С. В. Доронина, И. Ю. Качесова
| Вид материала | Документы |
- Елена Витальевна Доронина, 46.85kb.
- А. А. Чувакин (редактор), И. В. Огарь (зам. Редактора), Т. В. Чернышова (отв за выпуск),, 2910.4kb.
- Новости 12, 5609.66kb.
- «утверждаю» Директор моу воронцовская сош г. С. Доронина, 1928.98kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 18 июня 2008, 5133.23kb.
- Краткое содержание программы. Данный проект направлен на выработку у пользователей, 185.69kb.
- Доронина Владислава, 38.69kb.
- Завещание джон гришем перевод с английского И. Я. Доронина. Ocr tymond Анонс, 5160.59kb.
- К вопросу о некоторых особенностях вузовского образования россии и германии и. Н. Доронина, 23.47kb.
- Учебно-методический комплекс дисциплины Бийск бпгу имени В. М. Шукшина, 504.68kb.
Литература
Березин В.М. Политическая коммуникация как прикладная модель массовой коммуникации//Акценты. 2001. Вып. 3-4. С. 22-27.
Ваксберг А.И. Белые пятна: Очерки. М., 1987.
Гласность – 2000: Доклад, комментарии, очерки ФЗГ. М., 2001.
Журналистское расследование: История метода и современная практика. СПб; М., 2001.
Клепиков В. Обращение активистов акции поддержки Олега Щербинского [Электроннвй ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта.
Короленко В.Г. Война пером. М., 1988.
Чернышов Ю. «Дело Щербинского» странным образом заслонило собой «дело Евдокимова» // За науку. 2006. №15.
Коноваленко И.В. (Омск)
Konovalenko I.V. (Omsk)
МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ХАРАКТЕР ИССЛЕДОВАНИЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ ИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ
INTERDISCIPLINARY CHARACTER OF LINGUISTIC PERSONALITY RESEARCHES IN MODERN INFORMATION SOCIETY.
Ключевые слова: информационное общество, кибернетика, психофизиология, социальная психолингвистика, языковая личность
Keywords: information society, cybernetics, psychophysiology, social psycholinguistics, linguistic personality.
В статье дана характеристика современного информационного общества и представлен обзор исследований языковой личности в аспекте новых научных направлений информационного общества: кибернетический подход, психофизиологический, психолингвистический (социальная психолингвистика).
The article gives the characteristic of modern information society and presents the review of linguistic personality researches in the aspect of new scientific trends of information society: cybernetic approach, psycho physiological, psycholinguistic (social psycholinguistics).
В рамках данной статьи попытаемся ответить на вопросы: что же собой представляет современное информационное общество и как отражена в данном сообществе языковая личность («человек воспринимающий, понимающий, интерпретирующий и говорящий» - именно такое определение мы даем языковой личности).
Социологи, политологи отмечают, что индустриальное общество на рубеже веков уступило место информационному, отличительными чертами которого являются свобода доступа человека к информации, свобода ее распространения, рост информационной культуры, изменение в сфере образования. Конец двадцатого века - это господство системы информации, где широко развиваются математика, информатика, кибернетика, меняется отношение к знанию, познанию, на первый план междисциплинарных исследований выходит когнитивистика.
Рассмотрим несколько направлений, на наш взгляд, быстро развивающихся междисциплинарных исследований, связанных с информационным типом современного общества, и попытаемся расставить акценты в изучении языковой личности.
Языковая личность широко начинает исследоваться с восьмидесятых годов. Можно утверждать, что толчком к развитию данного направления послужили известные работы Ю.Н.Караулова [Караулов 1987; 1989]. Сегодня языковая личность изучается в рамках различных лингвистических направлений. Но, насколько можно судить, обзорных исследований языковой личности и ее связи с информационным типом современного общества нет. Между тем такую связь следует учитывать, поскольку рассмотренные в данной статье направления - это не просто междисциплинарные исследования, а достаточно новые подходы, которые в будущем, на наш взгляд, будут играть основополагающую роль при описании человека.
