На 2007 год эта конференция была запланирована не случайно. Вапреле исполнилось 10 лет со дня основания Польского культурно-просветительского центра Республики Башкортостан, который стал заметным явлением в культурной и общественной жизни Башкортостана.

Вид материала

Документы

Содержание Пушкарев и Пушкарева Влияние страха на душу/ сердце Особенности характера человека Воздействие страха на дыхание Внутренний холод ЕССО - это больше, чем обувь. Это философия; Всё это превращает Люкс в нечто большее, чем обычное туалетное мыло; Seeberger: бол Как король шёл воевать Король и Стах Ii. проблемы истории и культуры Русские о поляках в первой половине XIX века.

Подобный материал:

• Посвященная Дню Конституции Республики Башкортостан и 90-летию со дня проведения, 352.78kb.
• Башкортостан Государственному Собранию Курултаю Республики Башкортостан «Дальнейшая, 520.5kb.
• В. П. Глушко родился и учился в Одессе, здесь он увлекся астрономией и космонавтикой,, 56.24kb.
• Краткий отчет о научной деятельности Учреждения Российской академии наук Уфимского, 1451.6kb.
• Фольклора народов республики башкортостан, 319.34kb.
• -, 508.02kb.
• Указом Президента Республики Башкортостан от 06. 02. 2008 г. № Уп-18 о внесении изменений, 155.07kb.
• Программа съезда предпринимателей республики башкортостан организаторы: Правительство, 18.87kb.
• Об утверждении Программы развития субъектов малого и среднего предпринимательства, 382.28kb.
• Стерлитамак Республики Башкортостан №1/19з от 13. 01. 2007 года инвестиционная программа, 1352.46kb.

Литература

1. ^ Пушкарев и Пушкарева ссылка скрыта

2. Хроленко А.Т. Основы лингвокультурологии. Москва: 2004. С. 49 – 50.

3. Поронина, ссылка скрыта

4. Гусарова, ссылка скрыта

5. Domowy popularny słownik języka polskiego/ Pod redakcją naukową prof. B. Dunaj, Warszawa: 1999; Słownik 100 tysięcy potrzebnych słów/ Pod redakcją prof. J. Bralczyka. Warszawa: 2005; Słownik filozofii/ Pod redakcją J. Hartmana. Kraków: 2004; Uniwersalny słownik języka polskiego/ Pod redakcją prof. S. Dubisza. Warszawa: 2005.

6. Wierzbicka A. Język. Umysł. Kultura. Warszawa: 1999. С.16.


© Камалова А.А., 2007


Фразеологические единицы со значением страха

в польском и английском языках


И.В. Кильматова

(магистрант БашГУ, г.Уфа,

Республика Башкортостан, Россия)


Яркие и выразительные эмоциональные состояния всегда привлекали внимание ученых, художников и обывателей. Эмоции организуют и мотивируют поведение человека, его личностное развитие и его отношения с окружающим миром, управляют мыслительной и физической деятельностью индивида.

Среди основных (базовых) эмоций, выделяемых в психологии (радость, удивление, приятие, неприятие, печаль, гнев и др.), значительное место занимает эмоция страха, которую человек может переживать в различных ситуациях, грозящих его спокойствию и безопасности.

Несмотря на свою универсальность (эмоции всеми переживаются одинаково), любая эмоция обнаруживает культурную специфику, что отражается и в языке, и в речи. Увидеть это можно при сравнении фразеологических единиц польского и английского языков. Фразеология – зеркало многовекового опыта народа, его культуры, образа жизни, а также отражение психической стороны человеческой жизни. Вся обыденная понятийная система буквально пронизана метафоричностью [Лакофф, Джонсон 2004: 27], столь важной при создании фразеологизмов.

Выделяют следующие модели метафоризации: «страх – живое существо», «страх - опасность», «страх - безумие», «страх - предмет» и т.д. [Будянская, Мягкова 2002]. Рассмотрим реализацию этих моделей в польском и английском языках.

^ ВЛИЯНИЕ СТРАХА НА ДУШУ/ СЕРДЦЕ: Ma duszę na ramieniu. Serce przestało się bić (obumarło). Serce mi pęknęło. Dusza mu w pięty uciekła – Не was frightened out his wits. His heart went down to his heels. One’s heart is in one’s foot.

^ ОСОБЕННОСТИ ХАРАКТЕРА ЧЕЛОВЕКА: Człowiek nie tchórzem podszyty – Not easily frightened.

ВНЕШНЕЕ ИЗМЕНЕНИЕ: Włosy stanęły mi dębą, włosy mi się zjeżyły – That makes one´s hair stand on end.

Nogi się pod nim uginają – He’s so frightened that his knees fail under him.

^ ВОЗДЕЙСТВИЕ СТРАХА НА ДЫХАНИЕ: Nie śmieć pary z ust puścić. Dech mi zaparło – He dare not open his mouth. To fear to breath. With bated breath.

ДРОЖЬ: Drżeć na całym ciele - To tremble in every bone/ all over.

Dreszcz przejmuje (przechodzi, przemyka) - I´m taken with a cold shiver. I shudder at it.

МУРАШКИ: Ciarki mnie przechozą – I feel a tingling in my limbs. Fear makes his flesh creeps. Cold shiver ran down his spine.

^ ВНУТРЕННИЙ ХОЛОД: Krew ścina się w żyłach – Fear makes his blood freeze.

ВЛИЯНИЕ РЕЛИГИИ: Bać się jak diabel święconej wody – He avoids him as the devil avoids holy water

Из вышесказанного можно сделать вывод о том, что польский и английский языки имеют немало точек соприкосновения в плане фразеологического представления чувства страха. Естественно предположить, что это является результатом генетического родства, принадлежности к одной языковой семье, общности пракультуры. Но помимо сходств есть и различия. А.Д. Шмелев в работе «Русский язык и внеязыковая действительность» отмечает, что анализ лексики языка позволяет выявить целый ряд мотивов, устойчиво повторяющихся в значении многих лексических единиц и фразеологизмов, которые представляются специфичными для данного национального видения мира и культуры [Шмелев 2002: 496]. Это подтверждает приведенный выше материал. Так, например, в польском языке доминирующим оказывается концепт души (ma dusza na rameniu, zajęcza dusza), а в английском – сердца (take heart; his heart went down to his heels). Для многих душа – это религиозно-мифологическое понятие, возникающее на основе олицетворения жизненных процессов человеческого организма. Понятие души как бессмертной части человеческого существа сформировалось у европейских народов под влиянием христианского вероучения. Для неевропейских народов, у которых нет соответствующих представлений, характерно олицетворение отдельных сторон биологической жизнедеятельности человека: дыхания, крови, частей и органов тела. Таким образом, различные культуры мира базируются на одних и тех же ценностях, но самобытное их развитие определяет уникальность каждой культуры и ее отражение в языке.


Литература

1. Будянская О.О., Мягкова Е.Ю. Сопоставление средств описания эмоций в английском и русском языках (на примере страха) // Язык, коммуникация и социальная среда. – Курск, Вып. 2., 2002.
   
2. Дж. Лакофф, М. Джонсон. Метафоры, которыми мы живем. – М., 2004.
   
3. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность.- М., 2002.
   

Словари

1. Англо-русский словарь / Под ред. В.К. Мюллера. – М., 1992.
   
2. Русско-английский словарь / Под ред. И.И. Пановой. – М.; Минск, 2001.
   
3. Русско-английский словарь пословиц и поговорок / Под ред. С.С. Кузьмина, Н.Л. Шадрина. – М., 1989.
   
