А. А. Чувакин (редактор), И. В. Огарь (зам. Редактора), Т. В. Чернышова (отв за выпуск), Ю. Н. Земская, И. Ю. Качесова, В. В. Копочева, Л. А. Музюкина, Т. Д. Сергеева, Н. В. Халина

Вид материала

Документы

Содержание Раздел I. ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ А.А.Чувакин Г.И.Богин Тверской государственный университет НОРМАТИВЫ РЕФЛЕКТИВНОЙ РАБОТЫ А т смыслоусмотрения и смыслопостроения Алтайский государственный университет Аргументативный аспект современной лингвистической парадигмы: к постановке проблемы Михальская А.К. Основы риторики. М., 1996. Некоторые подходы к стилистическому описанию языка современной газетной публицистики Н.Д. Голев Алтайский государственный университет Бей/бой, нес/нос/нёс, жег/жог/жёг Все поешь Признаем, узнаешь Вёдро, небо Совершённый, узнаешь Свекла/свёкла, блеклый/блёклый, шофер/шофер Признаем - признаём, узнаешь - узнаёшь. В. В. Копочева В парадигме коммуникативных курсов Этнолингвистическая проблематика курса выглядит следующим образом. Паблик рилейшнз в системе Языковая коммуникация ... Полное содержание

Подобный материал:

• Выпуск 48 Э. Ф. Шарафутдинова чеченский конфликт: этноконфессиональный аспект отв редактор, 3024.85kb.
• Т. А. Ткачева (отв редактор), Е. В. Кузнецова (зам отв редактора), 4827.93kb.
• Факультет философии и политологии, 13663.08kb.
• Российская Библиотека Холокоста мы не можем молчать школьники и студенты о Холокосте, 4700.54kb.
• М. В. Максимов (отв редактор, г. Иваново), А. П. Козырев (зам отв редактора, г. Москва),, 4733.99kb.
• Рецензии. Отзывы 29 Рецензия на книгу, 3218.76kb.
• Научно-исследовательский институт «Вектор» старейшее радиотехническое предприятие России, 3893.61kb.
• Книга памяти. Йошкар-Ола: Map кн изд-во, 1995. 528 с, К53 ил.,, 1691.88kb.
• Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк ргу и испи ран, 3282.27kb.
• В. А. Самусь главный редактор, В. А. Матвеев зам главного редактора, 171.51kb.

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РФ

АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЧЕЛОВЕК – КОММУНИКАЦИЯ – ТЕКСТ

Выпуск 3


Издательство Алтайского государственного университета

Барнаул - 1999


ББК.81. 001. 6

Ч


Редакционная коллегия:

А.А. Чувакин (редактор), И.В. Огарь (зам. Редактора), Т.В. Чернышова (отв. за выпуск), Ю.Н. Земская, И.Ю. Качесова, В.В. Копочева, Л.А. Музюкина, Т.Д. Сергеева, Н.В. Халина.


Рецензенты:

кафедра русского языка Барнаульского государственного педагогического университета;

профессор А.А. Стриженко (Алтайский государственный технический университет)


ЧЕЛОВЕК – КОММУНИКАЦИЯ – ТЕКСТ. Вып. 3. / Под ред. А.А. Чувакина. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. 287 с.

Данный выпуск, включающий статьи ученых Барнаула, Москвы, Горно-Алтайска, Екатеринбурга, Твери, посвящен проблемам коммуникации как элемента триады «человек – коммуникация – текст». Рассматриваются филологические аспекты коммуникации, обсуждаются вопросы реализации модели языковой коммуникации, анализируется материал художественной и рекламной коммуникации, публицистических , научных, медицинских и др. текстов.

Для специалистов в области филологии, связей с общественностью, рекламы, журналистики, а также для преподавателей и студентов гуманитарных факультетов.


