Аналитический отчет о результатах исследования «Преодоление ксенофобии в сми»
| Вид материала | Отчет |
- Доклад Ирины Игоревны Шурыгиной (Институт социологии ран) был посвящен результатам, 384.39kb.
- Информационно-аналитический отчет по итогам проведения мониторингового исследования, 550.33kb.
- Отчет о результатах проведения маркетингового исследования рынка предприятий-товаропроизводителей, 339.5kb.
- Краткий аналитический отчет о достигнутых результатах Миссия гимназии и цели образовательной, 549.55kb.
- Российские сми о мчс мониторинг за 9 Апрель 2012, 4242.85kb.
- Российские сми о мчс мониторинг за 10 Март 2012, 4242.83kb.
- Аналитический отчет Редакция от 25. 02. 2011 Бишкек февраль, 2011 г. Свод некоторых, 1653.49kb.
- Аналитический отчет по результатам социологического исследования Москва, 2010, 1311.92kb.
- Аналитический отчет по результатам исследования Ассоциации менеджеров и Российского, 357.36kb.
- Аналитический отчет о результатах управленческой деятельности руководителя дошкольного, 322.17kb.
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК Центр цивилизационных и региональных исследований Исследование проведено по заказу Комитета межрегиональных связей и национальной политики г. Москвы
И.В. Следзевский, В.Р. Филиппов, Е.О. Хабенская
АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОТЧЕТ
о результатах исследования
«Преодоление ксенофобии в СМИ»
- Введение
- Часть I. Инструментарий анализа уровня конфликтогенности освещения этнических процессов в СМИ
- Часть II. Способы нейтрализации негативного воздействия СМИ на этноконтактную ситуацию
- Уголовное преследование
- Санкции, предусмотренные нормами гражданского права
- Административные (неправовые) меры воздействия
- Морально-этические санкции в рамках профессионального сообщества журналистов
- Общественный контроль, профессиональные этнологическая, юридическая и социолингвистическая экспертизы
- Профессиональная подготовка и переподготовка журналистов
- Часть III. Эмпирический анализ текстов СМИ на предмет выявления этнических стереотипов, установок ксенофобии и толерантности
- Заключение
Введение
Этноконтактная ситуация в Москве
Этносоциальная, этнокультурная и этнодемографическая ситуация в Москве претерпевает радикальные изменения. Административно контролируемый рост населения города в значительной степени уступил место стихийному заселению столицы мигрантами. Положение Москвы как крупнейшего мегаполиса в пространстве СНГ, средоточия финансовых и информационных потоков делает этот процесс принципиально необратимым. В городе и прилегающем столичном регионе складывается сложная и потенциально напряженная этноконтакная ситуация. Из целостного социокультурного организма с доминирующим и стабильным этнокультурным большинством Москва постепенно превращается в конгломерат этнокультурных сообществ коренного и пришлого населения, мультикультурное общество с растущими различиями между «нами» и «ними».
Ситуацию осложняют изменение этнодемографического баланса Москвы в результате естественного сокращения численности коренных москвичей, значительная социальная дифференциация и маргинализация не только вновь прибывших мигрантов, но и больших групп из среды русского большинства вследствие характерных именно для Москвы высоких темпов социально-экономических преобразований, складывания инновационной экономики постиндустриального типа.
Даже при отсутствии в Москве открытых межэтнических и межконфессиональных конфликтов, отношения между русским большинством и иноэтничными меньшинствами нестабильны в этносоциальном и социально-психологическом плане.
Многие москвичи воспринимают беженцев и мигрантов-представителей нерусских и неславянских групп как конкурентов в социальной сфере, особенно на рынке жилья и труда, обвиняя их в ухудшении своего материального положения. Фактором социальной напряженности является рост так называемых «торговых меньшинств» - групп мигрантов, которые приспосабливаются к принимающему обществу путем специализации в области торговли и использования полукриминальных способов ведения розничного торгового бизнеса.