Первое направление, которое, несомненно, бурно развивается в современном информационном обществе, - системно–кибернетический подход (он знаменует собой стык когнитивной психологии и информатики). Его цель - разработка технических когнитивных систем, которые должны достигнуть уровня интеллектуальности технических систем, близких к человеческим. Результаты исследований когнитивных функций и процессов в рамках данного подхода оказываются полезными для разработки систем управления, обеспечивающих работу роботов (от простых роботов - манипуляторов до современных антропоморфных роботов гуманоидного класса) [Станкевич 2008]. Для управления первыми использовались методы, основанные на символьных знаниях, для вторых - методы, основанные на нейронных сетях. Это уже кибернетика второго порядка, где ученые выделяют следующие направления: биологическая (стремится понять природу наблюдателя через изучение мозга человека), социальная (объяснить, как люди изменяют социальные системы с помощью идей и естественного языка), техническая кибернетика (стремится создать теории, раскрывающие природу наблюдаемых явлений) [Амплби 1991]. Данную классификацию уточняют отечественные учение и выделяют, кроме биологической и социальной кибернетики, кибернетическую семиотику, концепцию рефлексивного управления [Андреев Узилевский 2007, с.9]. Рассмотрим, как же в рамках данной парадигмы представлен человек, языковая личность. В современной кибернетике третьего и четвертого поколения начинает исследоваться присущая человеку склонность к общению, диалогу, то есть идет смещение акцента на языковую природу «родового» человека. Главное - разработать не просто робота, ходящего на двух ногах, который умеет зрительно воспринимать информацию (распознает лица, артикуляцию губ, примитивные движения, следит за объектами), имеет систему многоканального слуха (распознает предложения, производит их синтаксический и семантический анализ, узнает голоса, ориентируется на источник знакомой речи), тактильного и силового очувствления (определяет форму объекта, место и величину силового воздействия), а робота для речевого общения с людьми. Для этого совершенствуется система генерации речевых сообщений. Он должен выбирать из памяти сообщения в ответ на команды (то есть выступать как ответчик), проговаривать текстовую информацию (диктор) и - высшая точка - синтезировать сообщения в режиме диалога (собеседник) [Станкевич 2007, с.290]. Применение такого человекоподобного существа – работа с людьми: уход за больными, обслуживание в общественных местах, подвижные игры. Все это становится возможным при создании цифровой нервной системы, подобной нервной системе человека, при учете когнитивных функций и процессов, происходящих в мозге человека.
Итак, на наш взгляд, следует отметить при обзоре исследований языковой личности в современном информационном обществе тезис, который выдвигают ученые при изучении природы человека: для разработки новых направлений важны исследования мозга и нервной системы человека. Отсюда второй важный подход в изучении языковой личности – психофизиологический, в терминологии работ сотрудников Института мозга человека РАН [Бехтерева, Старченко, Ключарев, Воробьев, Пахомов, Медведев 2000], или, в терминологии других авторов, нейрокогнитивный, нейробиологический [Солсо 2006]. Н.П.Бехтерева отмечает, что в двадцатом веке произошли два методологических прорыва в изучении мозга человека. В результате первого «исследователь обрел полноту возможных знаний о точках мозга - инвазивные исследования», в результате второго, обусловленного технологическим прогрессом, - «возможность получения монометодических знаний о всем мозге» [Бехтерева 2008, с.22]. На первых порах при изучении мозга человека важной задачей оказывалось картирование мозга при реализации различных мозговых функций, на современном этапе ставится задача изучения механизмов управления мозговой функциональной организацией высших функций. Отмечая многоплановость, поливалентность мозговых механизмов, говоря об открытии детектора ошибок, автор исследует психологический аспект творчества, создающий модельную ситуацию вербального творчества. Для решения задачи моделирования вербального творчества испытуемым давали творческие задания разной степени сложности и нетворческие задания. Трудное творческое задание представляло собой составление связного рассказа из слов разных семантических полей, легкое творческое задание - составление рассказа из слов одного семантического поля, нетворческое - восстановление связного текста с изменением словоформ. Получены результаты о «главных» зонах мозга, обеспечивающих вербальный творческий процесс в зависимости от стратегии решения задач и от фактора их сложности. Дальнейшее развитие данного подхода, на взгляд ученых, - это построение содержательных карт нейродинамических событий в мозге. Таким образом, психофизиология также ставит своей целью рассмотрение не только биологической природы человека, но и вербальной природы языковой личности.