ISBN


© Алтайский государственный университет, 1999


^

Раздел I. ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ

А.А.Чувакин

Алтайский государственный университет,

Барнаул

ЗАМЕТКИ ОБ ОБЪЕКТЕ СОВРЕМЕННОЙ

ФИЛОЛОГИИ

Время от времени в филологии наступает момент, когда активизируется ее саморефлексия. Нет сомнения в том, что конец ХХ века, особенно в России, выдвигает проблему самопознания нашей науки на одну из ключевых позиций в структуре ее проблематики (см., например, [1 – 5]).

В предлагаемых заметках содержатся размышления об объекте современной филологии как области гуманитарного знания, сложно устроенной и динамично развивающейся, самоценной и значимой для теоретической и практической жизни человека и общества, взаимодействующей с другими областями гуманитарных наук и Наукой (как целым). При этом мы осознаем, что к концу века происходит изменение характера объекта самой Науки – из по преимуществу предметного он превращается в процессуально-предметный. В филологии же наблюдается расхождение между признанием ее содружеством «гуманитарных дисциплин – языкознания, литературоведения, текстологии, источниковедения, палеографии и др., изучающих духовную культуру человечества через языковой и стилистический анализ письменных текстов» [6, c. 544], фактическим состоянием филологии как «механического конгломерата языкознания и литературоведения», как «брачного союза литературоведения и языкознания» [7, c. 122-123] и традиционной ориентацией филологии на исследование образцовых художественных текстов.

В лингвокоммуникативной практике России конца века имеют место мощные изменения, проявляющиеся в небывалом для второй половины века повышении коммуникативной активности россиян, усложнении лингвокоммуникативного пространства и его соотношения с коммуникативным пространством как целым и социальной реальностью, преодолении господства лингвокоммуникативной парадигмы монологического типа и замене ее парадигмой диалогического типа, нарушении баланса в отношениях тенденции к речевой гармонии и тенденции к речевой агрессии в сторону усиления последней.

Рассматривая состояние современной филологии, мы разделяем суждение С.С.Аверинцева о том, что исходной реальностью филологии является «текст во всей совокупности своих внутренних аспектов и внешних связей» [6, c. 544]. Если это так, то можно предположить, что на разных этапах развития филологии получают приоритет разные аспекты и связи. Да, пожалуй, и вся история филологии свидетельствует об этом. См., например, в [8].

В конце ХХ века роль парадигмообразуюшего фактора в системе филологического знания приобрела одна из самых сильных связей текста – связь с коммуникативной деятельностью homo loquens как двуединства Говорящий-Слушающий. Соответственно можно признать, что если «классическая филология» отличалась единством объекта предметного характера, если т.н. «новая филология» (в понимании филологов ХIХ века) стала основой «брачного союза» литературоведения и языкознания, в котором собственно филология сохранилась как один из подходов к исследованию текста [8], то к концу ХХ века филология превращается в реальное содружество наук, имеющее объект предметно-процессуального характера.

В основе этого утверждения лежат следующие наблюдения.

Языуовая коммуникация к концу ХХ века становится все более открытой и незавершенной, жанрово многосложной, обусловленной электронными и техническими средствами, взаимодействием сознательного и бессознательного (при усилении роли последнего), рационального и эмоционального (при усилении роли опять-таки последнего), языкового и неязыкового. Она все более тесно взаимодействует с другими знаковыми системами.

Текст вовлекается в сферу исследования целым спектром гуманитарных наук – семиотикой, прагматикой, герменевтикой, антропологией, теорией деятельности и др.; следствием этого является феномен, квалифицированный П.Рикером как конфликт интерпретаций [9], воскрешение или появление и развитие ряда новых отраслей филологии, в том числе теории общения, лингвопрагматики, филологической герменевтики, феноменологической школы в литературоведении, дискурсивной лингвистики, риторики и др. Сам homo loquens осознается как все более сложное, многофункциональное, внутреннее противоречивое единство, отличающееся стремлением к пониманию «чужих» смыслов и сокрытию «своих», к коммуникативному сотрудничеству с себе подобными и «братьями по разуму» и уклоняющееся от такового, открытое для диалога и прячущееся в глубинах аутодиалога…