Еще менее благоприятен социально-психологический фон межэтнических отношений. Его характеризует тенденция к росту этнических фобий, особенно «кавказофобии». Последняя все более выходит за рамки околорыночных трений и по эмоциональному накалу, и по уровню огульных ксенофобских обобщений. Именно в сфере массовых настроений состояние межэтнических отношений в московском мегаполисе особенно далеко от стабильного. Показатели психологической устойчивости в Москве отличаются в худшую сторону от аналогичных показателей по значительно более проблемным в социальном отношении регионам (Юг, Сибирь, Урал). Тревожное (фобическое) мировосприятие присуще не только взрослым, но и значительной части столичной молодежи. У многих подростков и молодых людей обнаруживаются стойкий пессимизм, иррационализм, недоверие к окружающим, в первую очередь – к «гостям Москвы», особенно если их поведение, язык, внешность и т.д. значительно отличаются от поведения, языка, внешности коренных москвичей. Вполне доброжелательное отношение к отдельным конкретным представителям неславянских этнических групп в массовом настроении может меняться на негативное, если чужаки воспринимаются как сплоченное, потенциально опасное целое.
Уровень ксенофобии и этносоциальная конфликтность в мегаполисе
Сегодня основные и непосредственные угрозы миру и стабильности в сфере межэтнических отношений в столичном мегаполисе связаны с ксенофобией – установками, настроениями, идеологией ненависти к чужому. В основе ксенофобии лежит социально-психологический механизм создания воображаемого образа врага на фоне чувств страха и беспомощности перед чужим – всем, что непривычно, непонятно, невидимо. Страх играет ключевую роль в механизме развития ксенофобии, освобождая всех, кто ей подвержен от какой-либо личной и социальной ответственности не только за образ мыслей, но и за образ действий.
Ксенофобские настроения всегда персонифицированы. Их объект предстает в виде личности или группы лиц, которые наделяются совершенно конкретными и исключительно негативными (часто фантастическими) чертами.
Для такой персонификации больше подходят и чаще всего используются этнические отличия. Бытовое недоброжелательство, неуверенность в завтрашнем дне, недовольство социальными трудностями, благодаря механизму ксенофобии, могут легко трансформироваться в агрессивно-националистические формы поведения, создавая условия для межэтнических конфликтов даже при сравнительно благоприятном социально-экономическом положении и наличии доминирующего этнического большинства.
Рост ксенофобии в Москве перекрывает развитие этнических конфликтов на собственно социально-экономической основе и во многом является первичным по отношению к ним. Ни одно из этнических меньшинств Москвы ни по удельному весу в населении города, ни по уровню социокультурной интеграции в качестве самостоятельных целостных сообществ не может пока конкурировать на паритетных началах с доминирующим русским большинством, в которое фактически входит и «старожильческая» часть традиционных для Москвы этнических меньшинств. Это относится и к кавказским этнодисперсным группам, которые ни в коем случае не являются единым целым. Однако синдром антикавказских настроений строится именно на обобщенном образе кавказца, демонизации «лиц кавказской национальности» в целом.
Собственно зона социальной конфликтности между представителями большинства и этнических меньшинств в Москве пока не выходит за рамки отдельных доходных ниш и сфер теневого бизнеса, конкуренция за которые может, действительно, приобретать этническую окраску. И по своему содержанию и по направленности этносоциальная конкуренция неотделима от борьбы криминально-теневых сообществ за доходные объекты. Эта борьба сама по себе не сталкивает тотально представителей большинства и членов того или иного меньшинства. Определения в адрес этнических меньшинств типа «мошенники», «спекулянты» и т.п. продиктованы скорее негативным восприятием экономического поведения «чужаков», а не чисто рациональными экономическими интересами, попытками свести счеты с конкурентами. Собственно ксенофобские мотивы – «гость» грабит «хозяина» – отодвигают на второй план в массовом сознании полукриминальную основу деятельности «торговых меньшинств».