4. Mały Słownik języka polskiego / Pod redakcją Stanisława Skorupki, Haliny Auderskiej, Zofii Łempiskiej. – Warszava: Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1974.
   
5. Słownik Polsko-Rosyjski / Под ред. Стыпулы Р., Ковалевой Г.В. Варшава: Ведза Повшехна, 1980.
   
6. Dubrovin M. A book of English and Russian Proverbs and sayings. – М., 1993.
   
7. English Idioms / Под ред. И.Б. Платоновой, О.П. Разумовой, Е.И. Василевской. – М., 2004.
   

© Кильматова И.В., 2007

Słowa-klucze jako obiekty kultury w dyskursie reklamowym

(na przykładach języka polskiego i rosyjskiego)


Dr. Halina Kudlińska

(Uniwersytet Łódzki, Łódź, Polska)


Reklama stanowi we współczesnej przestrzeni komunikacyjnej „prawdopodobnie najważniejsze medium naszej epoki” [Baudrillard 1990:91], które w znacznym stopniu przyczyniło się do wykreowania wszechobecnej w kulturze „ekstazy komunikacji” pojmowanej jako wzmożone oddziaływanie wzajemne. Przedmiotem naszej analizy jest reklama rozumiana jako fenomen wieloaspektowy reprezentujący szczególny semiotyczny model strukturalizacji rzeczywistości wraz z kreowanymi w przestrzeni społecznej systemami znaków, zdolnymi oddziaływać na człowieka. Reklamę uważa się za podstawowy we współczesnej komunikacji masowej typ dyskursu ideologicznego, który zyskał miano „idealnej formy agresji psychicznej”. Dyskurs ten generuje nieskończoną wielość wypowiedzi w oparciu o stały retoryczny schemat. Należy odnotować, że ideologiczno-retoryczny schemat reklamy stanowi jedna z wielu reprezentacji semiotycznego metamodelu sformułowanego przez U. Eco: „Kody to systemy oczekiwań w świecie znaków. Ideologie to systemy oczekiwań w świecie wiedzy”[Eco 1996:111].

Podstawę materiałową językowo-kulturowych i semiotycznych rozważań stanowią najnowsze teksty reklamy drukowanej w języku rosyjskim i polskim, które zostały zbadane z wykorzystaniem podstawowej metody badawczej tekstów komunikacji masowej zwanej analizą treści (content analysis), służącej do obiektywnego, systematycznego i ilościowego opisu jawnej oraz ukrytej zawartości przekazu.

Na szczególne podkreślenie zasługuje fakt, iż reklama stanowi obecnie dominującą transsemiotyczną formę perswazji masowej, która musi odwoływać się do jednoznacznej wizji świata oraz jego obiektów wartościowanych w sposób wyrazisty i bezdyskusyjny. Funkcji perswazyjnej są podporządkowane wszystkie zastosowane w dyskursie środki języka.

Jak wykazała przeprowadzona przez nas analiza, zaprezentowana w cyklu szkiców, reklama stanowi konwencję w wysokim stopniu uformowaną: standardowy przekaz reklamowy pozostaje w stanie chwiejnej równowagi miedzy elementami stałymi i zmiennymi. Jedną z cech konstytutywnych uniwersalnego kodu retorycznego reklamy jest istnienie kanonu słów-kluczy, określanych w różnych modelach badawczych jako symbole kolektywne, słowa sztandarowe i megasłowa. Słowa kluczowe dla dyskursu reklamowego są elementami systemów semantycznoleksykalnych, które stają się w świetle przyjętego filtru aksjologicznego wyrazistymi znakami wartości, tzw. obiektami kultury [Fleischer 2002], rezonatorami/szyframi kultury [Почепцов 2001:245-246], służącymi do wymuszania akceptacji treści tekstu.

Przeprowadzona analiza porównawcza polskich i rosyjskich słów-kluczy pokazuje, że współczesny dyskurs reklamowy ma charakter uniwersalny (globalny) i konstruuje swój paradygmat aksjologiczny oraz rozległą siatkę pól pojęciowo-wyrazowych, odwołując się do fundamentalnych wartości wyznawanych przez człowieka (transcendentalnych, poznawczych, estetycznych, etycznych, obyczajowych, witalnych i hedonistycznych), które są manifestowane w takich konceptach kultury (konceptosferach), jak np.:

‘siła’/’сила’ [Кудлиньска2004b],

‘światło’/’свет’ [Кудлиньска2006],

‘przestrzeń’/’пространство’ i ‘wolność’/’свобода’[Кудлиньска2005а],

‘dar’/’дар’ [Kudlińska 2005b],

‘harmonia’/’гармония’ [Kudlińska2004a],

‘przyjemność’/’удовольствие’ [Кудлиньска 2004c] i in.

Jak wynika z naszych badań, każde pole znaczeniowo-wyrazowe obejmuje ustabilizowany zbiór jednostek leksykalnych o konotacjach wartościujących z wyraźnie ukształtowanym centrum pojęciowym. Na przykład pole pojęciowo-wyrazowe kategorii ‘siła’ otrzymuje w analizowanych tekstach następujące eksplikacje rzeczownikowe: w języku polskim – leksemy siła, energia, moc, potęga, witalność, wigor, w języku rosyjskim – сила, энергия, мощь. Wyjątkowy status w analizowanych tekstach otrzymały słowa-klucze moc, siła/сила, które występują jako podstawowe eksplikacje kategorii magiczności. Por. stały repertuar kolokacji: niezwykła, nadzwyczajna, lecznicza, magiczna siła/moc; podobna sytuacja rysuje się w przypadku odpowiednika rosyjskiego: целительная, чудодейственная, волшебная, уникальная сила.

Ponadto w wyniku perswazyjnego nacechowania w tekstach występują często zrytualizowane formuły przypominające zaklęcia magiczne, sygnalizujące istnienie w obiekcie pewnej tajemnicy, ukrytego pierwiastka nadprzyrodzonego, por. np.: (pol.) Ta herbata to coś więcej, niż gorący napój; OFX 58 - dużo więcej niż fax; Perfumy Shiseido: więcej niż zapach;

(ros.) ^ ЕССО - это больше, чем обувь. Это философия; Всё это превращает Люкс в нечто большее, чем обычное туалетное мыло; Seeberger: больше, чем мечта.

Pola pojęciowo-wyrazowe stanowią podstawowe instrumentarium retorycznej inwencji, „miejsca wspólne” o maksymalnym stopniu rytualizacji (realizujące zalożenie, że w pewnych sytuacjach można mówić tylko w ściśle określony sposób).

Przeprowadzona analiza pokazuje, że słowa-klucze, będące swoistymi leksykalnymi impulsami wysyłanymi do odbiorcy, rozwijają zawsze szereg różnorodnych naddanych znaczeń symbolicznych, stając się obiektami kultury. Na przykład pojęcie ‘światło’/’свет’ stworzyło określoną ramę strukturalną, obejmującą swą waloryzacją uniwersum egzystencji człowieka: jest m. in. utożsamiane z pierwiastkiem duchowym (boskim), konceptualizowane jako uporządkowanie chaosu, siła stwórcza, metaforyczny odpowiednik prawdy i dobra, pojmowane jako najdoskonalsza harmonia i zasada wszelkiego piękna. Właśnie ten koncept bazowy – analogicznie do wszystkich pozostałych - stanowi specyficzny filtr aksjologiczny, który w sposób jawny lub ukryty steruje konstruowaniem obrazu „drugiej rzeczywistości” w dyskursie reklamowym. Z uwagi na naddane znaczenia symboliczne słowa-klucze należą do instrumentarium komunikacji mitologicznej, z której reklama nader chętnie korzysta w celu wzmocnienia swego pragmatycznego (perswazyjnego) oddziaływania oraz ekonomizacji komunikacji.

