Лекция религиозное обоснование культуры 3

Вид материала

Лекция

Содержание Лекция 17. Пути православия в XX веке 1. Православная идея в советской России 2. Эпоха культурного нигилизма

Подобный материал:

•      Морфология  культуры религии: миф, искусство, философия  и др. Религиозное сознание, 70.76kb.
• Религиозное народовластие: сущность, определяющие компоненты и основные вопросы Оглавление, 1681.13kb.
• Основ Православной Культуры 14 Религиозное образование в Европе. 15 Заключение 18 Приложени, 444.07kb.
• Этническое и религиозное, 1095.97kb.
• Контрольная работа по дисциплине «Культурология», 16.51kb.
• Лекция №16 тема: Философия культуры, техники и медицины, 466.69kb.
• Лекция Тема: теория международных отношений, 72.25kb.
• Р. Ж. Абдильдина гегелевское обоснование абсолютного идеализма и основных идей диалектической, 2777.29kb.
• Лекция 4-5 Лекция 4 Система бухгалтерских счетов и двойная запись, 116.83kb.
• Диссертация на соискание учёной степени, 2702.77kb.

^

Лекция 17. Пути православия в XX веке

План

1. Православная идея в советской России
   
2. Эпоха культурного нигилизма
   
3. Возрождение православия в годы Великой Отечественной войны
   
4. Реабилитация творчества в глобальном мире
   

^

1. Православная идея в советской России

Началось возведение России на революционную Голгофу и испытание красным флагом. Но красная звезда и флаг с серпом и молотом – сплошь оккультные знаки – обращались в душе России в голгофские символы. Вот где подлинное чудо русской истории: в руки ей вкладывали меч – народ переделывал его в Крест. Под новой символикой Русь стала собираться и строиться - СССР.

Совершилося грех отречения от Царя и Отечества. С марта 1917 г. у Руси не стало земного царя, но выпавшие из его рук державу и скипетр подхватила сама Богородица, явив свою Державную икону в с.Коломенском как раз 2 (15) марта этого рокового года. Не обновленческой и не зарубежной иерархии было суждено соборно выстрадать железную Русь; эту ношу приняло на себя священноначалие Московской Патриархии. Антихристианские, богоборческие гонения того времени сравнимы с временами Нерона и Диоклетиана. Руководство отечественной Православной Церкви уже в 1927 году признало промыслительный характер всего происходящего. И речь не о предательстве или трусости, а о всенародном свидетельствовании православной веры в условиях государственного и социально-психологического безбожия.

К осмыслению событий советского времени путеводительными для нас могут быть слова нашего современника митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна: “Вне всякого сомнения, последние десятилетия русской жизни – великое, героическое время! Надо лишь помнить, что его величие не в том, что мы стреляли друг в друга на фронтах гражданской войны, не в том, что поверили лукавым вождям, разорили коллективизацией крестьянство, под корень вывели казачество, допустили вакханалию массового антирусского террора, разгул святотатства, безбожия и богоборчества! Нет, героизм в том, что, несмотря на все это, мы – ценой невероятных жертв и ужасающих лишений – сохранили в душе народа искру веры, горячую любовь к Родине, что мы дважды (после революции и Великой Отечественной войны) отстраивали обращенную в пепелище страну, вопреки всему создали мощнейшую державу с развитой экономикой и непобедимой армией”.

Святая Русь не погибла и в железных тисках большевиков. А.Т.Твардовский уже в послевоенной поэме в уста всемирно известного Василия Тёркина вложил такие слова:

Мать-земля моя родная,

Ради радостного дня

Ты прости – за что, не знаю,

Только ты прости меня.


А всего иного пуще

Не прожить наверняка –

Без чего? Без правды сущей

Правды, прямо в душу бьющей…


Бой идёт – святой и правый

Смертный бой не ради славы –

Ради жизни на земле.