Помимо социальных причин – усиливающегося расслоения городского сообщества, появления этносоциальной конкуренции, недостаточной адаптированности населения к переменам, роста преступности (в том числе на почве нелегальной миграции), нарастание ксенофобии в Москве сопряжено и с негативными аспектами межкультурного взаимодействия.
Важнейшие из этих аспектов:
увеличение культурной дистанции между москвичами и вновь прибывшими иноэтничными мигрантами. В то время как в массовом сознании москвичей доминирует образ Москвы как столичного города, а его инокультурных обитателей – как гостей столицы, в сознании мигрантов присутствует негативный образ Москвы и москвичей как «зарабатывающих на проблемах приезжих»;
усиление негативной адаптации москвичей и инокультурных мигрантов друг к другу. В ее основе – акцентированный образ чужака и врага, борьба с которыми способна компенсировать чувства страха и незащищенности, консолидировать общность «своих». Опасность такой адаптации в том, что она формирует жестко негативный тип городской идентичности, отторгающий представителей других культур и конфессий. Если к отдельно взятому «чужаку» отношение может быть терпимым или нейтральным, безразличным, то чужое сообщество – реальное или выдуманное, воспринимается людьми, подверженными ксенофобии, как заведомо опасное, угрожающее, враждебное;
снижение среди москвичей уровня толерантного восприятия культурных различий. На это указывает распространение в массовом сознании обобщенного псевдоэтнического образа «лица кавказской национальности», наделяемого непривлекательными, угрожающими чертами. А это уже создает условия для появления устойчивой этнофобии в отношении конкретных этнических меньшинств.
Проявления ксенофобии в Москве пока удерживается на бытовом уровне, ограничиваются предложениями убрать из Москвы «всех не наших», «всех кавказцев», «лиц другой национальности без регистрации», «всех беженцев и бомжей» и т.п. Такие высказывания носят обычно эмоционально-ситуативный характер и не имеют под собой серьезных культурно-концептуальных и идейно-политических обоснований. Тем не менее, как было отмечено еще в 1999 году, в реакциях москвичей на межэтнические различия наблюдается «постепенный перенос категорий обыденного восприятия на уровень общественной оценки явлений, с которыми так называемый простой человек сталкивается в повседневной реальности» (В. Стельмах)[1]. Тогда впервые подавляющее большинство москвичей (64%), по данным опроса, проведенного ВЦИОМ, осознанно высказались за высылку из города всех чеченцев, что было охарактеризовано аналитиками как высказывание в пользу этнической чистки[2]. Другие свидетельства постепенной социализации ксенофобии – положительное отношение многих москвичей к избиениям азербайджанцев и других «кавказцев» на московских рынках, периодически проводимый националистическими организациями сбор подписей москвичей под требованиями немедленно выдворить из города чеченцев и всех «кавказцев».
Переход от ксенофобских высказываний к поддержке агрессивных действий или к массовой агрессии в отношении конкретных этнических меньшинств может происходить спонтанно, под влиянием внезапно возникающих стрессовых ситуаций массового страха и массовой истерии. В таких ситуациях, если они имеют хоть какое-то отношение к общему неблагоприятному фону межэтнических отношений, достаточно нейтральные психологические категории «мы» - «они» могут легко трансформироваться в эмоциональные оценки «мы» - жертвы, «они» - агрессоры, убийцы, бандиты и т.д. Особенно опасны в этом смысле шоковые реакции на акты массового террора. Шок от террористических актов, когда он приобретает широкий общественный резонанс, сам по себе разрушает социально-психологическую устойчивость общества и провоцирует массовые этнические фобии. Характерно, что сдвиг в отношении москвичей к возможности высылки из города всех чеченцев произошел в сентябре 1999 года после взрывов жилых домов в Печатниках и на Каширском шоссе, т.е. имел во многом ситуативный характер.