Reasumując, należy stwierdzić, iż wyrazy-klucze są świadectwem wysokiego stopnia schematyzacji i rytualizacji analizowanych komunikatów, albowiem funkcjonują nie tylko jako tekstowe składniki przekazów reklamowych, lecz przede wszystkim jako skonwencjonalizowane elementy konstytutywne (chwyty) retorycznego kodu reklamy.


Bibliografia

1. Baudrillard J. Revenge of the Crystal. London 1990.

2. Eco U. Nieobecna struktura. Warszawa 1996.

3. Fleischer M. Teoria kultury i komunikacji. Wrocław 2002.

4. Kudlińska H. О рекламном дискурсе: универсальные мегаслова и miranda// Aktualne problemy semantyki i stylistyki tekstu. Studia opisowe i komparatywne. Pod red. J. Wierzbińskiego. Łódź: Wydawnictwo UŁ, 2004 a, s. 87 – 93.

5. Кудлиньска X., О культурных шифрах в рекламном дискурсе (на материале русских и польских рекламных текстов) //Восток – Россия – Запад: проблемы межкультурной коммуникации. Международный сб. научных трудов. Под ред. Е. Е. Стефанского. - Самара: Изд-во СаГа, 2004 b.- C. 43 – 50.

6. Кудлиньска X. «Приятное» как основная категория рекламного дискурса (на материале русского, польского и немецкого языков)//Лингвистические исследования: cб. научных работ памяти проф. Герберта Йелитте. Казань: Изд-во Казанского государственного университета, 2004 c.- C. 100 – 113.

7. Кудлиньска X. «И безграничное ощущение свободы«... Oб одном культурном резонаторе в рекламном дискурсе// Язык – культура – сознание: международный сб. научных трудов по лингвокультурологии. Oтв. ред. E. E. Cтефанский. Cамара: CаГа, 2005a.- C. 63-68.

8. Кудлиньска Х. Dar we współczesnych polskich i rosyjskich przekazach reklamowych// Studia Polono-Ruthenica: сборник научных работ памяти проф. A. Бартошевича. Под ред. Г. A. Николаева. Казань: Изд-во Казанского гос. yниверситета, 2005 b.- C. 96-100.

9. Кудлиньска Х. Mоделирующий концепт СВЕТ в современном русском и польском рекламном дискурсе// Ученые записки Казанского государственного университета. Т. 148. Книга 3. Казань, 2006.- C. 100-109.

10. Почепцов Г. Г. Теория коммуникации.- М., 2001.

© Halina Kudlińska, 2007


К вопросу о содержательной стороне стереотипов,

их системных отношениях и историко-культурной мотивации


С.В.Русанова

(к. филол. н., доц., БГУ, г.Улан-Удэ,

Республика Бурятия, Россия)


Язык является феноменом культуры, поэтому изучение языка предполагает изучение культурного богатства, накопленного народом и заложенного в языке. Овладеть языком в полной мере можно только при одном условии: при владении ассоциативно-образным основанием языка, культурно-национальными стереотипами. Огромный интерес представляет в этом плане «Словарь народных стереотипов и символов», две части первого тома которого вышли в 1996 и 1999 годах в издательстве Люблинского университета и явились результатом многолетнего труда коллектива ученых, возглавляемого профессором Ежи Бартминьским.

Объектом исследования в Словаре являются стереотипы, которые понимаются как суждения-предложения, отражающие определенные и устойчивые в народной традиции характеристики описываемого объекта, как «общественное мнение» об объекте, ассоциирующееся с его номинацией (словом или выражением)» ¹.

Описываемые объекты объединены в Словаре в семантические поля, отражающие системные отношения в языке и культуре. Так, раздел «Ziemia, ukształtowanie ziemi» включает в себя словарные статьи «Ziemia», «Ląd», «Wyspa», «Dolina», «Góra», «Skała», «Grota», «Pieczara», «Jaskinia», «Jar», «Wąwóz». В раздел «Woda, wody» входят «Dunaj», «Źródło», «Krynica», «Stok», «Zdrój», «Ruczaj», «Struga», «Strumień», «Potok», «Rzeka», «Jezioro», «Morze», «Potop», «Powódz». «Mokradła» включают «Bagno», «Trzęsawisko», «Moczary», «Błoto», «Kałuża»².

В каждой статье эксплицируются парадигматические и синтагматические отношения описываемого предмета. Так, в словарной статье, посвященной горе, сообщается, что земная возвышенность, в зависимости от высоты, называется góra, wzgórze, górze, pagór, уменьшительно pagórek, górka, góreczka; в песнях также góreńka, górejka. Близкими по значению являются слова skała, kopiec, wyniosłość. Горы соседствуют с долинами, лесами, реками. В фольклорных текстах góra очень часто встречается в паре с синонимичными названиями леса: góry i lasy, góry i bory, góry i gaje. Частями горы являются: szczyt, wierzchołek, wierzch, turnia, grań (регион.), grapa, stok, zbocze или ubocz, podnóże или stopy (обычно в устойчивом выражении u stóp góry), wnętrze или głąb. Кроме того, горы бывают разного цвета: zielona góra, biała góra, czarna góra, złota góra, sinia góra. Сказочная złota góra символизирует волшебный мир, czarna góra обозначает мир тьмы, jasna góra – священная.

Особый интерес представляют статьи, посвященные синонимичным словам-названиям, таким как pieczara и jaskinia, struga и strumień, źródło и krynica. Информация, представленная в двух частях каждой статьи – экспликации и документации – позволяет выявить интегральные и дифференциальные признаки данных стереотипов.

Так, чертами, общими для стереотипов pieczara и jaskinia (которым в русском языке соответствует одно слово пещера), являются темнота, закрытость (открыть их можно только при определенных условиях, при наличии специальных средств), большие размеры. И pieczara, и jaskinia являются местом обитания демонических персонажей, гномов и карликов. Здесь пребывает и скрывает результаты своих темных дел дьявол. Здесь же оказываются люди, похищенные силами тьмы. И pieczara, и jaskinia являются местом хранения сокровищ. Однако семантические структуры стереотипов jaskinia и pieczara различаются. Об этом свидетельствуют уже краткие определения, открывающие каждую статью и предваряющие приводимые далее в разделе экспликации характеристики.

Jaskinia – это выбитая в скалистой горе темная и большая дыра, представляющая собой переход между белым светом людей и таинственным миром подземелья, заполненного сокровищами; заселенная демоническими персонажами и зверями – драконом, змеями, летучими мышами, а также убийцами. Является она также и местом святых; местом смерти, где спит заколдованное войско³. «Długosz ... mówi, że w jaskini góry Wawielu obrał sobie legowisko potwór mający postać smoka, albo węża zadławcy i porywał bydlęta i ludzi» ⁴

Рieczara – это углубление в скале с выходом наружу, расположенная в горах, скалах, в лесах или под землей, являющаяся местом пребывания и территорией деятельности демонических сил, а также местом укрытия людей. Рieczara достаточно редко встречается в говорах.

