Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека

1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   29

Гамбург, 10. 5. 2011


Проф. Др. ю. н. Отто Люхтерхандт, Гамбургский университет


Заключение

по второму уголовному процессу по делу против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева,


разработанное в качестве международного общественного эксперта по приглашению «Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека» письмом его председателя от 1-ого апреля 2011


I. Приговор

30 декабря 2010 года в Хамовническом районном суде г. Москвы, расположенном недалеко от Киевского вокзала, второй уголовный процесс против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева закончился полным оглашением приговора (1). Судья Виктор Николаевич Данилкин начал зачитывать приговор 27 декабря с обвинительного заключения. Зачитывание 689-страничного приговора завершилось 30 декабря вынесением приговора. Подсудимые были приговорены каждый – к 14 годам лишения свободы (с учетом еще не отбытых сроков по приговору 2005 года (2) в исправительной колонии общего режима (3). Оба были признаны виновными в совершении следующих преступлений:

1. Подсудимые совершили присвоение и растрату при отягчающих обстоятельствах, а именно, используя служебное положение и в составе организованной группы, похитили и присвоили доверенное им имущество, а именно «нефть» в крупном размере (ч. 4 а) и б) ст. 160 в ред. от 13. 6. 1996 УК РФ).


2. «легализовали» добытую преступным путем нефть с помощью различных финансовых операций и иных правовых сделок и тем самым выполнили состав преступления „отмывание денег“, также с отягчающими обстоятельствами (ч. 4 ст. 174-1 УК РФ в ред. 7. 4. 2010).


Тем самым суд по существу последовал за требованиями прокуратуры (4).


Очевидно, что наказание за отмывание денег зависит от того, действительно ли подсудимые добыли нефть путем присвоения (ст. 160 УК). Если это обвинение не обосновано, тогда разваливается и обвинение в отмывании денег (ст. 1741 УК). Нижеследующий анализ приговора поэтому сконцентрирован на вопросе, действительно ли подсудимые расхитили доверенную им нефть. Но сначала нужно хотя бы кратко изложить, о чем шла речь на втором процессе.


II. Обстоятельства дела

В основе приговора – факты и события, восходящие еще к 1990-ым годам. Они здесь изложены в основном с точки зрения суда, но, конечно, в отличие от приговора без уже заранее осуждающей интонации.

В 1995/1996 годах Михаил Ходорковский, Платон Лебедев и «другие члены организованной группы» (5) с помощью подчиняющегося им банка «МЕНАТЕП» и через контролируемые ими кампании скупили 33% акций, находившейся в собственности России нефтяной компании ЮКОС и вскоре, после ряда коммерческих операций, приобрели около 90% акций ЮКОСа. Пользуясь главенствующим положением, они целенаправленно преобразовали компанию в иерархически структурированный


концерн, состоящий из открытого акционерного общества (ОАО) «НК ЮКОС» (6) как головного акционерного общества и различных скрытых дочерних организаций. Нефтяной

концерн управлялся Ходорковским с помощью, прежде всего, Лебедева через зарегистрированный в Гибралтаре холдинг

«Group MENATEP Ltd» и другие оффшорные компании. Кроме того, Ходорковский и Лебедев занимали главные посты в руководящих органах концерна и вследствие этого были исполняли основные функции менеджмента не только в качестве крупных акционеров.

К дочерним компаниям ЮКОСа относились и нефтедобывающие компании ОАО «Юганскнефтегаз», ОАО «Самаранефтегаз» и ОАО «Томскнефть» ВНК. «Томскнефть» сначала была одной из многочисленных дочерних компаний находящейся в государственной собственности «Восточно-Сибирской Нефтяной Компании» (ВНК), но в ходе приватизации ВНК в 1997/1998гг. также была куплена ЮКОСом (7).

