На 2007 год эта конференция была запланирована не случайно. Вапреле исполнилось 10 лет со дня основания Польского культурно-просветительского центра Республики Башкортостан, который стал заметным явлением в культурной и общественной жизни Башкортостана.

Вид материала

Содержание

Межъязычная омонимия как актуальная системная категория
От образа мира – к образу языка
Każdy ma swój los w ręku, Los nie spada z nieba w koszyczku, Co dał los, to i bierze, Nie wiemy jaki kołek los dla nas struże, K
Bogatemu darzą się cielęta, a biednemu dzieci

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 15

^ Межъязычная омонимия как актуальная системная категория

Ю.А.Ермолаева

(к.филол. н., доц. УГАТУ, г.Уфа,

Республика Башкортостан, Россия)

Одним из ведущих направлений современной лингвистики остается сопоставительное изучение языков. Сопоставление иностранных языков с родным с огромной пользой применяется как методический прием в практике преподавания. В то же время следует признать, что не ослабевает интерес ученых к семантике, к разработке ее основных проблем на материале целого ряда языков. В связи с этим синхронно-сопоставительный метод остается актуальным как выражение тенденций к поискам связей и взаимосоответствий между фактами разных языков. Это плодотворно и в познавательном отношении, так как расширяет и обогащает науку сведениями о том, что является общим для двух или нескольких языков, а что специфическим для каждого из них в отдельности. Но вопрос о типах соответствий значений слов двух или более языков требует более тщательного изучения. По справедливому замечанию Л.В. Щербы, «всякое слово так многозначно, так диалектично и так способно в контексте выражать все новые и новые смысловые оттенки, что надо большое искусство, чтобы правильно и точно выражать свою мысль, не вызывая при этом никаких кривотолков. Эта многогранность слова особенно ярко выступает при сравнении разных языков друг с другом, так как благодаря различиям исторических условий она никогда в них не совпадает. Слова одного языка не просто соответствуют словам другого языка, а находятся с ними в весьма сложных и многообразных отношениях» [Щерба 1936: 4-5].

При сопоставлении лексического состава двух или нескольких языков можно обнаружить немало слов, сходных по форме (звуковому или буквенному составу), но разных по значению, - межъязычных омонимов. Данное языковое явление выражает особую лексическую микросистему, представляющую значительные трудности при изучении языков, поскольку подобные регулярные соответствия по форме слов в обоих языках ведут к их ложному отождествлению в процессах соприкосновения и сопоставления языков.

Прежде всего изучение межъязычной омонимии важно в практическом плане, так как «для переводчика, который, механически понимая свою задачу, переводит вместо языковых комплексов лишь разрозненные их части и верит в незыблемую статичность языка, ничто так не опасно, как слова, одновременно живущие в нескольких языках» [Готлиб 1972: 87] – так называемые «ложные друзья» переводчика. Мы полагаем, что в связи с расширением международных контактов появляется потребность быстрого освоения ряда языков. Что же касается языков родственных, в частности, русского и польского, то вполне естественным и наиболее приемлемым здесь является метод сопоставительного изучения, сравнение национального и интернационального в лексике двух языков. Особое место в системе языка занимают межъязычные омонимы, которые легко могут вводить в заблуждение как лиц, только что начинающих изучать второй язык, так и лиц, хорошо им владеющих. Поэтому актуальным остается вопрос выявления из всего лексического пласта слов, имеющих одинаковое звучание, но разные значения в двух сопоставляемых языках, составление словарей «ложных друзей» переводчика, или межъязычных омонимов. Среди имеющихся уже словарей можно назвать следующие: «Англо-русский и русско-английский словарь «ложных друзей» переводчика» под редакцией В.В. Акуленко (1989), К. Готлиб «Немецко-русский и русско-немецкий словарь «ложных друзей» переводчика» (1972), J.G. Anderson «Dictionary of English and French homonyms» (1961), F. Boillot «Le vrai ami du traducteur anglais–fracais et fracais-anglais» (1930), J. Derocguigny «Autres mots anglais petfides» (1931), L. Dupont «Les vrais amis espadnols» (1961), W. Pollak «Fallstricke des franzoschen und deutschen Wortschatzes» (1952) и др.

