Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека

Вид материала

Доклад

Содержание 2. Соответствующие положения ЕКПЧ и прецедентное право 1. Относимое российское законодательство и практика Статья 53 § 1(2) 2. Соответствующие положения ЕКПЧ и прецедентное право

Подобный материал:

• Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека,, 1162.29kb.
• -, 250.7kb.
• Верховного Суда Российской Федерации в отставке, доктор юридических наук, профессор,, 1098.98kb.
• Доклад подготовлен и разработан, 438.8kb.
• Резолюция экологической секции выездного заседания Совета при Президенте РФ по развитию, 517.74kb.
• Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека., 407.59kb.
• Столичные эксперты и власти Сибири обсудят развитие гражданского общества, 368.22kb.
• Президенте Российской Федерации по содействию развития институтов гражданского общества, 1780.28kb.
• Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам, 136.7kb.
• «О текущем моменте», № 1 (97), январь 2011 г, 397.62kb.

Статья 79

1. Показания свидетеля - сведения, сообщенные им на допросе, проведенном в ходе досудебного производства по уголовному делу или в суде в соответствии с требованиями статей 187 - 191 и 278 настоящего Кодекса.

2. Свидетель может быть допрошен о любых относящихся к уголовному делу обстоятельствах, в том числе о личности обвиняемого, потерпевшего и своих взаимоотношениях с ними и другими свидетелями.


Статья 87

Проверка доказательств производится дознавателем, следователем, прокурором, судом путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство.


Статья 217 § 1

После выполнения требования статьи 216 настоящего Кодекса следователь предъявляет обвиняемому и его защитнику подшитые и пронумерованные материалы уголовного дела, за исключением случаев, предусмотренных частью девятой статьи 166 настоящего Кодекса. …


2. Соответствующие положения ЕКПЧ и прецедентное право


Статья 6 § 2 Конвенции в соответствующей части предусматривает:


Каждый, обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор пока его виновность не будет установлена законным порядком.


Профессор Трексель разграничил аспект презумпции невиновности, «связанный с исходом», от «репутационного» аспекта. Первый касается


психологического климата, в котором разбирательство должно разворачиваться, и требует от прокурора и судьи занять определенную позицию. Даже несмотря на то, что глубоко в душе они могут быть убеждены в виновности обвиняемого, они обязаны оставаться готовыми изменить точку зрения в связи с результатом доказывания. Им запрещается делать или говорить что-либо, подразумевающее, что подсудимый уже осужден, до постановления приговора.


Штефан Трексель, «Права человека в уголовном разбирательстве» 163 (2005). Второй касается обращения с обвиняемым со стороны государственных чиновников, за исключением прокурора и судьи. «Лицам, действующим от имени государства, нельзя обращаться с [обвиняемым], который еще не был осужден в ходе уголовного разбирательства, или говорить о нем так, как будто он виновен в преступлении». Там же, п. 164.

Как часто отмечал Европейский Суд, презумпция невиновности «нарушается, если в заявления официального лица относительно обвиняемого в совершении преступления выражается мнение о его виновности до того, как это было установлено законным порядком. Достаточно, чтобы были основания полагать, что официальное лицо считает обвиняемого виновным, даже в отсутствие каких-либо официальных выводов. В этой связи Суд подчеркивает важность выбора слов официальными лицами в своих заявлениях, сделанных до окончания судебного процесса и признания лица виновным в совершении преступления». «Дактарас против Литвы», жалоба № 42095/98 (10 октября 2000 г.), п. 41 (внутренняя ссылка опущена).

Следует отметить, что «презумпция невиновности может быть нарушена не только судьей или судом, но также и другими органами власти». «Аллен де Рибмон [Allenet de Ribemont] против Франции», жалоба № (15175/89), п. 36. В этом основополагающем деле Европейский Суд признал, что заявления высокопоставленных чиновников на пресс-конференции за две недели до официального предъявления обвинений обвиняемому нарушили его право считаться невиновным: «некоторые из высокопоставленных представителей французской полиции называли [заявителя] без каких-либо оговорок или сомнений одним из подстрекателей и, соответственно, соучастником, этого убийства ... что, без сомнения, было объявлением о виновности заявителя, которое, во-первых, заставляло общественность поверить в его виновность, а, во-вторых, предваряло оценку фактов компетентным судебным органом». Там же, п. 41.