В обвинительном заключении Ходорковский и Лебедев обвинялись в том, что они противоправно присвоили

большинство акций ВНК. На их возражение, что совершенный тогда обмен акций ВНК на акции ЮКОСа был разрешен Госкомимуществом и, кроме того, был произведен (только временно) в качестве гарантии против действительно реальной угрозы рейдерства, и что позже (2001) акции ВНК в соответствии с договором были переданы обратно и, вследствие выросшей стоимости акций, государству не был нанесен ущерб, прокуроры возразить не смогли. Утверждения подсудимых были полностью подтверждены свидетельством Германа Грефа, в то время занимавшим пост министра экономического развития и торговли, а сейчас возглавляющего Сбербанк России. Суд молча обошел этот пункт обвинения, явно не в последнюю очередь из-за известности свидетеля Грефа и использовал ст. 160 УК только в отношении похищения нефти.


В конце июля 1996 ОАО «НК ЮКОС» заключил идентичные генеральные соглашения с НК ОАО «Юганскнефтегаз» и ОАО «Самаранефтегаз», в октябре с ОАО «Томснефть» ВНК. В соответствии с ними, стороны берут на себя обязательства

создать необходимые организационные условия, чтобы нефть могла быть «реализована» посредством договоров купли – продажи между партнерами. Далее было определено, что право собственности на добытый в это время продукт переходит к ОАО «НК ЮКОС» в отношении каждой конкретной скважины сразу

же после появления продукта, который в соглашении назван «скважинной жидкостью». Это еще не нефть, но смесь,

состоящая до 70% из воды, соли и других веществ и бывает

только примерно на 30% из нефти (8). Поэтому скважинную жидкость нужно отличать от «товарной нефти», которая должна соответствовать стандартам (ГОСТам), определенным еще во времена СССР (9) и следовательно является результатом переработки, требующей использования существенных технических средств. Переработкой занимались добывающие компании.

Генеральные соглашения были рамочными договорами между головным концерном ОАО ЮКОС и тремя нефтедобывающими дочерними компаниями. Они преследовали цель и создавали предпосылки для того, чтобы реализация нефти от добычи до продажи отечественным и зарубежным покупателям осуществлялась максимально рационально и экономично и максимизировала прибыль. Соответственно в вертикально-организованном концерне ЮКОС были организованы правовые и административные процессы: в рамках генерального соглашения между сторонами (головной и каждой дочерней компанией) регулярно заключались договоры купли-продажи относительно поставки определенного количества нефти. Закупочная цена определялась головной компанией, это был один из пунктов генерального соглашения. Она колебалась во время, которое рассматривается в процессе, т. е. между 1998 и 2003гг., в среднем между 20% и 33% мировой рыночной цены (10).

В соответствии с требованиями ГОСТа товарная нефть компаниями закачивалась в трубопроводную сеть «Транснефти», предприятия, являющегося собственностью Российской Федерации и обладающего монополией на систему нефтяных и газовых трубопроводов страны и подчиняющегося федеральному правительству и Минэнерго. Перекачка нефти происходила (и происходит) на узлах учета сети Транснефти. Там шел

тщательный учет предприятия - поставщика и поставляемых объемов. Точно также учет вел (ведет) Центральное диспетчерское управление по распределению теплоэнергетического комплекса Минэнерго. (11)

Дальнейшая «судьба» нефти внутри концерна в юридическом смысле, определялась стратегией Ходорковского и Лебедева по минимизации налогов: нефть продавалась различным дочерним компаниям, которые находились в закрытых административно-территориальных образованиях (ЗАТО). Речь шла о городах, которые в советское время имели из-за военных опытов и исследований статус секретных, не были отмечены на карте страны, а теперь этот статус потеряли и стали доступны для въезда. Чтобы облегчить для них интеграцию в рыночные отношения и стимулировать развитие бизнеса на этих территориях, законодатель наделил ЗАТО существенными налоговыми льготами (12). ОАО «НК ЮКОС» использовал шанс, предоставляемый «налоговыми оазисами» и основал в них ряд дочерних нефтеторговых предприятий, которые были зарегистрированы в ЗАТО с согласия Федерального

Министерства финансов. Выгодное для ЮКОСа правовое положение ЗАТО было изменено только в конце 2003 года, т. е. после ареста Лебедева и Ходорковского.

