Лекция религиозное обоснование культуры 3
| Вид материала | Лекция |
Содержание4. Виктор Михайлович Васнецов 5. Михаил Васильевич Нестеров 6. Павел Дмитриевич Корин |
- Морфология культуры религии: миф, искусство, философия и др. Религиозное сознание, 70.76kb.
- Религиозное народовластие: сущность, определяющие компоненты и основные вопросы Оглавление, 1681.13kb.
- Основ Православной Культуры 14 Религиозное образование в Европе. 15 Заключение 18 Приложени, 444.07kb.
- Этническое и религиозное, 1095.97kb.
- Контрольная работа по дисциплине «Культурология», 16.51kb.
- Лекция №16 тема: Философия культуры, техники и медицины, 466.69kb.
- Лекция Тема: теория международных отношений, 72.25kb.
- Р. Ж. Абдильдина гегелевское обоснование абсолютного идеализма и основных идей диалектической, 2777.29kb.
- Лекция 4-5 Лекция 4 Система бухгалтерских счетов и двойная запись, 116.83kb.
- Диссертация на соискание учёной степени, 2702.77kb.
4. Виктор Михайлович Васнецов
(1848 – 1926)
Это художник русской старины.
Главная работа В.М. Васнецова – росписи Владимирского собора в Киеве, только что отстроенного к 900-летию Крещения Руси. Он считал, что нет на Руси святее и плодотворнее дела, чем украшение храма. Центр – Христос. «Вот как раз я теперь занят писанием образа самого центра этого света – я опять ищу лик Христа – немалая задача, задача целых веков!», - пишет В.М. Васнецов в письме того времени. Он использует традиционную для этого времени технику – масляную живопись, в то время как древнерусские иконописцы использовали фресковую технику – живопись водяными красками по сырой штукатурке.
Его работы в Киеве, для церкви Спаса-на-Крови в Санкт-Петербурге, для зарубежных русских православных церквей.
О фресках Дионисия В.М. Васнецов писал: «Это были не рисовальщики, как мы, нынешние, а были творцы, настоящие художники. Россия должна гордиться не современной, то есть послепетровской, живописью, так как мы вообще лишь подражатели, правда, своеобразные, на свой лад, но все-таки плетемся за Европой — что греха таить. Мы должны гордиться нашей древней иконой, нашей древней живописью: тут никого нет выше нас. Я сам думал, что я проник в дух русской иконы и что я выразил внутренний мир живописца того времени, что я постиг — это уж от гордости — технику этого старого времени. Оказалось, однако, что я глубоко заблуждался. Дух древней русской иконы оказался во много раз выше, чем я думал. Внутренний мир живописи того времени был гораздо более богатым в духовном смысле, чем дух нашего времени, или лично мой, или Нестерова, и нам далеко до их техники, до их живописного эффекта. Моя живопись — это только слабое отражение, притом еще выхолощенное, очень богатого мира древней русской иконы». Это была правда, и происходило от недопонимания роли молитвенного подвига древнерусских иконников.
^
5. Михаил Васильевич Нестеров
(1862 – 1942)
Как и В.М. Васнецов, М.В. Нестеров не был изначально «храмовым художником», да и не помышлял о монументальных росписях, об иконописании. Начал он свой путь в живописи как исторический бытописатель, но в отличие от других Нестеров обратился к истории духовной жизни России. Одновременно его занимала бытовая сторона существования тех, кто, презрев земное, посвятил жизнь Богу, религиозному служению. Эти две темы и определили творческий путь художника. После событий 1917 года М.В. Нестеров ограничил себя портретным жанром, то есть как бы укрылся на «нейтральной территории» от идеологического диктата социалистического искусства. Обращение к религиозной теме было в штыки принято «передовою» публикой и критиками, ибо М.В. Нестеров выразил не просто сочувствие к человеку веры – монахине, старцу, но звал задуматься над их правдой, их духовной тишиной и покоем. Добросердечное внимание к лицам духовного звания – вот как можно определить отношение художника к своим персонажам.
«Видение отроку Варфоломею» (1890).
«Пустынник». Нестеров – тонкий пейзажист, ибо сумел передать гармонию духовного покоя человека через гармонию тихого русского пейзажа.
«Юность преподобного Сергия» – слащавая экзальтация, нет духовной трезвости, молитвенного самоуглубления. Как и в пору работы над «Видением отроку Варфоломею», преподобный понимается просто как «хороший человек».
