Geum.ru

Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека

Вид материалаДоклад

Содержание


C. СТАТЬЯ 6 § 2 – Презумпция невиновности
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   29

c. Анализ приговора


Мысль о том, что 689-страничный приговор может нарушать право на мотивированное судебное решение, гарантированное Статьей 6 Конвенции, может на первый взгляд показаться парадоксальной. Однако объем приговора не следует путать с его массой. Приговор, действительно, объемен. Однако концентрация юридического обоснования в нем низкая. В соответствии со стандартами Европейского Суда, его недостатки нарушают право на мотивированное судебное решение, защищаемое Статьей 6.


(1) Страницы 3-130


Описательно-мотивировочная часть приговора, требуемая ст. 303 Уголовно-процессуального Кодекса, начинается на странице 3 после слова «Установил». Представляется, что суд выполнил требования Кодекса в максимально супер-буквальной манере. На страницах 3-130 суд представляет свое «описание преступного деяния, признанного судом доказанным», как того требует ч. 1 ст. 307. На страницах 130-132 суд суммирует отдельные доводы подсудимых и показания в их защиту. На страницах 133-615 суд представляет «доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудим[ых], и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства», как того требует ч. 2 ст. 307.

Что касается страниц 3-130 описательно-мотивировочной части приговора, они не могут пониматься как «установившие» вообще что-либо, поскольку никаких доказательств ни из каких источников не упоминается. Утверждения и выводы этого раздела можно описать как краткое изложение выводов суда – если бы этот раздел не был таким длинным (в особенности по сравнению с кратким изложением ответов подсудимых на эти обвинения на страницах 130-132, которое составляет менее 2% этого объема). Нет никакого соотнесения какого-либо конкретного фактического утверждения с какими-либо доказательствами в материалах дела. Также нет и никакой оценки (или даже признания существования) противоречащих друг другу доказательств. Нет и правового анализа, в котором доказательства были бы соотнесены с законом. Поэтому этот раздел читается больше как обвинительное заключение прокурора, а не как мотивированное решение суда. На самом деле, как отмечено ниже, его происхождение именно таким и представляется. Его нельзя назвать мотивированной оценкой доказательств.

Искусственное отделение выводов суда от их доказательственной базы ведет к завуалированию ситуаций, когда суд не представляет вообще никакой мотивировки, на основании закона или на основании доказательств, для своего приговора. Так, на странице 4 суд заключает: «Данный договор являлся противоправным и противоречил основным принципам гражданского законодательства, предусмотренным ст. 1 ГК РФ, так как ОАО «НК «ЮКОС» как юридическое лицо изначально ставилось в такие условия, при которых оно осуществляло свои гражданские права не по своей воле, а по воле группы основных его акционеров, которыми к этому времени стали Ходорковский М.Б., Лебедев П.Л. и действующие совместно с ними члены организованной группы, и не в своих интересах, а в интересах данной организованной группы».1 Однако ни в этом разделе, ни далее в приговоре не указываются эти «основные принципы гражданского законодательства» и не дается объяснений в отношении того, почему этот договор был «противоправным» или «противоречил» им.

Дополнительные доказательства отсутствия мотивировки в этом разделе приговора проявляются в том, как он написан. Многочисленные страницы и абзацы текста повторяются, как будто их вырезали из одной части этого раздела и вставили в другую. Так, 76 строк текста на страницах с 7 по 9 идентичны тексту на страницах с 75 по 77, за исключением 7 строк текста, добавленных на странице 8, и ряда других очень мелких различий.1 Точно так же последние два абзаца на странице 12 идентичны, за исключением последних 10 слов, последним двум абзацам на странице 13. 22 строки на страницах 18 и 19 практически идентичны (за исключением одного нового предложения, одного имени и различных опечаток) строкам, находящимся на страницах 104 и 105.2 114 строк на страницах с 20 по 22 практически идентичны строкам, находящимся на страницах со 105 по 107.3 Последние два абзаца на странице 30 (17 строк текста) идентичны первым двум абзацам на странице 31. 56 строк на страницах 74 и 75 практически идентичны строкам, находящимся на страницах 105 и 106.4