Однако явление межъязычной омонимии не ограничивается рамками одного языкового уровня. Межъязычные омонимы выступают в роле постоянных «семантических искусителей» [Липатов 1991: 65] и в сфере лексики, и в морфологии, и синтаксиса, и даже в аббревиации. На это указывает А.Т. Липатов, рассматривая межъязычную омонимию на всех вышеперечисленных уровнях языка.

В большей степени изучены лексические межъязычные омонимы. Их принято группировать с учетом соотношения формы и смысла, выделяя их по происхождению, наличию или отсутствию этимона, по степени семантических расхождений единых звуковых комплексов, по определенным формальным показателям. В соответствии с этим общий пласт межъязычных омонимов распадается на две группы:

1) гетерогенные омонимы – омопары, имеющие совершенно разное логико-предметное содержание, характеризующееся отсутствием этимона и этимологической связи. Например, польск. grać 'игрок' и рус. грач 'птица'

2) гомогенные омонимы – это омопары, определяющим признаком которых является наличие этимологической связи и общего этимона. Для гомогенных омонимов характерна семантическая трансформация – смысловые схождения и расхождения, возникающие в процессе исторического развития. Например, укр. порох 'пыль' и рус. порох 'взрывчатое вещество'.

Реже встречаются морфологические межъязычные омонимы. Они всегда гетерогенны и предельно разнятся своим логико-предметным содержанием. Значения этих омопараллелей настолько отдалены друг от друга, что затруднения в идентификации значений возможно только у лиц, почти не знающих один из языков. Например, рус. подлец 'негодяй' и польск. podleć 'подчиниться, поддаться'.

Единичны случаи межъязычной синтаксической омонимии, которая возникает вследствие полного фонетического совпадения двух разноязычных текстов при полном различии в смысловом отношении. Например, фраза Vitelli dei romana sono belli, прочитанная по-латински, означает: 'Гряди, Вителлий, вперед при звуках рога римского бога', а по-итальянски имеет совсем другой смысл: 'Телята римлян красивы' [Липатов 1991: 339].

Межъязычная омонимия охватывает и область аббревиатур. Это явление носит название межъязычной омоакронимии и возникает за счет создания сокращенных единиц, совпадающих по своей фонетической структуре с узуальными словами. Например, рус. 'шкраб школьный работник, окказионализм 20-х годов' и польск. szkrab 'малыш' [Липатов 1984: 32].

Итак, омонимия как межъязыковое явление вовсе не однородна и носит весьма разнообразный характер. Проявляясь на разных языковых уровнях, омонимия, став межъязыковой, в качестве системной категории сохраняет эту тенденцию. Сопоставление межъязычных омонимов имеет важное значение для выявления фонетических, морфологических синтаксических и иных характеристик близкородственных языков.

Литература

1. Готлиб К. Немецко-русский и русско-немецкий словарь «ложных друзей» переводчика. – М., 1972.

2. Липатов А.Т. Омонимия и аббревиация //ФН. – 1984. - №3.

3. Липатов А.Т. Межъязыковая омонимия в зеркале ее семантики и функционирования //Исследования по семантике. – Уфа, 1991.

4. Щерба Л.В. Предисловие к русско-французскому словарю. – М., 1936.

© Ермолаева Ю.А.,2007

Русско-польские приставки пространственного значения

Т.П. Засухина

(к. филол. н., доц. БашГУ, г. Уфа,

Республика Башкортостан, Россия)

Вопросы сопоставительного изучения языков в последнее время привлекают все большее внимание лингвистов. Это объясняется и широким интересом к типологии вообще, и потребностями создания адекватной теории перевода в условиях постоянного развивающихся языковых контактов.

