Geum.ru

Принципы и методы описания языковой картины мира

Вид материалаДокументы

Содержание


Артеменко Е.Б.
Белоголовая корова в подворотню смотрит. – Месяц.
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   17

Особенности корреляции языковой и фольклорной картин мира

Язык отражает результаты всей человеческой мыслительной деятельности, являясь при этом самым ее совершенным орудием и способом вербальной материализации. Насколько широко и глубинно человек познает окружающую его действительность, настолько более совершенной становится его картина мира, или индивидуальная когнитивная система. Понятие «картина мира» рассматривается в современной лингвокультурологической и когнитивной парадигмах знания в различных аспектах. Как известно, картина мира – это образ мира, его модель, которая зависит как от свойств мира, так и от уровня исторического развития, интересов и ценностей человека. Как отмечает Е.Л. Мосунов, картина мира, во-первых, «отражает действительные связи человека с миром, которые объективно выражаются в его общественной практике. В связи с этим картина мира выполняет ориентировочную функцию, являясь фундаментальной опорой человеческого существования. Во-вторых, изменения в общественно-историче­ской практике порождают изменения и в информационном поле культуры, однако в картине мира закрепляются лишь те трансформации, которые имеют продуктивный характер» [Мосунов, URL]. Поскольку каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира, постольку языковая картина мира вырабатывает тип отношения человека к миру, задавая нормы поведения человека в мире, определяя его отношение к нему.

Г.А. Брутян пишет, что язык непосредственно участвует в двух процессах, связанных с картиной мира, «во-первых, в его недрах формируется языковая картина мира, один из наиболее глубинных слоев картины мира у человека. Во-вторых, сам язык выражает и эксплицирует другие картины мира человека, которые через посредство специальной лексики входят в язык, привнося в него черты человека, его культуры» [Брутян, 1976, с. 111]. Этим объясняется связь языка и культуры, отражение в языке национальных особенностей, особого видения мира. В.А. Гречко указывает на образную природу представлений о мире: «Языковая картина мира заключает в себе особое мировосприятие и мировидение народа, закрепленное, прежде всего, в базисном понятийно-катего­риальном составе языка (в лексике, грамматике, словообразовании), а также и в образном представлении окружающего мира, в семантике различных языковых единиц» [Гречко, 2003, с. 62–63]. В языковом знаке закрепляются и реализуются результаты отражательной и мыслительной деятельности человека. По мнению Б.А. Серебренникова, «в результате отражения окружающая нас действительность преломляется через призму языка. Это означает, что знание имеет языковой характер не только в том смысле, что язык выступает как способ осуществления знания, но и в том, что оставляет свой специфический след на знании» [Серебренников, 1988, с. 57–58].

Человеческая деятельность (в том числе ее символическая / культурная составляющая), одновременно и универсальна, и национально-специфична. Поскольку язык отражает тот опыт, который приобретает народ за многие годы существования и творения, можно утверждать, что язык является орудием передачи этнонационального опыта, накопленного столетиями и по-особому обобщенного, в частности, в фольклорной картине мира. Анализируя разножанровые фольклорные тексты, можно получить информацию об этой картине мира. Картина мира динамична, она меняется с изменением культурных, социально-экономических условий, которые обусловливают модификацию как коллективного, так и индивидуального восприятия мира (ближнего и дальнего). Это влечет за собой изменения в восприятии окружающего мира и, соответственно, в картине мира, что находит отражение и в некоторых модификациях фольклорной картины мира.

Многоаспектные исследования в области фольклористики в координатах интегративной парадигмы гуманитарного знания помогают установить некоторые нюансы фольклорной картины мира, изучение которой предполагает рассмотрение вербальных и невербальных явлений и фрагментов культуры относительно избранного объекта. Важно отметить, что фольклорная картина мира и менталитет – феномены когнитивного, то есть не семантического, не чисто языкового, а мыслительного или речемыслительного плана. В связи с этим мы солидарны с Н.И. Толстым, который утверждает, что «язык может быть воспринят как компонент культуры или орудие культуры, в особенности, когда речь идет о литературном языке или языке фольклора. Однако язык в то же время автономен по отношению к культуре в целом, и его можно рассматривать отдельно от культуры (что и делается постоянно) или в сравнении с ней, как с равнозначным и равноправным феноменом» [Толстой, 1995, с. 16]. Именно язык фольклора является основополагающим фактором народного менталитета, позволяющим получить более полное представление как о его материальных, так и о духовных богатствах.