Главным образом данное слово выступает в народной прозе, и прежде всего в рассказах и преданиях, связанных с верованиями, в этнографических описаниях: «Podanie mówi, że w lesie Tenczyńskim pod górą zamkową, w miejscu gdzie wisi obraz Matki Boskiej, pod sosną, mają być ukryte skarby i broń. ... Wieśniak znając miejsce tych skarbów, sprowadził na ich odszukanie górników; ci po odkopaniu w lochach gruzów, spuścili się do sklepionej pieczary, gdzie zamiast skarbów ujrzeli na środku stół marmurowy, a na nim leżący krzyż czarny żelazny...»; «W Sandomierzu obiegają dotąd jeszcze powiastki o upiorze Słupeckim, który dawniejszemi czasy miał nocą wychodzić z grobów kościoła św. Jakuba, by straszyć ludzi w mieście i po okolicy, a obecnie chodzi on po pieczarach, lochach i podziemnemi drogami dalekie nawet odbywa pielgrzymki» ⁵.

Данные слова отличаются и набором синонимичных слов. Pieczara обладает следующим рядом контекстуальных синонимов: jaskinia, grota, loch, krupt, krypta, smocza jama, katakumba. Jaskinia может варьироваться с такими словами, как pieczara, grota, jama, loch, dziura, а в некоторых случаях даже с komora, sala, otchłań.

Причины, обусловливающие различную концептуальную и прагматическую значимость исследуемых стереотипов, следует искать прежде всего в историческом прошлом слов и связанных с ними устойчивых представлениях. Слово pieczara представляет собой заимствование русской печеры ‘известные киевские подземелья’, оно появилось в польском языке в XVI веке.

О предназначенности укрывать людей как существенной черте pieczary свидетельствует и возможная связь слова с праславянским корнем piek-, откуда – piecza ‘старание, забота, опека’. Именно pieczara выступает в евангельских апокрифах как место рождения Иисуса Христа, а также место, куда Лазарь положил его тело и где он воскрес. Jaskinia известна в старопольском языке со значением ‘углубление в земле или в скале, яма, грот’.

Языковые стереотипы pieczara и jaskinia, как показывает исследование, связаны корнями с разными культурно-историческими моделями: книжной и народной, христианской и языческой. Затемненное для современного сознания первоначальное значение, исторические связи слова оказываются определяющими в формировании языковых и культурных стереотипов.


Примечания

¹ Толстая С.М. Этнолингвистика в Люблине. // Славяноведение. - № 3. – 1993. - C.49.

² Słownik stereotypów i symboli ludowych.Tom I. Kosmos. / Koncepcja całości i redakcja: Jerzy Bartmińskogo. Lublin 1999.

³ Там же, с.136, 140.

⁴ Там же, с. 144.

⁵ Там же, с.138, 139.

© Русанова С.В., 2007


Использование аудиовизуальных средств на уроках польского языка


Е.А. Слободян

(к. филол. н., ст. преп. ВЭГУ, г. Уфа,

Республика Башкортостан, Россия)


Использование аудиовизуальных материалов в процессе обучения иностранному языку становится все более распространенным и в школьной, и в вузовской практике. О необходимости применять эти средства говорят многие ученые (О.Н. Никейцева, З.В. Цыганова, Е.П. Протасеня, Ю.С. Штеменко и др.). В основном в научной литературе речь идет об использовании компьютерных программ в обучении, о дистанционных методиках обучения, однако не стоит недооценивать и другие аудиовизуальные средства.

В нашей статье мы хотели бы поделиться опытом использования на уроках польского языка таких ТСО, как видео- и аудиоматериалы. На данный момент у польского центра в г. Уфе имеются следующие видео- и аудиоматериалы: фильмотека (классика польского кинематографа в формате VHS и в формате DVD с польской и русской или только с польской дорожкой), учебники с приложением в виде CD с записью польской речи и музыки (Ewa Lipińska Z polskim na ty. – Kraków, 2003, Ewa i Leszek Gęcowie Tańce, śpiewy i zabawy. – Lublin, 2005), аудиокниги (классика польской литературы), личные видеозаписи преподавателей, сделанные на курсах повышения квалификации в Польше (курс польских традиций с элементами танца). Все эти средства эффективно используются на уроках и лекциях по польскому языку.

Автор этой статьи преподает польский язык в Национальной польской воскресной школе (младшая группа) и на отделении журналистики ВЭГУ. В младшей группе мы используем методики, предложенные методистами Польского Учительского Центра в Люблине: основой обучения иностранному языку детей младшего возраста должна быть игра. В игре ребенок учится взаимодействовать с другими детьми в группе, создает позитивный настрой на уроке, игра помогает лучше усвоить учебный материал, повысить мотивацию [Metodyka nauczania...]. Использование игровых методик более эффективно, если игра сопровождается музыкой. Дети выполняют под музыку игровые действия, заучивают рифмованные строчки, которые можно петь под музыку.

В высшей школе студенты осмысленно изучают польский язык, игровые методики в высшей школе можно использовать на младших курсах в качестве вспомогательных. Специфика изучения польского языка в вузах Башкортостана заключается в том, что, несмотря на энтузиазм педагогов и желание студентов изучать польский язык, на него отводится в учебной программе очень мало часов (2 часа в неделю в БашГУ, в ВЭГУ), поэтому преподаватель может только познакомить студентов с польским языком, заинтересовать их и ориентировать в дальнейшей самостоятельной работе. Посредством просмотра фильмов, прослушивания аудиозаписей польской речи студенты учатся навыкам понимания языка, расширяют свой словарный запас, к тому же в обучение вводится элемент «соизучения национальной культуры народа» [Никейцева]. Хорошим способом научиться понимать иностранный язык и пополнить свой словарный запас является многократный просмотр фильма (желательно сначала на русском, а потом несколько раз на польском языке) или многократное прослушивание: не страшно, если студент сначала не поймет слова, на 3-4 раз текст станет понятнее. Этот способ изучения иностранного языка мы испробовали на себе. Для детей в фильмотеке польского центра есть мультфильмы (для самых маленьких «Świerszczyk», «Szczeniak», для детей постарше «Trzej muszketerowie»)

Показывая студентам видеозаписи, привезенные с курсов повышения квалификации (курс польских традиций с элементами танца), можно заинтересовать их языком и страной, подобные фильмы наглядно доказывают, что польский язык и Польша – это не абстрактные понятия из скучного учебника, это живой язык и страна с интересной и самобытной культурой. Мы убедились, что после показа видеоматериалов студенты гораздо охотнее брались за изучение польского.

Таким образом, применение аудиовизуальных средств делает процесс обучения иностранному языку более эффективным и интересным.


Литература

1. Протасеня Е.П., Штеменко Ю.С. Компьютерное обучение: за и против //Иностранные языки в школе, № 3., 1997 – 10-13

2. Цыганова З.В. Использование мультимедийных средств при развитии речевых интерактивных умений студентов языкового факультета// ссылка скрыта.

