Geum.ru

Аналитический отчет о результатах исследования «Преодоление ксенофобии в сми»

Вид материалаОтчет
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13
[118]. Присутствие в тексте словосочетания «чернокожая команда» в сочетании с определением музыки этой группы как «жесткой и агрессивной» сразу придает сообщению «особое» звучание и формирует у читателя неприятие не просто данной музыкальной команды, а афроамериканцев и африканцев в целом. Негативная характеристика музыкальной группы может быть в данном случае воспринята читательской аудиторией как характеристика расовая.

Резюмируя материалы этого раздела, подытожим: чаще всего объектом нападок и некорректных обвинений в негативном влиянии на экономические и социальные процессы в столице в средствах массовой информации в основном становятся приезжие трудовые мигранты из стран СНГ, в особенности – выходцы из среднеазиатских республик. Публикации на эти темы нередко имеют этноконфликтогенный характер, провоцируя у читательской аудитории негативные установки по отношению к таджикам, узбекам, украинцам, белорусам, и вообще иноэтничным приезжим.

 

В раздел – «Утверждения о наличии устойчивых негативных черт «национального характера» или «этнических особенностей психики» помимо мифологем о «характере этноса» мы включили также интенции, обобщающие культурные характеристики представителей той или иной этнической группы, стереотипизирующие и приписывающие всей группе модели поведения, свойственные отдельным его членам.

По мнению этнопсихологов, этнические автостереотипы (представления о типичных чертах «своей» группы) и гетеростереотипы (представления о «других»), являются неотъемлемым элементом массового сознания. Последние часто, хотя и не всегда, бывают негативными и служат для упрощения восприятия сознанием «чужих», непохожих на «свои» культурных особенностей, которые именно поэтому вызывают неприятие и отторжение. Очевидно, что приписывание различным этническим сообществам устойчивых характерологических признаков находится, так сказать, «вне науки»[119], и тем не менее, некоторые ученые, работающие в примордиалистской парадигме, до сих пор вполне серьезно рассуждают о существовании, так называемого, «национального характера»[120]. Нет ничего удивительного, что подобные заблуждения активно просачиваются в прессу, которая отражает и воспроизводит многие установки массового (обыденного) сознания. Например, в «Итогах» в рубрике «Междометия» приведено такое высказывание Никиты Михалкова: «С русским человеком надо разговаривать. Если с ним не разговаривать, тогда он замыкается, а потом берется за дубину»[121].

Очевидно, что трансляция на страницы периодической печати негативных этнических стереотипов и обывательских клише весьма конфликтогенна. Во-первых, потому, что вызывает агрессию у «обиженной» стороны и побуждает к ответным действиям (выискиванию негативных черт у этнических контрагентов). Во-вторых, из-за того, что в принципе утверждает ложный миф о реальности так называемого «национального» характера, то есть внушает читателю, что существуют некие черты и свойства, характерные для  этнической группы в целом. В качестве типичного примера можно привести статью Елены Курбановой в «Московской правде», где автор рассказывает о новом документальном фильме американского режиссера Майкла Мура, завоевавшего в 2003 году премию «Оскар». В характеристике, которую автор дает картине, явно нашли отражение негативные представления об американцах и американской культуре, укоренившиеся в последние годы в массовом сознании российского обывателя: «картина… дерзнула посягнуть на традиционный для Голливуда хэппи-энд с… героем, побеждающим всех и вся, и заменить его… исследованием, в ходе которого выясняется, что современные американцы всего боятся. Впрочем, как боялись и на протяжении всей своей истории: сначала –  индейцев, потом – рабов, потом – свободных негров…»[122].