Во многом именно фольклорная картина мира помогает выявить специфику национального мышления. Так, например, Е.И. Артеменко рассматривает фольклорную картину мира как «ментальный феномен» [Артеменко, URL]. Фольклорная картина мира как часть национальной картины мира находит отражение в разножанровых текстах устного народного творчества. Поскольку язык фольклора отражает коллективный опыт, то под фольклорной картиной мира мы будем понимать всю информацию о запечатленной в ней действительности, о внешнем и внутреннем мире, эксплицируемом различными средствами, в том числе и языковыми. Как отмечает Е.И. Алещенко, «в устном народном творчестве воплощено в языковой форме народное сознание. Оно же выражается и в языковых стереотипах, лежащих в основе фольклорных жанров» [Алещенко, 2008, с. 20]. Человек отражает в языке все то, с чем он прямо или косвенно сталкивается в жизни, что происходит в реальной действительности с ним, с его окружением, или то, что разыгрывается в его воображении в зависимости от окружающего его социума.

Каждый народ по-разному и разными средствами фиксирует свое индивидуальное восприятие действительности, которое связано с историческими факторами, национальными особенностями, культурой данного социума, то есть с картиной мира. Изучение фольклорной картины мира строится на выявлении представлений человека о мире через призму его собственной культуры и традиций. Важно иметь в виду, что фольклорная картина мира отличается структурированной и внутренне организованной системностью, которая характерна только для данного явления. Как уже отмечалось, ее можно рассматривать не только как феномен статический, но и как динамически развивающийся. При этом любая фольклорная картина мира имеет свою особую концептуальную структуру, поэтому при изучении фольклорных текстов и их семантическом анализе требуется обращение к экстралингвистическим сведениям – менталитету представителей исследуемой культуры, этнографическим данным и другим культурным артефактам, исследованию того, как менталитет народа отражен в языковых стереотипах.

Таким образом, фольклорная картина мира понимается как репрезентация мира, реализуемая посредством фольклорных текстов и по-разному отражающаяся в произведениях различных жанров фольклора. Мир представлен здесь как результат переработки информации о среде и человеке, при этом «фольклорное сознание выступает как идеальная система, призванная примирить реальный мир, каким он дан извне и независимо от человека, с миром желаний, устремлений человека посредством конструирования неких идеальных образов и в результате гармонизировать отношения человека c действительностью» [Венгранович, 2003, с. 59]. Исходя из этого, можно сделать вывод, что языковая картина фольклорного мира является ценным источником сведений о духовной составляющей народа, самобытности его культуры и способствует сохранению его уникальных традиций.

Библиографический список

Алещенко Е.И. Этноязыковая картина мира в текстах русского фольклора (на материале народной сказки): автореф. дис. … канд. филол. наук. Волгоград, 2008.

^ Артеменко Е.Б. Язык русского фольклора: опыт интерпретации. URL: ссылка скрыта.

Брутян Г.А. Языковая картина мира и ее роль в познании // Методологические проблемы анализа. Ереван, 1976.

Венгранович М.А. Фольклорный текст в аспекте специфики фольклорной коммуникации // Стереотипность и творчество в тексте: межвуз. сб. науч. трудов / отв. ред. М.П. Котюрова. Вып. 6. Пермь, 2003.

Гречко В.А. Теория языкознания. М., 2003.

Мосунов Е.Л. Язык и картина мира. URL: asu.ru.

Серебренников Б.А. и др. Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М., 1988.

Толстой Н.И. Язык и народная культура: очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995.


О.С. Ладырда20

Особенности концептуализации действительности в загадке

Произведения устного народного творчества представляют собой средоточие народной мудрости, являются отражением уровня развития как знания человека о мире, так и нравственности, духовной стороны жизни. Не является исключением и малый жанр фольклора, загадка, который относится к одному из наиболее древних пластов устной народной поэзии. Хотя в современной жизни этот жанр в значительной мере функционирует в детской субкультуре, отнесение загадки только к детскому фольклору ни в коей мере не исчерпывает всей значимости и сложности этой уникальной формы народнопоэтического воспроизведения реальности.

