Б. В. Марков Вопросы к экзамену по специальности Литературоведение
| Вид материала | Вопросы к экзамену |
- Кафедра финансов и кредита Вопросы к междисциплинарному Государственному экзамену, 85.13kb.
- Учебная программа для поступающих в магистратуру по специальности 1-21 80 10 Литературоведение, 275.08kb.
- Программа вступительного экзамена в аспирантуру по специальности 09. 00. 08 «философия, 272.94kb.
- Литературоведение как наука литературоведение и лингвистика литературоведение, 9063.26kb.
- Вопросы к экзамену по курсу «Дифференциальные уравнения», 22.85kb.
- Вопросы к экзамену по дисциплине «Психология управления», 11.1kb.
- В г. Воскресенске > к э. н., доцент К. А. Артамонова 2009 г. Вопросы к экзамену, 14.63kb.
- Вопросы к вступительному экзамену по специальности, 25.23kb.
- Вопросы к экзамену по дисциплине сд. 05 «Племенное дело в мясном скотоводстве», 33.19kb.
- Приложение№1 Вопросы к государственному междисциплинарному экзамену по специальности, 108.09kb.
11. Наука как тип рациональности. Историческая смена типов научной рациональности.
Что такое "тип рациональности"?
Сначала историки работали понятием "типы мировоззрения" и выделяли античный, средневековый и новый. Затем историки науки антикумулятивисты выделяли аналогичные периодизации развития науки древняя Египет, Вавилон), античная (Греция, Рим, Александрия), средневековая (Европа, Арабы) классическая и неклассическая. Философы указывали на качественное своеобразие этих исторических типов науки. Одни говорили о категориальных предпосылках, другие о мировоззренческих, культурных, социальных. Шелер (эмоциональное переживание), Мангейм (идеология), Вебер (рациональность), Мертон (этос ученого).
В связи с дифференциацией современного знания стали меньше говорить об общих философских предпосылках. Понятие картины мира уступило место разговорам о "стиле мышления", а затем реконструкции норм и идеалов научного исследования. Затем возникли понятия "парадигма" (Кун) и "исследовательская программа" (Лакатос), "дискурсивная формация" (Фуко). Однако в результате все-таки приоритет остался за понятием рациональности. Но оно существенно расширилось и все время меняется. Во всяком случае, в его содержание входит все то, что составляет основания или условия познания. Прежде всего, это общее представление о мире и природе познания, понятийная система, принципы, категории, а также методы и средства, приборы, способы организации, социальная институализация и даже повседневность.
^
Возникновение науки и основные стадии ее эволюции.
Термины “знание” и “познание” являются многозначными, что связано с разнообразием познавательных практик. Чтобы усвоить общее значение этого термина, необходимо разграничить различные словоупотребления. Так в древнегреческой философии основным было различение “знания” и “мнения”. Знание считалось раскрытием сути бытия, устойчивых и неизменных законов и поэтому было носителем свойств истинности, а также всеобщности, необходимости и общезначимости. Мнение, напротив, расценивалась как выражение частного интереса, как обобщение чувственного или практического опыта, отражающего мир изменения и становления.
Знание как постижение сути бытия наделялось в древнегреческой философии также ценностными характеристиками. Истинное знание служило основой государственной политики и частной жизни. Сообщая о порядке “космоса”, знание обеспечивало мудрость в любых делах, гарантировало благо и счастливую жизнь. Высшей формой знания реки считали “теорию” (усмотрение, созерцание). В отличие от мнений, которые являются предвзятыми, теория - незаинтересованное созерцание сущности, она направлена на постижение сути бытия, а не на инструментальное знание, обобщающее практический опыт. Но было бы поспешным отождествлять такое философствование с современным теоретическим знанием. Мудрость греческих философов озаряла личную жизнь людей, не столько задавала ее общий смысл или цель, сколько открывала способы ее конкретной организации в форме советов и наставлений. Древний учитель заботился, прежде всего, о душе ученика и постепенно посвящал его в такие истины, которые он сам постиг и проверил жизненным опытом.
По мере развития культуры все более актуальными становились инструментальные знания о природе. Для Аристотеля образцом знания является не столько жизненная мудрость, сколько наука, которую он определяет как систему всеобщего и доказательного знания, опирающуюся на небольшое число общезначимых утверждений - аксиом. Истина у Аристотеля оказывается свойством знания и характеризуется как соответствие того, о чем говорится в высказывании, объективному положению дел. В основе такого идеала знания лежала эвклидова геометрия, являющаяся образцом и для науки Нового времени. Исходные положения геометрии относятся к идеальным фигурам, которые являются неизменными в отличие от эмпирических объектов, и поэтому имеют всеобщий и необходимый характер. При этом геометрические фигуры могут быть выполнены при помощи циркуля и линейки, например, в чертежах и далее при строительстве зданий и благодаря этому теоретические положения оказываются применимыми к реальности. Вера в возможности теории связана с таким привычным для нас, но на самом деле удивительным фактом, что возможен перенос знаний, полученных при анализе идеальных моделей на реальные объекты, что математические расчеты и вычисления подтверждаются наблюдениями и измерениями. Это обстоятельство объяснялось древними философами на основе допущения невидимых чувственному зрению пропорций и закономерностей, которые постижимы лишь умом.
