Geum.ru

Принципы и методы описания языковой картины мира

Вид материалаДокументы

Содержание


Алексеева Л.М., Мишланова С.Л.
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   17

в современных концептологических исследованиях

Все современные гуманитарные исследования направлены на рассмотрение человека как центральной фигуры в коммуникативном процессе, поэтому они носят антропоцентрический характер. Данная тенденция затронула и лингвистику, в которой активно разрабатывается направление, определяющее язык как культурный код нации, а не просто как орудие коммуникации, познания и средство хранения информации.

Основу концептологических исследований составляют такие базовые категории, как «концепт», «понятие», «лексическое значение», которые зачастую взаимоопределяются. Однако, на наш взгляд, данные термины необходимо разграничивать.

О целесообразности дифференциации лексического значения и понятия писал еще А.Ф. Лосев, вкладывая свое понимание в эти термины. В частности ученый указывал на то, что «слово может выражать не только понятие, но и любые образы, представления, любые чувства и эмоции и любую внесубъективную предметность» [Лосев, 1982, с. 182]. Кроме того, если значение приравнивается к понятию, то язык оказывается излишним, то есть он попросту превращается в абстрактное мышление понятиями [Пименов, 2000, с. 155].

В сравнении с понятием лексическое значение слова по своему объему, то есть по своей соотнесенности с объектами реальной действительности, является, как правило, более узким, а по своему содержанию – более широким. Из этого следует, что в значениях нескольких слов может фиксироваться одно и то же понятие, но каждое из этих значений способно иметь дополнительные смысловые и стилистические оттенки [Виноградов, 1994, с. 19].

Под лексическим значением слова понимается семантика знака (наивное понятие) и та часть его прагматики, которая включается в модальную рамку толкования [Апресян, 1995, с. 69].

С содержательной стороны лексическое значение – специфическое отражение действительности, минимум дифференциальных элементов (признаков), взятых из соотносительного понятия, достаточных для отграничения данной единицы от других в процессе коммуникации [Новиков, 2001, с. 443]. В значениях представлена преобразованная и свернутая в материи языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств, связей и отношений, раскрытых совокупной общественной практикой. Следовательно, именно в значениях, которые «производятся обществом», но функционируют в деятельности и сознании конкретного индивида, мы можем искать особенности мироощущения и самооценки представителя той или иной культуры [Уфимцева, 1995, с. 243].

Что касается соотношения таких терминов, как «концепт» и «понятие», то необходимо отметить, что по внутренней форме в русском языке данные слова одинаковы: концепт является калькой лат. сonceptus – ‘понятие’ от глагола concipere – ‘зачинать’, то есть букв. ‘понятие, зачатие’ [Степанов, 2004, с. 40]. Понятие же определяется как мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности посредством фиксации их свойств и отношений; последние (свойства и отношения) выступают в понятии как общие и специфические признаки, соотнесенные с классами предметов и явлений [БЭСЯ, с. 316].

На близость концепта и понятия указывают их словарные значения. Так, в «Словаре итальянского языка» Дзингарелли концепт (concetto) – это мысль (pensiero), идея (idea), мнение (nozione). В английских словарях концепт – идея, лежащая в основе целого класса вещей, общепринятое мнение, точка зрения (general notion). Здесь концепт приближается к стереотипу. В современном французском языке концепт также понимается как абстрактная, обобщенная репрезентация объекта [Зусман, 2003, с. 45].

Отметим, что в современных концептологических исследованиях существует две точки зрения, связанные с соотношением терминов «концепт» и «понятие». Так, Д. Лакофф, В.И. Постовалова, А. Вежбицкая в ранних работах и Ю.С. Степанов фактически отождествляют понятие и концепт. В качестве примера можем привести утверждение Ю.С. Степанова о том, что концепт – явление того же порядка, что и понятие [Степанов, 2004, с. 40].

Исследователи проводят аналогию между концептом и содержанием понятия («концепт – это смысл слова») [Горбачук, 2006, с. 292], концептом и значением знака («концепт как идеальное образование представляет собой значение знака, носящее обусловленный характер: универсальный, региональный, национальный, социальный, индивидуальный») [Чистякова, 2004, с. 282–283]. Тем не менее понятие и концепт одинаковы лишь по своей внутренней форме.

