Дягилев С.П. - пропагандист русской культуры
Дипломная работа - Культура и искусство
Другие дипломы по предмету Культура и искусство
?ого-Корсакова. Он отказался и от предложения Дягилева включить в партию Досифея арию Шакловитого, которую Дягилев считал более уместной в устах Досифея, чем архиплута, как характеризовал Шакловитого сам Мусоргский. В результате ария Шакловитого была купирована. Дягилеву пришлось пойти на уступки. Таким образом, новая версия оперы оказалась весьма компромиссной: в ее основе осталась оркестровая партитура Римского-Корсакова с рукописными вставками эпизодов, инструментованных Равелем, и рукописной партитурой заключительного хора, написанного Стравинским [21, с. 32].
Дягилев предлагал парижской публике отдельные страницы отечественной хроники, где на первом плане оказались хоровые образы. Новый масштаб и значение приобретала в версии Дягилева линия раскольников, которая в полном согласии с музыкальной логикой получала свое завершение в заново написанном Стравинским хоре на темы Мусоргского и подлинно раскольничьи.
Несмотря на серьезные издержки, связанные с купюрами, за которые Дягилева критиковали не только А.Н.Римской-Корсаков и Луначарский, значение дягилевской редакции можно считать историческим: это был первый шаг на пути к подлинному Мусоргскому.
Хоровая опера оказалась полной новостью для Европы и превратилась в настоящий бенефис русского хора на iенах Парижа и Лондона. Хованщина имела необыкновенный успех, сильное впечатление производил хор стрелецкой слободы. Хор постоянно так замечательно исполнял выди, выди, батя, что французы вставали, били своими шляпами и заставляли три раза повторять и раiенивали как несомненные вершины вокального искусства.
Раньше всех это поняли представительницы свободного танца: Лой Фуллер, Мод Аллан и прежде всего Айседора Дункан. Последняя отвергала балетную музыку XIX века. Ее танцевально-пластические импровизации опирались на музыку Баха, Глюка, Бетховена, Шопена, для танца не предназначенную, но обладающую богатством и разнообразием ритмического содержания, не скованного жанрово-метрическими формулами классического балета. До сих пор одни только гении поняли ритм, - поясняла Дункан, - вот почему я извлекла танец из их произведений [23, с. 215].
Дягилев настаивал на том, чтобы музыка балетов в его антрепризе отвечала самым высоким художественным требованиям. Ради этого он, как и в случаях с операми, позволял себе редакторскую правку музыкального текста. Степень его вмешательства бывала разной. В Шопениане, например, которую он тотчас же переименовал в Сильфиды, его не устроила инструментовка шопеновских пьес, сделанная М.Келлером. Переоркестровка была заказана нескольким композиторам, среди которых в числе прочих имена А.Лядова, А.Глазунова, И.Стравинского [23, с. 3-18].
С партитурой балета А.Аренского Египетские ночи, которую Дягилев находил слабой, он поступил куда более решительно. Предложив придать балету черты хореографической драмы, сделав центральной фигуру Клеопатры, Дягилев позаботился, чтобы самые ударные моменты iенического действия были поддержаны соответствующей по настроению музыкой высокого качества и танцевальной по жанру. Эффектный выход Клеопатры сопровождался музыкой из оперы-балета Млада Римского-Корсакова. Па-де-де Раба и рабыни Арсинои из свиты Клеопатры, поставленное Фокиным специально для Нижинского и Карсавиной, исполнялось под звуки Турецкого танца из IV акта Руслана Глинки. Для кульминационного массового танца - вакханалии - использовалась осенняя вакханалия Глазунова из его балета Времена года, а трогательное оплакивание девушкой Таор своего погубленного Клеопатрой жениха происходило под звуки Плясок персидок, исполненных унылой неги и тоски.
В каждом конкретном случае эти вставные эпизоды выполняли функцию декоративного усилителя зрелищных эффектов. В этом смысле Дягилев, несмотря на справедливые упреки в недопустимом музыкальном эклектизме, добился того, чего хотел. К тому же, если верить непосредственному впечатлению Бенуа, Дягилеву удалось так ловко ввести чужеродные эпизоды в музыкальную ткань партитуры Аренского, так умело пригнать их друг к другу, что в музыке пересочиненного балета почти не ощущалось швов и была даже достигнута определенная композиционная цельность. Впрочем, позднее в воспоминаниях Бенуа назвал это все же музыкальным вандализмом [2, с.209].
Более удачно ту же функцию декоративного аккомпанемента танцу выполняла музыка Римского-Корсакова в балете Шехеразада. Дягилев использовал 2-ю и 4-ю части одноименной симфонической сюиты, опустив 3-ю часть, как менее интересную для танцевальной интерпретации, 1-я часть исполнялась перед закрытым занавесом в качестве увертюры. Спектакль вызвал бурные протесты вдовы и детей Римского-Корсакова.
Тем не менее об удачном соответствии постановки Фокина - Бакста с музыкой свидетельствовал С.Прокофьев. О дивном зрелище, которое как нельзя лучше переносит тебя в атмосферу гениальной музыки Шехеразады, писал и Стравинский в письме к сыну Римского-Корсакова "адимиру. Видимо, и сама музыка Римского-Корсакова допускала столь вольную сюжетную интерпретацию при условии верности духу романтизированного арабского Востока, запечатленного в партитуре.
Самым крупным достижением Дягилева на музыкальной ниве Русских сезонов было открытие Стравинского. Готовя программу сезона 1910 г., Дягилев поставил целью включить в нее оригинальны