 

Не так конфликтогенна, но потенциально тоже «вредна» трансляция в прессе нейтрально окрашенных и позитивных этнических стереотипов, например, такого рода: «Гром не грянет, мужик не перекрестится. Только у нашего народа могла такая пословица родиться. Разве под стать эта истина педантичному немцу, практичному американцу или четко регламентирующему свою жизнь англичанину? А трудолюбивому японцу?»[123]. С одной стороны, данную интенцию нельзя квалифицировать как этнофобскую, поскольку она не ущемляет чувств или интересов представителей ни одной из перечисленных в ней этнических групп. С другой стороны, подобная логика потенциально конфликтогенна, так как допускает возможность приписывания прочим этническим группам иных, возможно негативных, характеристик. Ведь если мы признаем, что есть народы трудолюбивые, практичные или умные, то придется допустить, что существуют также ленивые, нерациональные и глупые «этносы». Это логика обыденного сознания, логика этнических анекдотов. На первый взгляд, она очень привлекательна, поскольку создает ощущение, что в стереотипных обобщениях по поводу «национального характера» «что-то есть». Однако это «что-то» имеет отношение не к характерологическим качествам, которые, безусловно, индивидуальны и не обусловлены этнически, а к культурной традиции, к принятым в том или ином обществе моделям поведения, способам выражения эмоций и т.д. Причем в современном мире, состоящем в основном из государств с этнически миксированным составом населения, под «обществом» во многих случаях следует понимать скорее согражданство индивидов той или иной страны (американцы, россияне, французы, англичане, немцы), чем представителей определенных этнокультурных групп. И уж конечно, применительно к Российской Федерации (пережившей эпоху единой общности «советский народ») уместнее говорить об особенностях российского менталитета, обусловленных историческими и культурными традициями нашего государства, а не о ментальности отдельных этнических групп (русских, татар, евреев, чувашей и т.д.), представители которых на протяжении веков формировали население нашей страны.

Возможно, именно гражданское сообщество одной страны имеет в виду Константин Лежандр, комментирующий в статье «Взятие оперы» прошедшие в Париже демонстрации протеста: «Видимо, сыграли свою роль славные революционные традиции и эмоциональный характер французов»[124]. Ведь французы – не этноним, а конгломерат различных этнокультурных групп. Очевидно, именно о культурных, а не этнических отличиях говорит и Светлана Сухова в материале о формировании «смешанного» экипажа для полета на Марс: «Экипаж должен быть многонациональным, ведь полет на Марс явно будет совместным проектом. По словам Григорьева, «тут важно не только знание языка или фактов биографии, но и, например, элементарные сведения о культуре. Надо понимать, почему французы более эмоциональны, американцы строго придерживаются правил и инструкций, а русские, наоборот, в критических ситуациях могут действовать по обстановке. Психологическая совместимость с учетом национальных особенностей – трудноразрешимая задача»[125]. Однако описание культурных особенностей требует все-таки большей корректности формулировок: эмоциональность, к примеру, не есть этническая черта, но психологическая характеристика индивида, которая имеет отношение к психике, а не к культуре.

Таким образом, предвзятые этнические стереотипы могут воспроизводиться и во вполне позитивных публикациях. Так, журналист «Московского комсомольца» Оксана Химич в комментарии к интервью с Кларой Лучко пишет об актрисе: «… В 1997 г. чопорные англичане назвали ее “женщиной тысячелетия“». В самом интервью приведены слова К. Лучко о ее роли Клавдии в фильме «Цыган»: «…Клавдия – настоящая русская умная женщина. Она эмоциональна и в то же время сдержана»[126]. В другом материале в «Аргументах и фактов» Ирина Кленская интервьюирует российского предпринимателя Андрея Рыбакова, который рассуждает об иностранном и русском бизнесе: «…мне кажется, восхищаясь чужим успехом и мастерством, не следует забывать о великих традициях, которыми всегда славилась деловая Россия. “Изобретательность, надежность, честность и умение все обставить с умом и красотой – весьма привлекательные качества русских купцов”, - замечал маркиз де Кюстин…»[127]. Понятно, что изобретательность, надежность, честность, как и эмоциональность, имеют отношение к индивидуальным чертам характера человека и не могут ни в какой ситуации служить этническими характеристиками.