В понятиях аккумулируется общественно-историческая практика людей, в них подытоживаются знания, накопленные за известный период. «Понятие представляет собой конъюнкцию признаков, манифестированных словарной дефиницией, которые лежат в основе лексического значения слова» [Чернова, 2004, с. 6].

Понятие рассматривается как односторонняя единица, логическая по своей природе. Оно представлено совокупностью наиболее обобщенных признаков, служащих для дифференциации различного рода предметов или феноменов. В отличие от понятия концепт включает любые признаки. Вследствие этого концепт является единицей сублогической [Чернейко, 1995, с. 75], которая «не только мыслится, но и переживается» [Красавский, 2001, с. 43].

Объем концепта шире, чем объем понятия. Недаром ученые-лингвисты называют концепт «многомерным смысловым образованием», «суммарным явлением» [Карасик, 2004, с. 109]. Концепт включает в себя понятие, наряду с «ценностным (нередко образным) представлением о нем человека» [Красавский, 2001, с. 42]. Концепт выступает многослойным образованием, в котором обязательным ядерным компонентом является само понятие. Кроме того, в культурных концептах выделяются образ и ценность [Карасик, 2004, с. 118]. Л.О. Чернейко подчеркивает, что концепт «охватывает все содержание слова – и денотативное, и коннотативное, отражающее представления носителей данной культуры о характере явления, стоящего за словом, взятым в многообразии его ассоциативных связей» [Чернейко, 1995, с. 75].

При этом если в концепте сфокусировано понятие, то есть представления, знания человека об определенном явлении мира, то вполне закономерна их трансформация во временном континууме. Оязыковленный концепт, базирующийся на представлении, понятии и возникающий благодаря существованию последних в сознании, по мере погружения в культурное пространство конкретного этноса приобретает как когнитивный элемент вторичные признаки – образ и оценку [Красавский, 2001, с. 57].

Итак, в содержание концепта в отличие от понятия включаются не только категориальные признаки обозначаемого, но и вся сопутствующая культурно-фоновая информация [Михайлова, 2003, с. 187], вследствие чего концепты можно обозначить как «своего роды культурный слой, посредничающий между человеком и миром» [Арутюнова, 1999, с. 3]. Концепт и лексическое значение также следует разграничивать, так как, несмотря на их взаимооднозначное соответствие, концепт связан с окружающей действительностью более непосредственно, чем значение, являющееся лишь его частью.

Библиографический список

Апресян Ю.Д. Избранные труды. Лексическая семантика. М., 1995.

Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

Виноградов В.С. Курс лексикологии испанского языка. М., 1994.

Горбачук Ю.П. Несколько вопросов, связанных с определением понятия «концепт» // Концепт и культура. Прокопьевск, 2006.

Зусман В.Г. Концепт в системе гуманитарного знания // Вопросы литературы. 2003. № 2.

Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004.

Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: монография. Волгоград, 2001.

Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982.

Михайлова Ю.Н. Об эволюции лексикографического представления концепта // Известия Уральск. гос. ун-та. 2003. № 28.

Новиков Л.А. Избранные труды. Проблемы языкового значения. Т. 1. М., 2001.

Пименов Е.А. Лексическое значение и концепт // Менталитет. Концепт. Гендер / отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. Landau, 2000.

Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. М., 2004.

Уфимцева Н.В. Русские глазами русских // Язык – система. Язык – текст. Язык – способность: сб. статей. М., 1995.

Чернейко Л.О. Гештальтная структура абстрактного имени // Филологические науки. 1995. № 4.

Чернова О.Е. Концепт «труд» как объект идеологизации: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2004.

Чистякова О.Н. Концепт «жизнь» в повести Л. Улицкой «Сонечка» // Русская и сопоставительная филология: лингвокультурологический аспект. Казань, 2004.

Словарь

Большой энциклопедический словарь. Языкознание. М., 1998. (В тексте – БЭСЯ.)


А.А. Филиппова, С.Л. Мишланова22

Терминологизация как источник полисемии языкового знака

Явление полисемии всегда находилось в центре исследовательских интересов и до сих пор продолжает интересовать не только лингвистов, но и специалистов смежных наук. В данной статье полисемия рассматривается с когнитивной точки зрения. При этом одним из источников полисемии языкового знака рассматривается терминологизация. Исследование полисемии в когнитивном аспекте является актуальным, поскольку открывает новые перспективы ее изучения за счет обращения к таким категориям, как дискурс и концепт.