Для того, чтобы установки ксенофобии обрели устойчивый общественный резонанс, превратились в осознанное чувство ненависти по отношению к конкретным инокультурным группам, негативные характеристики этих групп должны стать социально значимой и психологически достоверной информацией. Они должны быть артикулированы, получить концептуальное объяснение и мотивационное основание, стать частью повседневной картины мира значительной доли населения. Для этого ксенофобия из явления межличностного общения должна превратиться в явление информационное, формируемое и распространяемое в системе массовых коммуникаций – в эфире, через периодику, книжную продукцию и т.д. По глубине и длительности воздействия на массовое сознание частное слово не идет ни в какое сравнение с публичным словом, образом, мнением, транслируемыми через СМИ. Именно публичное слово становится первостепенным по важности объектом правового регулирования в сфере межэтнических отношений, приложения законодательства, карающего за разжигание социальной, национальной, религиозной и расовой ненависти, пропаганду социального, национального, расового и языкового превосходств.
Влияние СМИ на этноконтактную ситуацию в городе
Современные СМИ оказывают многоплановое и растущее влияние на проявления и общий уровень ксенофобии /толерантности в обществе.
Проблемы межэтнических взаимодействий, особенно связанные с острыми конфликтными ситуациями, криминальными инцидентами, всплесками массовых эмоций, привлекательны для журналистов, озабоченных резонансом своих публикаций, и для владельцев и редакторов СМИ, заинтересованных в первую очередь в увеличении тиражей своих изданий. Поэтому описание этнически окрашенных процессов, событий и происшествий в СМИ, ориентированных на массового читателя, очень часто становится эпатирующим и тенденциозным. Чтобы придать большую достоверность и доступность соответствующей информации, журналисты склонны ориентироваться на мнение читателя, представляющего этнокультурное большинство населения данного региона, и в результате вольно или невольно следуют стереотипам массового сознания. Будет ли перейдена при этом грань, отделяющая вполне толерантные или нейтральные высказывания от высказываний, провоцирующих межэтническую напряженность, объективную информацию – от пропаганды национальной, расовой и религиозной ненависти, - зависит от профессиональной подготовки и ответственности журналиста, зрелости корпоративной культуры работников СМИ.
Современные СМИ, благодаря растущим возможностям виртуального воздействия на сознание и подсознание массовой аудитории, предлагают обществу готовые ценностно-смысловые и поведенческие модели. Эти модели могут консолидировать общество, достаточно эффективно снимать социальную напряженность и стрессовые психологические нагрузки, но могут и подрывать позитивную консолидацию и психологическую устойчивость социума путем создания и продвижения в массы образов врага, расщепления эмоций зрителей, слушателей, читателей до уровня простейших, взвинчивания агрессивных настроений толпы.
СМИ, прежде всего вещательные, в меру своей популярности, активно участвуют в формировании национальной (культурно-политической) идентичности, предлагая людям четкие информационно-психологические ориентиры, образцы идентификации «своего» сообщества. Эти образцы устанавливают, кто принадлежит к данному сообществу, а кто – нет, какова приемлемая мера (норма) культурных различий. Неотъемлемыми и важнейшими элементами таких ориентаций, фактором их действенности (особенно в плане выбора позитивного или негативного типа консолидации «своего» сообщества) является образ «другого» – врага или возможного партнера. СМИ аккумулируют этот образ и транслируют его на отдельные регионы или всю страну.
Как фактор формирования культурно-политической идентичности СМИ в современных условиях способны влиять не только на общественное мнение, но и на само содержание межэтнических отношений, формируя социальные установки и поведенческие модели общения, язык общения, стратегии взаимодействия (кооперация, конкуренция, отчуждение) и т.д. Это значит, что СМИ могут быть прямыми участниками этнических конфликтов, зачастую действующими на основе прямого политического или финансового заказа. В неменьшей степени журналисты могут обострять межэтнические трения и доводить их до уровня противостояния за счет некомпетентного, неэтичного изображения этнических отличий в образе жизни и стиле поведения, создания негативных групповых и индивидуальных этнических образов. К сугубо деструктивным формам деятельности СМИ в сфере межэтнических отношений относятся пропаганда ложных этнических мифов, одностороннее и тенденциозное изображение конфликтов на этнической, расовой или религиозной почве, употребление слов и выражений с обвинительной, устрашающей, насмешливой и унизительной окраской.