Крест на Руси побеждал не догматически, а сущностно. Святая Русь не умерла, а ушла с поверхности жизни в сокровенные глубины человеческого духа, как Китеж-град, и породила сонм новомучеников российских.
^

2. Эпоха культурного нигилизма

Почему разрушали памятники? Культурное, духовное наследие — главное национальное богатство страны, основа формирования полноцен­ной творческой личности, одно из важнейших условий творческой мобилизации человека. Духовное, эстетическое и нравственное развитие личности в значительной степени обусловлено куль­турным наследием, которым он владеет. Особое значение имеют патри­отические ценности, отражающие идею развития нации, лю­бовь к Родине и ее истории, неделимость Отечества. Исчерпывающую характеристику памятника дал свт. митрополит Филарет: «Памятник есть безмолвный проповедник, который в некотором отношении может быть превосходное говорящего, потому что не прекращает порученной ему проповеди, и таким образом она доходит до целого народа и до многих последовательных родов».

Неудивительно, что все завоеватели стремились не только захватить территорию, но и уничтожить культуру — память народа, чтобы превратить его в стадо послуш­ных скотов. Наполеон, уходя из Москвы, приказывает взорвать Кремль. Нацистский идеолог Розенберг утверждал, что достаточно уничтожить памятники на­рода, чтобы он уже во втором поколении перестал существо­вать как самостоятельная нация. Одной из главных задач фашистского нашествия было уничтожение русской культу­ры: гитлеровцы планировали полное уничто­жение Москвы, Ленинграда, других центров русской госу­дарственности. На Нюренбергском процессе уничтожение куль­турного наследия, воплощающего духовно-нравственные ито­ги жизни многих поколений, было признано одним из тягчай­ших преступлений против человечества.

Большевистская система в своем презрении к национальной культуре, народному патриотизму, чело­веческой личности, к истории не только уничтожала людей физически, но и разрушала главные итоги духовно-нравственной дея­тельности людей, превращая их в иванов, не помнящих родства. Массовые разрушения памятников архитектуры превра­щались в вакханалию варварства, мракобесия и невеже­ства. Трагедия миллионов злодейски уничто­женных людей переплелась с трагедией гибели сотен тысяч памятников, выражавших богатейший духовно-нравственный потенциал предыдущих поколений. Культурные погромы, во время которых погибла большая часть национального культурного фонда, обосновывались идеологически и осуществлялись орга­низованно.

Революция всегда связана с разрушением предыдущего строя, его институтов и учреждений, с уничтожением людей. Все революции проходили и через уничтожение памятников культуры, так как памятники отождествлялись с владельцами, которые ими пользовались. Борясь с владельцами, народ переводил борьбу на атрибуты их владения, на культурное наследие. Так было и во Франции, когда Парижская коммуна начала с того, что свалила Вандомскую колонну. Но у нас революция вызвала подлинный погром. Культурный нигилизм – анти­народное, антинациональное движение, в основе которого лежит отрицание нацио­нальной культуры, истории, народных традиций и идеалов, накопленных многими поколениями народов России. Культурные ценности прошлого объявляются враждебным наследием эксплуататорских классов, вся предыдущая история и культура представляются как цепь преступлений и ошибок, как царство темноты и невежества, большая часть достижений культуры объявляется отжившим, ненужным хла­мом. Делаются самонадеянные заявления о том, что только теперь начинается подлинная история человечества; предлагается строить новое сознание без исторического фундамента, жить только настоящим и буду­щим. Распространяется космополитизм, отрицающий ценность национального свое­образия народа, пытающийся создавать культуру, лишенную национального содержания, и делать все народы похожими друг на друга. Отношение к России выражено популярным в те годы стихотворцем, известным под псевдонимом А.Ясный.

Россия

Цыц! Пропадай, старая!

Не мешай, старуха, достраивать!

Сгинь от греха пролетария

К Иверской себя успокаивать…

Мы с тобой давно развенчаны,

Надоели до чертиков ладаны…

Разве можно большим и застенчивым

Любить тебя – старую, нескладную?

Не маши своим белым кокошником,

Не звони от Ивана Великого,

На заре мы тебя укокошили,

На заре свое горе размыкаем. (1925 г.)