В Средние века господствующим стало различение знания и веры. К прежней дифференциации знания и мнения добавилась новая противоположность видимого сотворенного мира и непостижимого умом человека замысла Творца. Знание в рамках такого противопоставления понималось как человеческая способность, постигать устройство сотворенного Богом мира, основанная опыте и логических умозаключениях. План же мира, его цель и смысл недоступен человеку и остается в божественном интеллекте. Его совершенство, добрая воля и бесконечная мощь превосходят возможности человека, который решительно неспособен понять, как Бог сотворил мир из ничто, и почему он его создал таким, что в нем невозможно исполнение моральных заповедей.
Оппозиция знания и веры не оставалась неизменной и уже в Средние века она опосредовалась в ходе жарких споров схоластов - ученых средневековья и богословов другими противоположностями, такими как интуитивного и дискурсивного, интеллектуального и чувственного, умопостигаемого, априорного /доопытного/ и опытного, аналитического и синтетического знания. Как ни странно, споры о соотношении знания и веры способствовали не столько уяснению феномена веры, сколько полному и точному определению феномена знания, что и выражалось в установлении все более тонких различий между его многообразными формами и видами. Это обстоятельство оказалось очень важным в ситуации, когда механико-математическое естествознание вызвало актуальные философские дискуссии о природе, структуре и функциях научно-теоретического знания.
Любая познавательная доктрина, так или иначе, касается проблем выявления условий и обоснования истинности нашего знания. Решение этих проблем тесно связано с ответом на вопросы о том, кто познает, что познается, каким образом осуществляется познание и что представляет его конечный результат. Совокупность этих вопросов и составляет содержание всякой теории познания, возникающей в поле постоянного логического напряжения между сторонами гносеологического отношения - познающим субъектом и познаваемым объектом или, иначе говоря, отношения между мышлением и бытием.
Первый тип представлен в философии досократиков (Гераклит, Парменид) и знаменует эпоху слитности бытия и мышления, когда мышление как бы растворено в бытии и выступает именно как мышление бытия, как непосредственная открытость бытия мышлению еще не отягченная роковой раздвоенностью бытия и сущего. Второй - представляет линию, идущую от Платона и Аристотеля, через Декарта, вплоть до Гегеля и Гуссерля. Здесь мышление уже не слито с бытием, но отделяется от него и само онтологизируется, превращаясь в абсолютный "субъект", противостоящий миру сущего как универсальному "объекту".
Именно вторая модель отношения познающего к познаваемому становится наиболее привычной для европейской культурной традиции, в русле которой и разрабатывались основные теории познания, восходящие в своих истоках к учениям Платона и Аристотеля. Данная традиция исходит из признания одной единственной истины, представляющей подлинное знание (episteme), противопоставляемое неподлинному мнению (doxa), а правильное расуждение ведется от имени некого надличностного субъекта согласно строгим логическим законам, которые, будучи раз открытыми, остаются вечными и неизменными. Каждая отдельная мысль при этом выступает как некое очередное звено в общей цепи доказательств, а само познание понимается как "dia-noia", как постепенное проникновение сознания к некоторой глубинной сущности вещей, непосредственно не представленной в обыденном опыте. Таким образом, формируется представление о "двуслойности" бытия: под внешней поверхностью явления скрывается глубинный "мир сущего", выступающий основанием и причиной всего происходящего на поверхности. Именно он становится действительным объектом, на который направлена познавательная активность субъекта, стремящегося "прорваться" сквозь обманчивую видимость явлений к скрытой сути бытия.
Галилей и Декарт еще более резко обозначили это противопоставление субъекта объекту в новоевропейской философии. С одной стороны, физика Галилея обосновывает радикальное отличие научной картины мира от мира обыденных представлений. С другой,- Декарт, утверждая субстанциональный характер, как протяженности так и мышления, проводит столь же резкую черту между идеями, составляющими содержание нашего сознания, и внешним миром. Следствием этого разделения становится то, что основанием для дискуссий о возможностях и путях познания, начиная с Декарта и вплоть до конца ХIХ века, становится доктринальная противоположность материализма и идеализма. В понимании сути субъектно-объектных отношений первая из этих установок ориентирована прежде всего на объект, вторая - на активность субъекта, а в совокупности обе они воспроизводят классическую теоретико-познавательную дилемму: является ли наше знание "отражением" объекта или субъективной "конструкцией". Вопрос формулируется так: можем ли мы на основании "познавательных образов" заключать о существовании и даже свойствах внешнего мира, скрытого "за" нашими идеями или мы познаем только наши собственные идеи?
^
Зачем изучать историю науки?
Койре: История искусства, культуры и даже философии знакомит нас чем-то, что является образцом для современности. Не есть ли она кладбище забытых устаревших идей и даже заблуждений?
1. Кумулятивизм: история накопления фактов, и технических изобретений, позитивного капитала знания.
2. История открытий.
3. История заблуждений.
4. О пользе и вреде истории для жизни: иммунная функция науки
Внутренняя и внешняя история. Обычно развитие науки отличается преемственностью, сохранением, поступательностью. Явно под воздействием такой идеи прогресса Гегель писал свою историю философии. Только вместо линейной модели он построил "спираль": противоречие, отрицание отрицания, снятие, синтез.