3. Никейцева О.Н. Современные методы преподавания иностранных языков как единство обучения языку и культуре// gov.ua/Articles/KultNar/knp37/knp37_366-370.pdf

4. Metodyka nauczania jezyka polskiego. – Ufa 27.09-01.10.2007 (рукопись).


© Слободян Е.А.., 2007

О некоторых особенностях перевода на русский язык стихотворения Марьи Конопницкой «A jak poszedł król na wojnę…»


Л. Тужилова

(ст-ка БашГУ, г.Уфа,

Республика Башкортостан, Россия)


Переводческая практика и, в частности, переводы художественных произведений открывают перед людьми широкий доступ к культурным достижениям других народов, делают возможным взаимодействие и взаимообогащение литератур и культур, Знание иностранных языков позволяет читать в подлиннике книги на этих языках, но изучить даже один иностранный язык удается далеко не каждому, и ни один человек не может читать книги на всех или хотя бы на большинстве литературных языков. Только переводы делают доступными для всего человечества гениальные творения Гомера и Шекспира, Данте и Гёте, Толстого и Достоевского. Переводы сыграли важную роль в становлении и развитии многих национальных языков и литератур. Нередко переводные произведения предшествовали появлению оригинальных, способствовали разработке новых языковых и литературных форм. Так, к примеру, языки и литературы западноевропейских стран многим обязаны переводам с классических языков; то же можно отметить в отношении славянских языков: первый письменный язык славянской культуры – старославянский – обязан своим рождением переводческой и просветительской деятельности солунских братьев Кирилла и Мефодия. Большое внимание переводу уделяли многие выдающиеся русские писатели и общественные деятели. Общественную значимость переводческой деятельности подчеркивал Александр Сергеевич Пушкин, называвший переводчиков «почтовыми лошадьми просвещения», важное место уделяли переводу в своих работах В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов.

Как правило, задача переводчика сводится к корректному выбору словарного соответствия переводимого. Но нередко необходимый коррелят, который удовлетворял бы условиям конкретного переводимого текста, отсутствует. В этом случае переводчик отыскивает нужную ему единицу языка, сопоставляя словарные варианты, определяя общий смысл переводимого слова и применяя его к условиям контекста. Бесспорно, что перевод художественного текста является достаточно сложным занятием: при работе нужно учитывать специфику творческого метода, особенности повествовательной манеры автора, помнить об исторической отнесённости переводимого текста и т.д. При переводе же стихотворного текста задача переводчика усложняется: он должен не только максимально точно передать основные аспекты содержания произведения, но и постараться «разгадать» метафоры, выдержать свой перевод в стилистике автора.

Нам бы хотелось рассмотреть некоторые особенности двух вариантов перевода стихотворения польской поэтессы и писательницы Марьи Конопницкой «A jak poszedł król na wojnę…» Прежде чем сравнить особенности переводов этого стихотворения, дадим краткую справку об основных мотивах поэтического творчества М.Конопницкой. Вершиной её лирики являются циклы «На свирели», «С лугов и полей», «По росе», «Из хаты». К одному из них относится интересующее нас стихотворение.

В этих стихотворениях, тесно связанных с национальным фольклором, звучит голос самого народа, раскрывается характер мышления крестьянина, его мораль, мировоззрение. Поэт использует самые разнообразные формы народной песни – колыбельные, обрядовые, танцевальные, их ритмическое богатство и мелодичность, запечатлевает картины природы, с которой так тесно связана жизнь крестьянства. Яркой иллюстрацией всего этого является рассматриваемое нами стихотворение.

Но вначале приведём его текст на польском языке.



A jak poszedł król na wojnę,

Grały jemu surmy zbrojne,

Grały jemu surmy złote

Na zwycięstwo, na ochotę…


A jak poszedł Stach na boje,

Zaszumiały jasne zdroje,

Zaszumiało kłosów pole

Na tęsknotę, na niedolę…


A na wojnie świszczą kule,

Lud się wali jako snopy,

A najdzielniej biją króle,

A najgęściej giną chłopy.


Szumią orły chorągwiane,

Skrzypi kędyś krzyż wioskowy…

Stach śmiertelną dostał ranę,

Król na zamek wracał zdrowy…


A jak wjeżdżał w jasne wrota,

Wyszłaprzeciw zorza złota,

I zagrały wszystkie dzwony

Na słoneczne świata strony.


A jak chłopu dół kopali,

Zaszumiały drzewa w dali,

Dzwoniły mu przez dąbrowę

Te dzwoneczki, te lilowe…


Перевод Ю.Чумаковой

^ Как король шёл воевать…


Как король шёл воевать,

Стали трубы тут играть,

Пели трубы золотые

Про победы боевые…


А как Стах пошёл на бой,

Ручеёк забил струёй,

Зашумело жито в поле

Про печаль, про злую долю…


Пули на войне свистят,

Валят люд за рядом ряд,

Короли там побеждают,

Мужики всё погибают…


Шум орлов с знамён победный,

Скрип креста с могилы новой…

Стах смертельно ранен, бедный,

А король совсем здоровый…


Во дворец свой как въезжал он,

День зажёгся зорькой алой,

Колокольный славил звон

Короля со всех сторон.


Мужику яму копали-

Потемнели лес и дали,

А звонил лишь из дубравы

Колокольчик, тот лиловый…


Перевод А. Коваленского


^ Король и Стах


Как король пошёл войною,

Заиграли трубы к бою,

Заиграли, загудели

На удачу в ратном деле…


А как Стах пошёл на битву,

Зашептал ручей молитву,

Зашумело жито в поле

На беду, на злую долю…


Пули свищут, рати брея,

Точно косы- луг цветущий:

Короли-то всех храбрее,

Хлопы валятся всех гуще…


Плещут стяги славой бранной,

Где-то крест скрипит дубовый…

Ранен Стах смертельной раной,

А король пришёл здоровый!


И как в замок он вернулся,

Золотой рассвет проснулся,

Зазвонили все звонницы

От границы до границы…


А как Стаха в яму клали,

Тополя ему кивали,

Да звонили в росных травах

Колокольчики в дубравах.


^ II. ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ


Polacy w życiu kulturalnym Sankt-Petersburga

Tradycje i współczesność


Maria I. Arefjewa

(mgr., członek zarządu ZwP

do spraw informacji,

m. Sankt-Petrsburg, Rosja)


Polska diaspora Petersburga była jednocześnie zewnętrzna (przesiedlenie do Rosji przed rozbiorami) i wewnętrzna (porozbiorowa). Późniejsze wydarzenia (powstania, zmiany w polityce narodowościowej i prawie) sprzyjały temu, że t.z. pamięć kolektywna diaspory, t.z. przedstawienia albo mit o ojczyźnie pierwotnej - nostalgiczna wiara w ideał ojczyzny, służenie utrzymaniu i odrodzeniu tej ojczyzny historycznej – ciągle odnawiały się w związku z przypływem nowych członków społeczności. W rezultacie polska diaspora Petersburga nie doznawała procesu “starzenia”, który był charakterystyczny dla wszystkich innych nierosyjskich społeczności. Żeby nie stracić cech tradycji od drugiej połowy XVIII wieku zaczęły powstawać najpierw t.z. koła polskie, później już w wieku XIX – oficjalne stowarzyszenia diasporalne i inne organizacje.

W 1920-1930 latach nadal działały średnie polskie szkoły (1 gimnazjum, 2 szkoły z siedmioletnim nauczaniem), byіo też kółko miłośników przy kościele Św. Katarzyny¹. Potem przez pół wieku nie było nawet mowy o jakimkolwiek jednoczeniu na tle narodowościowym do momentu zmian w prawie radzieckim, kiedy pozwolono organizowywać takiego rodzaju stowarzyszenia.

Fale emigracyjne miały różny charakter socjalny, ale w rezultacie Polacy Petersburga w większości należeli do arystokracji (biurokracja i wojskowi – 85%), duchowni – 5%, reszta – chłopi (większość z nich mieszkała na przedmieściach)². W 1910 r. w Petersburgu było 61000 Polaków (według przepisu ludności miasta). Co dotyczy liczby Polaków w czasach radzieckich, to jej określenie wymaga wyliczenia rekonstrukcyjnego. Według ostatniego przepisu ludności ZSRR (1989 r.) w Leningradzie mieszkało 11212 Polaków, przepis ludności Rosji (2003 r.) - 8432 osób. Zmniejszenie tej liczby jest związane z ogólnym zmniejszeniem liczby mieszkańców miasta.

