Структура и развитие науки с точки зрения методологического институционализма1

Вид материала

Документы

Содержание 1. Проблема «рефлексивного замыкания» в процедуре эмпирической проверки теории и схемы самообоснования в моделях мира 1.2. Различение теории и эмпирии и «теоретическая нагруженность» языка наблюдения 1.3. Проблема «рефлексивного замыкания» в процедуре эмпирической проверки теории Поскольку описание наблюдателя и средств измерения является элементом теории

Подобный материал:

• Школа культурной политики стенограмма v-го методологического съезда, 2391.27kb.
• Конкурентная борьба на рынке, развитие технического прогресса требуют от предприятия, 103.75kb.
• Программа государственного междисциплинарного экзамена 2006-2007 учебный год, 258.32kb.
• 1 Теоретические основы медиапланирования на предприятии, 212.51kb.
• Лекция Определение методологии и теории науки. Структура, виды, уровни и функции методологического, 96.2kb.
• Д. Н. Степанов, А. Н. Шукаев Институт ядерной физики им. Г. И. Будкера со ран, г. Новосибирск,, 21.37kb.
• О культуре с христианской точки зрения, 141.76kb.
• Р. Штайнер познание инициации духовное и физическое развитие мира и человечества, 2525.17kb.
• А с исторической точки зрения из латинского языка (в переводе означает взвешивание)., 30.09kb.
• Иной взгляд на развитие общества, 219.93kb.

1. Проблема «рефлексивного замыкания»

в процедуре эмпирической проверки теории

и схемы самообоснования в моделях мира

1.1. Позиционный характер научного знания и

вопрос о «наблюдателе» в методологии естественных наук

Проблема «рефлексивного замыкания» процедур обоснования используемых наукой моделей мира возникает в методологии науки в контексте осмысления позиционного характера научного знания – т.е. эффекта зависимости его содержания от позиции исследователя [25]. Выбор «позиции» есть форма субъективации деятельностного, практического отношения к объекту².

Данная установка, порожденная переносом отношения естественной науки и инженерии на социальное знание и его применение в контексте общественных изменений, привела к парадоксальному «эффекту обратной отдачи», изменив методологические представления и о знании естественнонаучном. Первоначально под «изменением мира» понималось использование во благо человечества «открытых» наукой законов природы – но не изменение самих законов (т.е. содержания знания). Однако работы К. Маркса разрушили самоочевидность этого методологического допущения в применении ко «второй» (социальной) природе: ее законы, ранее подразумевавшиеся вечными, стали пониматься как социально и исторически обусловленные, т.е. зависящие от социальной позиции исследователя. Последний же, в свою очередь, есть дитя не только своей социальной группы, класса, сословия и т.п., но и своей эпохи.

Казалось бы, данное утверждение не таит никакой угрозы по отношению к вечности и объективности законов «первой» природы. Принцип «классовости» и «партийности» социального знания (в общем случае – его зависимости от исторически изменяющихся социальных интересов и ценностей исследователя), пусть и с оговорками, но был принят парадигмой социологии знания. В то же время объективность, вечность законов и ценностная нейтральность естествознания представлялись надежно защищенными спецификой его предмета³.

Но в данном случае речь идет не о социальной позиции ученого, а о его позиционности по отношению к объекту познания⁴. И развитие физики в XX веке продемонстрировало такую позиционность: специальная и общая теории относительности, а затем и квантовая механика выявили зависимость картины регистрируемых физических явлений от позиции наблюдателя и значение выбора системы отсчета, т.е. точки зрения.