Рассматривая явление полисемии, следует отметить, что традиционно в русской лингвистической науке выделяется три термина, соотносимых с данным феноменом: полисемия, многозначность и неоднозначность. Под полисемией принято понимать «наличие у слова более двух связанных между собой значений» [БЭС, с. 382]. Иногда полисемия выступает в роли синонима многозначности [Там же]. Однако под полисемией понимается, как правило, лишь лексическая многозначность, в то время как многозначность не содержит этого ограничения. Кроме этого под полисемией понимается парадигматическое отношение, то есть факт наличия у слова более одного значения, в то время как многозначность может быть и синтагматической. Таким образом, многозначность рассматривается шире, чем полисемия. Перечисленные различия относятся также к прилагательным: полисемичным может быть только слово как единица словаря, а многозначным в свою очередь может быть выражение и целое высказывание. Помимо многозначности и полисемии существует еще неоднозначность языкового выражения или речевого произведения, под которой понимают наличие у него одновременно нескольких разных смыслов [Зализняк, 2006, с. 20–21]. Иными словами, если значения слова зафиксированы в статье словаря, следовательно, можно говорить о полисемии слова. Если же в дискурсе контекстуально выявляются несколько значений одной и той же единицы, то есть лексема многозначна, но в словаре этот факт не зафиксирован, то речь идет о многозначности лексемы. Таким образом, многозначность предшествует полисемии, поскольку она возникает в речи. Однако неоднозначность полисемии усугубляется еще тем, что в лингвистической литературе кроме существующих понятий «многозначность», «полисемия», «неоднозначность» вводится другое понятие – «вариативность». При этом под вариативностью понимают «1) представление о разных способах выражения какой-либо языковой сущности как об ее модификации, разновидности или как об отклонении от некоторой нормы; 2) термин, характеризующий способ существования и функционирования единиц языка и системы языковой в целом» [БЭС, с. 80].

Таким образом, очевидно, что многозначность представляет собой сложное явление, характеризующееся вариативностью проявлений. При этом следует отметить, что в большинстве работ нет четкого разграничения между полисемией и многозначностью. По-видимому, отсутствие в лингвистической литературе четкой дифференциации понятий «многозначность» и «полисемия» связано с тем, что данные понятия определялись на основе исследования системы языка (то есть лексикографических источников, словарей). При этом допускалась полисемия общеязыковой лексики, а термину предписывалась однозначность.

Обращение к категории дискурса позволяет уточнить, что одним из источников полисемии языкового знака считается терминологизация, когда к общеязыковому значению лексической единицы добавляется специальное, и сама ле­ксическая единица переходит в терминологию.

Следует отметить, что из всех лингвистических проблем одной из самых сложных и многоаспектных представляется феномен терминологизации, поскольку терминологизация отражает отношения между термином и словом. Однако данный феномен не получил должного освещения, поскольку термин по свой природе противоречив [Алексеева, 1998, с. 11] и, как следствие, не имеет однозначного толкования. В широком понимании термин представляет собой языковой знак, функционирующий в языке науки и являющийся особым объектом в терминоведении. История терминоведения за свое короткое, но бурное развитие пережила несколько этапов. Важно при этом, что на каждом из них кардинально менялось представление о термине. Вследствие этого понятие терминологизации также понималось по-разному. В рамках традиционного подхода терминологизацию определяли как процесс перехода общеупотребительного слова в термин [БЭС, с. 508]. Таким образом, в поле зрения исследователей оказывался, как правило, только один шаг – специализация значения общеязыкового знака, и при таком понимании терминологизации термин считался однозначным.