Полевой подход, основу которого составляет исследование однотипных в содержательном и функциональном аспектах упорядоченных единиц, позволяет проводить сопоставление в более широкой перспективе и анализировать как внутреннюю структуру функционально-семантических объединений. Так и способы их оформления.

Сопоставление средств выражения пространственной ориентации в таких близкородственных языках, как русский и польский, позволяет обнаружить и черты сходства, и существенные различия в способах формальной реализации основных типов пространственных отношений.

Одним из лексико-грамматических средств функционально-семантического поля пространства являются приставки. Выражение пространственных отношений – одна из важнейших функций глагольных префиксов. Выбор той или иной приставки зависит от семантики и грамматических свойств бесприставочного глагола. Глаголы, в сочетании с которыми приставки выражают конкретную направленность действия-движения в пространстве, в русском и польском языках весьма разнообразны по семантике. Локализованность действия-движения, понимаемая как размещение и направленность его в пространстве, выражается сочетанием приставок не только с однонаправленными и разнонаправленными глаголами движения, но и с другими глаголами, обозначающими всякого рода перемещения в пространстве.

В значения глаголов движения-перемещения приставки вносят дополнительную пространственную сему направления: идти: зайти – подойти – отойти – обойти, польск. biec: dobiec – podbiec – przybiec – zabiec – odbiec и т.д., а в глаголы действия, приобщения или отчуждения объекта, положения в пространстве они привносят общее значение ориентации в пространстве и конкретное представление о характере действия: клеить: приклеить – наклеить – склеить – заклеить – вклеить, польск. szyć: uszyć – zeszyć – przyszyć - wszyć и т.д.

Значение достижения близости является основным и наиболее распространенными в приставочных глаголах русского и польского языков, а семантическая оппозиция «приближение – удаление» - наиболее общей и объемной. В приставках, образующих эту оппозицию, семы «приближение» и «удаление» являются ядерными. Они сохраняются и в приставках, составляющих другие семантические оппозиции: «движение вверх – движение вниз», «движение внутрь – движение наружу».

Все приставки с пространственным значением русского и польского языков можно разделить на две основные группы: 1) приставки, обозначающие действие-движение с учетом исходного и конечного пунктов (приближение – удаление), и 2) приставки, обозначающие действие-движение без учета исходного и конечного пунктов.

В состав первой группы входят приставки однонаправленного действия-движения со значением приближения (доехать, подъехать – dobiec, podbiec); со значением удаления (отъехать, уехать – odbiec, uciec); со значением действия-движения вверх (надстроить, взлететь, подпрыгнуть – wzlecieć, podrzucić, nadbudować); со значением действия-движения вниз (спрыгнуть, подставить, низринуть – zbiec, zesłać); со значением действия-движения внутрь (войти, упечатать – wstawić, ułożyć, zmieścić, pomieścić); со значением действия-движения наружу (выйти – wybiec). В состав первой группы входят также приставки разнонаправленного действия-движения со значением приближения-удаления: (сбегаться, разбегаться - zbiegać się, rozjechać się).

Вторую группу составляют приставки со значением преодоления определенного пространства (объездить, выездить, изъездить, перебраться – с места на место – obiegać, zjeździć, przerzucić z miejsca na miejsce); а также приставки со значением преодоления препятствия (объехать яму, переступить через порог – obejść kałuże, przerzucić przez płot).