Под растущим влиянием СМИ, восприятие этнических и в целом культурных различий становится менее унифицированным, более фрагментарным и индивидуализированным. Это значит, что на первый план в коммуникативных процессах, включая этнические контактные ситуации, выходят представления человека о самом себе в сопоставлении с «другим»: каким кажусь я другому лицу, какую оценку другой дает моему образу, с какими чувствами – гордостью или унижением – связано восприятие моего «Я». Это усиливает личную восприимчивость человека к этническим образам «своих» и «чужих». При этом мнение, формируемое и распространяемое в сфере массовых коммуникаций, может восприниматься как индивидуальная точка зрения, личная позиция, что соответствующим образом влияет и на поведение индивида.
Актуальность исследования
Учитывая возрастающее значение средств массовой информации, резонно рассматривать их как позитивное или негативное управляющее воздействие, форму социального контроля масс. Это делает вопрос о влиянии СМИ на состояние межэтнических отношений одним из ключевых моментов современной национальной политики, правового регулирования этой деятельности, социального и политического управления полиэтническими сообществами мегаполисов.
Особенно остро и актуально этот вопрос стоит в современной России. Дело не только в необходимости просвещать полиэтническое и многоконфессиональное российское общество, воспитывать уважительное отношение к культурным различиям как к историческому достоянию России, условию сохранения ее единства. На первом плане – необходимость создания реального и эффективного механизма предупреждения межэтнических конфликтов, основанного на мониторинге, анализе и научном прогнозе этносоциальных и этнополитических процессов, создании структур, процедур, инструментов, способных обеспечить позитивный диалог представителей различных этнических общностей между собой и с органами государственной власти как на местах, так и в федеральном центре.
Решение этой задачи невозможно без всестороннего изучения влияния СМИ на формирование установок толерантности/ксенофобии на современном этапе развития российского общества. Актуальность таких исследований определяется необходимостью оптимизации воздействия СМИ на социальные процессы вообще, и на этнические процессы, в частности. На сегодняшний день это воздействие нельзя назвать оптимальным – оно часто бывает негативным. Даже в уважаемых общественно-политических периодических изданиях, в популярных программах и радиопередачах то и дело звучат ноты ксенофобии. Журналисты и редакторы зачастую просто не обращают внимания на то, что те или иные высказывания, оценки, манера подачи материала имеют оттенок этнической или расовой ненависти, и не задумываются о том, как это может отразиться на состоянии межэтнических отношений – от языка общения до восприятия целых этнических и расовых групп. Совсем обычным делом для представителей масс-медиа является экзотизация особенностей культуры и поведения представителей «чужих» этнических общностей или придание «этносу» характера реально существующего объекта. Отсутствует понимание того, что все это облегчает появление негативных этнических стереотипов и развитие ксенофобии.
Вместе с тем оптимизация воздействия СМИ на массовое сознание в направлении снижения уровня ксенофобии представляет собой весьма сложную задачу. Сложную не только в силу пестрой палитры факторов роста ксенофобских настроений в обществе, но и по причине явного разрыва между рыночными условиями деятельности российских СМИ и уровнем их социальной ответственности. Этот разрыв еще предстоит преодолеть.
Модель жесткого государственного управления СМИ и идеологического контроля над информацией ушла в прошлое, модель правового регулирования деятельности СМИ на информационном рынке в условиях финансовой самостоятельности большинства печатных изданий и телеканалов только формируется.
Выстраивается организационно-управленческая «вертикаль» реализации информационной политики на федеральном и региональном уровнях, но одновременно действует коммерческий механизм «рыночной саморегуляции» деятельности СМИ. При этом этические нормы саморегулирования СМИ, в частности в деле освещения сюжетов, затрагивающих этнические или религиозные чувства граждан, не стали еще устоявшимся кодексом профессионального поведения.