В развитие терминоведения большой вклад внесли отечественные лингвисты и терминологи – Д.С. Лотте, Г.О. Винокур, А.А. Реформатский, Л.Л. Кутина, Л.А. Морозова, В.Ф. Новодранова, В.М. Лейчик, В.А. Татаринов, А.С. Герд, С.В. Гринев, В.П. Даниленко, А.В. Суперанская, Н.В. Подольская, Н.В. Васильева, Л.М. Алексеева и др. Были предприняты многочисленные попытки периодизации научных этапов. В одной из обобщающих работ по терминологии В.М. Лейчика предлагается периодизация отечественного терминоведения, в которой описывается новый – четвертый – этап истории данной дисциплины, связанный с развитием когнитивной науки [Лейчик, 2006, с. 225]. Среди общепринятых классификаций по истории терминоведения в рамках настоящего исследования оптимальным представляется рассмотрение классификации, состоящей их трех этапов [Алексеева, Мишланова, 2002, с. 12]. Примечательно, что данная классификация коррелирует с историей лингвистики, в частности, соотносится с ее структурной, функциональной и когнитивной парадигмами.

Следует подчеркнуть, что обращение к истории терминоведения в настоящем исследовании предпринимается с целью выявления динамики представления о термине, что в свою очередь позволит уточнить роль терминологизации в развитии полисемии языкового знака. Итак, началом первого этапа развития терминоведения, получившего название классификационного терминоведения, послужили работы Д.С. Лотте, в которых термин рассматривался как особое слово [Лотте, 1961, с. 6]. Специфика данного периода не в последнюю очередь определялась тем обстоятельством, что в качестве терминологов выступали, как правило, не лингвисты, а специалисты в различных областях частнонаучного знания, поскольку считалось, что терминосистема отражает систему понятий и логику конкретной науки, доступную пониманию лишь узкому специалисту. Второй период получил название функционального направления терминоведения. Основное его отличие от предыдущего периода проявилось при характеристике термина в работе Г.О. Винокура «О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии», в которой утверждалось, что «в роли термина может выступать всякое слово, как бы оно ни было тривиально, и что термины – это не особые слова, а только слова в особой функции» [Винокур, 1939, с. 8]. Наиболее значимым достижением данного периода считается признание термина лингвистическим объектом, что позволило снять жесткое разграничение термина и слова как взаимоисключающих сущностей и, напротив, обнаружить лингвистическую сущность термина как частного случая слова [ОТЭС, с. 73].

Следует отметить, что в рамках функционального направления в терминоведении стали проводиться исследования в историческом аспекте, при этом повысилась значимость экстралингвистических факторов в развитии термина [Кутина, 1966; Скороходько, 1974; Герд, 1980]. Важной вехой в рамках функционального направления терминоведения стала статья В.М. Лейчика «О языковом субстрате термина», фундаментальный тезис которой заключался в том, что термин «образуется на основе лексической единицы определенного естественного языка, то есть лексическая единица этого языка является субстратом термина» [Лейчик, 1986, с. 89]. Таким образом, в рамках данного периода сложилось представление, что для термина характерна лингвистическая сущность, поскольку он представляет собой производное слово. Эта идея развивалась далее в работах Л.М. Алексеевой, при этом принципиально новым для теории термина стало положение, что «термин всегда порождается на основе актуализированной и потенциальной дефиниции», то есть термин является производным от дефиниции [Алексеева, 1998, с. 40]. Значимым итогом функционального периода стало признание термина языковым знаком. В отличие от предыдущего периода термин стал изучаться с лингвистических позиций [Даниленко, 1977; Лейчик, 1986; Алексеева, 1998]. При этом следует отметить, что методологическим решением данного периода признается формирование динамического подхода к исследованию термина [Алексеева, 1998, с. 4].

Третий период терминоведения определяется как когнитивное терминоведение. Его появление было связано с утверждением в лингвистике антропоцентрической парадигмы. Суть данного направления заключается в учете человеческого фактора в формировании и функционировании системы языка [Кубрякова, 1995, с. 212]. Поскольку терминоведение является направлением лингвистики, оно принимает все характеристики, присущие лингвистической науке. Именно поэтому усилия терминологов были направлены на выявление когнитивных основ теории, термин при этом стал рассматриваться с когнитивной точки зрения [Лейчик, 2006; Манерко, 2002; Новодранова, 1997; Алексеева, Мишланова, 2002; Ивина, 2003]. Было обнаружено, что когнитивному терминоведению, как и когнитивной лингвистике в целом, присущи такие качества, как интегративность, экспансионизм, антропоцентризм и экспланаторность. Антропоцентризм при этом понимается как направление, при котором язык рассматривается в аспекте сущностных характеристик человека. Кроме этого, в методологический аппарат терминоведения вводятся такие категории, как дискурс, концепт, фрейм, языковая личность [Алексеева, Мишланова, 2002, с. 6].