Все вышеизложенное говорит о том, что приставки русского и польского языков способны выражать или участвовать в выражении почти всех выявленных нами типов пространственных значений. Обладая собственной семантикой, приставки претендуют на определенную самостоятельность. Все приставки многозначны в системах сравниваемых языков и по-разному активны при соединении с разными основами; приставочные значения семантические соотнесены друг с другом и составляют систему внутри функционально-семантического поля. Помимо соединения с глагольными основами, пространственные приставки могут также входить в состав имен существительных и имен прилагательных. Именные приставки, в отличие от глагольных, непременно предполагают в своем значении сему локальности (местонахождения). Восемь русских и семь польских приставок вносят в имена четыре типа пространственных значение: 1) значение нахождения предмета около, вблизи кого-, чего-либо (прибрежный - przybrzeżny); 2) значение местонахождения предмета по ту сторону, позади чего-либо (заречный - zarzeczny); 3) значение нахождения предмета выше кого-, чего-либо (надбровный - nadbrwiowy); 4) значение нахождения предмета ниже кого-, чего-либо (подземный - podziemny).

Самый же большой круг сочетаемости с различными по семантике глагольными основами в русском языке имеют приставки в-, вы-, а в польском w-, wy-, prze-.

© Засухина Т.П., 2007

^ От образа мира – к образу языка

(При поддержке РГНФ – проект № 07 – 04 00246 а)

В.Л.Ибрагимова

(д. филол. н., проф. БашГУ, г. Уфа,

Республика Башкортостан, Россия)

1. Представляя корреляции Действительность – Сознание – Язык в самом общем виде, можно полагать, что ментально-психический опыт человека, живущего в реальном мире, формирует некий постоянно развивающийся отражённый образ мира. Поскольку мир действительности бесконечен и динамичен, бесконечно разнообразен и опыт его освоения индивидуальным и этническим сознанием, который интериоризирует этот опыт в индивидуальных и этнокультурных образах мира, а затем и в образах языка.

2. Освоение языка невозможно без одновременного освоения этнокультурно окрашенного образа мира, в котором живёт народ – носитель языка; без этого нет освоения и родного языка. Всё это является следствием отражательной и коммуникативной функций языка как явления действительности, а также других его постоянно развивающихся функций. Даже при чисто филологическом знакомстве с языком (например, в целях углубления научно-лингвистической компетенции) человек не может выйти из круга этнической культуры – хотя бы потому, что сам язык представляет собой важнейший компонент культуры, его носитель, хранитель и транслятор.

Обучая детей и взрослых в Польском культурно-просветительском центре Республики Башкортостан, мы исходим именно из подобных представлений. Во многом придерживаемся этого и при обучении студентов (польский язык наряду с некоторыми другими инославянскими языками почти полвека изучается на филологическом факультете Башкирского государственного университета; недавно он введён в учебные планы его Нефтекамского филиала, Уфимского филиала Московского открытого гуманитарного университета имени М.Шолохова, Бирской социально-педагогической академии; на кафедре журналистики Восточного института экономики, гуманитарных наук, управления и права он преподаётся наряду с польским страноведением и польской печатью).

3. В качестве одной из важнейших задач обучения языку на его начальном этапе нам видится конструирование некоего целостного образа языка, на основе которого на продвинутых этапах обучения – как по канве – «пишется» всё расширяющаяся и уточняющаяся языковая картина мира. Можно полагать, что любой аспект языка так или иначе, в большей или меньшей степени опирается на конкретно-чувственную основу. Уже на самом первом занятии целесообразно дать сведения о степени этнического и языкового родства польского и русского народов как членов древнейшего славянского братства, познакомить учащихся с самыми убедительными примерами родства и близости языков этих народов, почитать высокохудожественные и доступные пониманию без перевода тексты (например стихотворения польских поэтов). Это помогает создать у аудитории позитивный эмоциональный настрой на практическое изучение языка.

Большое впечатление производит чтение Легенды о Белом Орле, текст которой, сам по себе достаточно лёгкий для понимания, содержит возможности наблюдения звуковых корреляций. Уже на этом этапе обучающиеся сами оказываются в состоянии в опоре на конкретные примеры фонетической соотносительности единиц идентифицировать, а также конструировать лексические формы изучаемого языка, вновь испытывая при этом чувство эмоционального удовлетворения. Так с самого начала в их компетенции начинает формироваться представление о звуковом образе польского языка, уверенность в возможности понимания его на базе осознания его близкого родства с русским.