Условия содержания в ходе судебного разбирательства также рассматриваются в рамках презумпции невиновности. Это может представлять собой переход в толковании Конвенции Судом, поскольку прецедентное право неоднородно. В Докладе Комиссии, в котором не раскрываются фактические обстоятельства жалобы, за исключением жалобы на то, что заявитель в ходе процесса над ним содержался в «стеклянной клетке», большинство Комиссии признало отсутствие нарушения Статьи 6 § 2. «Огюст [Auguste] против Франции», жалоба № 11837/85 (13 февраля 1991 г.). Более недавно Суд постановил, что использование металлической клетки в зале суда апелляционной инстанции не нарушило права заявителя на презумпцию невиновности (хотя он и признал нарушение Статьи 3), поскольку это было «постоянной мерой безопасности» и поэтому «применение этой меры не заставляло полагать, что суд апелляционной инстанции считал заявителя виновным». «Арутюнян [Harutyunyan] против Армении», жалоба № 34334/04 (15 июня 2010 г.), п. 138. Суд не коснулся озабоченности, которую он выразил по поводу того, что судья Трексель назвал «репутационным» аспектом презумпции невиновности.

Однако в другом деле, касающемся металлической клетки, Суд выразил озабоченность тем, что «такая суровая и враждебная обстановка судебного заседания могла привести среднего наблюдателя к уверенности в том, что судят исключительно опасных уголовников», в то время как на самом деле подсудимых так охарактеризовать было нельзя. «Рамишвили и Кохреидзе против Грузии», жалоба № 1704/06 (27 января 2009 г.), п. 100. Суд отметил, что это может рассматриваться как «подрыв принципа презумпции невиновности». Там же. В этом контексте Суд отметил, что «[т]акое суровое обращение могло легко повлиять на способность заявителей к концентрации и умственной деятельности в ходе разбирательства по такому важному поводу, как их физическая свобода, тем самым требуя очень тщательного исследования Судом». Там же.


3. Анализ


Можно предложить много различных оснований для нарушения презумпции невиновности, но здесь конкретно указаны три. Одним основанием для нарушения может быть содержание подсудимых в зале судебного заседания в стеклянной и металлической клетках с охранниками по бокам. Вторым могут являться заявления официальных лиц в отношении виновности подсудимых до рассмотрения вопроса их виновности судом. Эти официальные лица могут быть связаны с судебным процессом (например, заявления прокуроров на пресс-конференции) или не связаны с ним (например, высокопоставленные государственные чиновники). Третье основание для нарушения презумпции невиновности создается странной чертой российского уголовного процесса, которая является результатом противоречивого объединения в нем инквизиционного и состязательного принципов правосудия.


(a) Условия содержания в зале суда


Национальные и международные СМИ часто сообщали, что подсудимые содержались в стеклянных и металлических отсеках на протяжении всего судебного процесса. Защита (безуспешно) заявила ходатайство о том, чтобы Ходорковскому позволили сидеть рядом со своими адвокатами, а не в «аквариуме» Этот отсек также охранялся несколькими сотрудниками милиции. Сообщалось, что эти сотрудники были вооружены, но в распоряжении автора настоящего заключения нет никаких официальных сообщений, подтверждающих эти описания журналистов. На основании вывода о нарушении Статьи 3 в связи с условиями содержания Ходорковского в зале судебного заседания в ходе первого процесса, однако, такие сообщения представляются, на первый взгляд, заслуживающими доверия.