В русле современного когнитивного терминоведения термин представляет собой «динамическое явление, которое рождается, формулируется, углубляется в процессе познания (когниции), перехода от концепта – мыслительной категории – к вербализованному концепту, связанному с той или иной теорией, концепцией, осмысляющей ту или иную область знания и (или) деятельности» [Лейчик, 2006, с. 21]. Таким образом, в результате эволюции представлений о термине – от статичного, особого слова, через признание его лингвистической сущности и динамической природы в рамках когнитивного подхода – под ним стали понимать языковой знак, значение которого отражает определенные этапы познания. При этом термин развивается в дискурсе за счет постоянного приращения нового знания. В свою очередь, новое знание формируется в процессе развития профессиональной компетенции личности, или концептуализации, в постоянно усложняющихся видах деятельности [Алексеева, Мишланова, 2002, с. 7].

Понимание логики развития терминоведения и, соответственно, эволюции представлений о термине необходимо для осмысления феномена терминологизации. В самом общем смысле понятие терминологизации было определено как переход слова из общеязыковой лексики в специальную; принято считать, что при переходе слова в термин его значение специализируется, и как следствие, словом утрачиваются все его прежние связи с синонимами и антонимами [Реформатский, 1967, с. 112]. По-видимому, данное понимание терминологизации соотносится с образованием термина в момент зарождения науки (создания первой научно обоснованной теории) и, следовательно, позволяет рассматривать термин в соответствии с критериями первого периода терминоведения. Напомним, что термин при этом трактуется как не изменяющийся и не развивающийся знак. Однако, исходя из логики развития эволюции термина, следует предположить, что при современном понимании термина как явления динамического под терминологизацией необходимо понимать нечто иное.

Если мы допускаем, что наука развивается, то мы должны признать, что у терминов тоже могут развиваться значения. Таким образом, можно предположить, что терминологизация – это не только процесс перехода слова из общеязыковой лексики в специальную, но и последующее его развитие как термина. А это развитие, то есть появление у термина новых значений, приводит к возникновению полисемии.

Допущение полисемии термина является правомерным в силу закона асимметрии языкового знака. В лингвистической литературе утвердилось мнение, что термин однозначен и, по-видимому, это базировалось на понимании терминологизации как одномоментного перехода слова в термин. При этом следует отметить, что представление о терминологизации термина в терминоведении не было сформировано и не подлежало обсуждению. Противоречие между требованием однозначности термина и наличием у термина нескольких значений вследствие терминологизации термина, по-видимому, обусловлено асимметрией знака. Данное явление впервые получило убедительное объяснение в работах С.О. Карцевского [Карцевский, 1965, с. 88–89]. Концепция асимметрии базируется на понимании языкового знака как двусторонней единицы. В современном понимании данный закон трактуется как нарушение взаимооднозначного соотношения означаемого и означающего, что приводит в парадигматическом плане к образованию полисемии [БЭС, с. 47].

Мы считаем, что возможна следующая модель терминологизации. Итак, первоначально языковая единица имеет конкретное значение. Затем в ходе развития языка она может приобрести абстрактное значение. Поскольку известно, что абстрактное значение имеет неопределенно широкую семантику, то существует вероятность переноса абстрактного значения языковой единицы в специальную сферу или несколько специальных сфер, где данная языковая единица может приобрести специальное значение, то есть значение термина. Однако процессы терминологизации могут продолжаться далее, и в ходе развития знака возможна конкретизация специального значения, то есть развитие значения языковой единицы, в результате чего из основного специального значения могут развиться несколько значений. При этом следует отметить, что данные образовавшиеся значения могут быть не просто специальными, но также и специальными переносными и специальными абстрактными, из которых тоже могут развиться новые другие значения. Как известно, наличие нескольких специальных значений приводит к явлению многозначности или полисемии термина. Однако при этом целесообразно уточнить понятия многозначности и полисемии термина. Если значения термина представлены в рамках одной словарной статьи, то речь идет о полисемии термина. Если значения термина выявляются в дискурсе и при этом не зафиксированы в рамках одной словарной статьи, то можно говорить только о многозначности термина.