В последние годы наряду с психофизиологией широко развивается и психолингвистика. В рамках данной статьи нас будет интересовать социальная психолингвистика, которая напрямую связана с типом современного общества - информационным. Это третий подход, который, на наш взгляд, необходимо проиллюстрировать. Как отмечает К.Ф.Седов, «языковая личность рассматривается здесь в рамках интерактивной модели, которая позволяет в речевом поведении, речемыслительных проявлениях языкового сознания видеть отражение социально значимого взаимодействия членов социума» [Седов 2002]. Центральной областью наблюдений социальной психолингвистики является сфера межличностной коммуникации. Если мы посмотрим на речевое поведение человека, на его взаимодействие с другими членами социума, то, несомненно, вспомним следующие теории двадцатого века: теорию обмена Д.Хоуманса (сущность теории - поведение человека в настоящий момент определяется тем, как «вознаграждались» его поступки ранее); символический интеракционизм Д.Г.Мида, Г.Блумера (взаимодействие между людьми - непрерывный диалог, в процессе которого они раскрывают намерения друг друга и соответствующим образом реагируют), управление впечатлениями Э.Гоффмана (люди сами создают ситуации, чтобы выразить символические значения, с помощью которых они производят хорошие впечатления на других), психоаналитическую теорию З.Фрейда (в процессе взаимодействия людей воспроизводится их детский опыт). Современная социальная психолингвистика изучает влияние социального контекста на языковое поведение человека. Здесь следует отметить тезис И.Н.Горелова, К.Ф.Седова о своеобразии коммуникативных проявлений личности, которое определяется действием сознания личности, а сознание, в свою очередь, есть частный случай социального опыта [Горелов, Седов 1997, с.110]. Говоря о социальной психолингвистике, нельзя не упомянуть работу Т.Слама-Казаку [Slama-Cazacu 1997], в которой автор показывает, как человек с помощью языка может варьировать действительность, маскировать неприятные социальные факты. Сравнивая современное общество с «галактикой коммуникации», Т.Слама-Казаку говорит о «лингвистической косметике», «лингвистической маске», помогающих раскрывать социальные контакты и иллюстрировать их проявление в языке, в поведении языковой личности. Данные метафоры стали очень популярны в современной лингвистике. Не будем касаться приемов манипуляции, уловок, или так называемой «лингвистической косметики», отметим лишь, что данный лингвистический механизм пропаганды чрезвычайно востребован именно в эпоху информационного общества.
Еще раз подчеркнем, что в рамках обзора нами выделены те междисциплинарные подходы к изучению языковой личности, сущность которых напрямую связана с типом современного общества, с его информационной составляющей.
Литература
Амплби А. Кибернетика второго порядка: на пути к признанию [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.gwu.edu/~umpleby/recent_papers/1994_cybernetics_of_conceptual_systems_rus.php.
Андреев В.О., Узилевский Г.Я. Метакибернетика как результат эволюции представлений о человеке, природе, социальных системах и космосе // Среднерусский вестник общественных наук. 2007. № 2. С.7-15.
Бехтерева Н.П. Магия творчества и психофизиология: факты, соображения, гипотезы // Когнитивные исследования. 2008. Вып. 2. С.9-31.
Бехтерева Н.П., Старченко М.Г., Ключарев В.А., Воробьев В.А., Пахомов С.В., Медведев С.В. Исследование мозговой организации творчества. Сообщение 1. Разработка психологического теста // Физиология человека. 2000. Т.26. № 2. С.5-9.
Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики: учебное пособие. М.,1997.
Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М., 1989. С.3-8.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987
Седов К.Ф. Языковая личность в аспекте психолингвистической конфликтологии // Труды Международного семинара Диалог - 2002 по компьютерной лингвистике и ее приложениям [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта
Солсо Р. Когнитивная психология. Спб, 2006.
Станкевич Л.А.Когнитивный подход к созданию систем управления гуманоидными роботами // Когнитивные исследования. 2008. Вып. 2.С. 276-292.
Станкевич Л.А.Когнитивный подход к созданию систем управления гуманоидными роботами // Когнитивные исследования. 2008. Вып. 2. С. 276-292.
Slama-Cazacu, T. Manipulating of words. International Journal of Psycholinguistics. 1997. № 13. P. 285-296.
Кощей Л.А. (Барнаул)
Koshchey L.A. (Barnaul)
ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ В СИСТЕМАХ КОММУНИКАЦИИ: ОБ ОДНОМ ИЗ ИСТОЧНИКОВ КРИЗИСА КОММУНИКАЦИИ
SOCIAL CONSCIENCE IN COMMUNICATION SYSTEMS: ONE SOURCE OF COMMUNICATION CRISIS
Ключевые слова: общественное сознание, кризис, коммуникация, трансформация значений
Keywords: social conscience, crisis, communication, transformation of meaning
Выдвигается новый подход к исследованию онтологии общественного сознания, которое рассматривается как новая реальность, порождающая кризисы в коммуникативных процессах.
A new approach to studying the ontology of social conscience which is considered as a new reality creating a crisis in communication processes is introduced.
Современная научная деятельность протекает не только в рамках той или научной дисциплины, но и в пограничных системах взаимодействия знаний, в рамках различных проблемных ситуаций. Проблемные ситуации в современном гуманитарном знании требуют говорить о ядре любой проблемы, то есть знании о незнании. Представляется, такой проблемной ситуацией являются дискуссии о статусе коммуникации и о месте общественного сознания в коммуникативной деятельности.
Отправной точкой для наших размышлений служит современная социокультурная ситуация в России и трудности понимания человека человеком, человека и власти, трудности достижения консенсуса в профессиональной среде: мы говорим на одном языке, но не понимаем друг друга.
Везде «массивами носятся тени слов, заполняя несчетные страницы и экраны, перекрестно отсылая к тому настоящему, что их отбросило», – пишет В.В.Бибихин [Бибихин 2001,c.276]. Каково же то «настоящее», что определяет суть дела, - каждый знает по-своему.
Проблемное поле современной философии радикально меняется: появляются не только новые темы, новые методологии, новые конструкты, но и само философствование приобретает новые смыслы. Философия в ХХ в. не завершает все человеческое знание, как это считалось ранее, а исследует возможности человеческого сознания и понимания, которые не были обнаружены за тысячелетия ее развития, которые еще не воплотились в конструктах человеческой деятельности. Так, в ХХ в. были исследованы позиции бессознательного в жизни сознания, роль знаков и символов в человеческом поведении, сознание было отделено от других форм психической деятельности (мышления, памяти, познания, понимания и др.).
Крупнейшим открытием философии ХХ в. стало обнаружение общественного сознания как реальности и регулятива в жизни социума. В этой ситуации особое значение приобретает анализ места общественного сознания в коммуникативно-информационом обществе и выявление разломов в смысловом каркасе современного сознания, особенностей существования общественного сознания в коммуникативном пространстве, форм трансформации и деградации систем значения, которые составляют содержание общественного сознания. Теории общественного сознания в России ХХ в. породили представления о монолитности, суммативности, абсолютности сознания советского человека. Общественное сознание рассматривалось только как факт (продукт, результат), между тем сознание не только факт, но и акт (процессы, события, действия, потоки).
Последние десятилетия Россия находится в иной социальной, культурной, человеческой и коммуникативной ситуации, которая требует осмысления, казалось бы, уже решенных вопросов.
Начиная с 1920-х гг. в России регулярно рассматривались проблемы и задачи общественного сознания, но отражательная парадигма исследования его и идеологические задачи, которые ставились перед исследователями идеологическими и государственными органами, скорее искажали понимание статуса и роли общественного сознания в жизни общества. В настоящее время отражательная парадигма уходит в историю.