Участвовал в росписях Владимирского собора в Киеве (с 1890 по 1895 гг.) по приглашению Васнецова. Сначала художник писал изображения по эскизам Васнецова, затем взялся за самостоятельные композиции для алтарей в приделах, но не мог избежать подражания, да и необходимость стилевого единства всех росписей тоже должна была соблюдаться. Помимо стенных росписей, Нестеров создал 16 образов различных святых для иконостасов собора. Вслед за Васнецовым Нестеров мечтал о возрождении древнего русского искусства. Но мечта не была воплощена вполне. Художники стремились приблизиться к формальным канонам средневековой живописи, но высоту духовного содержания постичь оказались не в состоянии.
Нестеров стремился соединить земное и бытовое (натурализм — по терминологии художника) с духовным — в реальных формах, запечатленных средствами искусства. В конце концов, тут поиск счастья и Истины в сугубо земном. Плодотворен ли такой поиск? После Владимирского собора много раз брался Нестеров за церковную живопись — расписал несколько храмов, делал эскизы для монументальных мозаик. Одна из значительнейших его работ — роспись (в 1898—1904 гг.) церкви Александра Невского в грузинском селении Абастумани. Работа грандиозная даже по объему: художник делал все один, без помощников. В результате — его собственное признание: «Абастуман — полная неудача». <…>
Нестеров еще и тем тяготился, что не мог освободиться в монументальных работах своих от влияния Васнецова, от невольного подражания ему.
«Святая Русь» (3х5 м, 1905). Народ идет к Христу. Идея соборного сознания – народ совершает путь к Истине.
«Путь ко Христу» (1911, росписи в Марфо-Мариинской обители). Христос – нереален.
«Душа народа» (1916, ГТГ). Христос на полотне отсутствует.
^
6. Павел Дмитриевич Корин
(1892—1967).
П.Д. Корин родился в знаменитом владимирском селе Палех, в семье потомственного иконописца. Красота русской сельской природы, атмосфера иконописной мастерской окружают его с детства, формируют его как художника. Он учится в Палехской иконописной школе, потом в Иконописной палате Донского монастыря в Москве. Познакомившись с М.В.Нестеровым, он помогал ему в росписи церкви Марфо-Мариинской обители на Ордынке. Корин говорил, что половина его как художника – от Нестерова. Именно Нестеров увидел громадные творческие силы Корина и сказал ему: «Я – тенор, а вы, Павел Дмитриевич, – бас».
Огромным авторитетом для Корина был Александр Иванов и его картина «Явление Христа народу». Она стала прообразом его творческого пути. В 1920-е гг. Корин, как А.Иванов, а также и М.В.Нестеров, задумал изобразить на грандиозном полотне торжественное народное шествие, только по смыслу это было нечто противоположное – как бы явление антихриста народу, конец Святой Руси. «Я задумал картину, - писал он, - о Старой Руси, о целых социальных и психологических пластах жизни, навеки исчезающих под давлением нового». По его замыслу, на грандиозном полотне представали участники последней службы в Успенском соборе Кремля, состоявшейся в Пасхальное Воскресение 5 мая 1918 г., среди них церковные иерархи, священники, монахи и монахини, миряне. Картина должна была называться, по совету М.Горького, «Русь уходящая», или «Реквием» - заупокойная месса. Как и А.Иванов, Корин создал множество этюдов к будущей картине; почти все предусмотренные в эскизе человеческие фигуры (около четырех десятков) были проработаны в отдельных в человеческий рост портретах. Но, в отличие от Иванова, П.Д.Корин так и не создал своего главного произведения, которому отдал тридцать лет жизни. Картина стала его человеческой и художнической трагедией.
Фактически П.Д.Корин предполагал показать конец русского православия. В 1936 г. он приготовил и загрунтовал огромный холст, но, хотя прожил еще тридцать с лишним лет, так и не притронулся к нему. Холст остался нетронутым и до сих пор стоит в мастерской художника; белый холст – в нем боль и душевная мука художника, но в нем же – и невозможность отпеть Святую Русь. Один из критиков советского времени писал: «Торжественный трагизм, о котором мечтал Корин, не получился. Это – шествие обреченных, гордых, непримиримых, но обреченных. Они не просто выходят из собора. Они уходят из истории. Навсегда». Навсегда? По прошествии семидесяти лет царские врата Успенского собора вновь отворились: в 1989 г. здесь состоялась торжественное богослужение, посвященное четырехсотлетию Патриаршества на Руси. Совершал службу патриарх Всея Руси Пимен.
Поразительно, что среди подготовленных этюдов-портретов есть созданный в 1935 г. портрет молодого, двадцатипятилетнего иеромонаха, за пять лет до того принявшего постриг; это – будущий патриарх Пимен. А ведь П.Д.Корин собирался сказать о нем надгробное слово… Может, именно надежда на то, что на самом деле конца нет, не дала художнику осуществить свой «Реквием». А духовная глубина, сила и величие, воплотившиеся в коринских образах, несмотря на неслыханные испытания, все же неистребимы в народе.