Внутри концерна покупка и дальнейшая продажа нефти осуществлялись сначала головной компанией, а с 2000 года дочерней – ЗАО ЮКОС РМ, созданной специально для управления нефтедобывающими компаниями. Они также заключили договора купли-продажи нефти с нефтедобывающими компаниями.


В 1998 -2000 году тремя нефтедобывающими компаниями, как установлено в приговоре, было поставлено 147 189 184,248 тонн нефти, в 2001 -2003 годах примерно 200 385 116 тонн, всего – около 347, 5 миллионов тонн. (14). Это – вся реализованная концерном ЮКОС продукция нефти, и согласно обвинительному заключению именно в этом объеме Ходорковский и Лебедев «похитили» нефть у дочерних компаний!


III. Приговор – документ правового нигилизма

Приговор глубоко несправедлив. Он, во-первых, существенно противоречит основным правовым принципам правового государства (ст. 1 Конституции России). Во-вторых, он глубоко противоправен еще и потому, что осуждает обвиняемых за преступления, которых они не совершали, и признаки состава которых уже согласно собственным установлениям суда явно отсутствовали. В целом ход процесса и приговор характеризуются игнорированием почти всех основных принципов fair trial [справедливого правосудия] в устрашающем масштабе.


1. Отсутствие юрисдикции Хамовнического суда


(a) Отсутствие территориальной юрисдикции

Сомнительность приговора начинается уже с – мнимой – юрисдикции Хамовнического суда, как территориальной, так и инстанционной, и связанного с этим рассмотрения уголовного дела судьей единолично¹.

Согласно Ст. 32 УПК уголовные дела относятся к территориальной юрисдикции того суда, в чьем районе были совершены преступления. Следовательно, было бы правомерно, если бы и это дело рассматривалось в суде первого уголовного процесса, т. е. в Мещанском районном суде. В пользу Хамовнического суда согласно приговору², решающую роль сыграло то обстоятельство, что в этом районе располагалась адвокатская контора АЛМ-Фельдман, которая производила финансовые трансакции ЮКОС-а с оффшорными компаниями. Это обоснование явно притянуто за волосы, так как эта адвокатская контора играла всего лишь второстепенную роль в делах концерна и подсудимых. Очевидно, что режиссеры процессов против ЮКОС-а хотели непременно избежать необходимости повторного обращения в суд Мещанского района, а именно потому, что – это будет показано ниже в ходе анализа приговора – во втором уголовном процессе речь идет о том же комплексе фактических обстоятельств дела, что и в первом. Единственное различие состоит в том, что прокуратура теперь в тех же фактах ссылалась на иной состав преступления, а именно на присвоение

и отмывание денег. Поэтому суду Мещанского района было бы крайне трудно найти аргументы в пользу того, чтобы легший в основу приговора 2005 года состав преступления вдруг получил

не просто другую, а совершенно противоположную юридическую квалификацию!


(б) Неправильная инстанция: дело попадало под юрисдикцию московского городского суда


Однако повторное предъявление обвинения в суде Мещанского района было бы также неправомерно, так как то, что обвинение было предъявлено на нижестоящем уровне суда городского района, а дело было рассмотрено судьей единолично, является т существенным правонарушением. Это правонарушение особенно серьезно на фоне того, что само обвинительное заключение предоставляет решающие аргументы подтверждающие, что процесс должен был состояться в более высокой инстанции, т. е. в коллегии по уголовным делам московского городского суда. Если бы так и было сделано, то дело должно было бы быть рассмотрено составом из трех судей или судьей с участием присяжных³. Тогда бы кассационная жалоба поступила в высший уголовный суд России, а именно в коллегию по уголовным делам Верховного суда (Ст. 355 ч. 3 пункт 2 УПК). Совершенно очевидно, что второй уголовный процесс в отношении Ходорковского и Лебедева при таких обстоятельствах получил бы совершенно иной ход.