Несмотря на все вышесказанное, следует отметить, что иногда и мифологизированные стереотипные интенции в публикациях могут нести очень позитивный заряд. Ирина Боброва, повествуя на страницах «Московского комсомольца» о протестах западных представителей движения «зеленых» по поводу охоты на пушного зверя в России, цитирует высказывание одной американки: «Я слышала, что русские – самый жалостливый народ на этой планете. Если им доходчиво объяснить, как убивают животных ради дорогой вещи, они проникнуться и наверняка откажутся от ношения шуб»[128]. Конечно, подобное обобщение по поводу целого «этноса» (под которым американка скорее всего подразумевает вообще россиян) звучит очень наивно, и, безусловно, жалостливость, как и честность, эмоциональность и другие качества, является чертой характера и не может служить характеристикой «народа». Но в то же время такой добрый, искренний и наивный отзыв о русских, вложенный в уста американки (в ситуации, когда эти два сообщества интерпретируются общественным мнением и воспринимаются многими как контрагенты), воспринимается очень позитивно и формирует толерантные межэтнические (или, скорее – международные) установки.

Достаточно часто этнические стереотипы, формулируемые в СМИ, связаны не с типичными характерологическими чертами, которые приписываются тому или иному этническому сообществу, а с особенностями «традиционной» культуры этого сообщества. Разумеется, такие публикации являются конфликтогенными только тогда, когда в них фиксируется внимание на негативных «культурных» характеристиках. Вместе с тем наделение этнической группы «положительными» качествами культуры тоже не способствует формированию установок толерантности в сознании представителей иных групп. Например, пассаж «Азербайджанцы – очень гостеприимные люди…»[129] («Семь дней», Татьяна Зайцева – интервью с Вахтангом Кикабидзе) скорее всего будет воспринят очень позитивно азербайджанцами, но может не понравиться, например, грузину (или русскому, или мордвину и т.д.), считающему «свой» народ не менее, а может, и более гостеприимным. В любом случае такое утверждение нельзя считать корректным: во-первых, в «традиционной» культуре практически любого народа гостеприимство интерпретируется как безусловная добродетель и потому негласно предписывается в качестве желательной нормы поведения членов социума (однако формы проявления гостеприимства могут быть различными в разных культурных комплексах), во-вторых, гостеприимство, как и любая другая «добродетель» является в конечном счете индивидуальным качеством человека вне зависимости от его этнокультурной принадлежности. В современном модернизированном поликультурном обществе поведение индивида (в особенности горожанина, а тем более жителя мегаполиса) обусловлено не столько нормами, предписываемыми социумом, сколько особенностями его характера, темперамента, индивидуальными правилами «внутренней этики». 

В «Комсомольской правде» находим целый цикл читательских писем с рассуждениями о русских и русской культуре. Размещенные на страницах «Комсомолки» без журналистского комментария письма, содержат негативные автостереотипы (представления о «своей» группе, в данном случае – о русских) и при этом имеют ярко выраженную ксенофобскую направленность. Вот содержание наиболее показательного в этом смысле письма: «Мне, простой русской женщине, страшно и неуютно жить в этой стране, захваченной далеко не лучшими представителями чужих народов, где на пустынной улице мне противостоит не один конкретный хулиган, а какая-то мифическая диаспора. Само слово напоминает название раковой опухоли. Мы, россияне, тонем в этой зловонной яме… Мы разучились рождаться и жить, а учимся умирать и уступать свою землю чужакам… Русские заняты более важными делами: чрезмерным употреблением спиртного, (почти каждый второй русский – алкаш), повальной проституцией, пошлостью… Для русских нет ничего святого…»[130].  В другом письме читатель пишет: «Такое впечатление, что для многих сохранение русской культуры означает сортир в вагончике, помойку на заднем дворе и возможность неограниченно захлебываться русским самогоном пополам с матом»[131]. Видимо, под «многими» подразумеваются те самые «представители чужих народов», которые воспринимаются как «враги» русских и русской культуры. Как неоднократно отмечалось в исследованиях этнопсихологов, негативные автостереотипы усиливают у индивида чувство ущемленности, комплекс «этнической неполноценности» и располагают к поиску внешнего «врага» - этнического контрагента, от которого исходит угроза для «своей» культуры и который рассматривается как причина ее «упадка». В этом смысле приведенные публикации направлены не против русских (несмотря на негативные их характеристики), а как раз наоборот - против «чужих», «нерусских», «варваров». Во всяком случае, именно так скорее всего будет интерпретировано содержание этих писем представителями этнического большинства читательской аудитории.