Как отмечено выше, прецедентное право Европейского Суда по этому вопросу неоднородно и может находиться в переходном состоянии. Как минимум в одном деле Суд отказался признать нарушение Статьи 6 § 2 даже несмотря на то, что он признал нарушение Статьи 3 по тем же самым фактам. «Арутюнян [Harutyunyan] против Армении», жалоба № 34334/04 (15 июня 2010 г.), п. 139.


(b) Заявления о виновности за пределами зала суда


В этом отношении вышеприведенный анализ заявлений премьер-министра в ходе транслировавшейся по общенациональному телевидению программы сразу после необъясненной отмены заседания, на котором ожидалось оглашение приговора, также имеет значение для вопроса об их очевидном воздействии на независимость и беспристрастность суда.

Как отмечено выше, Европейский Суд категорически признавал, что презумпция невиновности «нарушается, если в заявлении официального лица относительно обвиняемого в совершении преступления выражается мнение о его виновности до того, как это было установлено законным порядком». «Буткевичус [Butkevicius] против Литвы», жалоба № 48297/99 (26 марта 2002 г.), п. 49. Фактические обстоятельства этого дела поучительны. Министр обороны Литвы был пойман на месте преступления – во время получения конверта, полного денег, которые, как утверждалось, являлись взяткой. Через несколько дней после его ареста национальная пресса привела слова Генерального прокурора о наличии у него «убедительных доказательств виновности» министра, а Председатель Сейма назвал министра «взяточником», заявив, что у него «нет никаких сомнений» в том, что министр взял взятку. Парламент лишил министра парламентской неприкосновенности, и ему впоследствии были предъявлены обвинения в получении собственности обманным путем – преступлении, отличном от взятки.

Европейский Суд не убедили доводы государственных органов о необходимости учета доказательственного контекста (министр был пойман с поличным), цели обжалованных заявлений (объяснение необходимости отказа в парламентской неприкосновенности), а также того факта, что заявления чиновников касались преступления, обвинения в котором министру не предъявлялись. Суд отметил, что эти заявления были сделаны в национальной прессе «и представляли собой заявления официального лица о виновности заявителя, направленные на то, чтобы убедить общественность в его виновности, и предваряющие оценку фактов компетентным судебным органом». Там же, п. 53.

В настоящем деле обстоятельства еще более критические. В день, назначенный для оглашения приговора, суд отложил разбирательство с помощью «дежурной» записки на двери суда. Никаких оснований представлено не было. Жесткие слова премьер-министра, намекающие не только на виновность в хищении, но и связывающие подсудимых с насильственными преступлениями, обвинения в которых им не предъявлялись, имели исключительную силу. Это особенно справедливо с учетом контролируемой среды (транслирующееся на всю страну общение с народом), в которой премьер-министр решил их сказать. Именно из-за силы подобных заявлений, увеличенной общенациональными СМИ, Суд и подчеркнул «важность выбора слов официальными лицами в своих заявлениях, сделанных до окончания судебного процесса и признания лица виновным в совершении преступления». «Дактарас [Daktaras] против Литвы», жалоба № 42095/98 (10 октября 2000 г.), п. 41 (внутренняя ссылка опущена).


(c) Доказательственные презумпции в пользу

стороны обвинения¹


Правовые презумпции влияют на несколько аспектов права на справедливое судебное разбирательство, подразумевая при этом гарантию беспристрастного суда и влияние на фундаментальную презумпцию невиновности. Статья 6 § 2 «поэтому не относится к фактическим и правовым презумпциям, предусмотренным в уголовном законе, безразлично. Она требует от Государств ограничить их в разумных пределах, учитывающих важность того, что стоит на кону, и сохраняющих права защиты». «Салабиаку [Salabiaku] против Франции», жалоба № 10519/83 (7 октября 1988 г.), п. 28.

Хотя российское законодательство приняло концепцию состязательного процесса и якобы предоставляет защите равные условия с обвинением, закон сохраняет некоторые положения из своего прошлого, решительно несостязательного, подхода к уголовному правосудию. Этот гибрид инквизиционного и состязательного принципов приводит к правовым презумпциям в пользу доказательств, собранных государством. Это является нарушением как равенства сторон, защищаемого Статьей 6 § 3 (обсуждается ниже), так и презумпции невиновности.