В пользу юрисдикции московского городского суда выступало то обстоятельство что обвинительное заключение “ по сути совершенно недвусмысленно квалифицировало „Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и других членов организованной группы как „преступное сообщество“, а „организацию“ такого сообщества Ст. 210 УПК РФ квалифицирует как особо тяжкое преступление,¹ и вынесение приговора по такому делу

находится в компетенции вышестоящей инстанции (Ст. 31 ч. 3 УПК). Относительно применения Статьи 210 Ст. 35 ч. 4 УПК дает следующее определение:

„4. Преступление признается совершенным преступным сообществом, если оно совершено сплоченной организованной группой (организацией), созданной для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, либо объединением организованных групп, созданным в тех же целях.“²

Впрочем обвинительное заключение и приговор настаивают на том, что подсудимые действовали не как „преступное сообщество“, а лишь в его более слабой форме, а именно как „организованная группа“. Ст. 35 ч. 3 УК дает следующее определение последней: „3. Преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.“

Совершенно очевидно, что граница между преступно „организованной группой“ (ч. 3) и „преступной организацией“ в форме „сообщества“ (ч. 4) неопределенна и что подведение явления под одну или другую форму зависит в высокой степени от субъективной оценки органов уголовного преследования, т. е. прокуратуры и суда. Для этого нет более убедительного доказательства, чем следующий пассаж приговора, в котором

дело „Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и других

членов организованной группы“ выставляется как случай, попадающий под ст. 35 ч. 3 УК:


„Устойчивость этой организованной группы, заранее объединившейся для совершения преступлений, была

обусловлена длительным знакомством и постоянной связью между ее участниками, общностью корыстной цели, четким распределением ролей и функций, тщательной проработкой и периодическим обновлением планов хищения и легализации похищенного.“³

Чем же отличаются эти критерии от тех правовых признаков, которыми характеризуется „сплоченная организованная группа (организация)“, т. е. „преступное сообщество“?

Поскольку ответ на этот вопрос является решающим относительно того, в компетенции какой судебной инстанции находится данный уголовный процесс, мы были бы вправе ожидать от обвинительного заключения и приговора тщательного обсуждения этой проблемы, убедительного ответа и подробного обоснования того, почему здесь речь идет не о

тяжком случае организованного преступления (ч. 4), а всего лишь о его более легком варианте (ч. 3). Однако прокуратура и суд не представили ни то и ни другое. Наоборот: обвинительное заключение и приговор в этом столь значимом для процесса правовом вопросе оказались в явном противоречии и проявили произвол в решении этой проблемы. Дело в том, что, с одной стороны, они квалифицируют подсудимых как руководителей обычного преступного объединения в форме „организованной группы“ (ч. 3), а с, другой стороны, они представляют подсудимых, их коллег и находившиеся под их полным контролем структуры предприятия таким образом, что у читателя самым форменным образом напрашивается вывод, что концерн ЮКОС был насквозь преступной организацией (ч. 4), руководимой бандой крутых экономических преступников.

Такое критическое утверждение нуждается в обосновании. Оно может опираться на авторитет Верховного суда России и, как это

ни парадоксально, на сам приговор Хамовнического суда.

Признаки „преступного сообщества“ в двояком отношении превалируют над признаками „преступной группы“¹. Во-первых, потому, что его актеры хотят совершения тяжких или особо тяжких преступлений и, во-вторых, благодаря признаку сплоченности в качестве „организации“. Обе предпосылки тут налицо. Дело в

том, что относительно составов преступления присвоения и отмывания денег в тяжких случаях, являющихся предметом данного обвинения и данного приговора (Ст. 160 ч. 4; Ст. 174 ч. 4; Ст. 174¹ ч. 4 УПК), предусмотрено тюремное заключение

сроком до 10 лет и поэтому они считаются „тяжкими преступлениями“ (Ст. 15 ч. 4 УПК РФ).