Наверное, самым показательным аспектом текста приговора в этой связи является значительное дублирование в нем обвинительного заключения («Обвинительное заключение по уголовному делу №18/432766-07»). Это обвинительное заключение, разумеется, составлено следователем по уголовным делам в соответствии со ст. 220 и утверждено и передано в суд прокурором в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 221 Уголовно-процессуального Кодекса. Оба они являются участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения, как указано в ст.ст. 37 и 38 Уголовно-процессуального Кодекса. По закону, обвинительное заключение должно содержать, в том числе, «существо обвинения, место и время совершения преступления, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела; формулировку предъявленного обвинения с указанием пункта, части, статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающих ответственность за данное преступление; перечень доказательств, подтверждающих обвинение; [и] перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты».1

По настоящему делу обвинительное заключение состоит из 14 томов и содержит 3460 страниц. К огромному удивлению, первые 130 страниц приговора (а, возможно, и намного больше) представляют собой практически точную копию обвинительного заключения. Аннотированная копия этих страниц с указанием всех различий и указанием источника материала в обвинительном заключении прилагается к настоящему заключению. Подавляющее большинство различий между этими двумя документами являются несущественными. Так, в обвинительном заключении часто называются по фамилии лица, которых приговор описывает общими словами как «члены организованной группы» или «иные лица». Точно так же в приговоре имеется тенденция включать инициалы Ходорковского (опущенные в обвинительном заключении), а рядом с фамилией Ходорковского часто добавляется фамилия Лебедева. Могут быть расшифрованы аббревиатуры, добавлены пробелы или символы изменены на слова (например, «%» на «процентов»). Иногда в приговоре опущено название компании, перечисленной в обвинительном заключении вместе с многими другими. Обратная ситуация встречается, однако, редко. В остальном тексты идентичны. Это, вероятно, объясняет странные повторения, выявленные в тексте, сопровождающем сноски с 22 по 25 настоящего заключения: они были просто перенесены из такого же повторения в обвинительном заключении.

Такое беспардонное копирование является убедительным косвенным доказательством того, что суд не осуществлял свой собственный процесс принятия мотивированного решения для постановления приговора. Оно также является убедительным подтверждением вывода о том, что суд нарушил и другие права, имеющиеся у обвиняемых в соответствии с Европейской Конвенцией, включая право на независимый и беспристрастный суд и право на равенство сторон.


(2) Страницы 133-615


Даже если сбросить со счетов копирование текста из обвинительного заключения в приговор как недостаточное доказательство того, что суд не занимался принятием мотивированного решения, та манера, в которой суд связывает доказательства с обвинениями, вызывает серьезные вопросы в отношении процесса мотивировки суда. Говоря коротко, суд часто указывает на доказательства, но редко мотивирует ими правовые доводы. Тем самым приговор повторяет ситуацию, которую заметила на судебном процессе докладчик Парламентской Ассамблеи Совета Европы:


Сам судебный процесс пока что состоит в оглашении, явно в случайном порядке, коротких отрывков из корпоративной и другой документации без обсуждения их значимости, даже с точки зрения обвинений. Требование господина Лебедева о том, «чтобы прокуроры объясняли, какие доказательства соответствовали какому эпизоду и обвинению», представляется мне разумным, также как и настойчивое требование адвокатов о том, что «документы должны не только оглашаться, но и исследоваться». Для меня это само собой разумеется в ходе любого судебного процесса.


Документ 11993, «Доклад Комитета по правовым вопросам и правам человека» (докладчик госпожа Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер) (7 августа 2009 г.), п. 99.