Информационный рынок исключает сведение деятельности СМИ к пропаганде и агитации. Однако корпоративная культура деятельности на этом рынке еще не сложилась или находится в зачаточном состоянии. А это снижает общий уровень ответственности СМИ. При отсутствии «внешней» цензуры, дефицит у журналистов самоцензуры может стать причиной драматических этноконфликтных ситуаций.
Как особое направление деятельности СМИ, складывается «этническая журналистика». Она активно конструирует разные формы этнической идентичности, создает и внедряет в массовое сознание дружеские или враждебные образы разных этнокультурных общностей. Однако журналисты, освещающие этнические явления и процессы, как правило, не обладают даже минимальными научными знаниями в области этнологии, не говоря уже о специальных областях этносоциологии, этнополитологии и этнодемографии. Дилетантство становится причиной не только фактических ошибок или неправильных интерпретаций этнических явлений; оно приводит сплошь и рядом к игнорированию того эмоционально-психологического воздействия, которое оказывают СМИ на рядового гражданина, не позволяет предвидеть конфликтное воздействие «этнических» публикаций на массовое сознание. Нередки ситуации, когда авторы соответствующих публикаций и вовсе не заинтересованы в формировании нормальных взаимоотношений между контактирующими этническими сообществами и сознательно провоцируют острые социальные противостояния, которым придается этнический или конфессиональный оттенок.
Оптимизация воздействия СМИ на массовое сознание затрудняется также недостаточной разработанностью научной базы – теоретико-методологических вопросов изучения проявлений толерантности/ксенофобии.
Хотя понятие «толерантность» и противоположные ему понятия «интолерантность» и «ксенофобия» получили общепризнанный статус и стали обиходными в сфере политики и культуры, научное содержание этих понятий остается многозначным. И без того широкий набор их значений дополняется новыми, по мере того, как возникают все новые проявления ксенофобии, требующие адекватной реакции власти и общества.
Самостоятельное и все более актуальное значение приобретает проблема точных и надежных методов и методик, позволяющих достоверно и объективно оценивать предлагаемые СМИ суждения, интерпретации, образы как ксенофобские или экстремистские. Решение этой проблемы требует проведения специальных научных изысканий.
Данное исследование было инициировано Комиссией по связям со СМИ Московского межнационального консультативного совета и поддержано Правительством Москвы, которое и выступило его заказчиком. Лидеры этнокультурных ассоциаций и национально-культурных автономий столицы, представленные в МКС, серьезно озабочены распространением негативных этнических стереотипов в московской региональной прессе, а московские власти в этой ситуации – прежде всего заинтересованы в получении практических рекомендаций, которые позволили бы посредством тех или иных управленческих решений минимизировать негативное влияние СМИ на этноконтактную ситуацию в столичном мегаполисе. Именно последнее обстоятельство и определило специфику исследования.
Степень изученности проблемы
Мощный конфликтогенный потенциал СМИ в этническом контексте осознан сравнительно недавно и изучен явно недостаточно. В конце прошлого столетия, когда советское и постсоветское пространство потрясали разрушительные межэтнические конфликты, роль масс-медиа как эффективного средства этнической мобилизации стала вполне очевидной. И, несмотря на эту очевидность, специальных исследований, прямо посвященных интересующей нас проблеме, вплоть до конца 1990-х годов не проводилось. Ученые, обратившиеся к этому сюжету уже в самом конце минувшего века, вынуждены были констатировать, что "ксенофобия в современной России еще только становится предметом серьезных научных исследований", а "подавляющее большинство публикаций по этой теме подготовлено журналистами и носит преимущественно публицистический характер" (А. Малашенко)[3].
Лишь на рубеже веков появились первые работы этнологов (В. Малькова, В. Тишков), политологов (М. Аствацатурова, М. Савва), юристов (И. Кулиев, Л. Левинсон, Р. Сапожков), социальных психологов (А. Леонтьев, Е. Харитонова), правозащитников (А. Верховский, Ю Казаков, Л. Макеева). Большинство исследователей, взявших на себя труд изучения распространения ксенофобии в СМИ, акцентировали свое внимание на выявлении печатных изданий, наиболее подверженных недугу национализма и шовинизма; на выяснении средств воздействия на массовое сознание; на определении способов манипулирования общественным мнением, на соответствии содержания тех или иных публикаций действующему законодательству и этическим нормам. Практически все монографии и отдельные статьи содержат те или иные рекомендации, направленные на оптимизацию подачи этнических материалов в СМИ. Ввиду прикладного характера исследования последние представляют для нас особенный интерес.
