Художественное творчество Ларса фон Триера в киноискусстве
Дипломная работа - Культура и искусство
Другие дипломы по предмету Культура и искусство
?ругая острота фон Триера: Возможно, Бог повеселился, когда создавал мир, но он не смог до конца всё продумать. То же самое можно сказать о Меланхолии. Это огромный замысел - конец мира - и весьма оправдывающий себя в визуальном плане, как и всё остальное в современном кино, Но в смысле поведенческих реакций фильму не удалось достичь ожидаемого эффекта. Персонажи зачастую кажутся только контурными очертаниями авторских взглядов: логика разрушает, а бессилие - это особый дар. Не смотрите на звезды в поисках признаков жизни, говорит режиссёр. Забудьте об этом! Смотрите вовнутрь. [35, с.51]
Фон Триер всёгда работал на грани допустимого: вставляя сцены жесткого секса в свою социальную сатиру Идиоты, утверждая, что полноценное рабство существовало в Америке в 1930-е годы в Мандерлеё, проведя Генсбур через сцены испытаний самобичеванием в Антихристе. Лишенный этих крайностей, фильм Меланхолия доступен для зрителей практически любого возраста (хотя сцены с обнаженной Данст украсили множество вебсайтов для взрослых). Когда мир приближается к своему концу, как утверждаёт режиссёр, навязчивые идеи становятся болеё концентрированными, настойчивыми и целомудренными.
В силу того, что движущаяся рывками камера Мануэля Альберто Кларо затеняет фон вокруг участников свадьбы, создаётся впечатление, что им всём не по себе - не персонажам, а актёрам, попавшим на съемки фильма, который сбивает их с толку. Никто из них не выказывает того нелепого остроумия, которое демонстрирует фон Триер на пресс-конференциях, иногда в самом саморазрушительном смысле. Возникает искушение возложить вину за неуклюжесть исполнения на датского режиссёра, который вкладывает английские слова в уста актёров из разных стран (Швеция, Англия, США, Германия). Но существует еще одно объяснение плоскому и вычурному исполнению и невыразительному языку тела. Вы уже видели этот неуклюжий стиль в воплощении яйцеголовых и людей из стручков в фильме Вторжение похитителей тел. Эти персонажи совсём не земляне. Они населяют собственную альтернативную планету режиссёра - фон Триерию. Временами кажется, что Триерия настолько же приветлива, как и Сибирь. Вам нужно остаться там до конца, чтобы получить потенциальную выгоду, когда вас снова охватит трагическая магия начальных сцен. Если бы вам предложили выбрать один фильм, чтобы взять его с собой на необитаемый остров, когда миру придет конец, вы, возможно, выбрали бы Меланхолию её первую и последнюю части. Потому что там есть проблески кинематографического видения настолько же величественного и ужасного, как и суть апокалиптического документального фильма Лени Рифеншталь Триумф воли 1935 года. [35, с.53]
Интрига очередной картины Томаса Винтерберга - в сочетании двух персоналий: собственно режиссёра и Ларса фон Триера, который на этот раз выступил режиссёром сценария. Первый опыт сотрудничества двух датчан был весьма успешен. Когда лет десять назад фон Триер придумал Догму 95, хитроумный способ продвинуть на мировом рынке дешевое европейское кино, Винтерберг охотно присоединился к казавшемуся тогда рискованным эксперименту и снял по правилам Догмы фильм Торжество, заслуживший в 1998 году Гран-при Каннского фестиваля. Когда некоторое время спустя фон Триер предложил Винтербергу свой сценарий, им владела очередная идея, масштабом помельче Догмы: чувствуя интуитивную природу творчества коллеги, зная, что того интересуют по преимуществу люди и оттенки их взаимоотношений, а не схемы, он рассчитывал на то, что Винтерберг сможет вдохнуть жизнь в его, фон Триера, виртуозные, но рассудочные драматургические конструкции. Иными словами, почвой для работы снова стал эксперимент. И, учитывая поставленное условие - сценарий фон Триера, который жестко диктует проблематику и отчасти эстетику, - остается выяснить, с какими потерями для себя Винтерберг выйдет из этой истории.
Когда фон Триер экспериментировал с Йоргеном Летом в Пяти препятствиях, он произвел сильное впечатление морально-этического свойства - от бестактности обращения с датским классиком. Эксперимент с Винтербергом обещал быть, по крайней мере, менеё жестоким - на этот раз речь шла о младшем товарище и друге, общий язык с которым давно найден. [71, с.126]
В известном смысле феномен фон Триера - издержки борьбы за место под солнцем, любопытная история о том, как таланту, рожденному на кинематографической периферии, приходится прилагать нечеловеческие усилия, чтобы быть замеченным. Здесь нет нужды разбирать комплекс его идей - и не потому, что они покоятся главным образом на путаной метафизике, свойственной эпохе хиппи, демонстрировавшей жажду духовности, но мало преуспевшей в движении к ней самой. Просто главным для фон Триера, по крайней мере, с момента выхода картины Рассекая волны, стало другое - принудить зрителя к определенному восприятию, оставив тонким путям творческого познания столько места, сколько позволят обстоятельства. Став заложником общекультурной ситуации, он давно сделал её предметом рефлексии в собственном творчестве, так сказать, вступил в сложные психоаналитические отношения с геополитикой, исходным пунктом которых было и остается очарование-разочарование заокеанской державой. Сценарий Дорогой Венди обращен к американской действительности, к стране, которую, как известно, он никогда не видел, но и так знает, что там не всё благополучно. Или, может быть, знает, как никто, что ?/p>