Формированию звукового образа языка на этом этапе способствует выполнение специально подобранных упражнений по сравнительному анализу лексики основного словарного фонда обоих языков (например наименования родства и свойства, частей человеческого тела, животного и растительного мира, дней недели, месяцев и т.п.) с последующим подкрепляющим чтением соответствующих текстов. На этом этапе идёт параллельное освоение польской орфоэпии, представляющее определённые трудности в связи с фиксированным характером польского ударения, отсутствием в нём редукции гласных звуков, наличием специфических звуков (аффрикат, мягких шипящих, носовых) и т.д. Решается задача преодоления фонетической интерференции русского языка, что несколько осложняется из-за близкого родства родного и изучаемого языков.

4. Формирование графического образа польского языка сопряжено с некоторыми трудностями, вытекающими из использования им в качестве графической основы латинского алфавита. Дополнительные трудности создаёт здесь рассогласованность между знакомым славянским (близким к русскому) звучанием слова и его графической манифестацией. На этом этапе считаем полезными тренировочные упражнения на чтение отдельных слов - по возможности без диграфов и диакритики. Знакомство с особенностями польской графики (использование диграфов, диакритики, способы обозначения мягкости согласных в различных графических условиях) целесообразно начинать несколько позже – во вторую очередь, после того, как обучающиеся освоят навыки чтения на латинице.

Важным моментом формирования навыков понимания на первых этапах обучения является последовательное освоение регулярных фонетических и графических корреляций польского и русского языков, что достигается разнообразными упражнениями и целенаправленным поиском соответствующих единиц в текстах для тренировочного чтения.

5. Формирование лексического компонента образа польского языка во многом опирается на знания в области фонетики и графики. На основе упражнений по сравнению звукового и графического образов польской и русской лексики у обучающихся формируется убеждённость в высокой степени идентичности и соотносительности польской и русской лексики. В первую очередь мы обращаем внимание на слова, фонетически и графически идентичные в обоих языках (например dom, okno, nowy, czytać – дом, окно, новый, читать). Важно обратить внимание на так называемых «ложных друзей переводчика» - межъязычные омонимы и паронимы (например czas «время» - час, twarz «лицо»- тварь и др.). Выделяем слова с этимологически общим корнем, среди них изоструктурные: odebrać –отобрать, niedostatek - недостаток и однокорневые, но не совпадающие по другим компонентам морфемной структуры: pomorze – приморье, wychudły – исхудавший и под. При этом и здесь обращается внимание на семантические различия (например narodowy – национальный, wygoda – удобство – ср.: народный, выгодный). Здесь же необходимо рассмотрение и степени общности моделей словообразования в обоих языках. При наличии в них большого количества изоструктурных семантически эквивалентных слов имеет место, с одной стороны, отсутствие структурной симметрии однокорневых семантических эквивалентов, с другой же – отсутствие семантической эквивалентности при наличии изострутурности и этимологического родства корней (ср.: pogłowie – поголовье; odkup – выкуп; podźwignąć «поднять, воздвигнуть» при наличии подвигнуть в другом значении). Нередко идентичные слова развивают в том или ином языке несоотносительные значения. Например польскому podziemny в русском соответствуют подземный и подпольный, нелегальный.

6. Работа над формированием грамматического образа польского языка не вызывает особых затруднений, поскольку здесь много общего в грамматико-категориальных значениях, в способах и средствах их манифестации, а также на обоих уровнях синтаксической организации текста предложения – поверхностном и глубинном. Думается, что рассмотрение природы частей речи целесообразно начинать с глагола, так как именно глагол представляет собой семантическую и структурную вершину предложения.