Российский Уголовно-процессуальный Кодекс отходит от предшествующих (советских) уголовно-процессуальных кодексов, указывая следователя как участника со стороны обвинения и предоставляя защите право собирать и представлять доказательства. Иными словами, Кодекс отходит от традиции континентального права, где следователь является нейтральным государственным чиновником, проводящим «полное и объективное расследование» – эта фраза использовалась в предыдущем Уголовно-процессуальном Кодексе, но была почти полностью удалена из действующего в настоящее время.¹ Это представлялось бы соответствующим принципу состязательности, установленному в Кодексе, который предусматривает право защиты «собирать и представлять доказательства, необходимые для оказания юридической помощи». Такое право, казалось бы, устанавливает необходимое равенство сторон со стороной обвинения.

Однако, хотя российский уголовный процесс предусматривает возможность двойного предварительного расследования соответствующими сторонами по делу в поисках доказательств, он все равно опирается в основном на материалы дела. И хотя эти материалы дела якобы не требуют одобрения чиновниками, они остаются основным двигателем уголовных дел, не рассматриваемых присяжными. На самом деле, в соответствии со ст. 217 Кодекса, материалы дела предоставляются обвиняемому и его защитнику только после того, как они были «подшиты и пронумерованы». Хотя это кажется разумной мерой предосторожности против последующих добавлений к материалам дела, это также не позволяет предоставить доказательствам, полученным обвиняемым, равное место в материалах, на которые суд в такой значительной степени опирается в ходе процесса.

Более того, содержимому материалов дела Кодексом предоставляется, по-видимому, особый статус как доказательству. Ст. 74 дает определение доказательств, а также перечисляет все, что считается «допустимыми доказательствами», куда входят «показания» потерпевшего, свидетеля или эксперта. Но показаниям свидетеля дается конкретное определение в ст. 79 – это «сведения, сообщенные им на допросе, проведенном в ходе досудебного производства по уголовному делу или в суде в соответствии с требованиями статей 187 - 191 и 278 настоящего Кодекса». Эти указанные статьи регулируют процедуру допроса свидетелей следователем по уголовному делу в ходе предварительного расследования. Ни одна из них не предусматривает участия защиты.¹

Квази-судебные функции следователя по отбору и проверке доказательств подчеркиваются в положении Кодекса о «проверке доказательств». Эти положения требуют от следователя не только собрать, но и проверить любую полученную информацию. Как представляется, именно это и превращает информацию в «допустимое доказательство». В соответствии со ст. 87, проверка производится «путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство». На основании вышеизложенного, показания свидетелей – будучи «проверенными» и превращенными в «доказательства» следователем по уголовному делу – представляются сами по себе достаточными для признания подсудимого виновным на судебном процессе.

Как минимум в ситуации, когда такие доказательства являются главным основанием для обвинительного приговора, такая практика представляется нарушающей Статью 6 § 3(d), поскольку эти показания могут быть использованы для признания подсудимого виновным даже без предоставления подсудимому возможности непосредственно допросить свидетеля с целью опровергнуть его слова. Это нарушение более подробно обсуждается ниже.

Такая презумпция также нарушает и Статью 6 § 2. Когда продукция несостязательного (по причинам ее обработки следователем) расследования может быть использована на судебном процессе в качестве доказательств вины, такой процесс «расследования» становится чем-то бóльшим чем просто средством отыскания информации. Он выполняет функцию «раннего судебного процесса», превращая информацию, собранную в материалах дела, в «заранее допущенные» доказательства, готовые для использования на судебном процессе. Иными словами, из-за сохраняющейся привилегии, предоставляемой законом следователю (остатки презумпции объективности и нейтральности, которой пользовался следователь на основании инквизиционных принципов, теперь якобы отмененных Конституцией РФ и Уголовно-процессуальным Кодексом как отмечено ниже), доказательства считаются удостоверенными («проверенными») – судейская функция, присвоенная одной из сторон в разбирательстве. Никакая подобная правовая презумпция не присваивается доказательствам, полученным защитой, что делает эти доказательства, цитируя известные слова Булгакова, доказательствами «второй свежести».¹


