Geum.ru

Структура и развитие науки с точки зрения методологического институционализма1

Вид материалаДокументы
Беркли Дж.
Марача В.Г.
Марача В.Г.
Щедровицкий Г.П., Дубровский В.Я.
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   14

Литература

  1. Баранов П.В., Сазонов Б.В. Игровая форма развития коммуникации, мышления, деятельности (издание второе, переработанное и расширенное). – М.: МНИИПУ, 1989;
  2. Беркли Дж. Сочинения. – М.: Мысль, 2000;
  3. Вартофский М. Эвристическая роль метафизики в науке / Структура и развитие науки. - М.: Прогресс, 1978. С. 43-110;
  4. Громыко Н.В. Метапредмет «Знание». - М.: Пушкинский институт, 2001;
  5. Громыко Ю.В. Проблема национальной безопасности – это проблема воспроизводства национальной гениальности данной страны // Кентавр. 31. 2003;
  6. Дюгем П. Физическая теория. Ее цель и строение. – СПб., 1910;
  7. Кант И. Критика чистого разума / Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 3. - М.: Мысль, 1964;
  8. Копылов Г.Г. К вопросу о природе «научных революций» // Кентавр. 31. 2003;
  9. Копылов Г.Г. Научное знание и инженерные миры // Кентавр. 1996. №1;
  10. Копылов Г.Г. Трансформация схем познания в ходе формирования Новых наук (1620-1750) // Кентавр. 28. 2002;
  11. Кун Т. Структура научных революций. - М.: Прогресс, 1977;
  12. Лакатос И. Доказательства и опровержения. – М., 1967;
  13. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. - М.: Медиум, 1995;
  14. Лекторский В.А. Рациональность, критицизм и принципы либерализма (взаимосвязь социальной философии и эпистемологии К. Поппера) // Вопросы философии. 1995. №10;
  15. Лефевр В.А. Конфликтующие структуры. Издание третье - М.: Институт психологии РАН, 2000;
  16. Липкин А.И. Основания современного естествознания. - М.: Вузовская книга, 2001;
  17. Марача В.Г. Имперский проект институционализации новой науки (Френсис Бэкон глазами Дмитрия Сапрыкина). - Рецензия на книгу [41] // Кентавр. 27. 2001;
  18. Марача В.Г. Исследование мышления в ММК и самоорганизация методолога: семиотические и институциональные предпосылки // Кентавр. 18. 1997;
  19. Марача В.Г. Правовая система и правовое пространство общественной коммуникации / Судебная реформа: проблемы анализа и освещения. Дискуссии о правовой журналистике / Отв. ред. Л.М. Карнозова. - М.: Российская Правовая Академия МЮ РФ, 1996. С. 403-424;
  20. Марача В.Г. Правопонимание в состязательных институтах // Научные труды “Адилет” (г. Алматы). 2000. №1(7);
  21. Марача В.Г. Проблема «рефлексивного замыкания» и схемы самообоснования в моделях мира // Когнитивный анализ и управление развитием ситуаций (CASC’2002). Труды 2-й международной конференции в 2-х томах. Том 2 / Сост. В.И. Максимов. – М.: Институт проблем управления РАН, 2002. С. 144-152;
  22. Марача В.Г. Рефлексия в ситуации конфликта и социокультурная динамика: институты как гитики и представление о социально-организованном мышлении // Рефлексивные процессы и управление. Тезисы III Международного симпозиума 8-10 октября 2001 г., Москва / Под ред. А.В.Брушлинского и В.Е.Лепского. – М., Изд-во “Институт психологии РАН”, 2001. С. 131-134;
  23. Марача В.Г. Тринадцать принципов инквизиционного права в применении к интеллектуальной дискуссии // Вопросы методологии. 1994. №3-4;
  24. Марача В.Г., Матюхин А.А. Институционально-правовой аспект методологически организованных общественных экспертиз // Кентавр. 23. 2000;
  25. Марача В.Г., Матюхин А.А. Методологические проблемы изучения и формирования политико-правового пространства. Часть 1 / Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 2002. - М.: Эдиториал УРСС, 2003;
  26. Марача В.Г., Матюхин А.А. Правовые институты, сфера права, правовая культура // Научные труды «Адилет» (г. Алматы). 1998. №1(3);
  27. Марача В.Г., Матюхин А.А. Социокультурный анализ политико-правового пространства // Научные труды “Адилет” (г. Алматы). 1999. №1(5);
  28. Марача В.Г., Матюхин А.А. Экспертиза как «институт общественных изменений» / Этюды по социальной инженерии: От утопии к организации / Под ред. В.М.Розина. – М.: Эдиториал УРСС, 2002. С. 113-133;
  29. Матюхин А.А. Государство в сфере права: институциональный подход. – Алматы: Высшая школа права «Адилет», 2000. 596 с.;
  30. Матюхин А.А. Парламент как состязательный институт в политико-правовом пространстве // Научные труды “Адилет” (г. Алматы). 2000. №2 (8);
  31. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. – М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997;
  32. Ноттурно М. Открытое общество и его враги: сообщество, авторитет и бюрократия // Вопросы философии. 1997. №11;