Polska diaspora Petersburga zawsze odgrywała ważną rolę w kulturalnym życiu miasta. W tym referacie autor przedstawił główne kierunki tej działalności, co było dawniej, co pojawiło się nowego w nasze czasy.

Najważniejszym elementem tożsamości narodowej jest język, jego zachowanie było głównym celem dawniej i dziś.

Przed rewolucją w mieście były państwowe i prywatne średnie szkoły z nauczaniem w języku polskim, t.j. świadectwo o ich ukończeniu dawało prawo dostania się na wyższe studia albo kursy (dla kobiet)³. Według danych statystycznych Polacy Petersburga w wieku od 7 do 70 lat w 78% biernie posługiwali się językiem⁴ (mowa, pismo, czytanie), wiec nie było potrzeby w t.z. początkowym nauczaniu języka od podstaw. Najbardziej znaną z nich jest Katolickie gimnazium dla dziewcząt. Ono było państwowe, program był tradycyjny dla tego typu szkół, z tą różnicą, że jeszcze były lekcje z literatury polskiej i bogosłowie katolickie. Na zajęciach z gospodarstwa domowego dziewczęta poznawały kulturę i tradycje polskie⁵. Podręczniki i inne materiały do nauki były drukowane w Petersburgu, tak samo jak i literatura piękna.

Prasa wychodząca na terenie Królestwa Polskiego była dostarczana do Petersburga z opóźnieniem o 1-2 dni, później przekazywana telegrafem. Jednak w 1870-1890 latach najbardziej popularną i szanowaną była gazeta “Kraj”, która wychodziła w stolicy imperium w języku polskim, materiały dotyczyły życia stolicy, diaspory, były publikacje polityczne, ekonomiczne, wiadomości kulturalne. W skład redakcji wchodzili Polacy, finansowanie szło od różnych stowarzyszeń, osób prywatnych. Można ją nazwać gazetą polskiej diaspory dla rosjan, bo tak odbierano jej publikacje⁶.

Bardzo dużo Polaków studiowało na uczelniach petersburskich, mieli swoje kółka towarzyskie, też wydawali gazetki i czasopisma. Były prowadzone prywatne zajęcia z języka rosyjskiego dla nowo przybyłych studentów. Takim sposobem powstawały słowniki specjalistyczne⁷.

W tradycji XIX wieku było urządzenie domowych salonów muzycznych. W Petersburskim towarzystwie filharmonijnym odbywały się koncerty muzyki polskiej, gdzie grano utwory nie tylko F. Chopina, a i młodych kompozytorów polskiego pochodzenia absolwentów stołecznego konserwatorium.

Polska diaspora w Petersburgu zajmowała jedno z pierwszych miejsc na łamach gazet petersburskich, co świadczy o jej poważnym udziale w rozwoju i tworzeniu t.z. kultury petersburskiej⁸.

Jeżeli w wieku XIX zachowanie kultury i tradycji polskiej nie wymagało od Polaka, mieszkającego w stolicy wielonarodowoścoiwego imperium, specjalnych czynów, on nie musiał ukrywać swojego pochodzenia, jego dzieci mogły posługiwać się językiem ojczystym, to w XX wieku za czasów ZSRR istniała sytuacja prowadzenia podwójnego życia – po cichu w rodzinie mówiło się o polskich korzeniach, szeptem starsze pokolenie rozmawiało po polsku. Następne pokolenia albo nie znały języka, albo w ogóle zapominały o swoim pochodzeniu. Pod koniec 1980 lat zaczęła się “odwilż” w kierunku innego pojmowania, co to znaczy być człowiekiem nierosjaninem w wielokulturowym państwie, zaczął się nowy etap w życiu Polaków w Rosji.

Dzisiaj w Petersburgu są cztery organizacje skupiające ludzi polskiego pochodzenia, – Stowarzyszenie Kulturalno-Oświatowe “Polonia”, Związek Polaków Sankt-Petersburga, Fundacja im. O.Kolberga – zespół folklorystyczny “Gaik”, Towarzystwo muzyczno-oświatowe im. F.Chopina. Każda z nich ma swoje cele i działalność.

Dzień dzisiejszy wnosi swoje korektywy do rozpowszechniania kultury polskiej. Zobaczymy, co nowego pojawiło się i jak są zachowane tradycje na przykładzie działalności ZPStP.

Od momentu swojego powstania Związek prowadził nauczanie języka polskiego w grupach różnowiekowych, przede wszystkim dla dzieci i młodzieży. Od 2 lat na bazie średniej szkoły № 294 powstał Centrum nauczania języka i kultury Polski (Центр изучения языка и культуры Польши). Przede wszystkim Centrum ma celem skupić nauczycieli języka polskiego dla opracowania ogólnego programu nauczania języka w szkole i w grupach językowych przy towarzystwach polonijnych. Teraz jest poracowywana baza danych o materiałach metodycznych, dydaktycznych dotyczących języka polskiego. Odbyły się 3 konferencje naukowe (przy pomocy wydziału filozofji Uniwersytetu Petersburskiego) w problematyce miejsca i znaczenia kultury polskiej we Wschodniej Europie⁹.

Ponieważ nauczanie języka polskiego odbywa się w grupach rosyjskojęzycznych (tylko niewielki procent dzieci zna polski z domu) powstaje problem psychologiczny – nauczanie zupełnie innego jezyka, niż te, z którymi dzieci stykają się w życiu szkolnym (angielski, niemiecki etc). W przyszłym roku Centrum ma zamiar przeprowadzić seminaria na ten temat.

Wiadomości otrzymane przez uczestników zajęć polskim są przydatne i uzupełniane w programach i imprezach.

Cykle: Moja droga do Boga (kierownik L.Szyszko) – opowiadania ludzi o tym jak oni przyszli do kościoła po latach ateistycznego trybu życia;

Skąd nasz ród – historia rodzin polskich na tle historycznym;

Polacy w Petersburgu (kierownik L.Piskorski);

Kółko historyczne (kierownik M.Krasnowa);

Muzyczna szkółka (kierownik W.Strągowska);

Chór “Kwiaty Polskie”.

Te koła skupiają przede wszystkim starsze i średnie pokolenia, poprzez te spotkania odbywa się jednocześnie z historią i człowiekiem, młodsze pokolenie poznaje swoje korzenie.

ZPStP prowadzi pomoc charytatywną dla blokadników i starszych osób.

ZPStP aktywnie działa na skalę miasta. Jest członkiem Ligi nacji Petersburga przy Komitecie do spraw mniejszości narodowych StP. Bierze udział we wszystkich imprezach – festiwal “Weźmiemy się za ręce”, Święto miasta, Dni polskiej kultury w StP. Razem z przedstawicielmi innych narodowości członkowie ZPStP mogą zademonstrować swoje dorobki kulturalno-twórcze.

Najbardziej dynamicznie rozwijającym się jest Koło Młodzieżowe. Na podstawie metodyk integracyjnych – czyli poszukiwania wspólnego i swoistego w życiu i kulturze różnych narodów odnaleźć miejsce dla siebie w nowym jednoczącym się świecie.

© Arefjewa M., 2007


Польская община Петербурга в XIX в.