На основе категориально-лексических и абстрактно-синтаксических компонентов своего значения глагол программирует не только актантную структуру предложения, но и общую его семантику. В опоре на актантную семантику глагольного окружения, а также при учёте фонетических и структурно-морфологических соответствий в большинстве случаев возможен высокий уровень понимания содержания изучаемого текста. В то же время польский глагол отличается от русского целым рядом грамматических особенностей, что требует специального рассмотрения. Сходства и различия в морфологии актантных партнёров глагола мы наблюдаем через их синтаксическую семантику, обращая внимание на высокую степень тождества позиционно соотносительных флексий обоих языков и тренируя навыки правильного употребления специфических польских флексий.

7. Целостный (не полный!) образ языка в единстве его фонетико-графических, морфологических, семантических и других особенностей представлен в тексте. Чтение и понимание текста осуществляется на основе учёта всех рассмотренных выше факторов (стереометрический вербоцентрический подход к структуре и семантике предложения; учёт регулярных фонетических и графических корреляций в пределах слова; учёт уровня лексических соответствий, а также содержания целостного текста, контекста отражённой в тексте ситуации, этнокультурного контекста).

8. Формирование у учащихся образа языка на всех его этапах сопровождается развитием и формированием их культурно-языковой компетенции. Этому способствует специальный подбор текстов, содержащих этно-культурно-страноведческий компонент; использование различных справочников культурно-исторического характера, энциклопедий, фильмов, периодики и т.п.

В Польском центре в Уфе имеется достаточно богатая библиотека, насчитывающая более трёх тысяч единиц. На всех этапах обучения здесь стараются добиваться ситуации диалога «субъект – объект обучения», создавать чувство эмоционального удовлетворения от самого процесса освоения языка и через него – культуры народа. Этнокультурный компонент вводится через изучение высокохудожественных произведений поэтического творчества, участие в диалоге культур путём проведения различных праздников и вечеров (нередко тематических), музыкальных гостиных и т.п.

Особое место в диалоге двух культур – польской и российской – имеет начавшийся много лет назад, ещё в стенах Башкирского государственного университета, опыт любительских переводов на русский язык стихотворений польских поэтов, осуществляемый студентами, аспирантами, преподавателями уфимских вузов, а также членами Польского центра Их оригиналы и переводы изданы в течение десяти лет существования Центра четырьмя сборниками. Презентации этих книг вызывают большой интерес и превращаются в настоящие поэтические вечера. Отметим также как важный аспект работы Центра встречи с приезжающими в республику поляками, поездки детей и молодёжи в польские лагеря отдыха, участие педагогов школы в различных курсах повышения квалификации как в Польше, так и на территории России.

Особую ценность для Полонии Башкортостана представляет состоявшийся недавно в Уфе курс методики обучения польскому языку и танцу, проведённый педагогами Полонистического учительского центра г. Люблина. В течение нескольких дней с нами вдохновенно работали педагоги Малгожата Врублевска и Лешек Генца.

9. На основе развития образа языка формируется и коммуникативная компетенция учащихся, однако это уже другая тема.

© Ибрагимова В.Л., 2007

Los в польских пословицах

А.А. Камалова

(д. филол. н., проф., Варминско-Мазурский

Университет, г. Ольштын, Польша)

Рабочими понятиями данного исследования являются «пословица» и «ментальное пространство». Ментальность – это особенности психического склада мировоззрения людей, входящих в ту или иную этническую целостность. Ментальность предстаёт перед нами в виде иерархии идей, воззрений, представлений о мире, оценок, вкусов, культурных канонов, способов выражения мысли. Л. Леви-Брюль считал, что характерной чертой ментальности является «необъяснимость с помощью обычной логики и здравого смысла, сопричастность всех ко всеобщим верованиям или заблуждениям и мистичность» [1]. Свойство «необъяснимость» усложняет изучение ментальности; трудности коренятся не только в глубине её «залегания» в человеке, но также еще и в том, что «исследователь находится в плену собственного менталитета, который незаметным образом преломляет его взгляд на материал источника, из которого «вычитывается» чужая ментальность,… Объективные трудности изучения ментальности провоцируют мнение о ментальности как некой абстракции, фантоме, понятии придуманном, а не открытом» [2].