Центральной смыслообразующей категорией гуманитарного знания становится единство «человек и его язык» в философском осмыслении этого феномена. Философская рефлексия по поводу человека движется от признания отражающей сущности его сознания к признанию коммуникативной его сущности [10], а философское осмысление языка – от тезиса «язык есть непосредственная действительность мысли» (Маркс) к тезису «язык есть дом бытия» (Хайдеггер). Омысление этих движений в их сопряжении позволяет прийти к формуле «язык - есть дом человека, его тайный дом» и на основе этого представить как целое круг внешне-внутренних связей, формирующих облик текста как объекта современной филологии. Таким целым выступает коммуникативное пространство, вплетенное в социальную реальность. Именно здесь текст предстает текучим, бесконечным, неисчерпаемым. В связи с этим уместно напомнить оценку текста на основе его межтекстового характера [11, c. 311], как генератора смыслов [12], как бездонной смысловой «воронки», как целого, которое способно индуцировать и впитывать в себя бесконечные смысловые потенции [13, c. 321, 32]. Эмпирическим фактором, доказывающим правомерность такого рода суждений, являются многократные интерпретации физически одного и того же текста, имеющие место быть в коммуникативном пространстве различных секторов социальной реальности. (Сошлемся только на два примера – в [14, 15]). При этом текст не перестает быть тайной: язык, как отмечает Кестлер, есть преграда между мыслителем и реальностью.

Сказанное позволяет предположить, что одно из сущностных изменений филологии в конце века состоит в следующем: в содружестве (союзе) наук, ее составляющих, выдвигается междисциплинарная область – филологическая теория коммуникации, по отношению к которой другие филологические области выступают дисциплинами частными, конкретными. В самом деле, если в первой половине ХХ века в центре, например, лингвистики находился язык как система, а в центре литературоведения – художественная литература как область искусства, то концу века в центр той и другой науки становится категория homo loquens. Только в первом случае она выступает двуединством говорящий (пишущий) – слушающий (читающий) в качестве носителя максимально обобщенных функций, а во втором – двуединством автор – читатель в качестве носителя функций конкретных. Развитие социальной реальности и соответственно коммуникативной деятельности посредством языка обусловливает появление все новых и новых «наполнений» этих обобщенных функций, а также модификаций функций традиционных: журналист – читатель, рекламист – потребитель рекламы, специалист по связям с общественностью – «общественность» (более подробно об этой категории см. в [16]) и др.

В сущности, известная шестичленная модель коммуникативного акта, представленная, например, Б.Ю.Городецким [17], в которую включаются коммуниканты, коммуникативный текст, процессы вербализации и понимания, обстоятельства коммуникативного акта, практические цели и коммуникативные цели, является моделью лингвистической коммуникации в любом секторе социальной реальности. Поэтому изучение модели – ее состава, структуры, динамики (функционирования и развития) – в разных сферах деятельности составляет задачи разных филологических наук (литературоведения, лингвистики, журналистики, теории рекламной коммуникации и др.), различающихся предметным материалом, а общая теория представленной модели – задачу филологической теории коммуникации как области филологии со статусом междисциплинарного, интегративного знания. Таким образом, в настоящее время в филологии складывается новая «расстановка» наук.