Журналисты не только воспроизводят на страницах своих изданий обывательские стереотипы, но и сами нередко становятся жертвами этих стереотипов. Корреспондент «МК» Дмитрий Мельман пишет о сыне известного певца Михаила Шуфутинского: «Он – настоящий американец. Фирменная улыбка, легкий, едва различимый калифорнийский акцент и чисто деловой подход во всем. Меньше слов, больше дела – это как-то совсем не по-русски…»[132]. Это означает, что, по мнению журналиста, «по-русски» – это, как раз наоборот, много слов и никакого дела. Надо сказать, что создание и транслирование средствами массовой информации (особенно журналистами с нерусскими фамилиями) стереотипных суждений, формирующих в целом негативный образ представителя численно доминирующего «этноса» (русских) как непрактичного, неделового, пассивного спивающегося индивида, является  особенно опасным. В ситуации, когда идентичность этнического большинства и без того ущемлена, подобные интенции будут способствовать обострению межэтнических конфликтов и усилению, помимо антикавказских, еще и антиамериканских, и антисемитских настроений. Учитывая непростые политические отношения России и США, журналистам следовало бы, наверное, воздерживаться от воспроизведения (в том числе и в интервью с известными личностями) категоричных сравнений, противопоставляющих американскую и российскую культуры. Как, например, следующее сравнение: «Уровень нашей публики гораздо выше американской – и в культурном, и в интеллектуальном плане» («Аргументы и факты», Интервью Марии Поздняковой с Дмитрием Хворостовским)[133]. Подобное утверждение, несмотря на то, что большинство российских читателей скорее всего охотно с ним согласятся, является некорректным без ссылки на данные специальных исследований культурного и интеллектуального уровней американцев и русских. Проведение же подобных исследований маловероятно, поскольку очень сложно объективно измерить уровень интеллекта, и совершенно невозможно – уровень культуры человека, результат всегда будет условным и субъективным. Справедливости ради, надо отметить, что на страницах этого издания приводятся различные, в том числе и противоположные приведенному выше мнения относительно уровня американской культуры. В другом номере «АиФ» опубликовано интервью с директором Государственного музея «Эрмитаж» Михаилом Пиотровским, где последний отвечает на вопрос корреспондента Дмитрия Макарова. «Многие считают, что американская цивилизация действительно существует, а вот культурки в ней маловато. Есть ли, по-Вашему, такое понятие, как американская культура?», - спрашивает журналист. М. Пиотровский: «Я думаю, что есть… Что поделаешь, ну нет у Америки древних памятников архитектуры! Зато есть прекрасная литература, интересная живопись. Отличие США от России в том, что мы импортировали идеи, а Америка – людей. И эти люди, сохраняя свою изначальную европейскую, африканскую или азиатскую природу, смешиваясь с другими эмигрантами, давали порой потрясающие всплески культуры. Сочетание негритянских ритмов с европейскими музыкальными инструментами дало, например, джаз…»[134]. Такие публикации, безусловно, несут позитивный заряд и способствуют формированию толерантных установок у читателя, поскольку подчеркивают полиэтничность населения «другой» страны и позитивное влияние этого фактора на развитие и специфику «другой» культуры.

Те же «Аргументы и факты» дают редкий пример публикации, направленной не на формирование, а напротив, на разрушение бытующих в массовом сознании этнических стереотипов. Николай Солдатенков в статье «Путь на Кайлас» хоть и в грубоватой форме, но справедливо ломает типичное обыденное суждение относительно особой духовной тонкости «русской души»: «Абсолютно ошибочно полагать, что только в русских заложена тяга к поиску смысла жизни и особая жажда духовности, а другим остается только: американцам – трескать гамбургеры и толстеть, а немцам – заедать пиво сосисками и пукать. На самом деле на Тибете полно немцев с американцами, японцев с корейцами…»[135]. Подобную «ломку» стереотипов можно только приветствовать.