Полагаем, что одним из путей изучения ментальности может быть обращение к пословицам, так как «ни в одной из форм языкового творчества народа с такой силой и так же многогранно не проявляются его ум, так кристаллически не отражается его национальная история, быт, мировоззрение, как в пословицах», которые отражают «взгляд народа на мир, общественные порядки, бытовые установления» и «многообразие человеческих отношений» [3], они «в лаконичной образной форме аккумулируют народную мудрость, многолетние наблюдения над окружающим миром, служат целям воспитания, сохранения многовекового народного опыта» [4].

Поскольку ментальность проявляется во всех сферах жизни и деятельности человека, постольку ее нельзя сформулировать, «ментальность» скорее можно описать, чем определить. В связи с этим описание ментального пространства ‘Los’ (судьба) представляется актуальным для задач изучения ментальности, но также для изучения паремиологических единиц в лингвистическом аспекте. Базой изучения ментального пространства стали пословицы, включающие слово los и тематически соотносимых с ‘Los’ (всего 58 пословиц). Источниками выборки польских пословиц являются «Księga przysłów» (B. Herman, J. Syjud), «Księga przysłów polskich» (D. i W. Masłowscy), четырехтомный словарь «Nowa księga przysłów polskich i wyrażeń przysłowiowych» и «Słownik przysłów rosyjsko-polskich i polsko-rosyjskich» (R. Stypuła). (Выборка пословиц сделана студенткой К. Клим.)

Пословица – это текст, в котором реализуется значение los и формируются смыслы данного слова; следует также учитывать смысл пословицы в целом, памятуя о том, что пословица обладает смысловой гибкостью, что детерминируется коммуникативными условиями. Это значит, что возможно неоднозначное толкование пословичного смысла. В нашем исследовании пословицы понимаются как единый, непрерывный текст, который изучается с помощью нескольких исследовательских шагов, а именно: выявляются (1) смыслы ‘Los’, которыми он наделяется в пословицах, (2) синонимы слова los, (3) свойства ‘Los’; (4) его ассоциативные связи; (5) прагматическая составляющая польских пословиц о судьбе.

‘Los’ – как ментальная единица не может быть определена, она может быть описана или соотнесена с другими ментальными единицами. По данным лингвистических и философских словарей смысловое ядро los толкуется как ‘стечение обстоятельств, не зависящий от воли человека ход событий’ и ‘предназначение, доля, фатум’ [5].

По нашим наблюдениям, смыслы «доля, предназначение, фатум» наиболее характерны для пословиц: ^ Każdy ma swój los w ręku, Los nie spada z nieba w koszyczku, Co dał los, to i bierze, Nie wiemy jaki kołek los dla nas struże, Każdy jest kowalem swego losu и т.д. На это указывает тот факт, что частотны пословицы, в которых функционирует слово dola: Cudza dola pod bok kole; Dobra dola prędzej się odmieni, aniżeli zła; Dola – ptak, mówią, przyleci, odleci i darmo gwałtem zapraszać ją w gości; Dola za bożą zmienną wolą; Doli swej koniem nie objedziesz; Doli swojej nie zmienisz; Lasem wicher tłucze, a człowiekiem dola; Od cudzej złej doli serduszko nie boli; Od złej doli głowa boli; Swoja dola każdego szczęścić moż.

