Исследование природы человеческого существования в ранних рассказах Ф. Горенштейна
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
ого, замкнутого в своих пределах), находит точки пересечения с экзистенциальным сознанием, избегающим всякой системности.
Диалог Восточной и Западной цивилизации в рамках русской культуры порождает амбивалентность системы ценностей, сосуществование в русском мышлении противоположных и даже противоречивых понятий, что неоднократно подчеркивалось в разных работах исследователей русского характера, а определение отечественной культуры как культуры диссонанса стало уже традиционным.
Так, Ю.М. Лотман пишет: В структуре географии русской культуры исторически борются две модели, причем столкновение их - один из доминирующих конфликтов культурного пространства России. Одну из них можно определить как центристскую. В основе её лежит представление о том, что Москва расположена в центре религиозной и культурной ойкумены, что центр всемирной святости (или, соответственно, - культуры, мировой революции и т.д.) находится в Москве, Москва же есть центр России. Таким образом, мировая модель культуры строится по концентрическому принципу. Исследователь выделяет также и антимодель русской культуры - эксцентрическую (Петербург), конструирование которой является необходимым следствием появления первой модели. Роль антимодели, по Лотману, связывается с её пониманием как центра греховности, культурного разложения или опасного, агрессивного центра, являющегося исконным, по своему месту во Вселенной, врагом России.
Антитеза культурных моделей центризма и эксцентризма, по мнению исследователя, порождает противопоставление древнего и нового, исторического и мифологического, исконного и чужеземного.
Двойственность как характерная черта русской культуры, таким образом, пересекается с экзистенциальным сознанием, в котором познание сущностей бытия происходит через пограничную ситуацию, ситуацию лицом к лицу с экзистенциальными и онтологическими категориями. В то же время категория двойственности может быть рассмотрена в приближении к экзистенциальному понятию двусмысленности (по Хайдеггеру), Двусмысленность появляется из-за отсутствия той точки, благодаря которой можно было бы различить подлинное от не подлинного, и, наравне с понятиями молва и любопытство, составляет качественную характеристику мира Man. Мир Man, или Объективированный мир (по Бердяеву) - это чуждая, бессмысленная, беспорядочная и неопределенная среда, в которую человек заброшен непонятной силой.
Предельно острое осознание границ жизни и смерти, характерное для экзистенциального мышления, является традиционным и для русского характера. В России к жизни и смерти относятся глубже и серьезнее, - пишет В.В. Варава. - Русская культура породила уникальную философскую формулу - метафизику смерти.
Осознание конечности бытия приводит к трагическому мироощущению и к поиску путей преодоления смерти. Современный американский исследователь S.L. Lapeyrouse замечает по этому поводу: Для русского человека предельный трагизм существования на грани жизни и смерти часто оказывается условием ощущения высшего счастья, которое нельзя сравнить с переживанием подобного за пределами концлагеря. То есть мы имеем дело с экзистенциальной ситуацией синтеза без синтеза, когда трагически разорванные тезисы бытия дают возможность испытать и пережить самый глубокий духовный опыт.
Таким образом, географический ландшафт России обуславливает формирование диссонансного типа культуры, маргинального по своему характеру, то есть не идентичного ни западному, ни восточному типам, Сравнивая вечный русский спор о цивилизационной идентичности России с аналогичной по содержанию полемикой в других культурах, - пишет А. Кара-Мурза, - можно прийти к выводу о том, что именно экзистенциальное переживание проблемы социального небытия России, России как Ничто составляет смысловой стержень русской философской и общественной мысли. Такие характерные черты русского сознания, как амбивалентность, разорванность, открытость, стремление к диалогу, внесистемность, трагичность, острое осознание границ жизни и смерти, духовность находят явные параллели с экзистенциальным мышлением.
Говоря о своеобразии русского экзистенциализма, прежде всего имеют в виду его религиозный характер, слитность с православным сознанием, обращенность к божественному. Так, Е.О. Пенкина пишет: В западном экзистенциализме бездна непреодолима. Она же порождает весь субъективный ужас - страх, трепет, отчаяние, бунт и т.д. На определенном этапе духовного становления в развитии экзистенции, когда человек превращается из Ничто в Нечто, он вдруг осознаёт или покинутость (в отсутствии Бога), или временность (в наличии смерти), или то и другое, что и является причиной трагедии человеческого существования в западном экзистенциализме. В русском экзистенциализме Бог всегда есть. Вера - абсолютна (даже в сомнениях). Путь добра предполагает веру в трансцендентное. Если не в Бога, то в Истину, если не в истину, то в божественное (красота, любовь, добро, правда, Земля, Родина).
В то же время для всей истории русской культуры характерны антиклерикальные мотивы, а православное вероисповедание гармонично сочетается с языческими обрядами. Формально, - пишет И.Н. Рындина, - самодержавие делало всё возможное, чтобы способствовать утверждению в народе религиозности и христианской морали, праведного образа жизни, но религия не оказывала позитивного воздействия на социа?/p>