Думается, что филологическая теория коммуникации имеет под собой лингвистическую базу – хотя бы в силу особой значимости языка как универсального средства коммуникации. Ср., например, мнения двух авторов, принадлежащих разному времени и исповедовавших методологически различные взгляды. Л. Ельмслев: «…Язык снова стал ключевой позицией познания. …Лингвистическая теория, руководимая внутренней необходимостью, приходит к признанию… человека и человеческого общества, стоящих за языком, и всего мирового человеческого знания, добытого посредством языка» [18, c. 381]; Н.Хомский: «Есть несколько причин, по которым язык есть и будет особо важен для изучения природы человека. Одна – та, что язык является подлинным свойством человека как вида, присущим в своих основных чертах только человеческим существам… Далее, язык решающим образом участвует в мысли, действии и социальных отношениях. Наконец, язык сравнительно доступен для изучения» [19, c. 132]. Именно естественный язык является первичной семиотической системой, вовлекающей в коммуникацию параязык и не-язык [20, c. 89-96], вторичные семиотические системы, обеспечивающей жизнедеятельность психологической, социальной, художественной и др. коммуникации – в качестве средства, интегрирующего коммуникативное пространство человека и социума. Но еще раз решительно подчеркнем, что филологическая теория коммуникации не тождественна ни лингвистической, ни социальной, ни какой-либо иной теории коммуникации. Филологическая теория коммуникации имеет своим объектом текст, рассматриваемый в его системообразующих связях с коммуникативной деятельностью homo loquens.

И еще об одном изменении в объекте современной филологии, но уже производном по отношению к рассмотренному, - о новых тенденциях исследования эмпирической области, традиционно подведомственной филологии. Речь идет о Тексте и о текстах. В сферу внимания современной филологии входят не только тексты письменные и прежде всего образцовые художественные (ср: [6], [21]), но все многообразие устных и письменных текстов, на чем настаивал еще в 20-е гг. Г.О.Винокур: «Все написанное, напечатанное, сказанное есть предмет филологического комментария» [22, c. 215]. Это принципиально важное положение, поскольку только весь массив текстов на данном языке позволит осмыслить духовную культуру этноса, ее устроенность, тенденции развития, обнаружить уровни коммуникативной компетенции говорящих (членов этноса), сформулировать критерии риторической коммуникации, разработать пути филологического вообще и риторического в частности образования и воспитания членов социума. К этому следует прибавить, что само понятие образцового текста и понятие мастера слова исторически изменчиво (см., например, изменившуюся оценку многих признанных в 30-е гг. классиков художественного слова и ораторов партийных трибунов 60 – 70-х гг.).

Другая тенденция – изучение жизнедеятельности текстов в коммуникативном пространстве социальной реальности как целом наиболее высокого порядка. Особенно заметны в этом плане два направления. Одно из них связано с исследованием текста и как продукта коммуникативной деятельности говорящего и как объекта коммуникативной деятельности слушающего. Если «продуктный» аспект традиционных для филологии текстов во многом описан литературоведением, журналистикой, лингвистикой и др., а также, в своем отношении, риторикой, то теория «объектной» стороны текста еще только начинает формироваться. В связи с этим кажутся существенными такие категории, как интерпретация, креация, трансляция [23]. Интерпретация как способ понимания и креация как способ объективации результатов интерпретации предполагает создание на основе текстов (первичных текстов) текстов-интерпретаций (вторичных текстов), которые поступают в коммуникативное пространство и функционируют в нем (трансляция). Типологическое многообразие слушающих предопределяет возможность множественности вторичных текстов, каждый из которых не тождествен тексту первичному и не тождествен другим вторичным текстам. Таким образом, в коммуникативном пространстве каждый (не каждый?) текст обрастает в принципе бесконечным числом вторичных текстов, которые в соединении с первичными, или исходными, текстами создают динамическое по своей сущности гнездо родственных текстов. Другое направление связано с выявлением, типологизацией и структурированием отношений между текстами в состав «гнезда», между текстами разных «гнезд», между «гнездами» текстов, объяснение этих отношений, исходящее из теории коммуникативной деятельности homo loquens. Накопление знаний в этой области с этой области исследования текста находится, пожалуй, на начальной стадии – установления межтекстовых отношений, в числе которых уже заняли свое место отношения синтагматические и парадигматические [24], деривационные [25], интертекстуальные [26], эвокационные [27], на основе категорий первичности-вторичности текста [28], межтекста [29] и др.