«Загадка – вид устного творчества: замысловатое иносказательное описание предмета или явления, предлагаемое как вопрос для отгадывания; задается с целью испытать сообразительность, развивает способность к поэтической выдумке» [СЛТ, с. 85] – такое определение дано в словаре литературоведческих терминов. Отметим, что изучение этого жанра привело исследователей к мысли, что в определенные эпохи менялось его назначение. В древности он был тесно связан с трудовой деятельностью охотника, скотовода и земледельца. Загадка становилась частью обряда: в загадывании и отгадывании существовал тайный смысл, связанный с желанием людей воздействовать на силы природы, мир животных и растений. Выделяя наиболее показательный признак предмета, явления, люди тем самым хотели проникнуть в тайный смысл вещей. В загадке «запечатлел народ свои старинные воззрения на мир: смелые вопросы, заданные пытливым умом человека о могучих силах природы, выразились именно в этой форме» [Афанасьев, 1982, с. 27]. По мысли А.Н. Афанасьева, именно загадка донесла до современников «частичку древнего метафорического языка» [Там же, с. 26], и многое в окружающем нас мире получило свое название благодаря метафорическому осмыслению действительности.

Произведения устного народного творчества сопровождают человека на протяжении всей его жизни. Фольклор относится к той части словесно-художественной культуры, которая в каких-либо формах существовала и существует у представителей всех этносов независимо от уровня их развития в области литературы. Традиции устного народного творчества не прерываются и по сей день: фольклорные произведения бытуют и в настоящее время, и, оставаясь неотъемлемой и важной частью жизни народа, являются отражением ментальных представлений, этнической психологии.

Универсальность и культурная значимость слова в народной поэзии служат залогом многоаспектного изучения, поскольку сама «гносеология прошлых веков онтологична» [Колесов, 1986, с. 15].

Это в полной мере относится и к загадке, так как слово в загадке призвано не только «испытать сообразительность» и развить в человеке «способность к поэтической выдумке» [СЛТ, с. 85], но и научить выявлять признаки, на основе которых произведено сравнение различных объектов мира, и запоминать их. В этом плане очень показательны этнографические свидетельства об особых вечерах загадок, функция которых была не столько развлекательная, сколько поучительная. Это были своеобразные уроки старшего поколения для младшего, именно таким образом происходила передача опыта, знаний, поэтического взгляда на окружающую действительность молодым [Герд, 1928, с. 124]. Трудность и сущность загадки как раз заключается в том, что через аналогию с чем-то похожим следует представить некоторый предмет, явление. Часто бывает, что загадка кажется бессмыслицей на первый взгляд, и лишь при более пристальном рассмотрении удается установить замеченное народом сходство.

Загадка стала формой выражения вопросов народа о природе тех или иных явлений, предметов, способом познания и осознания мира. «Стройный эпический склад народных загадок, – пишет А.Н. Афанасьев, – необыкновенная смелость сближений, допускаемых ими, и та наивность представлений, которая составляет их наиболее характеристическое свойство, убедительно свидетельствуют за их глубокую древность» [Афанасьев, 1982, с. 27].

Во все времена развития этноса «словарь русского языка накапливал и продолжает накапливать самобытный и духовно-практический опыт народа, воплощая в себе все перипетии его исторической судьбы» [Савельева, 2000, с. 82]. Русский язык, как и любой другой, должен быть осмыслен в качестве исторической памяти народа, как отражение творческой мысли народа. Именно посредством языка происходит приобщение к нравственным, этическим нормам этноса. Поэтому человек как носитель языка должен осознавать спаянность, тесную взаимосвязь образов, заложенных в языке, и предметов духовной и даже материальной культуры.

Л.В. Савельева отмечает, что «в сознании человека, как и в сознании этноса, действительность отражается в виде сложной ментальной картины мира. Все существующее в пространстве воспринимается как предметы, именно они составляют основу ментальной картины мира» [Там же]. Ментальная картина русского этноса открывается прежде всего через лексику: в ней закреплены представления о живой и неживой природе, динамике исторического развития, особенностях животного и растительного мира, социального устройства, быта, связях с другими народностями. Словарь русского языка можно назвать сокровищницей знаний о народе. Эту мысль подтверждают и слова А.Н. Афанасьева: «...богатый и можно сказать – единственный источник разнообразных мифических представлений есть живое слово человеческое, с его метафорическими и созвучными выражениями» [Афанасьев, 1982, с. 21].