Философия и психология ХХ в. оставили ХХ1 веку большое наследие, связанное с осмыслением явлений общественного сознания и особенностей его развития; многие исследователи утверждают, что именно ХХ в. открыл общественное сознание как реальность особого рода. «Узурпация» этой проблемы марксизмом-ленинизмом в СССР не сняла необходимости исследования вопросов общественного сознания в жизни европейской и североамериканской философии: познание общественного сознания в этих философиях осуществлялось по нескольким направлениям: исследовались структуры сознания – как индивидуального, так и коллективного, изучались проблемы национального сознания, рассматривались вопросы кризиса политического и правового сознания в связи с проблемами межкультурной коммуникации, устанавливались новые связи общественного сознания и бессознательного, общественного сознания и знаковых систем на базе рождения семиотики и коммуникативистики.
Вследствие оживления старых и порождения новых междисциплинарных связей стали отчетливо просматриваться пограничные проблемы, в которых общественное сознание оказывалось точкой пересечения гуманитарных и социальных исследований, при этом старые парадигмы исследования сознания заводили чаще всего в тупики систематизации, структурирования, анализа-синтеза; старые концептуализации останавливали исследовательский процесс сознания, и оно загонялось в старые рамки сверхдетерминации общественного сознания, в силу чего оказывалось «мертвым» продуктом, «следом», но не более, как писал об этом М.Мамардашвили.
Наибольшие трансформации в современной философской литературе претерпевает общественное сознание как объект исследования: представления о спонтанности, естественности сознания, его индивидности, локализации в сфере психики перестали быть адекватными; идея «прозрачности» сознания для исследователей и для самого человека сменилась констатацией сознания как новой тайны, как задачи, которая стоит перед человеком (П.Рикер); ориентация на работу сознания в сфере социальной жизни сменяется ориентацией на объективации, существующие в знаках, кодах, действиях, предметных мирах, дискурсах; наконец понимание общественного сознания как некоей готовой суммы значений, транспортируемой от одного поколения к другому, уступает место пониманию как открытой реальности, как продукта особого резонанса сил.
Вопрос, чем является коммуникация в мире (как бы узко или широко ее ни понимали), располагается между двумя позициями (оптимистической и пессимистической): коммуникация в результате ее изучения предстает как относительно самостоятельное явление передачи знаний, правил, норм, кодов, предписаний в эффективном режиме, процессом формирования социальных общностей, противоположным атомизации (разделению и изоляции людей). Но в любом случае коммуникация рассматривается как новая онтология общества и общественного сознания. (Раньше сознание «висело» в воздухе – как надстройка).
В пессимистическом варианте в коммуникациях происходит фрагментация человека: «становится все больше информации – все меньше смысла», – пишет И.Мальковская [Мальковская 2004, c.36]. И поэтому коммуникация, по мысли Ж.Бодрийяра, есть лишь «принудительный сценарий, непрерывная фикция, избавляющая нас от пустоты» [Бодрийяр 2000, c.22].
Формирование социальности нового типа, обнаружение новых онтологий (вместо онтологии И.Ньютона – онтология Л.С.Выготского; вместо онтологии материи – онтология сознания и языка, онтология знаково-символических систем и языка) инициирует отказ от субстанционализма и механического детерминизма как определяющих принципов социально-философской теории; общественное сознание оказывается полем игры смыслов и значений в сфере человеческой деятельности и коммуникаций, приобретает новый статус, который не сводится к пониманию его как фона, условия, обстоятельства человеческой деятельности.
В настоящее время именно коммуникации, а не только действия, события, люди, связи, отношения являются неизбежно социальной сферой и одновременно принудительно запускаются всегда, когда складываются человеческие действия. Коммуникация – одна из основ человеческой деятельности. Однако осознание этого факта произошло только в середине ХХ в. в связи с рождением информационного общества. Общество, с этих позиций, существует и развивается только тогда, когда сообщения (значения), циркулирующие в нем, насыщаются информацией, исправляются контекстом, опираются на человеческий опыт и легко трансформируются.
