Исследование природы человеческого существования в ранних рассказах Ф. Горенштейна
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
потерей ставшего традиционным идеологического ядра протеста.
2. Человек в творчестве Ф. Горенштейна
2.1 Основные особенности творчества Ф. Горенштейна
В одном из интервью Горенштейн назвал свое творчество местью - местью тоталитарной системе, погубившей его родителей и отправившей мальчика в детский дом, местью своей несложившейся жизни. А ещё - местью возлюбленному русской классикой маленькому человеку, в злобе и ослеплении творившему в XX веке чудовищные злодеяния. Творчество Горенштейна - упрямый спор с русской классикой, прежде всего с Достоевским, Толстым и Чеховым. Горенштейн постоянно полемизирует с русской классикой. Он разрушает некогда бытовавший в русской литературе стереотип бедного, но благородного героя. Так, бедность, именно жуткая, унизительная бедность провоцирует главного героя романа Место Цвибышева на самые неблагородные в его жизни поступки и шаги.
Сам Фридрих Горенштейн говорил о себе: Я не принадлежу к тем, кто восторгается 60-ми годами, - говорил писатель в конце 80-х гг. - Они, конечно, раскрепостили сознание, и в этом их ценность. Но в смысле мастерства, особенно мастерства, и в смысле духовных взлетов это были годы, во многом затормозившие развитие литературы. Это литературное торможение Горенштейн объясняет тем, что литература взяла на себя публицистические задачи, а это никогда не проходит даром. Последние остатки духовности, напряжения и мастерства, что самое важное, потеряны где-то в 30-е годы. Впрочем, не случайно повесть Ступени так существенно выбивается из контекста всего альманаха Метрополь: она наименее злободневна, публицистична по сравнению с другими текстами; главная её тема - многообразие подспудных религиозных исканий в атеистической Советской России.
Его романы - не о коммунизме, хотя облик и судьбу его персонажей, разумеется, невозможно представить себе вне специфической атмосферы и привычной жестокости советского строя. Вместе с тем Россия всегда остаётся гигантским живым телом, неким сверхперсонажем его книг, и гротескный режим для него - лишь часть чего-то бесконечно более глубокого, обширного и долговечного.
Творчество Ф. Горенштейна относится к третьей волне русской эмиграции, которая имела свои особенные черты. Значительная часть писателей третьей волны оказалась за границей уже сформировавшимися литераторами. Однако в отличие от старшего поколения первой волны, представители которого в большинстве своем также стали известны ещё в России, их творчество лишено черт, характерных именно для зарубежного периода и позволяющих видеть в эмигрантской литературе семидесятых-восьмидесятых годов некое самостоятельное целое, принципиально отличающееся от российской литературы предшествующего десятилетия.
В целом лучшее из изданного за рубежом написано еще на родине… В принципе эмигрантские писатели договаривали на Западе то, что им не дали сказать дома, - утверждают едва ли не самые известные литературные критики третьей волны Петр Вайль и Александр Генис. И это в полной мере относится к творчеству Ф. Горенштейна, основные произведения которого были созданы ещё на Родине.
В литературной жизни шестидесятых можно выделить два основных направления. Одно из них реализовалось на страницах Нового мира, редактором которого в это время был А. Твардовский, призывавший писателей говорить правду о хозяйственной, о производственной жизни страны… о духовной жизни нашего человека.
Твардовский… сделал девизом своего журнала бескомпромиссный реализм, который понимался предельно просто - правда о жизни.
Если раньше писатель изображал жизнь в преломлении магического кристалла (коммунистические убеждения), то теперь - так, как есть.
Главным, если не единственным инструментом Нового мира была правда, - пишут П. Вайль и А. Генис. - Ради неё можно и нужно было идти на жертвы, которые сами по себе были немалыми, - художественный эксперимент, чистое искусство. Литература получила четкую задачу - воссоздавать правду жизни. Шаг в сторону считался побегом…
Как всегда, естественный консерватизм общественного вкуса приводит к образованию анархического авангарда - богемы… Вся страна - от Шолохова до машинистки, перепечатывающей Солженицына, - считала, что искусство отражает реальность.
Те, кто видел в искусстве антитезу реальности, и составляли богему.
Писатели, принадлежащие к этому направлению, приняли лозунг чистого искусства. Искусство становится единственной осмысленной деятельностью человека, единственным оправданием его жизни; искусство самоценное, бесполезное и бескорыстное.
Во главу угла ставится эстетика и отвергается полезность. Писатель третьей волны Сергей Довлатов в повести Ремесло пишет о своем поколении: Желая вернуть литературе черты изящной словесности, они настойчиво акцентировали языковые приемы.
Русская эмиграция всегда видела свое назначение в сохранении и развитии отечественной словесности. Однако на разных этапах развития русской зарубежной литературы в эту формулировку вкладывался разный смысл.
Если для писателей старшего поколения первой волны было актуально понятие традиции и литературного консерватизма, то важнейшей характеристикой литературного творчества третьей волны стала установка на новизну. Жесткость цензурных ограничений в Советском Союзе естественным образом породила обостренно?/p>