  33. Ориу М. Основы публичного права. – М.: Изд-во Коммунистической академии, 1929;
  34. Поппер К. Логика и рост научного знания. – М.: Прогресс, 1983;
  35. Поппер К. Нищета историцизма. – М.: Издательская группа «Прогресс» –VIA, 1993;
  36. Поппер К. Открытое общество и его враги. - М.: Феникс, Межд. фонд «Культурная инициатива», 1992;
  37. Попов С.В. Методология организации общественных изменений // Кентавр. 26. 2001;
  38. Попов С.В. Организационно-деятельностные игры: мышление в “зоне риска” // Кентавр, 1994. № 3;
  39. Розин В.М. Онтологические, направляющие и организационные схематизмы мышления // Кентавр. 20. 1998;
  40. Розин В.М. Типы и дискурсы научного мышления. - М.: Эдиториал УРСС, 2000;
  41. Сапрыкин Д.Л. Regnum Hominis (Имперский проект Френсиса Бэкона). – М.: Индрик, 2001;
  42. Сокулер З.А. Знание и власть: наука в обществе модерна. – СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001, 240 с.;
  43. Сэндел М. Дж. Либерализм и пределы справедливости / Современный либерализм. - М.: Дом интеллектуальной книги, Прогресс-Традиция, 1998. С. 191-218;
  44. Тейлор Ч. Пересечение целей: спор между либералами и коммунитаристами / Современный либерализм. - М.: Дом интеллектуальной книги, Прогресс-Традиция, 1998. С. 219-248;
  45. Фейерабенд П. Объяснение, редукция и эмпиризм / Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. – М.: Прогресс, 1986;
  46. Фейерабенд П. Против методологического принуждения / Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. – М.: Прогресс, 1986;
  47. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и интервью. – М.: АО «KAMI», 1995;
  48. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. – СПб.: Наука, 2000;
  49. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики // Вопросы философии. 1989. №9;
  50. Щедровицкий Г.П. Заметки о понятиях «объект» и «предмет» / Щедровицкий Г.П. Философия. Наука. Методология. - М.: ШКП, 1997. С. 595-625;
  51. Щедровицкий Г.П. Курс лекций в МИСИ (1987). Лекция 2. Архив Московского методологического кружка (ММК);
  52. Щедровицкий Г.П. Методологический смысл оппозиции натуралистического и системодеятельностного подхода / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: ШКП, 1995. С. 143-154;
  53. Щедровицкий Г.П. Методология и наука / Щедровицкий Г.П. Философия. Наука. Методология. - М.: ШКП, 1997. С. 294-363;
  54. Щедровицкий Г.П. Модели новых фактов для логики // Вопросы философии. 1968. №4. С. 154-158;
  55. Щедровицкий Г.П. О различии исходных понятий «формальной» и «содержательной» логик / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: ШКП, 1995. С. 34-49;
  56. Щедровицкий Г.П. О специфических характеристиках логико-методологического исследования науки // Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: ШКП, 1995. С. 350-359;
  57. Щедровицкий Г.П. Понимание и интерпретации схемы знания // Кентавр. 1993. №1;
  58. Щедровицкий Г.П. Принципы и общая схема методологической организации системно-структурных исследований и разработок / Г.П.Щедровицкий. Избранные труды. - М.: ШКП, 1995, С. 88-114;
  59. Щедровицкий Г.П. Синтез знаний: проблемы и методы / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: ШКП, 1995. С. 634-666;
  60. Щедровицкий Г.П. Схема мыследеятельности – системно-структурное строение, смысл и содержание / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: ШКП, 1995. С. 281-298;
  61. Щедровицкий Г.П., Алексеев Н.Г., Костеловский В.А. Принцип “параллелизма формы и содержания мышления” и его значение для традиционных логических и психологических исследований // Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: ШКП, 1995. С. 1-33;
  62. Щедровицкий Г.П., Дубровский В.Я. Научное исследование в системе «методологической работы»; Розин В.М., Москаева А.С. Предметы изучения структуры науки / Проблемы исследования структуры науки (материалы к симпозиуму). – Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 1967;
  63. Щедровицкий Г.П., Котельников С.И. Организационно-деятельност­ная игра как новая форма организации и метод развития коллективной мыследеятельности / Щедровицкий Г.П. Избранные труды. - М.: ШКП, 1995. С. 115-142;
  64. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии. С прил.: К. Маркс. Тезисы о Фейербахе. – М.: Политиздат, 1983;
  65. Юм Д. Исследование о человеческом разумении. – М.: Издательская группа «Прогресс», 1995.
  66. Agassi J. Methodological Individualism and Institutional Individualism / Agassi J., Jarvie I. Ch. (eds.). Rationality: The Critical View. Dordrecht: Martinus Nijhoff Publishers, 1987. P. 119-150;
  67. Popper K., Eccles J. The Self and its Brain. - Berlin; New York; London, 1977.




