Николай Фёдорович Фёдоров статьи о литературе и искусстве печатается по

Вид материала

Документы

Содержание Потомство не может не подивиться Заметки о стихотворении в.

Подобный материал:

• Николай Фёдорович Фёдоров статьи о разоружении и умиротворении печатается, 1908.43kb.
• Николай Фёдорович Фёдоров статьи религиозного содержания печатается, 1471.59kb.
• Николай Фёдорович Фёдоров статьи философского содержания печатается, 3314.73kb.
• Николай Фёдорович Фёдоров самодержавие печатается, 1286.35kb.
• Николай Фёдорович Фёдоров (1828 или 1829—1903), 43.95kb.
• Николай Фёдорович Фёдоров, 222.28kb.
• Николай Фёдорович Фёдоров письма н. Ф. Федорова печатается, 11102.85kb.
• Николай Фёдорович Фёдоров библиотеки и музейно-библиотечное образование печатается, 30.42kb.
• Николай Федорович Федоров: спасение как философия "общего дела" По материалам доклад, 367.54kb.
• Лекция 9 Н. Ф. Федоров: история одного «проекта», 546.27kb.

^

Потомство не может не подивиться

Потомство не может не подивиться и не осудить автора «Призыва», если он это, изумительно богатое содержанием, стихотворение променяет на что-либо другое¹⁷⁸. Ссылка на слабость своих сил не может быть уважена, потому что богатство содержания и немощное уврачает и оскудевающее восполнит и сделает могучим. Оно само будет говорить его устами, если только он мысль, заключающуюся в этом стихотворении, не изгонит из ума и сердца. «Призыв» уже и доказывает призвание, доказывает, что помазание принято им, не осталось бесплодным и в этом стихотворении проявило первый признак жизни. А время благоприятно для того, чтобы зерно истины и блага, заключающееся в «Призыве», принесло и цвет, и плод.

«Призыв» говорит, что день желанный тогда только настанет, когда ночь неведения обратится в день просвещения и всеобщего знания, а день покоя в день всеобщего труда. Но разъяснение «Призыва» и должно положить почин такому превращению. Во всяком христианском мире есть одна только страна, где призванный служить общему благу не ограничен представителями или защитниками личных интересов или благ, прав жить для наживы или вообще жить каждому для себя. Нужно только, чтобы призванный служить общему благу познал, в чем состоит это благо. День разъяснения этого блага <и есть> день венчания, на Царство, конечно, Божие, а не на Царство мира сего, ибо венчаемый призывается обратить последнее в первое, <т. е. царство мира сего в Царство Божие>. Воздадите Божие Богови, а не Кесареви Кесарево — относится к невенчанным царям, <к царям> не помазанным, к языческим^*. Тот же, у кого крест на венце, крест на скипетре, крест на державе^**, становится истинным служителем Бога отцов, который должен ночь неведения, требовавшего крестной казни самой Истины, того неведения, которое прежде сынов приносило в жертву отцам, а теперь вместе со слепою силою природы отдало отцов в жертву сынам, — <должен> эту-то ночь неведения превратить в день просвещения и знания, а день покоя в день всеобщего труда, чтобы силы слепые, умерщвляющие, движимые знанием и любовью, стали оживляющими, а мир падения, разрушения (мир падающих звезд) обратился в мир воссоздания.

Разъяснение смысла, значения, цели венчания было бы не льстивою одою, а раскрытием, указанием на то, что нужно делать. Разъяснение цели и смысла венчания могло бы произвести «религиозный подъем», подобный не ревивалям ближнего и особенно дальнего Запада, а нашим старым подъемам, строившим по единогласному решению и единодушному труду в одну ночь храмы.

То место Свящ. Писания (Поcл. Павла к Тимофею <1 ое, гл. II, ст. 1-4>), читаемого на Царские молебны, где узаконяется молитва за всех людей, т. е. за Царя и подвластных ему, становится совершенно ясным, когда мы признаем Царя христианского за орудие всеобщего спасения. Апостол Павел, сказав, кого он разумеет под всеми людьми, прибавляет, что Бог хочет, чтобы все люди спаслись, все в разум истины пришли.

Только тот поймет начало этого глубокого стихотворения («Брат проснись»), кто постигнет его конец. Лишь в день Воскрешения, как день возвращения сынам отцов, мы от всей души рцем: Братья!¹⁷⁹ Ибо день полного от грехов, от всякой вражды очищения и есть день Воскрешения. Этот день желанный вызовет подвиг неустанный. Воспоминанием об отцах братство начинается; соединением в деле отеческом раскрывается; возвращением сынам отцов братство завершается.

Тайна братства скрывается в отцах. Похоронив отцов, мы схоронили братство. Все попытки восстановить братство, которым история потеряла счет, останутся бесплодными, пока восстановление жизни отцов не будет поставлено целью всей жизни всех сынов человеческих.

^ ЗАМЕТКИ О СТИХОТВОРЕНИИ В. А. КОЖЕВНИКОВА
«ДА ПРИИДЕТ ЦАРСТВИЕ ТВОЕ» ¹⁸⁰

Имени Дубровицкому стихотворению еще не дано. Упрек ли это за забвение прошлого; угроза ли забвением настоящему? Наконец, напоминанье Страшной кары общего забвения, гибели, смерти и тления для всех отцов и сынов?

Или же утешение о наступлении иного времени, пророчество о царстве долга?

Начинается оно у подошвы Памира, священной горы, или у истока райской реки братоубийством. Луна видела это убийство, первую смерть на земле, и образ этого страшного дела, первое нарушение закона Божия, отпечатлелся на ней, на той именно стороне, которая всегда обращена к земле, напоминая постоянно, но бесплодно о начале зла.

Пожелаем же, чтобы поэзии сила прорицания обратилась в исполнение, чтобы иное время стало нашим временем, чтобы солнце дня сознания долга уже поднялось, чтобы хотя приближающийся век XX стал [не дописано.]

«...Кара ль общая забвенья
Сынами блудными отцов
Погибель всех и смерть и тленье
И для отцов, и для сынов».

или

«Трудом всеобщим, знанья силой,
Любовью смерть остановить,
И прах отеческий, всем милый,
К бессмертной жизни возвратить».

Заглавие: Общая гибель или всеобщее воскрешение?

Пиры, игры, забавы или Труд воскрешения?

* * *

Имя Дубровицкому стихотворению дано и стало оно горячею мольбою вновь востающего, поднимающегося христианства, новым «Отче Наш» для человечества, забывшего было христианство, <забывшего было,> о чем оно должно молиться и для какого дела трудиться.

Пробуждающееся от долгого сна христианство припоминает в кратких, но сильных стихах всю свою жизнь от падения, от начала смерти. Забытая, заглушённая смертность восстановляется пред ним, то в виде бурной, цивилизованно-культурной смены поколений, то тихим, ни на минуту не престающим торжеством смерти над жизнью. Но и из-за густого мрака смерти, лишавшего жизнь смысла, в самом уничтожении смерти открывается цель жизни, воскрешением предков наполняется и освещается пустота души и всей нашей жизни. Что-то новое слышится в этом стихотворении, напоминающем глубокую [1 слово неразб.]. После стольких прославлений сын слышит напоминание об отцах. Изумительная смелость в лицо кончающемуся отцененавистнику XIX веку!

Напоминание смерти привыкшим слышать о «memento vivere» будет новою эпохою, будет вести не к «memento mori», а к воскрешению.