В противоположность «АиФ», «Московский комсомолец» дает яркий пример публикации, в которой социальная проблема преподносится в сугубо негативном этнокультурном контексте: «Знаменитые на весь мир странным кулинарным пристрастием к собачьему мясу корейцы, как выясняется, способны употреблять в пищу не только «меньших братьев». В Северной Корее с продовольствием сегодня настолько плохо, что меню ее граждан порой разнообразится и… человечиной. Эту жуткую информацию подтверждают беженцы из коммунистического заповедника. Так стало известно о казни женщины, убившей… 18 детей и продавшей их мясо соседям. А организация по оказанию помощи беженцам… сообщает о том, что доведенные до отчаяния люди вскрывают свежие могилы, расчленяют трупы и продают их на рынках или в рестораны»[136]. Вероятно, «без злого умысла», но в погоне за эффектностью, корреспондент «МК» создает отталкивающий образ корейца-каннибала, бросая тень на всех корейцев, в том числе на жителей вполне благополучной и цивилизованной Южной Кореи.

Итак, публикация материалов, обобщающих черты  «национального» характера или «культурные» особенности образа жизни и поведения представителей различных этнических групп, является одной из типичных форм (хотя и не самой конфликтогенной) трансляции в массовое сознание посредством СМИ негативных этнических стереотипов и предвзятых обыденных типизаций. Как первые, так в определенной степени и вторые, в ряде случаев служат фактором провоцирования ксенофобии, закрепления негативных межэтнических установок в обществе, способствуют осложнению взаимодействия этнического большинства с представителями иноэтничных групп в столичном мегаполисе. Наиболее конфликтогенные интенции такого рода за исследованный период были характерны для «Московской правды», «Комсомольской правды», «Аргументов и фактов», «Московского комсомольца».

 

В раздел «Упоминание названия этнической группы, ее фрагментов или отдельных представителей в уничижительном, оскорбительном контексте» попали публикации, содержащие интенции широкого диапазона – от прямых оскорблений «по этническому признаку» и уничижительных шуток до почти нейтральных интенций слегка пренебрежительной тональности.

Самые оскорбительные выражения по отношению к иноэтничным – уже традиционно – мы находим на страницах «Московской правды», «Комсомолки» и «МК». В большинстве своем они связаны с освещением темы нелегальной миграции и терроризма. Корреспондент «Московской правды» Эрик Котляр пишет о нашествии трудовых мигрантов в столицу: «Москва буквально переполнена людскими отбросами со всего бывшего Союза. По большей части это масса отчаявшихся, изголодавшихся, доведенных до неистовства людей, способных за ничтожную добычу перерезать горло первому прохожему… «Басмачи» буквально наводнили Москву, пользуясь ее демократическим либерализмом, и отвечают на гостеприимство лютой средневековой ненавистью и завистью к ее жителям»[137]. Социальной проблеме, таким образом, уже традиционно придается этнический характер. Статья повествует о деятельности организованной банды выходцев из Узбекистана, которые грабили московских ученых. Однако автор, судя по всему, имеет предвзятое отношение ко всем приезжим из центральноазиатского региона. Во всяком случае, оскорбительный термин «басмачи» явно относится ко всем  мигрантам из республик Средней Азии.

Другая публикация в той же газете посвящена проблеме несанкционированной торговли. Автор материала – Татьяна Гармизе позволяет себе весьма пренебрежительный тон по отношению к персонажам публикации: «Недавно к самодовольно ухмыляющимся торговцам-кавказцам примкнула новенькая…»[138]. Но особенно показателен заголовок этой статьи, который звучит так: «Чей туфля? Твое!».

В рамках той же «мигрантской» темы журналисты «МК» М. Захарова и С. Осипова в свою очередь провоцируют кавказофобию. Повествуя в статье «Тиф-паф, ой-ой-ой» о том, как семья торговцев-азербайджанцев заболела брюшным тифом, авторы цитируют высказывание руководителей зеленоградских рынков: «Видели бы вы их… Как будто только что с дерева слезли»[139]. Тут же приводится характеристика самого заболевшего: «Отродясь не видели, чтобы он руки мыл. Замухрышка, одно слово»