З.К. Тарланов отмечает, что «изучение фольклорного языка в конечном счете ведет к истокам той культуры, которая, будучи этноисторически детерминированной, нашла свое выражение и закрепление в языке» [Тарланов, 1988, с. 14]. При этом он настаивает на том, что «фольклорный язык сам по себе является призванным удовлетворять запросы соответствующих этносоциальных коллективов в тот или иной период, но не хранилищем архаики, индифферентным по отношению к историческим переменам» [Там же]. Сходные мысли высказывают и другие ученые. Так, С.Е. Никитина, рассматривая вопросы языковой личности в народной культуре, подчеркивает, что языковое самосознание является частью культурного самосознания. В свою очередь, «языковое народное сознание – воплощение народного миропонимания в языковой форме, в языковых стереотипах, из которых строятся тексты малых и больших жанров фольклора, участвующих в вербальной коммуникации. Таким образом, лингвистический анализ фольклорных текстов и их функционирования входит в сферу исследования народного языкового сознания» [Никитина, 1993, с. 9]. И в этом отношении следует сказать, что загадка, отражая крестьянское мировоззрение, реальный мир, преломляется в особые поэтические формы, приобретает поэтическую природу и оказывается направленной на выполнение эстетических задач [Аникин, 1959, с. 17]. Поэтому лингвопоэтическое изучение загадки более всего призвано исследовать конкретные механизмы реализации художественных задач этого жанра, а значит вскрывать прагматику и эстетику последнего, устанавливать особенности символизации. Фольклорная символика уже долгое время привлекает внимание исследователей, которые подчеркивают, что едва ли не наибольшая часть образов-символов функционирует именно в жанре загадки, а сам символический компонент значения выступает как принципиально доминирующий.

Заметный вклад в исследование загадки внес В.В. Чернышев. Он впервые квалифицировал загадку как текст, представляющий сложное (двухчастное) синтаксическое целое. Будучи построена на основе законов вопросно-ответного диалогического единства [Чернышев, 1988, с. 64–70], загадка является единицей коммуникативного синтаксиса, поскольку функционирует в речи, следовательно, предполагает как минимум двух собеседников. Части загадки, как и элементы диалогического единства, связаны воедино темой, причем «содержание загадки всегда отдалено от конкретной действительности и ассоциируется с мыслью о ней» [Там же, с. 69]. Кроме того, В.В. Чернышев отмечает, что специфика жанра накладывает отпечаток и на структуру загадки, способствуя созданию особого художественного образа, определенного ритма. Анализ образной части показывает многообразие синтаксических структур с достаточно широко используемыми неполными предложениями [Чернышев, 1996, с. 60]. Обратим внимание на то, что о наличии неполных предложений как характерной особенности диалогической речи писал еще В.В. Виноградов [Виноградов, 2005, с. 422].

В.В. Чернышев связывает структурную неполноту загадочной части с ее эстетической функцией создания некой смысловой недостаточности, своеобразной таинственности, алогизма или даже парадоксальности [Чернышев, 1996, с. 37], которые обеспечивают реализацию прагматической функции этого жанра. Исследователи сходятся во мнении, что «с прагматической точки зрения функцией этого текста (загадки) является побудить адресата назвать объект – денотат (отгадку)» [Левин, 1978, с. 283], ср. также: «Загадка – это тот элементарный поэтический жанр, в котором словесный образ живет особенно четко и самостоятельно» [Рыбникова, 1985, с. 180].

К символике фольклорного слова В.В. Чернышев, вслед за В.В. Виноградовым, подходит с позиции предложения. В составе загадки символ локализуется в предложении образной, «загадочной» части. В отгадке же, по В.В. Чернышеву, логически проявляется тип предложения-символа, разрешая жанровое смысловое противоречие. Если реконструировать предложение в отгадке, то станет явно, что отгадка представляет собой реальную картину, хотя апперцептивно вторая реплика является ничем иным, как ответом на скрытый вопрос. Выявить функцию символа в загадке возможно лишь при сопоставлении двух компонентов предложения в образной части и суждения в отгадке.

Таким образом, загадка представляет собой текст, с одной стороны, и диалогическое единство, с другой. Некоторые загадки могут полностью копировать структуру предложения отгадочной части, но отличие в том, что отгадка не идет по пути развития своей синтаксической структуры (в этом ее сходство с ответной репликой в диалогическом единстве). Данный процесс сжатия предложения, происходящий в отгадке, можно пронаблюдать на примере глагольных двусоставных предложений. В таких предложениях происходит «утрата» отдельных членов и постепенно остается лишь название предмета, но отгадка ориентирована не на синтаксическую структуру первой части предложения, а на то, чтобы передать наиболее лаконично и точно смысл.

Слово, попадая в текст загадки и начиная функционировать в нем, приобретает специфические парадигматические и синтагматические особенности. Отдельные смысловые аспекты могут затемняться, а наиболее важные для разгадывания выдвигаться на первый план.