М.И.Арефьева

(к.и.н., член правления РОО «Санкт-Петерургский

Союз Поляков им. Епископа Антония Малецкого»,

г.Санкт-Петербург, Россия)


Россия и Польша – два славянских государства, имеющих многовековые культурные, экономические и политические связи, общих внешних врагов.

Россия и Польша – две разные религии, два разных алфавита, вовлеченность Польши в общеевропейскую цивилизацию, тяготение России к Востоку, кажущаяся мононациональность Польши и изначальная многонациональность России.

За этим, далеко не полным списком общего и разного, кроется одна из основных проблем прошлого и настоящего – каким образом поляки и русские относятся друг к другу, как исторические события отразились на восприятии одной нации другой, каким способом можно изжить негатив в отношениях между народами? Одной из возможных попыток найти ответ и объяснение подобной ситуации может быть изучение стереотипов восприятия одной нации другой.

Многогранность процесса стереотипизации обязывает к выделению и рассмотрению последнего либо по составляющим (социальный аспект, общественное самосознание, национальное самосознание, менталитет и.т.п.), что приводит к слишком большой детализации в условиях большого временного отрезка и, соответственно, к распадению изучаемого процесса на множество мелких, слабо связанных между собой групп. Для получения более полной картины стереотипизация может быть изучена в контексте связи влияния событий на развитие общества. Автору данного исследования последний способ кажется более подходящим в приложении к изучаемому материалу – большой временной период (вторая половина XIX века), исторические процессы того времени оказывали одновременное воздействие на поляков и русских, бывших гражданами одного государства.

В качестве модели стереотипа восприятия автор рассмотрел отношение к польским предпринимателям в Санкт-Петербурге.

Со многими городами за пределами Польши связаны судьбы поляков. Вспоминается польский Париж, известен польский Чикаго. Существует и польский Петербург. И это не случайно. Северо-восточный путь оказался одним из наиболее часто используемых путей в польских странствованиях по свету в погоне за удачей и карьерой, в поисках знаний, а чаще - хлеба насущного.

В истории польского Петербурга принято выделять четыре периода. Первый охватывает польско-петербургские контакты от начала XVIII века до образования в 1815 году Царства Польского, связанного династической унией с Россией. Второй период (XIX век) находится в промежутке между 1815 и 1918 годами. Третий период – советское время. Постсоветские годы образуют четвертый период.

Первым двум эпохам, к сожалению, в историографии как польской, так и отечественной уделено мало внимания. Несмотря на достаточно большой объем труда Л.Базылева “Polacy w Petersburgu” (Поляки в Петербурге)¹⁰, книга представляет собой общий обзор жизни польской общины в столице империи, с краткими биографиями наиболее известных поляков (А. Мицкевич, Г. Венявский, М. Шимановска и.др.). В последнее десятилетие интерес к истории взаимоотношений Польши и России, поляков и русских в период разделов возрос, что привело к появлению ряда работ на эту тему¹¹. В этих работах рассматриваются вопросы имперской политики в отношении поляков, взаимоотношения православия и католичества¹². Участию поляков в жизни российского общества посвящены были некоторые конференции, проходившие в Москве, тезисы докладов которых были опубликованы позднее¹³. Для этих последних работ, как и для ряда научных статей по проблеме национальных диаспор характерен историко-социологический и психологический подход, ранее почти не используемый. В проблеме появления и развития стереотипов взаимного восприятия наций намечены основные пути изучения отношений поляков и русских. Следует отметить, что во всех работах объектом исследования были польское и русское общества в целом, рассмотрению взаимовосприятия двух наций по социальным группам не посвящена ни одна из работ (исключение составляют лингвистические исследования в области лексикологии и диалектологии).

Обратимся к истории польских предпринимателей в России во второй половине XIX века, к отношению к ним в российском (петербургском) обществе.

Краткая характеристика польского предпринимательства в России во второй половине XIX века.

К началу XVIII века Россия была многонациональным государством. Многонациональность характерна для крупных городов, центров промышленности и культуры, для портов и столиц. Петербург соединял в себе все эти функции, будучи к тому же столицей многонациональной империи.

Среди многих национальностей, живших в Петербурге, одно из первых мест по численности занимали поляки. Причинами появления поляков в столице России были участие империи в разделах Польши и решения Венского конгресса, восстание 1831 года привело к резкому увеличению польской общины, когда из-за административно-правовых ограничений возможности сделать карьеру за пределами Царства Польского были более реальны.

Этапы появления поляков в Петербурге отличаются друг от друга в социальном плане.

В конце XVIII века город привлекал к себе в основном культурную элиту и аристократию¹⁴. С течением времени шел постепенный рост доли военных и чиновников, а затем мещан и крестьян (последних очень мало). В социальном плане поляки отличались от других национальностей, проживавших в Петербурге, повышенной долей дворянства, которое по своей природе было иным, чем русское¹⁵. По способу приобретения “благородства” дворянство делилось на потомственное и личное, первое, в свою очередь, имело шесть разрядов, польские дворяне попадали в основном в первый разряд: дворянство жалованное или действительное. Территориальное размещение поляков в городе тоже отличалось от мест проживания иных национальностей – поляки компактно жили в центральных частях города (Адмиралтейская, Казанская, Литейная, Васильевская и Петербургская), на окраинах практически отсутствовали, т.е. со снижением качества проживания снижается процент поляков¹⁶. Многочисленные данные свидетельствуют, что в среде петербургских поляков процент грамотности был очень высоким (до 85%, без учета детей до 7 лет), около 60% владели не только устным, но и письменным польским языком¹⁷. Отдельную группу в польской общине составляли польские предприниматели.

В связи с развитием экономики России и постепенной интеграции Царства Польского появились люди, которые были заинтересованы в дальнейшем росте промышленности и сельского хозяйства. На волне новаторства и технического

развития эти люди видели выгоды прежде всего для себя, но их деятельность на пути обогащения оказывала сильное влияние на жизнь государства.

О польском предпринимательстве можно говорить как об отдельном явлении, т.к. существует несколько особенностей, которые дают нам право так утверждать. Сама история польского предпринимательства включает в себя следующие этапы развития: 70-ые годы XVIII века – начало формирования класса предпринимателей при участии иностранцев; начало XIX века – появление дворян-предпринимателей, которые инвестировали свои капиталы в мануфактуры и сельское хозяйство; после 1815 года шляхта постепенно утрачивает свои позиции (особенно после восстания 1831 года) и на первый план выдвигается новое поколение предпринимателей, которые сумели развить и сохранить свою деятельность вплоть до начала Второй мировой войны.

Следующей особенностью польских предпринимателей было их национальное происхождение.

Развитие экономики Царства Польского привело к формированию нового класса предпринимателей – польских, с еврейским происхождением, изгоям для еврейских общин (в связи с переходом в одно из христианских вероисповеданий), но имеющих крепкие связи в еврейском банкирском мире Европы. Именно этих людей принято считать польскими предпринимателями в России. Чаще всего они проживали в Петербурге, принимали участие в жизни польской общины. Зачастую отношение в российском обществе к этой группе лиц экстраполировалось на отношение к полякам в целом, поскольку именно во владении этой группы лиц были железные дороги и банки – два основных направления экономики России второй половины XIX века.

Как говорилось ранее подавляющее большинство польских предпринимателей в России имели еврейское происхождение¹⁸. В зависимости от того, в какой части Польши они родились, в возрасте 14-16 лет все меняли вероисповедание. Большинство будущих дельцов принимало католичество, были новообращенные протестанты; что касается православия, то его принимали уже позднее, если условия требовали постоянного проживания на территории России.