D. СТАТЬЯ 6 § 3 – Право на равенство сторон

1. Относимое российское законодательство и практика


Конституция Российской Федерации в соответствующей части гласит:


Статья 123 § 3

Судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.


Соответствующие положения Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации предусматривают:


Статья 15

1. Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон.

2. Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо.

3. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

4. Стороны обвинения и защиты равноправны перед судом.


Статья 53 § 1(2)

С момента допуска к участию в уголовном деле защитник вправе … собирать и представлять доказательства, необходимые для оказания юридической помощи, в порядке, установленном частью третьей статьи 86 настоящего Кодекса;


Статья 240¹

1. В судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию, за исключением случаев, предусмотренных разделом X настоящего Кодекса. Суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств.

2. Оглашение показаний, данных при производстве предварительного расследования, возможно лишь в случаях, предусмотренных статьями 276 и 281 настоящего Кодекса.

3. Приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.


Статья 281

1. Оглашение показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, а также демонстрация фотографических негативов и снимков, диапозитивов, сделанных в ходе допросов, воспроизведение аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки допросов допускаются с согласия сторон в случае неявки потерпевшего или свидетеля, за исключением случаев, предусмотренных частью второй настоящей статьи.

2. При неявке в судебное заседание потерпевшего или свидетеля суд вправе по ходатайству стороны или по собственной инициативе принять решение об оглашении ранее данных ими показаний в случаях:

1) смерти потерпевшего или свидетеля;

2) тяжелой болезни, препятствующей явке в суд;

3) отказа потерпевшего или

свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда;

4) стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств,

препятствующих явке в суд.

3. По ходатайству стороны суд вправе принять решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования либо в суде, при наличии существенных противоречий между ранее данными показаниями и показаниями, данными в суде.

4. Заявленный в суде отказ потерпевшего или свидетеля от дачи показаний не препятствует оглашению его показаний, данных в ходе предварительного расследования, если эти показания получены в соответствии с требованиями части второй статьи 11 настоящего Кодекса.

5. Не допускаются демонстрация фотографических негативов и снимков, диапозитивов, сделанных в ходе допроса, а также воспроизведение аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки допроса без предварительного оглашения показаний, содержащихся в соответствующем протоколе допроса или протоколе судебного заседания.


Статья 285

1. Протоколы следственных действий, заключение эксперта, данное в ходе предварительного расследования, а также документы, приобщенные к уголовному делу или представленные в судебном заседании, могут быть на основании определения или постановления суда оглашены полностью или частично, если в них изложены или удостоверены обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела.

2. Протоколы следственных действий, заключение эксперта и иные документы оглашаются стороной, которая ходатайствовала об их оглашении, либо судом.


2. Соответствующие положения ЕКПЧ и прецедентное право


Статья 6 § 3 Конвенции в соответствующей части предусматривает:


Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права: ... (d)  допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;


«Хотя Статья 6 гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она не излагает никаких правил допустимости доказательств как таковых, что, соответственно, является в основном вопросом регулирования на основании национального законодательства». «Хан [Khan] против Соединенного Королевства», жалоба № 35394/97 (12 мая 2000 г.), п. 34 (внутренние ссылки опущены). Суд подчеркивал свою особую роль, которая состоит не в том, «чтобы определять в принципе могут ли конкретные типы доказательств (например, доказательства, полученные незаконно) быть допустимыми, или же виновен ли заявитель», а в том, [чтобы определять], «было ли справедливым разбирательство в целом, включая способ получения доказательств». Там же. Под этим понимается выполнение обязательства по обеспечению права на справедливое судебное разбирательство, взятого на себя странами-участницами Конвенции. В свете этого разграничения «Суд может не обращать внимания на мелкие нарушения при условии справедливости разбирательства в целом, и наоборот, несправедливость может все равно возникать даже на фоне соблюдения соответствующих формальных требований». Филип Лич, «Подача жалобы в Европейский Суд по правам человека» 253 (2-е изд. 2005).

