Художественное творчество Ларса фон Триера в киноискусстве
Дипломная работа - Культура и искусство
Другие дипломы по предмету Культура и искусство
µдует за штампом. Америка - значит, флаг и День независимости. Великая депрессия - значит, голод и гангстеры в широкополых шляпах, разъезжающие на черных кадиллаках. На самом же деле, нехватка провизии - Только формальный повод, позволяющий горожанам угнетать терпеливую гостью. Гангстеры же занимаются противоправными действиями за кадром, Только в последней сцене выполняя волю Грэйс - справедливую или нет, это уже другой вопрос. Поэтому невозможно воспринимать в качестве серьезной политической критики даже самое откровенное высказывание фон Триера об Америке, каковым является фон финальных титров - нарезка фотографий из времен Депрессии под сопровождение классической песни Дэвида Боуи Young Americans. Ведь это момент чистого саморазоблачения американцев: режиссёром фотоснимков, вполне бесхитростно смонтированных фон Триером, было правительство США, документировавшеё социальную катастрофу в 30-х годах, а затем поместившеё эти кадры в Национальный архив, где они и хранились. Ошеломляющий контраст с тремя часами антиреалистического действа - не идеологического, а эстетического свойства, и наибольшеё впечатление на зрителя в любом случае производит библейский размах произошедших в картине событий, а никак не нужда, в которой находились когда-то какие-то американцы, по преимуществу давно сошедшие в могилу.
Остроумная игра Ларса фон Триера с общими местами заметна и в кастинге картины. Пожилые заслуженные звезды Голливуда, давно почитаемые фон Триером, Филип Бейкер Холл и Бен Газзара, были выбраны на роль провинциальных обывателей - болеё респектабельный Холл стал местным столпом общества, а Газзара получил роль слепого (позволив зрителям сравнить образ агрессивного и самоуверенного слепца на своей территории с беззащитным ослепшим чужаком из Танцующей в темноте). Шарм Лорен Бэколл (возлюбленной секс-символа былой Америки Хамфри Богарта) перевоплотился в пошловатую повадку провинциальной торговки, а её младшей сестрой и подпевалой было суждено стать звезде уже европейской, музе Бергмана Харриет Андерсон. Джеймс Каан отлично подошел на роль главы гангстеров: это уже не импульсивный бешеный мачо, каким он был в роли Сонни в Крестном отце, а задумчивый философ, достойный звания дона Корлеоне. Наконец, фаворитка европейских режиссёров и главная чужеземка современного американского кино, австралийка Николь Кидман, получила роль беглянки Грэйс, угнетаемой и используемой коренными жителями США. Французские критики сделали забавное наблюдение: возлюбленного героини Николь Кидман зовут Томом, и наверняка в этом можно прочитать намек на Тома Круза, много лет бывшего мужем актрисы. Как, возможно, происходило и в реальности, на протяжении всёго фильма она ждет от любимого мужчины отдачи и помощи тщетно, а в финале, к общему восторгу, лично подносит пистолет к его виску: Некоторые вещи приходится делать самой. Думал об этом фон Триер или нет (известно наверняка, что еще на стадии написания сценария он надеялся взять на главную роль именно Кидман), параллель получилась забавной. [71, с.117]
Впрочем, всегда найдется место и для болеё глобальных трактовок: многие прочитали образ Грэйс как воплощение Европы, которую Америка спасает от нацизма, чтобы затем многократно унизить и изнасиловать. Всё вроде бы сходится, кроме одного - внимательно посмотрев предыдущие фильмы фон Триера, любой поймет, что режиссёр далек от того, чтобы винить в несчастиях Европы американцев. Те, кого оскорбил Догвилль, готовились к оскорблению. Недаром эмоциональный шок, в который повергла Европу Танцующая в темноте, прошел в США вовсе не замеченным - узкий прокат и единственная анекдотическая номинация на Оскар за лучшую песню (чтобы заманить Бьорк на церемонию) свидетельствуют об этом. Прямые цитаты из Танцующей... в Чикаго вовсё не были замечены американской прессой, а заслугу фон Триера в воскрешении моды на ретромюзиклы продолжают отрицать. Догвилль заставил одного из американских журналистов написать, что впечатление от фильма сравнимо с просмотром на медленной скорости документальных кадров с самолетами Усамы Бен-Ладена, врезающимися в башни Всёмирного торгового центра. Разумеётся, это уже комичное преувеличение. Фильм значительно шире этих трактовок - имеющий глаза да увидит.
То же самое можно сказать и о Дорогой Венди - следующем американском сценарии, написанном фон Триером после Догвилля и до второй части трилогии, Мандалей. В нем отдельно взятый американский городок использован как условный плацдарм для развития различных поведенческих моделей - точно так же, как и в Догвилле. Правда, самый непривлекательный из персонажей, играющий в добряка шеф полиции (вновь, после Танцующей в темноте), любит разглагольствовать о судьбах этой страны: его умозрительный патриотизм, как и умозрительный страх горожан перед мифическими бандитами, позволяет свершиться кровавой бойне в последней сцене. Вновь фон Триер изображает США как страну утопий или, лучше сказать, страну-утопию, где предполагаемое и воображаемое - счастливые судьбы героев мюзиклов, доброта простых и честных бедняков, равные возможности различных неудачников - занимает место реального. А над этим воображаемым пространством реёт звездно-полосатый стяг, эмблему с которым надевают на грудь идущие на смерть стрелки-денди, готовые сразиться в безнадежном поединке с доблестны?/p>