Деятельность польских предпринимателей внесла свои коррективы в отношение русских к полякам, но для понимания стереотипа восприятия обратимся к истории возникновения комплекса неприязни между двумя нациями.

Именно негатив характерен для русских в отношении поляков, что проявлялось как на бытовом, так и на официальном уровне. Этот стереотип сохраняется и сегодня.

^ Русские о поляках в первой половине XIX века.

Военные победы, силовые режимы и бесцеремонные вмешательства во внутреннюю жизнь Речи Посполитой еще со времен Петра I привели к возникновению убеждения, что именно такой подход приносит результаты, пролонгированные во времени. Политическая и психологическая нетерпимость к национальной самобытности вырастала из этнической близости поляков и русских, но разных путей их развития: общие славянские корни, экономические, культурные и матримониальные связи со времен Древней Руси и Польши Пястов. Они характеризуются следующим: православная соборность и католический персонализм, абсолютизм и республиканство; в России - деперсонализация, подчинение государству, абсолютный, освященный церковью авторитет монарха - и совсем иная ситуация в Польше: государство для личности (в рамках правящего сословия), выборный монарх, зависящий от правящей элиты, он присягает этому сословию соблюдать его права, события начала XVII века. Все это породило стойкое негативное восприятие поляков. Сложившийся в XVIII веке комплекс отношений с учетом предыдущего стереотипа в дальнейшем укрепился в политике Российского государства в отношении поляков (указы 1837 и 1852 гг. об ограничении гражданских прав) после разделов Польши.

Существенную роль в поддержании этого негативного отношения сыграли и российские историки, внесшие свою лепту в создание мифов и образов истории, которые уже существовали и были ими закреплены.

Среди всех работ по истории самое большое влияние на русское национальное самосознание оказали работы Карамзина Н.М., Соловьева С.М. и Ключевского В.О. Эти три синтетические версии российской истории до сих пор являются классическими. Данные работы оказали свое воздействие на восприятие русскими других наций, а особенно на отношение к ближайшим соседям – полякам.

“История государства Российского” Карамзина Н.М.¹⁹ представляет историю России от Киевской Руси до периода Смуты. Именно в связи с этим последним описываемым периодом мотив поляков возникает наиболее часто. Периодически повторяется эпитет “коварные ляхи”, подчеркивающий фальшивость в поступках и предательское поведение поляков. В качестве главных национальных черт представлены легкомысленность, любовь к развлечениям, коварство. Эти характеристики перекликаются с мнением Екатерины II, высказанным в одном из писем: “продажные, легкомысленные, вздорные, деспоты, прожектеры – вот Вам живой портрет поляка”²⁰. Можно сказать, что это отношение сохранялось в политических кругах России еще долго. Карамзин также считает, что уже в 1069 году русские имели право к проявлению ненависти к полякам, которая нашла свое прямое подтверждение в событиях Смутного времени. Роль этого исторического труда для формирования образа поляков является определяющей, поскольку цель данного исследования была прежде всего дидактической - воспитание патриотического духа, демонстрация нравственного развития народа, следовательно неизбежным было и противопоставление “мы - они”. Художественное начало в “Истории…” в описании исторических событий сыграло не последнюю роль в ее популярности и распространению – по ней учились дети, резко возрос интерес к истории Отечества, ею были вдохновлены создатели исторических литературных произведений. Последний том, посвященный событиям 1612 года, вышел в 1829 году, незадолго до восстания 1831 года, и хотя никакой националистической концепции труд в себе не содержал, он послужил основой развития романтического национализма.

1830-ые годы были ознаменованы созданием теории ”официальной народности”. Эта идеология, националистическая по своей сути (не последнюю роль в развитии русского национализма сыграла победа русской армии над польскими повстанцами), основывалась на нерасторжимом единстве “православия, самодержавия и народности” – трех начал ”русского духа”. Она утверждала изначальную, метафизическую противоположность России и Запада, их прошлого, настоящего и будущего. История, по мысли авторов теории, должна была подтверждать превосходство особого русского пути развития. Историографы той эпохи стремились не только доказать нежизнеспособность польского государства, но и, проповедуя идеи предопределенности, обосновать благотворность российского владычества в Польше. Погодин М.П.²¹, называя Польшу “злым гением” России, видел корень зла в том, что Польша на протяжении веков находилась в русле западноевропейской истории. Это “самое эксцентрическое” славянское племя все время было в услужении “врагов славянства” – мадьяр, турок, немцев. Единственное спасение для польской национальности, для польского имени заключается только в соединении с Россией, в противном случае поляков неизбежно поглотит “немецкая стихия”.

В русской историософии середины XIX века проблема исторических взаимоотношений России и Польши рассматривалась преимущественно в контексте противопоставления России и Запада. Преобладали концепции славянского толка, согласно которым причины русско-польского противостояния лежали не столько в сфере политики, сколько в сфере культуры. Особенно эти идеи развивались после восстания 1863 года – тогда противопоставление “латинской” и русской культур достигло своего апогея.

Аксаков И.С., Самарин Ю.Ф. приводили историософские аргументы, свидетельствовавшие о противоположности двух культур, двух “стихий”²².

В то время, когда выдвигались подобные идеи, труду Карамзина как официальной версии русской истории пришла на смену другая – “История России с древнейших времен” Соловьева С.М., выходившая с 1851 по 1879 год. Признанный “западник”, человек либеральных убеждений, Соловьев был далек от национализма славянофильского толка. События 1863 года не изменили, а только подтвердили ранее сложившуюся концепцию. Основатель т.н. “государственной школы”, он полагал, что все политические формы вызваны к жизни разумным и неизбежным ходом истории. Поэтому и разделы Польши он трактовал как естественный результат истории, кульминацию борьбы исторических сил. Воззрения Соловьева на польскую историю нашли отражение в его работе “История падения Польши”²³, вышедшей в разгар восстания. Основная идея заключалась в том, что слабые государства не в состоянии сохранить независимость. Поэтому, Россия, исходя из своих политических интересов, неминуемо должна была установить свое господство над Польшей, иначе это сделали бы другие европейские государства. Кроме политической угрозы для России, таящейся в слабой независимой Польше, большую опасность таил в себе культивируемый в ней католический “фанатизм”. В то же время Соловьев, в отличие от славянофилов, не питал иллюзий относительно возвращения Польши в “славянское лоно”. Именно индивидуализм польской власти привел к анархии, которая и погубила страну. К тому же ненависть к православию мешала полякам принимать верные политические решения, в результате чего польское государство стало предметом бесполезной борьбы между Александром I и Наполеоном. Таким образом, историческое противоборство двух народов, по мнению Соловьева, объяснялось многовековым конфессиональным антагонизмом.

Ключевский Н.О. в своем труде “Курс русской истории”²⁴ менее всех предыдущих историков обратил внимание на историю Польши. “Местную” историю Ключевский понимал как составную часть истории человечества. Особым предметом его интереса были западные влияния в русской истории, с которыми он связывал развитие политической структуры, образования, изменения в быту и культуре. И здесь он важную роль отводил Польше как посреднику между Европой и Россией в культурно-бытовом плане. Он считал серьезной ошибкой разделы Польши, полагая, что следовало сохранить государственность собственно польских территорий, дабы избежать польско-русские войны XIX века.

Поддерживаемый таким образом негативный взгляд русских на поляков находил свое отражение на страницах газет и журналов, а главное, поддерживался политикой властей. Даже в русскоязычных изданиях Царства Польского (неправительственных) подобные точки зрения были предметом обсуждения и находили своих приверженцев.