Иногда в этом видят отход от ленинских принципов, который, как известно, провозглашал: «Коммунистом можно стать только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество». Якобы лишь последователи Ленина перешли на позиции космополитизма, вульгарного материализма, социального утопиз­ма. Однако первые погромы происходили еще при жизни вождя. Еще в 1918 г. был подписан декрет о снятии памятников царям, а также, по поправке Ленина, и царским слугам. Эта поправка сыграла роковую роль, ибо кто в те времена не был царским слугой? «Полковник наш рожден был хватом, слуга царю, отец солдатам» (М.Ю.Лермонтов, «Бородино») – в этом была высшая доблесть. В число царских слуг попал генерал М.Д.Скобелев – герой, не проигравший, подобно Суворову, ни одного сражения, любимец наро­да. Памятник генералу Скобелеву стал первым, уничтоженным в Москве 1 мая 1918 г., якобы по тре­бованию рабочих завода «Гужон» (ныне «Серп и молот»). Та же участь постигла памятник погибшему от рук террориста Каляева в.кн. Сергею Александровичу в Кремле, памятник императору Александру III, бюсты Кутузову и Барклаю де Толли, обелиски из трофейных орудий рядом с храмом Христа Спасителя. Снятие памятников сопровождалось кощунственными акциями: их переворачивали вверх ногами, разбивали на куски, подбрасывали в воздух; это снималось на кинопленку и показывалось в рабочих клубах. В разряд царских слуг попали памятники ординарцу Кутузова Надежде Дуровой в Елабуге, крестьянину Ивану Сусанину в Костроме – он тоже царский слуга! Кроме того, памятники, отражающие историческое развитие России, дискредитировались, объ­являлись не имеющими никакой художественной ценности, даже безобразными. Газета «Вечерняя Москва» 27 августа 1930 года писала, что «тонны цветного и черного металла давно просятся в утиль­сырье»; среди них памятник князю Владимиру в Киеве, «ложно-классический “Минин-Пожарский” на Красной площади», «Микешинская тумба» в Ленинграде (памятник Екатерине II), «художественно и политически оскорбительный Микешинский же памятник “тысячалетия России”» в Новгороде, «немало других истука­нов, уцелевших по лицу СССР». Публиковались и такие опусы:

Я предлагаю Минина расплавить,

Пожарского. Зачем им пьедестал?

Довольно нам двух лавочников славить,

Их за прилавками Октябрь застал.

Случайно мы им не свернули шею,

Я знаю, это было бы под стать.

Подумаешь, они спасли Расею!

А может, лучше было не спасать? (Дж. Алтаузен, конец 1920-х гг.)

При активном участии Ленина была поставлена задача борьбы с «великодержавным шовинизмом», который якобы олицетворяет русская культура. «Надо ли преподавать историю в правильно поставленной школе?» – спрашивал Луначарский в 1918 г. аудиторию учителей. И сам отвечал определенно: «Пристрастие к русскому лицу, к русской речи, к русской природе – иррациональное пристрастие, с которым, может быть, и не надо бороться, если в нем нет ограниченности, но которое отнюдь не надо воспитывать. А преподавание истории в направлении создания народной гордости, национального чувства должно быть отброшено».

Это было организованное и плано­мерное уничтожение художественных, архитектурных и исто­рических памятников, когда каждый год закрывались и уничтожались тысячи церквей и часовен, в кострах гибли десятки тысяч произведений искусства, области и районы соревновались друг с другом, кто больше уничтожит памятников прошлого. Ярким выразителем и идеологом культурного ниги­лизма был Л. Троцкий — по выражению М.Горького, «наиболее чужой человек русскому народу и русской истории». Против старой культуры боролись два мощных института: это «Союз воинствующих безбожников» (СВБ) и «Пролеткульт». СВБ стал мощ­ной централизованной организацией, ориентированной на культурные погромы, фактически штабом военных действий против верующих и религиозной культуры. При этом официальные государственные органы, призванные заниматься вопросами охраны культуры, поддерживали институты, направленные на ее разрушение. В Президиуме Совета воинствующих безбожников состояли нарком просвещения Луначарский, член Политбюро ЦК ВКП(б) Бухарин. На II съезде воинствующих безбожников 1929 г. с речами выступили Бухарин, Луначарский, Горький, Демьян Бедный, Маяковский; Бухарин провозгласил: «Религия должна быть взята в штыки. Долой религию!»