Признак состава преступления сплоченность означает типичную для организации высокую степень интеграции, устойчивости и сплоченности преступного объединения.² Верховный суд России дал об этом в 2008 году следующее разъяснение:

„3. ... Для данной формы организованной преступности характерно сочетание в различной совокупности таких

признаков, как наличие организационно-управленческих

структур, общей материально-финансовой базы, образованной в том числе из взносов от преступной и иной деятельности, иерархии, дисциплины, установленных ими правил взаимоотношения и поведения участников преступного сообщества и т.д.

Сплоченность может также характеризоваться особой структурой сообщества (например, руководитель, совет руководителей, исполнители отдельных заданий), наличием руководящего состава, распределением функций между его участниками. О сплоченности сообщества свидетельствует планирование преступной деятельности на длительный период, подкуп и другие коррупционные действия, направленные на нейтрализацию представителей правоохранительных и иных государственных органов.“³


Согласно не только обвинительному заключению, но и приговору эти критерии в данном случае полностью налицо, так как приговор подробно описывает, как подсудимые создали концерн, структурировали его с целью укрывательства доходов от налогообложения, заняли все руководящие посты и полностью инструментализировали его для своих преступных целей.¹ В представлении суда „Михаил Ходорковский, Платон Лебедев и другие члены организованной группы“ действовали при этом, собственно говоря, не как специфическая, изолированная группа

лиц, а в организационной форме и в организационных структурах некоего экономического предприятия, а именно концерна

ЮКОС. Приговор описывает этот концерн по сути как насквозь преступную организацию, и именно уже с самого создания концерна:

„Вина (sic!) подсудимых в построении вертикально-интегрированной структуры управления как механизма управления (sic!) процессом хищения и реализации похищенной нефти (sic!) путем создания компании ЗАО «ЮКОС РМ» и передаче ей необходимых полномочий подтверждается…“²

В другом месте приговора читаем следующее:

„Дополнительным подтверждением использования Ходорковским М.Б. и Лебедевым П.Л. сложной схемы

фиктивных предприятий для хищения (sic!) собственности ОАО «НК «ЮКОС» и его дочерних нефтедобывающих акционерных обществ ОАО «Юганскнефтегаз», ОАО «Самаранефтегаз» и

ОАО «Томскнефть» ВНК, в целях обеспечения невозможности отслеживания движения похищаемой нефти и последующего движения вырученных от ее реализации денежных средств также являются следующие судебные решения, вступившие в законную силу:“³

Относительно (мнимой) преступной ключевой роли Ходорковского в приговоре сказано:

„Ходорковский М.Б., являясь основным акционером ОАО «НК «ЮКОС» и председателем совета директоров управляющих организаций данного акционерного общества, руководил созданием организованной группы для совершения хищения и легализации (sic!). Создав и отладив четкую систему (sic!), обеспечивающую совершение преступлений, он как непосредственно, так и

опосредованно через других участников организованной группы осуществлял общее руководство (sic!) действиями всех участников организованной группы при совершении преступлений.“⁴


Относительно функции Лебедева сказано:

„Согласно распределению ролей (sic!) в организованной группе, с целью прямого руководства (sic!) действиями исполнителей при совершении хищения нефти дочерних нефтедобывающих предприятий и легализации денежных средств, нажитых в результате реализации похищенной нефти и нефтепродуктов, изготовленных из похищенной нефти, в созданной для этих целей (sic!) административной структуре (sic!) занял Лебедев П.Л., …“¹

Критерии преступного сообщества, объявленные Пленумом Верховного суда решающими, т. е. преступные цели и их систематическое преследование руководящей группой, иерархические организационные структуры, разделение задач и функций, планомерность, добывание доходов преступным путем, полностью установлены приговором относительно руководимого Ходорковским и Лебедевым концерна ЮКОС. Более того, весь приговор, как и обвинительное заключение, в конечном счете направлены то, чтобы концерн ЮКОС представить как преступную организацию.²

Если это так, то возникает вопрос, почему Хамовнический суд не сделал правовых выводов из однозначных результатов расследования и не заявил о том, что данное дело не входит в его компетенцию? Учитывая нижеследующий анализ