Как описывается ‘Los’ в пословицах, какими характеристиками наделяется? На вопрос «Какой ‘Los’?» находим следующие ответы: пословицы указывают на принадлежность – ‘человеческий’, ‘свой’, ‘твой’, ‘чужой’ (Niejedne są to ludzi losy, Każdy jest kowalem swego losu; Tam, gdzie los twój, tam wiodą cię nogi и под.); оценивают – ‘хороший’, ‘плохой’, ‘гадкий’, ‘счастливый’, ‘несчастливый’ (Marny los kataryniarza w poście; W szczęśliwym losie nie brykaj, a w nieszczęśliwym nie sykaj; Niech się ten za dobrym ubiega losem, kto ma szczęście przed nosem и др.). В пословицах ‘Los’ наделяется антропоморфными признаками: ‘берет’, ‘дает’, ‘управляет’, ‘сталкивает’, ‘помогает’ (Co dał los, to i bierze; Życiem częściej kieruje los niż rozum; Nie wiemy jaki kołek los dla nas struże; Śmiałym los dopomaga и под.).

В польских пословицах ‘Los’ ситуативно и тематически связан с człowiek (Nie człowiek rządzi losem, ale los człowiekiem; Głupim szczęście sprzyja; Sierotę życie nie głaszcze po główce), Bóg (Bóg bierze, Bóg daje Dola za bożą zmienną), słońce (Przyjdzie słońce i na nasze końce), niebo (Taka wola nieba, z nią się zgodzić trzeba), а также Przyszłość pokaże; Raz kozie śmierć; Szczęście z nieszczęściem chodzą w parze; Na biedną głowę wszystkie nieszczęścia spadają.

Анализ пословиц о судьбе выявил смыслы, устанавливающие следующие ассоциативные связи: ‘судьба – каждому своё’(^ Bogatemu darzą się cielęta, a biednemu dzieci; Jednym rydz, drugim nic), ‘судьба – всё зависит от Бога’ (Bóg dał, Bóg wziął), ‘судьба – смирение’ (Co będzie to będzie), ‘судьба – надежда’ (I przed naszym okienkiem słońce zaświeci).

Прагматическая составляющая пословиц выявлялась нами на основе ситуаций, которые квалифицируются как благоприятные или неблагоприятные для человека, учитывалось также наличие лексических единиц с коннотативным значением. Отметим, что из 58 пословиц только 8 могут быть соотнесены с благоприятными ситуациями, например: Każdy jest kowalem swego losu; Każdy ma swój los w ręku; Kogo Pan Bóg stworzy, tego głodem nie umorzy и др.; 49 – с неблагоприятными ситуациями, например: Na biedną głowę wszystkie nieszczęścia spadają Los jednemu da aż zanadto, a drugiemu wydrze oczy; Na biednego (zawsze) psy szczekają Marny los na mnie wloz i nie myśli żeby zloz; Biednemu (zawsze) wiatr w oczy; Jednemu samo się leje, a drugiemu kapać nie chce; Od złej doli głowa boli и др. Представляется, что прагматическая характеристика пословицы Głupim szczęście sprzyja варьируется в зависимости от коммуникативной задачи.

Одна из характерных особенностей пословиц – наличие назидательного смысла. Назидательный смысл многих польских пословиц – ‘человеку следует подчиниться Божьей воле’, присутствуют также другие смыслы: Każdy jest kowalem swego losu; Dola – ptak, mówią, przyleci, odleci i darmo gwałtem zapraszać ją w gości; Śmiałym los dopomaga.

В католической концепции человеческая жизнь подчиняется Божьей воле, но в ней есть место для свободы, случая. Служение Богу не исключает земных успехов, материального благополучия и преумножения богатств. А. Вежбицка, ссылаясь на В.М. Соловьёва, пишет, что «Россия-„Восток” представляет тенденцию к смирению, где человеку необходимо покоряться перед судьбой, а Польша - „Запад” – прославляет свободу и неисчерпаемые возможности человека» [6]. Гипотетически можно согласиться с данным высказыванием. Полагаем, однако, что для доказательства сказанного необходимо сравнительное описание соответствующих русских и польских концептов.

Blog

Содержание