Все это требует нового понимания самого общественного сознания и его роли в коммуникационных процессах. Моя позиция в этом вопросе такова: общественное сознание как значения, запрашиваемые обществом (группами, стратами, профессиями, индивидами и т.д.), входит в жизнь коммуникации как необходимая составляющая любого ее процесса и акта. Если взять модель коммуникации в ее простейшем варианте (источник – канал – сообщение – получатель), то в любом элементе структуры модели наличествуют значения в системах знаков, языков, кодов. Общественное сознание, задавая смысловой каркас деятельности, создает трамплины для коммуникации, становится резервуаром значений, необходимых для понимания событий. Индивидуальное сознание, выбирая версию поведения человека, трансформирует общезначимые системы значений на базе опыта конкретного человека, создает основы для столкновения его точки зрения с точками зрения других, порождает конструктивный или деструктивный способ коммуникации.
Социально-философские основы изучения коммуникации, опирающиеся на обусловленность развития общества новой коммуникационной реальностью, на фундирование коммуникации как новой онтологии сознания, позволяют ставить вопрос о месте общественного сознания в коммуникационных пространствах. По нашему мнению, к числу существенных недостатков исследования общественного сознания можно отнести такие, как признание вторичной природы общественного сознания (зависимость от общественного бытия), его несамодостаточность, отсутствие онтологической основы его бытия. Представляется, что то пространство, где общественное сознание реально существует, – это и есть объективные связи коммуникации, в которых оно занимает интерсубъективную позицию. Высказанная идея базируется на исследованиях Г.П.Щедровицкого.
Человек и общество в таком случае существует в коммуникационных потоках и процессах и все чаще проявляются под знаком коммуникации. Поэтому парадигма философии сознания, по мнению многих исследователей, в настоящее время замещается коммуникативной парадигмой [Мальковская 2004, c.19]. На первый план выступают не абстрактные структуры, уровни, формы, типы общественного сознания, а превращения обобщенных мыслительных форм значения, унаследованных нами от прошлого. В философии ставится задача понять, как и почему законы, идеи, взгляды, обычаи, нормы получают принципиально иное содержание; тем более что традиция исследования общественного сознания позволила накопить огромный исторический материал, характеризующий рождение и функционирование многих идей (правда, идеологическая обработка этих данных умертвляла реальные смыслы истории возникновения идей). Коммуникативный подход к исследованию совокупностей идей, теорий, учений поможет понять феномены общественного сознания в их бытийной реализации: оказывается, чтобы стать фактом общественного сознания, идея, значение, норма и т.д. должны пройти через фильтры структур опыта, коммуникаций, реальной деятельности.
Бедный коммуникационный потенциал общества задает «бедного», «частичного» человека, что проявляется в его возможностях трансформироваться в новых социальных и исторических условиях. Об этом свидетельствует история человека в России ХХ в.: многие люди говорят об «обделенности» советского человека источниками информации, лишенности доступа к новым системам значения, замкнутости узкими рамками одной идеологии. Очевидно, что люди осуществляют деятельность исходя из значений и смыслов, которые циркулируют в коммуникационных потоках (интерсубъективный характер общественного сознания). Но значения и смыслы меняются в процессе интерпретации. Появляется экзистенциональная коммуникация, и тогда появляется потребность в новых значениях, а они либо создаются на базе культуры, либо на основе трансформаций старых. Таким образом, содержание сознания постоянно проблематизируется, усиливается либо его консервативность, либо динамичность, открытость и возможность переинтерпретации значений, либо опора на мертвые конструкты («спящее» сознание).
Идея изменчивости сознания известна давно: от Гамлета («пала связь времен») до Ницще («сознание сжимается, как шагреневая кожа»), но в отечественных исследованиях все же преобладает идея объективности, истинности, абсолютности общественного сознания, господства его над индивидуальным.
