Исследование природы человеческого существования в ранних рассказах Ф. Горенштейна
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
»ьную жизнь,… в религиозном самосознании россиян догматы веры существовали в отрыве от реальных жизненных ценностей и православных ориентиров.
Парадокс слитности религиозной наполненности с критическим взглядом на институт церкви разрешим в определении христианства, которое дает А.С. Хомяков: христианство - это не учение, а переживаемое единство правды, любви и свободы. Здесь главное - переживание религии, погруженность в неё, понимание Бога через понимание собственной жизни, что ведёт нас к ещё одной особенности православной культуры - её исповедальному характеру. Исповедь - это прежде всего самовыражение, поиски духовных ориентиров через призму собственных переживаний.
Исповедь, - пишет М.С. Уваров, - это сама жизнь… Она возникает органично и ценна тем, что прочитывается как текст жизни. Умереть без покаяния можно, умереть вне исповеди нельзя. Анализируя образы святых апостолов Петра и Павла в творчестве Эль-Греко, исследователь утверждает: На пути различения духовной доминанты образов святых апостолов пролегает линия демаркации двух типов христианских культур, русской и европейской. Для русского национального сознания исихия-исповедь Петра очевидна… Символика русской ментальности оказывается в скрижалях дилеммы исповедь-проповедь. Возможно, поэтому возникает фигура не вполне православного христианина, становятся реальностью парадоксы духовного поиска В. Соловьева, С. Булгакова, П. Флоренского и даже нехристиaнство Л.Н. Толстого.
Исповедальность православия ведёт нас к её обращенности к человеку, экзистенциальному характеру русской религии и культуры в целом. Так, характерными чертами русской культуры считаются её антропологичность (ещё Феодосий Печерский, говоря о памятниках искусства, утверждал, что они созданы не столько человеком…, сколько для человека, во имя человека, во славу человека), то есть обращение к человеческому индивидуальному, и историософичность, то есть обращение к национальному индивидуальному.
Экзистенциальность познания мира проявляется и на уровне народного сознания. Московские церкви 16 и 17 вв. не случайно напоминают игрушку, - замечает Д.С. Лихачев. - Недаром у церкви есть глаза, шея, плечи, подошва и очи - окна с бровками или без них. Церковь - микрокосм, как микромир - игрушечное царство ребенка, а в игрушечном царстве ребенка человек занимает главное место.
Вера, погруженная в саму жизнь человека, порождает стремление найти сакральное в реальном, нетрансцендентном, мире. В христианской сущности русского народа есть утопическое стремление построить рай на земле по небесным законам, что определяет мифологический характер русского религиозного сознания, так как мифология подразумевает синкретичное соединение в себе ценностных, познавательных и обыденно-практических элементов. Примечательно, что русские религиозные мыслители отводили мифологическому сознанию одну из главных ролей в православной традиции и утверждали, что без мифа всякая религия мертва.
Ф.А. Степун отмечает следующую особенность русской православной традиции: Если спросить у крестьян, а лучше у странников, с которыми беседовал Толстой,… о сущности христианства, то мы не получим в ответ никаких теологических тезисов. Чаще всего мы услышим удивительные рассказы из жизни святых или о личных встречах с великими чудотворцами. Отсюда - погруженность мистического, сакрального в саму жизнь, слитность ценностных, познавательных и обыденно-практических элементов.
Об этом же пишет и В.Г. Щукин: Восточное христианство, в отличие от западного, не придает особого значения проповеди и другим формам морального наставления, зато подчеркивает фундаментальное значение обряда как внешнего выражения глубокого внутреннего согласия с коллективом верующих.
Таким образом, и на уровне философской рефлексии, и на уровне бытового мышления русского народа мы сталкиваемся с парадоксальной слитностью двух противоречащих типов сознания - мифологического и экзистенциального. Надо отметить, что близость и пересечение мифологического и экзистенциального сознания как метакатегорий отмечалась во многих исследованиях, в частности, в работах А. Косарева, В. Налимова, В. Заманской. Но в православной традиции слитность мифологического и экзистенциального явилась тем смысловым центром, на который опирается весь культурно-философский и психолого-эмоциональный опыт русского человека. С этим связана и другая противоречивая черта православия - слитность исповедально-индивидуального начала с коллективным, соборным началом.
Пожалуй, именно через категорию соборности можно понять главное отличие понимания Свободы в русской и западной традиции. Христианская свобода на почве православия не есть индивидуализм… Христианская свобода осуществляется в соборной жизни. Только тогда свобода индивидуума не есть формальная и бессодержательная свобода, не есть свобода как разграничение прав, как защита.
Объективным базисом мифа соборности является коллективизм, присущий русскому народу и развившийся благодаря необходимости преодоления тяжелых природных и политических условий в едином слитном усилии.
Сама идея Соборности принадлежит к умопостигаемому образу церкви, она - задание, а не данность. И хотя идея соборности всецело не воплощалась в реальной жизни, как Дух, она дышит, где хочет, и все в добрых человеческих побуждениях ежечасно животвори