обвинительного приговора, на это может быть дан лишь один ответ. Прокуратура хотела в любом случае избежать проведения уголовного


процесса в первой инстанции перед судом присяжных16³ и в кассационной инстанции перед Верховным судом. Процесс должен был завершиться в московском городском суде.⁴


2. Нарушение запрета ´ne bis in idem`, присущего правовому государству


Описанные обстоятельства дела являются существенной основой для второго осуждения Ходорковского и Лебедева. Если сравнивать их с обстоятельствами дела, содержащимися в обвинительном заключении и приговоре Мещанского районного суда 2005 года, бросается в глаза совпадение: тогда речь шла о

тех же самых обвиняемых, о роли, которую они играли в реализации нефти, добытой дочерними компаниями ЮКОСа и, кроме того, об уголовно-правовой оценке процессов в

вертикально структурированном концерне ЮКОСе в целом. Фактические обстоятельства, которые сейчас были изучены следователями прокуратуры и составляют содержание обвинительного заключения и являются основанием для

осуждения Ходорковского и Лебедева по составу преступления, предусмотренного ст. 160 УК, в полном объеме были предметом также первого процесса и приговора 2005 года.

Это сразу же заставляет вспомнить классический принцип правового государства: никто не может быть дважды осужден за то же самое деяние («ne bis in idem»)! Этот принцип есть и в Конституции России (ст. 50 ч. 1) и в ст. 6 ч. 2 Уголовного

кодекса. Под преступлением ст. 14 ч. 1 УК РФ понимает «общественно опасное деяние», за которое УК предусматривает наказание. Следовательно важны обусловливающие уголовную ответственность обстоятельства дела, которые (государственный) суд уже один раз исследовал и именно по которым вынес приговор.


Ст. 50 ч. 1 конституции запрещает повторное осуждение за связанное с такими обстоятельствами дела поведение лица. признанного виновным, с помощью еще и другого состава преступления. Конституция стремится предотвратить, чтобы человек осуждался за какое-либо наказуемое деяние снова и снова. С исполнением наказания его вина искуплена, и требование государства наказать преступника исполнено. Комплекс деяний, за который лицо приговором уже признано виновным, не дает государству легитимации для дальнейшего наказания. Следователи, прокуроры и судья Данилкин проигнорировали и тем самым грубо нарушили конституционный принцип, который является и основным уголовно-процессуальным правом обвиняемых. Обвинение не могло быть предъявлено, судебное заседание не могло быть открыто а обвинительный приговор за присвоение и отмывание денег - по рассматривавшимся в первом деле фактам – не мог быть вынесен!


3. Приговор не обоснован: обвиняемые ничего не присвоили


Осуждение Ходорковского и Лебедева противоречило не только принципу „ne bis in idem“, но и было недопустимо еще и потому, что нефть не была похищена ни ими, ни другими лицами. Состав преступления присвоения и растраты в смысле ст. 160 УК, которая является основой осуждения вообще отсутствует!


(a) Сначала нужно заметить, что, как установлено судом, не могло быть и речи об обвинении в краже (ст. 158 УК РФ). Ведь Ходорковский и Лебедев не могли отвести нефть в собственные каналы; что было чисто физически, т. е. абсолютно невозможно по техническим причинам, из-за реализации нефти государственным монополистом «Транснефтью». Кроме того, суд тогда должен был бы квалифицировать отъем нефти как «кражу». Но он приговорил подсудимых за присвоение и растрату (ст.

160).


(б) Осуждение и наказание за присвоение было необоснованно, потому что нефтедобывающими компаниями ОАО «Юганскнефтегаз», ОАО «Самаранефтегаз» и ОАО

«Томскнефть» ВНК нефть не была «доверена» Ходорковскому и Лебедеву. Если бы им доверили нефть, тогда на них было бы перенесено лишь право владения. Однако добывающие компании продали нефть ЮКОСу, т.е. передали ее в собственность! Передача собственности на нефть определенно исключает такие

признаки, как «доверение чужого имущества». Необходимые для - состава преступления в смысле. ст. 160 УК РФ: возможно только владение, но не (полная) собственность!