1.2. Различение теории и эмпирии и

«теоретическая нагруженность» языка наблюдения

Далее мы покажем, как методологическое осмысление подобного релятивизма физических наблюдений и измерений поколебало базовый регулятивный принцип всего естественнонаучного мышления - различение теории и эмпирии. Но предварительно необходимо пояснить значение данного принципа, которое, несмотря на всю разницу во взглядах, признавали сторонники двух основных конкурирующих линий в философии естествознания: рационализма и эмпиризма. Последователи методологий как Р. Декарта, так и Ф. Бэкона исходили из общего понимания истины как соответствия нашего знания действительности. Одинаково принимали они и эмпирический характер естествознания: непосредственно соответствовать действительности могут лишь эмпирические факты. В то же время математическое естествознание как точная, «исчисляющая» наука невозможно без теории. Поэтому научная истина есть соответствие теоретического знания действительности, данной через набор эмпирических фактов.

Усилиями третьего (после Р. Декарта и Ф. Бэкона) великого основоположника новоевропейской науки – Г. Галилея – естествознание стало экспериментальным. Теоретическое знание есть результат идеализации – и действительностью, которой оно соответствует, являются операции с идеальными объектами (равномерное движение, свободное падение, математический маятник и т.п.). Экспериментальная практика есть не «обычный» опыт, а материализация идеального объекта за счет искусственного воссоздания идеальных условий, требуемых теорией⁵. Эмпирические факты, предсказываемые теорией, могут не существовать в природе «естественно» – поэтому эксперимент целенаправленно порождает эмпирию данной теории (эмпирический «базис»), что и позволяет проверить предсказания последней, сохранив или отвергнув ее – либо сделать выбор между несколькими конкурирующими теориями.

Чтобы такой решающий эксперимент мог состояться, мы и должны четко различать теорию и эмпирию – в частности, язык теории, в котором мы формулируем предсказания, и язык наблюдения, с помощью которого мы не только описываем, но и «видим», и регистрируем эмпирические факты.

1.3. Проблема «рефлексивного замыкания»

в процедуре эмпирической проверки теории

Непосредственное чувственное восприятие «объективной реальности» невозможно – такое ограничение наших познавательных способностей обнаружил еще Дж. Беркли [2]. Заслуга дальнейшего развития его субъективно-идеалистического тезиса об инструментально-опосредованном характере восприятия принадлежит Д. Юму [65] и И. Канту, разработавшему учение об априорных формах чувственности [7]. Человеческие чувства воспринимают явления в пространстве и во времени – но сами пространство и время даны им a priori. Поэтому наблюдатели, о которых идет речь в теории относительности и квантовой механике, – это не живые люди с «настоящими» органами чувств, а особые теоретические идеализации. Восприятие подобных идеальных наблюдателей находится в строгой зависимости от принятой позиции и системы отсчета⁶.

Поскольку описание наблюдателя и средств измерения является элементом теории, язык наблюдения оказывается «теоретически нагруженным» [45]. Возникает проблема построения независимого от теории языка наблюдения – или, если это невозможно, хотя бы особой рефлексии, позволяющей в каждый данный момент отдавать себе отчет в используемых теоретических средствах, языках наблюдения и их различии.

Но если интересующие нас эмпирические факты не являются самоочевидной феноменальной данностью⁷, мы можем надеяться в лучшем случае на построение языка наблюдения, независимого от данной теории – т.е. той, экспериментальная проверка которой производится⁸. При этом наш язык наблюдения (и соответственно эмпирический «базис» проверяемой теории) оказывается зависим от другой теории, для которой в свою очередь потребуется проверка, а, следовательно, и независимый язык наблюдения⁹. Вопрос о том, как завершить данное рассуждение, избежав «дурной бесконечности», и есть проблема «рефлексивного замыкания» в процедуре эмпирической проверки теории. Предельный случай данной проблемы возникает тогда, когда проверяемая теория претендует на то, чтобы задать некоторую модель мира – т.е. когда уже не может быть никакого «объемлющего» объекта или класса объектов, описание свойств которых подкрепляло бы проверяемую теорию¹⁰.

Можно выделить две основных стратегии (или установки) поиска пути решения данной проблемы: натуралистическую и конструктивистскую.