1 Опубликовано в: Методология науки: проблемы и история. – М.: ИФРАН, 2003. С. 166-220. Основные тезисы первой части работы были ранее опубликованы в [21]. Журнальный вариант: Кентавр. 33. 2004.

2 У К. Маркса в «Тезисах о Фейербахе» акцент на деятельную сторону познания выражен так: «1. Главный недостаток всего предшествующего материализма – включая и фейербаховский – заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно… 2. Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью – это не вопрос теории, а практический вопрос» [64, С. 51]. Требование «субъективного», т.е. активно-деятельного отношения к объекту познания ведет к установке на практический, преобразующий характер мышления: «11. Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» [64, С. 53]. В отечественной философии и методологии представления о позиционности, принципы и техники позиционной схематизации и позиционного анализа разрабатывались в рамках деятельностного подхода (прежде всего – представителями Московского методологического кружка) [52]. В частности, представления о позиционном характере научного знания связывались с различением предмета и объекта познания [50] и фиксировались в т.н. «схемах многих знаний». Суть подобной схематизации в том, что один и тот же объект может иметь несколько предметных представлений («проекций»), которые задаются позициями исследователей [59].

3 Ведь не может быть «буржуазной физики» или «марксистской биологии» – от попыток ввести подобные «методологические новации» в конечном счете отказалась даже Академия наук СССР.

4 В этом смысле социально-групповая, сословная, классовая, стратовая etc. принадлежность социального исследователя характеризует не его самого, а его позиционность по отношению к изучаемому объекту, принадлежащему «второй» (социальной) природе. Соответственно позиционность естествоиспытателя определяется по отношению к объекту «первой» природы.

5 В этом смысле эксперимент – всегда вначале мысленный эксперимент, т.е. демонстрация в рассуждении некоторых операций с идеальным (теоретическим) объектом. И лишь затем – попытка воспроизвести этот объект и операции с ним в лабораторных условиях, максимально приближенных к идеальным, предписанным теорией. Если перипатетическая наука стремилась к «мимезису», т.е. подражанию природе, воспроизводству в созерцающей мысли «естественных» объектов – то экспериментальное естествознание Нового времени исходит из прямо противоположной «конструктивистской» установки: искусственно воссоздать в природе идеальные объекты и операции с ними, сконструированные в теории, «воплотить идеи в металл». Инженерия есть прямое продолжение экспериментального естествознания, состоящее в попытке перенести идеальные объекты, материализованные в лаборатории, во «вторую природу», определив социокультурные условия их существования (подробнее см. [40, с. 51-71; 9, с. 18, 20-21]).