(в) Собственниками нефти стали, кроме того, в соответствии с «генеральным соглашением» и договорами купли–продажи не «Ходорковский и Лебедев и другие члены организованной группы» как физические лица, а юридические лица, а именно, сначала – ОАО «НК ЮКОС», с 2000 года – ответственные за покупку нефти в концерн ЮКОС дочерние компании (ЗАО «НК ЮКОС РМ» и т.д.). Это, во всяком случае в тенденции, признал и суд. Но он думает, что это препятствие можно преодолеть с помощью аргумента, что генеральные соглашения и договоры купли-продажи противоправны, т.к. противоречат акционерному

и гражданскому праву, поэтому не состоялись и, следовательно, передача собственности на нефть недействительна.


(г) С точки зрения акционерного права соответствующие договоры все же правомерны. Но правовая констелляция проблематична, потому что Ходорковский и Лебедев как основные акционеры продавцов, т. е. нефтедобывающих

компаний ОАО «Юганснефтегаз», ОАО «Самаранефтегаз» и

ОАО «Томскнефть» ВНК, контролировали также покупателя нефти, ОАО «НК ЮКОС», и поэтому были сильно

заинтересованы в том, чтобы сделка состоялась. Следовательно для защиты миноритарных акционеров договоры нуждались в согласии не только общих собраний акционеров добывающих компаний (ст. 83 ч. 3 Закона об акционерных обществах), но и большинства их «незаинтересованных» акционеров (ч. 4). Эти – квалифицированные – согласия, как установил суд, были даны . Его мнение, что менеджеры ЮКОСа добились их обманом, а

следовательно эти согласия недействительны (15), не находит основания в законе, потому что ошибки в процедуре автоматически не ведут к недействительности согласия общего собрания и, следовательно – договора. Скорее, заключенные договоры купли-продажи могли быть отменены лишь через обращение в арбитражный суд (ст. 84 ч. 1 Закона об акционерных обществах РФ). Но такого обращения не было! (16)


(д) С точки зрения гражданского права генеральные соглашения и договоры купли-продажи в отношении нефти могли быть «ничтожными» по двум основаниям: во-первых, если они заведомо противоречили бы основам правопорядка и нравственности (ст. 169 Гражданского кодекса РФ) или, во-вторых, если бы они были заключены партнерами для видимости, т.е. без честного желания быть связанным правом (ст. 170 ГК).


Приговор называет генеральные соглашения и договоры купли-продажи не только противоправными, но неоднократно и – «фиктивными», и кажется, стремится хотя бы намекнуть на их ничтожность. Но он нигде не ссылается специально (17) на ст.

170 и не приводит убедительных юридических обоснований того, что они (якобы) фиктивны. Это может проиллюстрировать следующее, повторяющееся в приговоре стереотипное суждение (18):[начало цитаты ] «Данные договоры носили фиктивный характер, поскольку включали в себя заведомо ложные сведения о том, что покупателем нефти выступает ОАО «НК ЮКОС». Между тем Ходорковскому М.Б., Лебедеву П.Л. и их сообщникам было достоверно известно, что ОАО «НК ЮКОС» фактически покупателем нефти не является, а продукция нефтедобывающими предприятиями самостоятельно отгружается непосредственно российским и зарубежным потребителям.