Явление воинствующих безбожников исходило из положения Маркса «религия – опиум народа» и ставило целью борьбу с церковью. Эта крупная организация насчитывала в 1941 г. 3,5 млн. чел., из них 1,1 млн. молодежь (возрастной ценз для приема в эту организацию составлял 14 лет). Безбожники насильственно вытесняли верующих из церквей, оскверняли мощи, сжигали иконы, проводили антирелигиозные праздники и карнавалы, изымали церковное имущество, снимали колокола, закрывали и разрушали церкви. Главную роль в организации культурных погромов 20 – 30-х годов сыграл Емельян Ярославский (псевдоним Минея Израилевича Губельмана). Имея начальное школь­ное образование (трехклассное училище плюс сдал экзамен за четвертый класс гимназии), он редактировал Историю ВКП(б) и лично написал Краткую историю ВКП(б) (1930 г.), отличавшуюся крайней тенденциозностью, он причастен к разгрому экономической науки. В конце 1930-х гг. был награжден орденом Ленина и стал действительным членом Ака­демии Наук СССР.

Главное дело его жизни – война против российского крестьянства и религии. Вот ряд его высказываний. «…у нас, конечно, идет очень быстрое уменьшение количества церквей… Если их теперь закрывают или сносят, то потому, что они очень часто мешают движению и никому уже не нужны. Вы можете видеть на Арбатской площади такую картину: если в прошлом году все движение загораживала церковь, то теперь, когда ее снесли, стало очень просторно для движения». (Из книги Е. Ярославского «Против религии и церкви», ОГИЗ, 1932 г.). «Сейчас в западной Европе русские белогвардейцы плачут по поводу того, что мы разрушаем храм Христа Спасителя в Москве. Мы действительно разрушили не один храм, и некоторые из них очень дороги сердцу мировой буржуазии и русских белогвардейцев. Но если вы хорошо видели храм Христа Спасителя, то вы должны будете признать, что более безвкусный памятник искусства вряд ли можно было бы найти где-либо в Европе и во всем мире». «Конечно, это сказки буржуазии, что мы являемся варварами, разрушающими памятники искусства. То, что имеет действительную ценность как памятники искусства,.. мы сохраняем очень бережно… Вы можете видеть на Красной площади на углу маленькую церковку, правда, без креста, с колонками (Казанский собор). Она портит весь вид Красной площади. Но так как она имеет какую-то историческую ценность, то она пока еще сохраняется. Или, например, возьмем церковь Василия Блаженного. Она сейчас, конечно, не гармонирует со всей площадью, которая полна революционных традиций. Но это памятник искусства одного из итальянских мастеров, которому, по преданию, царь Иван Грозный приказал выколоть после постройки храма глаза, чтобы он не мог потом построить кому-либо такой же храм…» Безграничное невежество, сочетающееся с оголтелым экстремизмом.