Исследовательские задачи
В соответствии со спецификой работы были сформулированы следующие исследовательские задачи.
Во-первых, мы должны были определить круг печатных периодических изданий, оказывающих наиболее заметное влияние на массовое сознание в московском регионе, выяснить, какие печатные СМИ формируют негативные этноконтактные установки у своих читателей и порождают этнические фобии.
Во-вторых, заказчика исследования интересовало, какие механизмы воздействия на массовое сознание используют журналисты для формирования "образа врага", какие способы манипулирования общественным мнением явно или скрыто используются в интересующих нас печатных СМИ.
В-третьих, предстояло выяснить, какие концептуальные (теоретико-методологические) ошибки и заблуждения журналистов, пишущих на этнические темы, лежат в основе неадекватных интерпретаций фактов, событий, отношений, оценок.
В-четвертых, и это главное, необходимо было рассмотреть возможные и наиболее эффективные способы воздействия на редакционную политику в тех случаях, когда по тем или иным причинам подача интересующей нас информации в СМИ имеет конфликтогенный в этническом плане характер.
Задача формулирования обоснованных рекомендаций, призванных оптимизировать воздействие центральных и региональных масс-медиа на читательскую аудиторию в московском мегаполисе, в свою очередь предполагала знакомство с результатами уже проведенных исследований, критическое осмысление того арсенала методов (способов) оптимизации отражения этнических процессов и взаимодействий в СМИ со стороны органов управления, который был предложен нашими предшественниками.
В конечном счете, этот арсенал включает в себя такие "инструменты", как:
1. Морально-этические санкции в рамках профессионального сообщества журналистов.
2. Административные меры воздействия.
3. Санкции, предусмотренные нормами гражданского права.
4. Уголовное преследование.
В ряде случаев, некоторые из этих методов воздействия могут быть взаимодополняемыми и использоваться синхронно. (Данное упорядочение можно рассматривать как ранжированное, поскольку оно выстраивается в соответствии с суровостью санкций, предусмотренных за публикацию интолерантной информации в СМИ.) Эффективность использования тех или иных способов нейтрализации негативного воздействия СМИ на этноконтактную ситуация во многом зависит от общественного контроля за их деятельностью, от качества профессиональной этнологической, юридической и социолингвистической экспертизы конфликтогенных текстов, от возможностей профессиональной подготовки и переподготовки журналистов.
Очевидно, что перечисленные "инструменты" неравнозначны по силе воздействия на представителей масс-медиа, по эффективности, по целесообразности их использования в конкретных ситуациях.
Именно поэтому главной целью нашего исследования стало выяснение возможности и целесообразности мобилизации названных мер воздействия на СМИ в зависимости от уровня конфликтогенности интерпретаций этнических явлений и процессов.
Применение в управленческой практике перечисленных способов влияния на СМИ, провоцирующие ксенофобию в обществе и формирующие негативные этноконтактные установки, неизменно актуализирует одну проблему. Дело в том, что применение тех или иных санкций к недобросовестным журналистам или конфликтогенным СМИ возможно только в том случае, если есть достаточно обоснованные доказательства того, что та или иная публикация действительно провоцирует межэтническую рознь. Именно трудности идентификации текстов в качестве конфликтогенных чаще всего и бывают причиной того, что власть и структуры гражданского общества оставляют ксенофобские публикации без должного реагирования.
Таким образом, перед нами стояла задача разработки определенной шкалы, которая позволяла бы измерить уровень ксенофобии тех или иных содержательных интенций (эмоционально окрашенных фрагментов текста).