Впервые доказательства в приговоре упоминаются на странице 133. С этого места и до страницы 615 суд представляет список доказательств из конкретных материалов дела. Каждый список начинается с абзаца, (иногда) набранного жирным шрифтом. Такой абзац жирным шрифтом написан в стандартной форме: указывается вывод, а затем приводится список доказательств (со ссылкой на материалы дела или протокол судебного заседания) в поддержку этого вывода. Этот раздел представляется организованным так, чтобы соответствовать буквальному требованию ч. 2 ст. 307 Уголовно-процессуального Кодекса содержать «доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого...».

Однако перечисление документов под беспочвенным заголовком не эквивалентно обоснованию на основании этих доказательств с целью придти к выводу о доказанности элементов вмененного состава. Например, первый заголовок суда жирным шрифтом появляется на странице 140:


Выстраивание вертикально-интегрированной структуры управления компании «НК «ЮКОС» суд связывает с умыслом подсудимых, направленным на создание условий для хищения нефти. Одним из таких условий явилось создание при участии Ходорковского М.Б. и Лебедева П.Л. исполнительных органов для нефтедобывающих компаний в лице ЗАО «ЮКОС ЭП».


Затем в приговоре говорится: «Данное обстоятельство подтверждается:». После этой фразы идет список из 9 доказательств из материалов дела, включающий в себя 5 протоколов собраний акционеров, 3 договора и приказ по компании, все из которых описываются как касающиеся передачи полномочий между различными компаниями. Никакая часть ни одного из документов не цитируется в поддержку беспочвенного описания суда. Не приводится никакого анализа этих доказательств и не предложено никаких объяснений в поддержку вывода, заявленного в заголовке жирным шрифтом. Концепция установления «связи» между корпоративной структурой ЮКОСа и преступным умыслом подсудимых никак не объясняется в терминах российского законодательства.

Еще один пример. Заголовок жирным шрифтом на странице 143 гласит:


Вина подсудимых в построении вертикально-интегрированной структуры управления как механизма управления процессом хищения и реализации похищенной нефти путем создания компании ЗАО «ЮКОС РМ» и передаче ей необходимых полномочий подтверждается:


Затем перечисляются 24 доказательства с кратким изложением их содержания: показания 2 свидетелей, 8 протоколов корпоративных собраний или выписок из них, устав компании, 7 договоров, 3 приказа/распоряжения по компании, доверенность, выписка из реестра акционеров и «информационное сообщение». Никакого анализа не проводится. Не предлагается и никакого толкования этих материалов (являющихся, на первый взгляд, обычными бизнес-документами) с целью объяснить, как суд на их основании пришел к выводу о том, что они указывают на какую-либо форму «вины» или умысла организовать эти юридические лица для «управления процессом хищения и реализации похищенной нефти». На самом деле, Ходорковский упоминается всего в двух из этих документов – в обоих случаях в выписках из протоколов общих собраний акционеров, в которых он фигурирует в качестве председателя совета директоров ЗАО «ЮКОС-РМ».

Иногда суд утверждает, что установил факты и правовые положения, которые на самом деле установлены не были. На странице 147 суд утверждает, что им «установлено», что корпоративная структура, описанная им на предыдущих страницах, «являл[а]сь злоупотреблением правом». Но в предыдущей части приговора не сделано даже попытки правового анализа, а конкретное право, которое, по утверждению суда, подверглось злоупотреблению, даже не указано по российскому законодательству. Суд продолжает: эти структуры «влекл[и] нарушение равенства его участников, так как нефтедобывающие предприятия как юридические лица, намеренно ставились в невыгодные для себя условия, при которых они не могли осуществлять свои права по своей воле и достигать основной цели своей деятельности – извлечение прибыли». Но в предыдущей части не появляется никаких доказательств, касающихся вообще какой-либо прибыли. Наконец, суд далее говорит: «Управление нефтедобывающими предприятиями осуществлялось исключительно в интересах группы основных акционеров, которыми к этому времени стали Ходорковский М.Б. и Лебедев П.Л., а также действующие с ними члены организованной группы». Однако на самом деле не представлено никаких доказательств в отношении вообще чьих-либо «интересов». Эти протоколы, уставы и другие корпоративные документы просто описывают базовую организационную структуру этих компаний, а также их отношения с другими компаниями.