Большая часть погромщиков рекрутировалась из незрелой городской молодежи, крестьян и рабочих в СВБ было мало. Массовыми тиражами издавались ряд газет и журналов («Безбожник», «Воинствующий атеизм» и др.), главным редактором которых был Губельман-Ярославский, существовало издательское общество «Безбожник», выпускавшее сотни названий про­пагандистской и методической литературы. Кадры готовили и на центральных, краевых, областных антирелигиозных курсах, на специальных совещаниях и семинарах. Материальная база этой организации позволяла вести успешную наступательную борьбу. Запланированное закрытие и уничтожение церквей, снятие колоколов («наша страна нуждается при индуст­риализации в цветных металлах, а они висят, не принося никакой пользы»), уничтожение церковных художественных ценностей представлялось как стихийное, по требованию трудящихся. Протесты подавлялись с помощью НКВД, случаи самообороны верующих кончались, в лучшем случае, заключением верующих. Осенью 1930 года в Москве и других городах России был запрещен колокольный звон. Пропагандисты СВБ требовали проведе­ния экскурсий в церквях и монастырях, показа их художест­венных ценностей только с позиций классовой ненависти и нетерпимости. «Везде в церквях, в монастырях, в музеях предметы культа должны освещаться только с антирелигиоз­ной точки зрения. Для этой цели нужно иметь в этих местах проспекты, брошюры, каталоги антирелигиозного содержа­ния». Поистине мракобесная пропаганда! К концу 30-х годов из 50 тыс. пра­вославных церквей служили в нескольких сотнях, то есть было закрыто 98—99% всех храмов; не менее трети закрытых церквей были взорваны и разобраны без остатка; сожжены и уничтожены мил­лионы икон и книг, около 400 тысяч колоколов, много других культурных ценностей. Такого масштаба культур­ных погромов мировая цивилизация не знала.

Городом, принявшим на себя главный удар куль­турного нигилизма, стала Москва. Историческая Москва – это собирательный образ нашего Отечества, хранилище памяти, ставшей основой нашего исторического и нравственного сознания. Москва стояла в центре собирания русских земель, поэтому в ней сосредотачивались всемирные святыни, чтобы совершилось преображение народов, их духовное единение. В этом – тайна Москвы: собирание духовное должно предшествовать собиранию материальному. В исторической Москве, занимающей 4% современной территории города, собрались духовные национальные и общечеловеческие святыни, аккумулировавшие сознание и память человечества. Но сегодня Москвы нет в списке городов с особыми художественными достоинствами ЮНЕСКО.

Вульгарный материализм резко преувеличивает значение материального начала, его преобладание над духовной культурой. Материаль­ный успех, вещь, предмет делаются главной целью развития общества, все подчиняется прагматическим целям – удобному проезду, связям, отсюда стремление «рационализнуть» (термин из дневника В.Катаева 1930 г.) сложившуюся городскую застройку. «Новое городское строи­тельство за последнее время очень часто наталкивает на не­обходимость сломки тех или иных построек, находящихся под охраной соответствующих органов, как исторические памят­ники архитектуры и зодчества. На этой почве происходит много недоразумений, заключающихся главным образом в том, что «исторические памятники», часто незаслуженно пре­тендующие на «постоянное бытие», не дают возможности раз­виваться городскому строительству», – пишет газета «Известия» 25 мая 1927 года. «Пора уб­рать “исторический” мусор с площадей – призывает газета «Вечерняя Москва» 27 марта 1930 года. – Улица, площадь – не музей... И это место должно быть очищено от все еще засоряющего его векового мусора – идеологического и художественного».

Л.М. Каганович писал: «Когда ходишь по московским переулкам и закоулкам, то получает­ся впечатление, что эти улочки прокладывал пьяный строи­тель ... Мы должны знать, где и как строить, проложив ров­ные улицы в правильном сочетании, выправлять криволиней­ные и просто кривые улицы и переулки». Это означало почти полное уничтоже­ние исторического центра столицы, сохранение единичных объек­тов, окруженных современной застройкой. В Кремле были снесены основанные еще в XIV в. Чудов и Вознесенский монастыри, с которыми были связаны значительные события государственной жизни России. Против их сноса высту­пила общественность, директор Ленинской би­блиотеки В.И.Невский (репрессирован в 1935 г.) направил письмо Сталину. Ответа не последовало, памятники Кремля продолжали разрушать, в результате Кремль утерял 17 памятников. На Красной площади был разобран (перед этим отреставрированный) Казанский собор (XVII века), построенный кня­зем Пожарским как памятник победы над польскими интер­вентами, снесены знаменитые Иверские шатровые ворота Китай-города вместе с Китайгородской сте­ной. Планировался снос храма Василия Блаженного; за протест, адресованный Сталину, против этого отсидел несколько лет выдающийся русский архитектор-реставратор Петр Дмитриевич Барановский. Снесли великолепные храмы Николы Большой Крест на Ильинке и Успения на Покровке (XVII век), Владимирскую церковь, построенную в честь избавления от татарского наше­ствия, и церковь Троицы в Полях на Никольской улице…