Эвристический смысл новых подходов к исследованию общественного сознания состоит в том, что общественное сознание не раз навсегда данная система значений, не априорная величина, оно конституируется в процессе общения и деятельности на базе коммуникации, что общественное сознание свое наиболее полное воплощение получает в дискурсах, что дискурс в этом смысле есть «фиксация значений, которые находятся в изменчивых отношениях» [Филлипс 2004, c.219], что наконец может быть определена сфера социума, где сознание «есть» (существует как непрерывный и остановленный поток), и тогда его можно исследовать, а не программировать идеологемы.
Рассмотренные трансформации понимания общественного сознания привели к иному, рефлективному исследованию сознания как интегративного способа бытия человека, проявляющегося в способности осознавать условия и формы своей жизнедеятельности, относиться к ним, делать их предметом преобразования, привели к отделению сознания от познания и мышления, к выделению сознания из психики; стереотипное восприятие общественного сознания в массовом сознании конца ХХ в. предполагало скорее негативную оценку этого явления, чем позитивную. В настоящее время ситуация меняется.
Потенциал общественных идей, норм, значений, императивов, входящий в коммуникационные потоки, предназначен для организации жизненных миров отдельных людей, на базе чего возникает сопротивление, протест, выражающийся в различных формах (конфликт, отталкивание, разрушение, игнорирование, отказ и др.). Иначе говоря, в коммуникативных практиках разного типа, а не столько в обучении, воспитании, развитии складывается и развивается сознание каждого человека. В научной литературе пока нет целостного исследования этих противоречивых явлений общественного сознания, но очевидно, что систематическое нарушение человеческих коммуникаций обусловлено не только объективными обстоятельствами жизни людей, но и борьбой («войной») смыслов внутри мотивационной деятельности человека.
Общество, в котором существуют социальные и культурные механизмы производства противостоящих друг другу значений одного и того же объекта, различных вариантов упорядочивания ценностей, символов и смыслов, а социальные и гражданские институты, ответственные за сохранение целостности общества, разрушены, находится в состоянии острого кризиса.
Пример: споры националистов и национал-фашистов, демократов разных качеств, либералов и демократов, коммунистов и демократов свидетельствуют о столкновении смыслов общеупотребительных значений.
Слово «кризис» в нашей стране, в массовом сознании, воспринимается как обозначение чего-то опасного, лишнего, ненормального. Нами кризис понимается как естественный и необходимый атрибут соцокультурного развития [Кощей 1998, с.83-90]. По мысли Сартра, «человека следовало бы определить не через историчность – поскольку есть общества без истории, а через постоянную возможность переживать кризисы, которые время от времени потрясают общества» [Сартр 1994, c.205].
Кризис содержит в себе не только процессы разрушения, деструкции, но и зерна рождения нового. Так, не было бы кризиса марксистско-ленинской идеологии, не появились бы новые для современного человека идеи. В отечественной литературе, посвященной кризисным явлениям в общественном сознании, введено много понятий, связанных с кризисными явлениями. Это: больное сознание, одичавшее сознание, частичное сознание, оборонное сознание, деструктивное сознание и др.; все это попытки обозначения проблем внутри сознания, опирающиеся на представление жесткой («здоровой») структуры сознания. Но сейчас общественное сознание рассматривается чаще всего «как эффект, появляющийся благодаря сопряжению интенсивных силовых разверток, локализованных в различных измерениях» [Исаков, c.154].
Кризисные явления в сфере коммуникации и общественного сознания, по нашему мнению, являются общеобязательной формой жизни коммуникации. Время, когда кризисы нужно было любой ценой «уничтожать», проходит; оно было связано с господством монологической формы общественного сознания, с жестким диктатом одной идеологии по отношению к культуре, с господством общества над индивидом, учителя над учеником, старшего над младшим, власти над любой, даже законопослушной индивидуальностью, с линейным пониманием коммуникации как процесса передачи готовых форм от прошлого к настоящему, от субъекта к субъекту.
Современность диктует профессиональному сообществу, занимающемуся наукой и образованием, воспитанием и обучением, трансляцией систем значений в средствах массовых коммуникаций, новые правила «игры». Полагаю, что всему этому нам еще предстоит учиться.