Нельзя сказать, что изменения в объекте филологии не замечены в отечественной науке. Так, Ю.В.Рождественский построил систему общей филологии на базе категории обращения текста [30]; Б.Ю.Городецкий сформулировал важнейшую тенденцию современной лингвистики – движения от лингвистики языка к лингвистике общения [17]; Т.В.Шмелева заявила о речеведении как о лингвистике речи в противоположность лингвистике языка [31] и др. Представленная в наших заметках картина изменений в объекте филологии выходит за пределы собственно лингвистики и базируется на признании в качестве решающего для современной Науки «антропоцентрического поворота» [32, c. 517], что кажется вполне закономерным, и создает основы для осмысления объекта филологии как сложной системы.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Лингвистика на исходе ХХ века: итоги и перспективы: Тез. междунар. конфер. В 2-х тт. М., 1995.
   
2. Филология на рубеже ХХ-ХХI веков: Тез. докл. междунар. конфер. Пермь, 1996.
   
3. Филология и журналистика в контексте культуры: Матер. Всеросс. научн. конфер. В 4-х вып. Ростов-на Дону, 1998.
   
4. Бельчиков Ю.А. Культуроведческий аспект филологических дисциплин // Филологические науки. 1998. № 4.
   
5. Николаев П.А. Отечественное литературоведение на пороге ХХI века (Предварительные итоги) // Филологические науки. 1997. № 6.
   
6. Аверинцев С.С. Филология // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
   
7. Рождественский Ю.В. О современном положении русского языка // Вестник Московского университета. Сер. 9 Филология. 1995. № 3.
   
8. Винокур Г.О. Введение в изучение филологических наук // Проблемы структурной лингвистики – 1978. М., 1981.
   
9. Рикер П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 1995.
   
10. Диалог и коммуникация – философские проблемы (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1989. № 7.
    
11. Барт Р. Текстовой анализ // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1980. Вып. IХ.
    
12. Лотман Ю.М. К современному пониманию текста // Исследования по общему и сопоставительному языкознанию. Lingvistica. Тарту, 1986.
    
13. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М., 1996.
    
14. Рассказ В.М. Шукшина «Срезал»: Проблемы анализа, интерпретации, перевода. Барнаул, 1995.
    
15. Кузнецова Н.А. Понимание учебного текста как дидактическая проблема. Барнаул, 1998.
    
16. Поченцов Г.Г. Паблик рилейшнз, или как успешно управлять общественным мнением. М., 1998.
    
17. Городецкий Б.Ю. От лингвистики языка – к лингвистике общения // Язык и социальное познание. М., 1990.
    
18. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. М., Вып.1. 1960.
    
19. Хомский Н. Язык и проблемы знания // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1995. № 4.
    
20. Очерки по лингвистической детерминологии и дериватологии русского языка. Барнаул, 1998.
    
21. Рождественский Ю.В. Лекции по общему языкознанию М., 1990.
    
22. Винокур Г.О. Культура языка. Очерки лингвистической технологии. М., 1925.
    
23. Кофанова Е.В., Кощей Л.А., Чувакин А.А. Творчество В.М. Шукшина как функционирующая целостность: проблемы, поиски, решения // Творчество В.М. Шукшина как целостность. Барнаул, 1998.
    
24. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М., 1988.
    
25. Чувакин А.А. Деривационные отношения как тип межтекстовых отношений (к предмету текстодериватологии) //Актуальные проблемы дериватологии, мотивологии, лексикографии: Матер. Всеросс. конфер. Томск, 1998.
    

26. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М., 1994.
    
27. Чувакин А.А. Смешанная коммуникация в художественном тексте: Основы эвокационного исследования. Барнаул, 1995.
    
28. Майданова Л.М. Речевая интенция и типология вторичных текстов // Человек – текст – культура. Екатеринбург, 1994.
    
29. Качесова И.Ю. Синтаксическая композиция текстов рассказов и киносценариев В.М. Шукшина: трансформационный аспект: Автореф. дисс. … канд. филол. наук. Екатеринбург, 1998.
    
30. Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. М.,1979.
    
31. Речеведение: теоретические и прикладные аспекты // Сост. Шмелева Т.В. Новгород, 1996.
    
32. Проблема человека в западной философии. М., 1988.