Хотя ни фразы «принципы состязательности», ни фразы «равенство сторон» в Конвенции нет, оба термина были признаны включенными в право на справедливое судебное разбирательство, охраняемое Статьей 6. См. Нуала Моул и Катарина Харби, «Право на справедливое судебное разбирательство: руководство по применению Статьи 6 Европейской Конвенции по правам человека» 46 (2006); Клэр Ови и Робин С.А. Уайт, «Европейская Конвенция по правам человека» 176 (2006). Формулировки Статьи 6 § 3 отражают тот факт, что, хотя среди стран-участниц Конвенции представлены страны как континентального, так и англо-саксонского права, их подходы к уголовному правосудию не являются одинаковыми. Российский уголовный процесс вобрал в себя оба подхода, хотя более значительное влияние на него оказала первая традиция – традиция континентального права. Вопрос о том, применять ли к допустимости доказательств подход англосаксонского или континентального права, был признан вопросом, оставленным на усмотрение национального права. См., например, «Шенк [Schenk] против Швейцарии», жалоба № 10862/84 (12 июля 1988 г.), п. 46; «Виндишь [Windisch] против Австрии», жалоба № 12489/86 (27 сентября 1990 г.), п. 25.

Европейский Суд истолковал право на состязательный процесс в основном как «возможность знать и комментировать соображения и доказательства, представленные другой стороной». «Роуи и Дэвис [Rowe & Davis] против Соединенного Королевства», жалоба № 28901/95 (16 фев. 2000 г.), п. 60. Это не обязательно означает право допрашивать свидетелей вживую на судебном процессе. На самом деле, если бы это было по-другому, такой вывод сделал бы нарушением само по себе использование судом материалов дела. «Дельта [Delta] против Франции», жалоба № 11444/85 (19 дек. 1990 г.), п. 36. Использование в ходе судебного процесса показаний свидетелей, полученных на предварительном следствии, не будет противоречить § 1 или § 3(d) Статьи 6 Конвенции «при условии уважения прав защиты». Там же. Как заявлял сам Суд, «[К]ак правило, эти права требуют, чтобы обвиняемому была предоставлена достаточная и надлежащая возможность оспорить [показания] и допросить показывающего против него свидетеля, либо в момент дачи свидетелем показаний, либо на более поздней стадии разбирательства». Там же. Точно так же Страсбургский Суд истолковывал равенство сторон как означающее, что «каждой стороне должна быть предоставлена разумная возможность представить свою позицию в условиях, не ставящих ее в невыгодное положение по сравнению со своим оппонентом». «Булут [Bulut] против Австрии», жалоба № 59/1994/506/588 (22 фев. 1996 г.), п. 47.

Среди первых дел в Европейском Суде по поводу этого права на противостояние в состязательном процессе было дело «Унтерпертингер [Unterpertinger] против Австрии», жалоба № 9120/80 (24 ноя. 1986 г.), п. 33.¹ Заявитель был осужден за нападение на двух членов семьи, которые дали показания полиции, но отказались давать показания в суде. По соответствующему внутреннему законодательству у заявителя не было возможности непосредственно допросить их, хотя их показания были оглашены в суде. Суд единогласно признал нарушение Статьи 6 Конвенции. Установленное Судом правило гласит:


Если подсудимому была предоставлена достаточная и надлежащая возможность оспорить показания, либо в момент их дачи, либо на более поздней стадии, их приобщение в качестве доказательств само по себе не будет противоречить Статье 6 §§ 1 и 3 (d). Из этого, однако, следует, что когда обвинительный приговор основан исключительно или в решающей степени на показаниях, данных лицом, в отношении которого у обвиняемого не было возможности допросить его или добиться его допроса в ходе либо следствия, либо судебного процесса, права защиты ограничены в такой степени, что это является несовместимым с гарантиями, предоставленными Статьей 6.