Решение о взрыве храма Христа Спасителя, памятника победы России над Наполеоном (в нем на особой доске были выбиты слова: «Да будет сей храм стоять века, вознося славу русскому народу»), было принято на самом высоком уровне — Сталиным, Молотовым, Кагановичем. Решили «взорвать без­вкусный и грузный монумент с позолоченным куполом, что­бы на его отличной территории, рядом с Кремлем и рекой, построить Дворец Советов». В 1934 году «разбирается» Сухарева башня, замечательный памятник архитектуры, истории и культуры петровской эпо­хи, в палатах которой размещалась созданная Петром I школа математических и навигационных наук; ее называли невестой Ивана Великого. Против сноса Сухаревой баши выступила художественная интеллигенция, архитекторы, худож­ники, искусствоведы, направившие на имя Сталина письмо. На это письмо Сталин ответил:

«Письмо с предложением не разрушать Сухареву башню получил. Решение о разрушении башни было принято в свое время правительством. Лично считаю это решение правильным, полагая, что советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня. Жалею, что, несмотря на все мое уважение к вам, не имею возможности в данном случае оказать вам услугу. Уважающий вас И. Сталин».

Были протесты и других русских патриотов. П.Д.Барановский рассказывал: «Перед вой­ной вызывают меня в одну высокую инстанцию: “Будем сносить собор (Василия Блаженного), просторнее надо сделать Красную площадь. Вам поручаем сделать обмеры...” У меня тогда комок в гор­ле застрял. Не мог говорить, не мог сразу поверить, а потом сказал: “Это преступление и глупость одновременно. Мо­жете сделать со мной, что хотите. Будете ломать — покончу с собой”. За дерзость... меня посадили. Жена с передачей приходит, а я, прежде чем принять узелок с харчами, спра­шиваю: “Не сломали, стоит?” Не сломали. Меня выпустили». В Ярославле сносу памятника мирового значения — церкви Ильи Пророка XVII века, в ко­торой сохранились прекрасные фрески, — помешал один из сотрудников ярослав­ского музея, который объявил, что погибнет вместе с памят­ником, если снос не остановят. Протест привлек внимание, и снос запретили. В 60-х годах по распоряжению Посохина М. В. готовил­ся снос церкви Симеона Столпника, которая сегодня радует наш глаз на проспекте Калинина в Москве. Спас ее архитек­тор-реставратор Л.И.Антропов, который залез в ковш экскаватора, направленного для разрушения, и сидел в нем до тех пор, пока не получил изве­стия о постановке памятника на государственную охрану. Навсегда, наверное, останутся неизвестными фамилии двух старых инженеров «Союзвзрывпрома», которые в начале 30-х годов отказались взрывать Храм Христа Спасителя в Москве и вскоре пополнили колонии заключенных ГУЛАГа.

В 1935 г. был разработан генеральный пла­н реконструкции Москвы, идейным руководителем которого стал Л.М.Каганович. По этому плану предполага­лось уничтожить до 90 процентов памятников архитектуры и ценной городской застройки исторической Москвы. «При реконструкции города практически возни­кает вопрос об отношении к памятникам старины, – писал Каганович. – Схема планировки отвергает слепое преклонение перед стариной и не останавливается перед сносом того или иного памятника, когда он мешает развитию города». Были и такие, кто считал, что достаточно оставить по одному типу каждого памятника, чтобы можно было судить о прошед­ших эпохах. Доказывая архитектору Щусеву, что памятник удобнее изучать в половинном виде, журналист Михаил Кольцов (Фридлянд) писал в 1930 году о сооружениях Симонова монастыря: «...Но не­ужели не обойдемся мы половиной этих военных и стороже­вых? Ведь даже сложную машину можно вполне удобно рассматривать и изучать в разрезе, имея по одной половине полное представление о целом». Фактически погромный план «реконструкции» Москвы стал своего рода эталоном для реконструкции других исто­рических городов России. Историк и москвич М.П.Погодин, современник Пушкина, когда-то сказал: «Город – это большая, умная, сложная, увлекательная книга, написанная народом, книга, еще не дописанная, продолжающаяся, не имеющая конца». Нужно ли вырывать из нее страницы?