Следует отметить, что традиционно полисемия понималась как разновидность семантических отношений в системе языка (наряду с синонимией, омонимией, антонимией и др.), однако в когнитивных исследованиях появляется возможность рассматривать семантические отношения как экспликацию разных этапов терминологизации (развития языкового знака в дискурсе). В частности, выявлено, что полисемия термина формируется в результате ранее устанавливающихся отношений моносемии лексической единицы, ее полисемии, омонимии, распада омонимии с утратой одного из омонимов, затем моносемии термина и его многозначности в дискурсе. Поскольку в дискурсе (вербально опосредованной деятельности в специальной сфере) происходит формирование концепта и осуществляется его вербализация (в виде совокупности текстов, репрезентирующих данный концепт и, соответственно, внутриотраслевой синонимии), то множество репрезентирующих данный концепт значений можно рассматривать как внутриотраслевую полисемию. Таким образом, если в докогнитивных концепциях понятия «полисемия» и «многозначность» либо отождествлялись, либо противопоставлялись как феномены, свойственные, соответственно, системе языка и речи, то с позиций когнитивного терминоведения дихотомия «язык / речь» снимается обращением к категории дискурса; при этом речь идет о многообразии способов репрезентации всех видов частнонаучного знания / концепта (термин является одним из способов вербальной репрезентации концепта), что приводит к формированию внутриотраслевой полисемии.

В заключение необходимо подчеркнуть, что с когнитивных позиций терминологизация понимается как двухэтапный процесс. При этом первый этап, заключающийся в переходе единицы языка из общеязыковой лексики в специальную, является общепринятым, то есть традиционным, а второй этап, предлагаемый нами, является новым и понимается как последующее развитие языкового знака в специальной сфере, за счет чего возможно развитие внутриотраслевой полисемии. Более того, становится возможным исследование полисемии термина в синхронии и диахронии [ОТЭС, с. 141–142]. В синхронии полисемия термина представляет собой одно из языковых средств выражения концептуальной структуры отрасли и ее места в материальной культуре общества. Диахронические исследования полисемантизма терминологии проливают свет на динамику и взаимообусловленность категориального мышления специалиста и наличия некоторого типа терминов-полисемантов в определенной сфере.

Библиографический список

Алексеева Л.М. Проблемы термина и терминообразования. Пермь, 1998.

^ Алексеева Л.М., Мишланова С.Л. Медицинский дискурс: теоретические основы и принципы анализа. Пермь, 2002.

Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии // Труды МИФЛИ: сб. ст. по языкознанию. Т. 5. М., 1939.

Герд С.А. Еще раз о значении термина // Лингвистические аспекты терминологии. Воронеж, 1980.

Даниленко В.П. Русская терминология: опыт лингвистического описания. М., 1977.

Зализняк А.А. Многозначность в языке и способы ее представления // Studia philologica. М., 2006.

Ивина Л.В. Лингво-когнитивные основы анализа отраслевых терминосистем (на примере англоязычной терминологии венчурного финансирования). М., 2003.

Карцевский С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // История языкознания XIX–XX веков в очерках и извлечениях: в 2 ч. Ч. 2. М., 1965.

Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца XX века. М., 1995.

Кутина Л.Л. Формирование терминологии физики в России. М., 1966.

Лейчик В.М. О языковом субстрате термина // Вопросы языкознания. 1986. № 5.

Лейчик В.М. Терминоведение: предмет, методы, структура. М., 2006.

Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии. М., 1961.

Манерко Л.А. Основы концептуального интегрирования ментальных пространств // Текст и Дискурс: традиционный и когнитивно-функциональный аспекты исследова­ния. Рязань, 2002.

Новодранова В.Ф. Когнитивный подход к изучению терминологии // Терминоведе­ние. 1997. № 1–3.

Реформатский А.А. Введение в языковедение. М., 1967.

Скороходько Э.Ф. Семантические связи в лексике и текстах // Вопросы информа­ционной теории и практики. 1974. № 23.

Словари

Татаринов В.А. Общее терминоведение: энциклопедический словарь. М., 2006. (В тексте – ОТЭС.)

Языкознание. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1998. (В тексте – БЭС.)


Н.В. Анисимова23