Как отмечает В.К. Харченко, загадки, целиком построенные на иносказании, кажутся легкими, но «поиск отгадки требует довольно высокого уровня развития образного мышления» [Харченко, 1987, с. 77].

Обратимся к примеру: ^ Белоголовая корова в подворотню смотрит. – Месяц. В загадке есть подлежащее, которое является ядерным словом (корова), сказуемое, обстоятельство и определение. Из всех распространителей в синтагматическом плане наиболее значительную роль при разгадывании играет определение. Эпитет, указывающий на цвет (белоголовая), может быть соотнесен с эпитетами, присущими слову-отгадке, например, безжизненно-белый, белый, бледный, бесцветный, светлорогий [Горбачевич, Хабло, с. 125]. Эпитеты, определяющие размер, форму месяца: безрогий, двурогий, комолый, златорогий, светлорогий, скрыто содержатся в семантике слова корова.

В парадигматическом плане кодирующее ядерное слово загадки и слово-отгадка чаще всего являются контекстуальными синонимами. Перенос значения происходит по сходству внешнего вида, следовательно, перед нами загадка-метафора. По замечанию А.Н. Афанасьева, «для племен пастушеских, а такими были все племена в отдаленную эпоху своего доисторического существования, богатство заключалось в стадах и ими измерялось. Ночь, обыкновенно отождествляемая в мифе с мрачными тучами, называется черною коровою. Олицетворяя ночь с коровою, фантазия могла перенести это представление и на луну как царицу ночного неба; но более вероятно, что луна названа коровою под влиянием старинного уподобления серпа молодого месяца золотым рогам» [Афанасьев 1982, с. 157–158]. У Э.С. Керлота также находим указание на то, что корова может ассоциироваться с луной, показательно также, что многие лунные богини носят рога на голове.

Слово, попадая в текст загадки, часто расширяет свое лексическое значение, приобретает переносное значение или дополнительную коннотацию, тем самым способствуя созданию образа, присущего исключительно поэтике загадки. Следовательно, сама загадка, с одной стороны, зашифровывает определенный объект, создавая образы иносказательные, непривычные; с другой стороны, ассоциации, запечатленные в загадке, не являются субъективными и позволяют увидеть суть загадываемого явления.

Таким образом, загадка представляет собой своеобразное закодированное представление о мире. Сам жанр дает себе определение, наиболее полно отражающее особенности поэтики: Когда меня не знают, бываю нечто, а как скоро узнают, перестаю быть тем, чем была. – Загадка. Загадка воздействует на слушателя, читателя образным рядом, неожиданными сравнениями, особого рода иносказательностью. Эта эстетическая функция, воздействие на мысли и чувства отгадывающего в свою очередь способствует достижению целей практических: развитию поэтического, образного мышления, передаче знаний об устройстве мира.

Библиографический список

Аникин В.П. Д.Н. Садовников и его сборник загадок // Загадки русского народа / сост. Д.Н. Садовников. М., 1959.

Афанасьев А.Н. Древо жизни. М., 1982.

Виноградов В.В. Развитие учения о художественной речи в советскую эпоху // В.В. Виноградов. О теории художественной речи. М., 2005.

Герд К.П. К изучению удмуртских загадок // Труды научного общества по изучению Вотского края. Вып. 5. Ижевск, 1928.

Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986.

Левин Ю.И. Семантическая структура загадки // Паремиологический сборник. М., 1978.

Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993.

Рыбникова М.А. Загадка как элементарная поэтическая форма // Рыбникова М.А. Избранные труды. М., 1985.

Савельева Л.В. Русское слово: конец XX века. СПб., 2000.

Тарланов З.К. Актуальные вопросы изучения языка русского фольклора // Филологические науки. 1988. № 2.

Харченко В.К. Метафорический строй русской загадки // Русский язык в школе. 1987. № 4.

Чернышев В.В. Текст загадки как сложное синтаксическое целое // Язык русского фольклора. Петрозаводск, 1988.

Чернышев В.В. Неполные предложения в русской загадке. Петрозаводск, 1996.

Словари

Горбачевич К.С., Хабло Е.П. Словарь эпитетов русского литературного языка. Л., 1979.

Керлот Э.С. Словарь символов. М., 1994.

Словарь литературоведческих терминов. М., 1974. (В тексте – СЛТ.)


Д.Р. Валеева21

Разграничение терминов «концепт», «понятие» и «лексическое значение»