6 Данная точка зрения противостоит сенсуализму с его моделью воспринимающего сознания как «чистой доски» (tabula rasa) и принципом неопосредованности восприятия. Ср.: «У Галилея-Бэкона-Гука схема такова: «включенный в соответствующую организацию человек – экспериментальный прибор – натура». Обязателен посредник – прибор, включенный в организационную схему лаборатории или демонстрации. Он, с одной стороны, «вырезает» в натуре ситуации, соответствующие привносимой (реализуемой) онтологии, стандартизует эффекты и вообще то, что может наблюдаться, запрещает наблюдаться иному (тому, что не положено), и позволяет ввести меру – перебрасывая мостик к математике. С другой стороны, «прибор-в-лаборатории» организует восприятие (точнее, заменяет вопрос о восприятии вопросом об усмотрении эффекта, измерении, снятии показаний, их выверке, контроле и объективации и пр.), а затем и знание… Сенсуализм же Локка и его последователей полностью убирает посредник и трактует видение как непосредственное восприятие» [10, с. 47-48].

7 Например, элементарные частицы мы наблюдаем лишь по их следам – и это «видение» опосредовано достаточно сложными теориями о том, как работают регистрирующие счетчики.

8 Продолжая пример из предыдущего примечания: проверяемая теория, которая описывает свойства изучаемой частицы, не совпадает с теорией о том, как работает регистрирующий счетчик. Хотя эти теории и могут опираться на общие фундаментальные допущения. Более очевидный пример непересекающихся теорий: использование микроскопа в биологических и медицинских наблюдениях. Работа микроскопа описывается геометрической оптикой – теорией, которая никак не зависит от проверяемых этими наблюдениями гипотез биологов и медиков.

9 Возвращаясь к физике элементарных частиц, заметим, что довольно часто встречается ситуация, когда изучаемая частица «наблюдается» лишь по продуктам ее распада. Это как раз тот случай, когда язык наблюдения «нагружен» предположениями той теории, которая проверяется. Чтобы «очистить» язык наблюдения, приходится честно признать, что наблюдаются только продукты распада какой-то частицы. А существование изучаемой частицы доказывается по «логике следователя» – исходя из умозаключений о том, что «следы преступления» могла оставить только она (использование логического закона тождества). Тем самым язык наблюдения оказывается «нагружен» определенной логической теорией, которая должна распространяться на наблюдаемые объекты. Но требование соблюдения закона тождества – очень сильная гипотеза, которая хорошо работает лишь при проверке корпускулярных теорий, и плохо – при проверке волновых. Ситуации наблюдения таких волновых явлений, как дифракция и интерференция света (вопреки геометрической оптике) или дифракция и интерференция электронов (вопреки классической механике) можно истолковать как нарушения закона тождества («одна и та же» волна, в отличие от частицы, может быть одновременно в разных точках пространства; чтобы применять закон тождества к волнам, нужно сконструировать специальный идеальный объект – «волновой пакет»). Приведенные примеры демонстрируют, что проведение границы между языком проверяемой теории и языком наблюдения – достаточно сложная задача, требующая рефлексии теоретических и логических оснований этих языков.

10 С одной оговоркой: если мы принимаем предположение о множественности существующих или возможных миров, то по отношению к данному миру объемлющим классом объектов будет множество всех миров.

11 Как заметил Г.Г. Копылов, для И. Лакатоса это одна из стратегий превращения наивных понятий в теоретические.

12 Способ «движения по онтологии» (т.е. оперирования с объектами, которые возможны в ее рамках) задается логикой.

13 Представители позитивизма требовали провести «демаркацию науки и метафизики», т.е. исключить из науки идеи, не имеющие конкретного эмпирического основания. Онтология - даже используемая в качестве языка наблюдения – такого основания не имеет. Во всяком случае, концептуальный каркас этого языка привносится a priori.