В 1918 г. был издан декрет о расформировании всех ведомственных и создании центральных и губернских архивов; по этому декрету архивы были брошены на произвол судьбы, так как большой и кропотливый труд по подготовке ценнейших исторических бумаг к составлению описей, упаковке, перевозке осуществлять было некому. Отряды матросов чуть ли не лопатами грузили бумаги в кузов автомобиля, часть сжигали. Происходило и закрытие местных музеев и краеведческих обществ, разворовывание и распродажа за бесценок художественных сокровищ – икон, картин, в частности семейству американских миллионеров Хаммеров. В антик­варных магазинах Европы торговали исключительно русскими художественными пред­метами.

Еще одно явление 1920 – 30-х годов – Пролеткульт: культура имеет классовый характер, следовательно, надо создать некую пролетарскую, искусственно выдуманную культуру. Пролетариат как передовой и революционный класс должен иметь и культуру передовую, революционную. Вот и создавалось нечто химерическое. А ведь культура имеет классовый характер только в смысле того, кто ею пользуется, сама же культура как произведение рук человеческих национальна.

По самым заниженным подсчетам погибло или превра­щено в руины 25—30 тысяч церквей и соборов, около 500 монастырей, не менее 50 тысяч ценных городских зданий (па­лат, особняков и т. п.), около 2 тысяч усадеб. Только в Мо­скве разрушено около 700 памятников архитектуры и около 3 тысяч зданий исторической застройки. Погибли сотни тысяч предметов прикладного искусства, десятки тысяч художест­венных живописных произведений, фресок, росписей, не ме­нее 20 миллионов икон. В денежной оценке стоимость утра­ченных культурных сокровищ России составляет, по крайней мере, один триллион рублей, что по мировым меркам равно культурным ценностям большого европейского государства. В культурном фонде на­ции осталось не более пятой части культурных ценностей, доставшихся нам в наследство от предков. А это уже – культурная катастрофа, нарушившая преемственность поколений, подорвавшая накоплен­ные веками духовно-нравственные связи и традиции, поко­лебавшая общекультурную базу, способствовавшая деградации личности. Это ведет к распространению без­духовности, нигилизма, социальной апатии и отчуждения, в первую очередь среди молодежи.

Варварское отношение к Москве сохраняется и ныне, когда все еще нет ни генерального плана, ни даже архитектурного надзора за новыми строениями. А ведь город – не просто среда обитания человека, это прежде всего след миллионов человеческих судеб, их чаяний, надежд, восторгов, раздумий, творческих взлетов. На это обращал внимание Леонид Леонов: «Пока еще не поздно, надо довести до их (подрастающего поколения) сознания, что “сегодня” есть лишь промежуточное звено между “вчера” и “завтра”, что все мы нынешние – лишь головной отряд бесчисленных поколений, пускай закопанных где-то далеко позади, однако отнюдь не исчезнувших вчистую, а и посмертно взирающих нам вдогонку. Существуют некоторые и другие связи между генерациями – кроме социально-экономической преемственности; только забвением этого рода объясняется, что иная ходовая щука ищет себе за границей глубинку посытней… И, кроме налагаемой ответственности, какая радость заключена в безотчетном ощущении суровых, немигающих глаз, провожающих тебя в неизвестность будущего!»

Сказочным градом Китежем, ушедшим, чтобы не достаться татарам, на дно озера, назвал исследователь О.Платонов ушедшую Москву. Китеж-град, этот образ утраченного царства красоты и гармонии, бес­численных памятников и святынь нашего Отечества, оставленных нам в наследство от предков и не сбереженных нами, будет существовать вечно в душах людей. Эта невидимая, все раздвигающаяся граница Китеж-града проходит через каждый город и каждое село, через сердце русского человека, создавая в нем незаживающую рану.