«Лука [Luca] против Италии», жалоба № 33354/96 (27 фев. 2001 г.), п. 40 (ссылки опущены). Говоря коротко, обвинительный приговор, основанный «исключительно или в решающей степени» на показаниях, которые защите не было дано возможности попытаться опровергнуть, нарушает Конвенцию – вывод, который Суд повторял неоднократно. См., например, «A.M. против Италии», жалоба № 37019/97 (14 дек. 1999 г.), п. 25; «P.S. против Германии», жалоба № 33900/96 (20 дек. 2001 г.), п. 24; «Аль-Хавайя и Тахири [Al-Khawaja & Tahery] против Соединенного Королевства», жалобы №№ 26766/05 и 22228/06 (20 янв. 2009 г.), пп 34-36.¹ Как отметил судья Трексель, «Урок для внутригосударственных судов достаточно прост: приговор не должен полагаться на непроверенные показания… Если оставшихся доказательств недостаточно, придется вынести оправдательный приговор». Штефан Трексель, «Права человека в уголовном разбирательстве» 298 (2005).²

Эта проблема подчеркивается в одном из недавних постановлений Суда против России – деле Илиади. Юрий Илиади был осужден за продажу фальшивого векселя. Основным доказательством против него стали показания капитана П., который заявил, что был сотрудником российских правоохранительных органов, выдававшим себя за покупателя векселя. Показания капитана П. были в форме протокола допроса следователем в ходе предварительного следствия. Капитан П. не явился в суд, вместо этого его показания были оглашены в его отсутствие. Защита не возражала против оглашения протокола, хотя впоследствии у Илиади возникли достаточные сомнения по поводу отсутствия П., чтобы предпринять собственные усилия по получению информации о местонахождении капитана П. или даже его существовании, которые были пресечены. Неявка П. для дачи показаний лично стала основанием для жалобы Илиади, которую суд без долгих рассуждений отклонил.

Европейский Суд признал нарушение общего требования справедливости, находящегося в Статье 6 § 1 Конвенции. Суд конкретно отметил, что «заявитель не имел возможности допросить капитана П. или иметь право на то, чтобы он был допрошен, ни на какой стадии разбирательства. В ходе следствия следователь записал показания капитана П., но не организовал очную ставку между ним и заявителем». «Илиади против России», жалоба № 6642/05 (5 мая 2011 г.), п. 41. Поскольку доказательства, приводящие к конкретным подозрениям в отношении существования капитана П., были, в конце концов, получены защитой только после вынесения обвинительного приговора в отношении Илиади, Суд признал нарушение Статьи 6 из-за того, что суд кассационной инстанции не дал «достаточно конкретного и прямого ответа» на жалобу Илиади в этой части.

Это дело иллюстрирует возможность того, что вопрос очной ставки/непосредственного допроса может представлять собой нарушение как общих гарантий Статьи 6 § 1, так и права на равенство сторон, гарантируемое Статье 6 § 3.

Следует отметить, что как минимум в одном российском деле в Страсбургском Суде готовность адвоката начать судебное разбирательство в отсутствие свидетеля, чьи показания были затем оглашены из материалов дела, и последующее незаявление возражений против завершения разбирательства, несмотря на продолжающееся отсутствие свидетеля, было сочтено как отказ от права заявителя на непосредственный допрос свидетеля вживую. «Андандонский против России», жалоба № 24015/02 (Eur. Ct. H.R. 28 сент. 2006 г.), п. 54. Суд пришел к выводу об отсутствии нарушения Статьи 6 Конвенции. На основании предоставленных материалов и в отведенное время не представляется возможным определить, может ли такой отказ быть применим к настоящему делу.