14 Это, в частности, стало одним из оснований того, что К. Поппер, в целом стремясь к преодолению позитивистских взглядов на научное знание, сохранил базовую установку позитивизма на «демаркацию науки и метафизики» [34].

15 «Твердость» эмпирического «базиса» частных теорий означает, что язык наблюдения, позволяющий регистрировать факты, образующие этот «базис», основан на более «фундаментальной» теории.

16 Мы отвлекаемся здесь от случаев явного и сознательного своекорыстия ученых в ущерб интеллектуальной честности и представлениям о должном. Вопрос же о том, чем в большей степени руководствуются в своей научной деятельности люди, подобные Т.Д. Лысенко, оставим на усмотрение психоаналитиков.

17 Интересный пример подобной «игры в одни ворота» дает принцип «встречи в будущем», предложенный С.В. Поповым в рамках разработанной им методологии организации общественных изменений. Рассматривая действия «преобразователей» общества, он показывает, что поскольку они «имеют дело с общественными образованиями – рефлексивными и активными, то получают реакцию, причем совсем не ту, что могут заранее «вычислить». Начинается борьба, рефлексивные игры, конкурирующие проекты и иные общественные эффекты. Возникает «результирующая» траектория. Изменения происходят не там и не такие, как планировалось вначале… «Классическое» проектное мышление рассматривает такую ситуацию («хотели как лучше, а получилось как всегда») либо как ситуацию недостаточного (неверно осуществленного) проектирования, либо (что чаще) – как результат плохой реализации и управления. На самом деле ситуация всегда такова. Неадекватным является способ ее представления в мышлении» [37, с. 11]. Новый тип мышления о будущем задается через ряд принципов. Так согласно принципу «авторизации» инициатор общественных изменений сам становится носителем иного типа организации, «выращивая» новое общественное образование, судьбу которого определяет принцип «встречи в будущем». Согласно данному принципу «при правильном расчете траекторий в определенный момент должны пересечься «естественное» движение общества и общественное образование, выращенное «преобразователями». Организация нового общественного порядка и есть то «место встречи», в котором состоялось будущее» [37, с. 12-13]. Но, поскольку, ввиду рефлексивности и активности общественных образований, «естественное» движение общества рассчитать невозможно, «преобразователь» никогда не знает заранее, где именно состоится его встреча с будущим – но всегда должен истолковать дело так, будто бы он шел именно туда. Впрочем, методология С.В. Попова имеет одно важное отличие от примеров, рассмотренных ранее: будущее в ней мыслится не через предсказание теории, а с помощью организационной схемы – а поэтому «преобразователь» может вообще не объявлять о том, куда он идет.

18 Версию формулировки системы рациональных принципов подобного обсуждения, соответствующую традиции Московского методологического кружка, см. в работе [23].

19 Весьма показательны в этом отношении рассуждения его ученика М. Ноттурно в работе [32].

20 Достаточно жестко разводили логико-методологические и социально-организационные (а также экономические, системо-технические и психологические) стороны исследования науки и представители Московского методологического кружка [62, с. 105-106]. Лишь в последние годы появились работы, показывающие глубинную связь эпистемологии и социальной философии К. Поппера [14]. По нашему мнению, попперовские представления об «открытом обществе» есть результат проецирования на общество в целом определенной социально-институциональной схемы организации «идеальной науки». Условием реализации данной схемы является выполнение когнитивно-институциональных требований критического рационализма (организация рациональных дискуссий об основаниях знания и т.д.). Ср.: «С точки зрения Поппера, наука является наивысшим из всех видов знания. Из тех же оснований он исходил, высказывая мысль о том, что демократия представляет собой наилучшую форму правления. Как наука, так и демократия доказали, что на сегодняшний день они превосходят своих конкурентов. Доказательством служит… идеальный образ поведения в отношении конкурентов, который наука и демократия сформировали и попытались реализовать. Как наука, так и демократия при смене вождей используют механизм рациональной дискуссии и не прибегают к насилию» [32, с. 91].

21 О понятии сферы как адекватной содержательной единицы, по отношению к которой можно говорить об историческом развитии мышления и деятельности