Еще один пример беспочвенного заголовка, не подтвержденного доказательствами, приведенными в его поддержку, находится на страницах 155-157. В этой части суд утверждает, что следующими «доказательствами» установлено, что подсудимые действовали «для облегчения и сокрытия совершения хищения нефти у нефтедобывающих предприятий[.]». Далее приводятся следующие документы: уставы компаний «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз» и «Томскнефть» ВНК, соглашения, устанавливающие условия для будущего заключения договоров купли-продажи нефти, изменения к одному из таких соглашений и документ без даты, который, как утверждает суд, был завизирован Ходорковским, в котором говорится: «... ответственность должностных лиц и членов Советов перед акционерами за решения, которые заведомо должны были повлечь убытки для предприятия (трейдерские сделки однозначно являются таковыми, т.к. формально приводят к занижению прибыли завода), также является фактором, которого хотелось бы избежать». Кроме голого описания этих документов ничего больше не сказано. Нет никакого правового анализа, применяющего соответствующее российское законодательство к этим документам или объясняющего, как они демонстрируют умысел кого-либо на хищение нефти, потому что на первый взгляд они этого не делают.

Эта технология продолжает использоваться вплоть до 615 страницы приговора. В заголовке (обычно жирным шрифтом) утверждается установление какого-либо факта или правового вывода. Затем перечисляются документы из материалов дела или показания из протокола судебного заседания. Но этот вывод или факт из перечисленных доказательств прямо не следует, а судом не делается никакой попытки объяснить, как именно он пришел к такому выводу.

В других частях приговора суд приходит к выводам об умысле подсудимых, которые не только не подтверждаются указанными им доказательствами, но опровергаются ими. На странице 157 в приговоре находится один из его выводов жирным шрифтом:

Вина подсудимых в создании условий для хищения нефти под видом заключения экономически необоснованных генеральных соглашений так же подтверждается исследованными в ходе судебного разбирательства доказательствами:


Затем идет одно доказательство под названием «проект решений Совета директоров ОАО «Томскнефть» ВНК от 22 января 1999 г., в котором имеются следующие записи». На основании этого документа в приговоре утверждается:


Суд считает, что данный документ подтверждает намерение подсудимых присвоить добываемую нефть по цене 250 руб. за тонну, в то время как они были осведомлены, что ее рыночная цена равняется 1665 руб. 61 коп. [за тонну], что подтверждает также наличие умысла на присвоение чужого имущества путем явно неэквивалентной оплаты его стоимости.


Однако на самом деле описанный в приговоре документ всего лишь устанавливает существование двух различных рынков нефти: внутреннего и внешнего. В документе указаны относительные цены, по которым нефть торговалась на обоих рынках. Но в приговоре, хотя и указаны 2 цены, говорится только об одном рынке. Замалчивая этот факт наличия двух различных рынков, суд создает ложное впечатление о том, что действовал только один рынок с только одной ценой продажи нефти.

Следующее же доказательство, приведенное в приговоре на страницах 159-160, фактически подтверждает ситуацию, прямо противоположную данному утверждению. Суд цитирует протокол собрания акционеров ОАО «Томскнефть» от 16-29 марта 1999 г., которым одобряются сделки купли-продажи нефти, указанные в предыдущем документе. Этот документ, как он описан в приговоре, четко показывает, что продажи будут происходить по различным ценам, определяемым соответствующими рынками:


По результатам голосования большинством принято решение: учитывая, что добыча и реализация добытой нефти в течение длительного времени является обычной хозяйственной деятельностью ОАО «Томскнефть» ВНК, признать основным направлением деятельности ОАО «Томскнефть» ВНК в дальнейшем также добычу и реализацию нефти, и с этой целью совершать от имени ОАО «Томскнефть» ВНК сделки купли-продажи нефти и/или скважинной жидкости на следующих условиях - продажа добываемой ОАО «Томскнефть» ВНК нефти, в том числе компаниям ОАО «НК «ЮКОС», ОАО «ВНК», «Тотал Интернэшнл Лимитед», «Белез Петролеум С.А.», «РОСКО С.А.» в объеме 50 млн. тонн в течение 3 лет по рыночной цене на текущую дату 250 руб. 08 коп. за одну тонну на внутреннем рынке и 1665 руб. 61 коп. за одну тонну на внешнем рынке РФ;


Хотя в приговоре утверждается, что этот документ подтверждает его заявление о том, что подсудимые намеревались похитить нефть, используя цену ниже «ее рыночной цены», приведенное судом доказательство на самом деле говорит о существовании двух рынков, а не одного, и для продажи как российским, так и иностранным компаниям.


(3) Ответ в приговоре

на доводы защиты


Вышеприведенный анализ структуры и существа приговора говорит об отсутствии мотивировки, что являлось бы нарушением Статьи 6. Однако Европейский Суд обычно предоставляет практике стран-участниц свободу усмотрения. Если только критические замечания в отношении данного приговора не являются особенно необычными или вопиющими по сравнению с другими российскими приговорами (анализ, которым Европейский Суд может отказаться заниматься), жалоба в Суд с утверждением о нарушении Статьи 6 на этих основаниях может встретить холодный прием. С другой стороны, Суд может признать нарушение, которое потребует системного изменения в судебной практике. Предсказать одно или второе очень трудно.

Более обычной является практика, когда в индивидуальных жалобах, содержащих утверждения о нарушении этой статьи Конвенции, заявляется об отсутствии ответа суда на конкретные доказательства или доводы стороны, а не на критику качества процесса мотивировки в самом приговоре. В этом отношении протокол вполне может выявить пустоты, где должны были появиться ответы на ходатайства и доводы подсудимых.

К сожалению, в настоящем заключении не представляется возможным провести этот анализ с какой-либо степенью определенности. Было невозможно проверить, содержит ли перечень материалов, к которым автору настоящего заключения было рекомендовано обратиться, ссылка скрыта, полный набор ходатайств защиты и ответов судьи на них. Так, в суммирующем заявлении ближе к концу представления доказательств стороной защиты адвокат Елена Липцер и другие заявили, что «в ходе досудебного производства имели место многочисленные случаи, когда следствие отказывалось принимать доказательства невиновности наших подзащитных, скрывало существенные для дела документы, фальсифицировало обстоятельства и доводы, излагаемые для обоснования процессуальных решений, игнорировало предписания закона».1 Хотя некоторые из вопросов, которые имела в виду Липцер, касающиеся приобщения доказательств невиновности, будут обсуждаться ниже в части, посвященной Статье 6 § 3, выделить и исследовать отдельные случаи описываемых ею действий было просто невозможно. Также не было достаточной возможности тщательно изучить протокол судебного заседания. На этот вопрос можно только обратить внимание как на могущий содержать потенциальное нарушение.


C. СТАТЬЯ 6 § 2 – Презумпция невиновности


1. Относимое российское законодательство и практика


Конституция Российской Федерации в соответствующей части гласит:


Статья 49

1. Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

2. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность.

3. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.


Соответствующие положения Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации предусматривают:


Статья 14

1. Обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном настоящим Кодексом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

2. Подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения.

3. Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого.

4. Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях.


Статья 74

1. Доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.

2. В качестве доказательств допускаются:

1) показания подозреваемого, обвиняемого;

2) показания потерпевшего, свидетеля;

3) заключение и показания эксперта;

3.1) заключение и показания специалиста;

4) вещественные доказательства;

5) протоколы следственных и

судебных действий;

6) иные документы.