Кроме того, заведомо ложными в договорах являлись сведения о том, что стороны достигли договоренности о цене нефти. Фактически такого соглашения не было, а цена на нефть участниками возглавляемой Ходорковским М.Б., Лебедевым П.Л. и другими членами организованной группы без какой-либо экономической необходимости преднамеренно занижалась в несколько раз по сравнению с реальной рыночной ценой. Тем

самым, заключенные от имени ОАО «Томскнефть» ВНК, ОАО «Самаранефтегаз» и ОАО «Юганскнефтегаз» соглашения были заключены под влиянием злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, с нарушением ст. 179 ГК РФ, то есть противоправно.»[конец цитаты ]

Данная часть приговора опровергает утверждение о «фикции», потому что она подтверждает, что головная компания «НК ЮКОС» была договорным партнером добывающих компаний и тем самым покупателем нефти в смысле ст. 459 и следующих статей ГК РФ и что цена была договорной и была значительно ниже рыночной цены нефти. Эти договоренности не были также просто видимостью, но выражали реальное желание сторон, так как от их реализации решающим образом зависела стратегия снижения затрат и максимизации прибыли компании, разработанная Ходорковским, Лебедевым и другими. Приговор

во многих местах описывает эту юридическую и основанную на правовых нормах, касающихся товариществ и налоговом прав стратегию «вертикально интегрированной структуры» концерна ЮКОС , которую ни обвинение, ни суд конечно же не принимают, а считают преступной (19).


Наконец, суд избегает того, чтобы договоры называть определенно «мнимыми». Наоборот он говорит, что они противоречат ст. 179 ГК РФ (20). Эта норма дает одной стороне право оспорить договор в судебном порядке, если она обманным путем была принуждена согласиться на очень убыточные условия договора. Но даже такая «кабальная сделка» не является недействительной только уже в силу закона, она нуждается в отмене решением суда (ст. 179 ч. 1). Так как соответствующих судебных решений не существует, генеральные соглашения и договоры купли-продажи являются действительными.

Следовательно, утверждение в приговоре Хамовнического суда, что нефтедобывающие дочерние компании концерна ЮКОС оставались собственниками нефти (21), опровергается самим приговором, потому что приводимые судом в его обоснование правовые нормы утверждают обратное: ни по

Закону об акционерных обществах (ст. 83, 84), ни по ГК (ст. 179) договоры не являются ничтожными, даже если они были

противоправны, они являются действительными в полном объеме до их отмены арбитражным судом, а так как сроки для их судебного оспаривания истекли уже ко времени первого

процесса, они оставались в силе.

Хамовнический суд не мог в силу этого юридического факта, на который и он обращает внимание, рассматривать договоры как недействительные.


(ж) Более того, пиком вопиюще неправовых действий судьи Данилкина было в его приговоре объявление неотносимыми более, чем 60 (!!) решений арбитражных судов (!)

России с 2004 года, которые оценили договоры купли-продажи

как действительные (22) и, соответственно «НК ЮКОС» – как собственника нефти! Аргументы настолько несостоятельны, что даже не стоило бы их рассматривать. Но так как от вопроса, кто являлся собственником нефти – головной концерн ЮКОС или

его дочерние компании, зависит решение о том, присвоили ли обвиняемые в смысле ст. 160 УК РФ «чужое» имущество, необходимо хотя бы кратко рассмотреть этот вопрос.


Хамовнический суд пытается тремя аргументами нейтрализовать позиции арбитражных судов, которые в вопросе собственности диаметрально расходятся с его позицией:


(1) Во-первых, он утверждает, что арбитражные суды занимались специально не вопросом собственности, а лишь вопросом уклонения от налогов в ходе транзакционных манипуляций концерна ЮКОС (23). На это можно возразить, что арбитражные суды без сомнения проверяли и должны были проверять отношения собственности, потому что обложение налогами

могло касаться только нефти, которая была легально приобретена

ОАО «НК ЮКОС» в качестве собственника.

Возражение суда на этот аргумент Ходорковского направлено на то, чтобы скрыть это само собой разумеющееся обстоятельство налогово-техническими определениями и отклонением от обстоятельств дела (24). По приговору, объектом налогового преступления являются отношения при осуществлении отчисления налогов в бюджет. Основа для расчета налогов – не

собственность, но разница между доходами и расходами. Приговор игнорирует, что преступник также не должен платить налог на эту разницу, если она возникает в результате реализации похищенного, а она конфискуется государством как часть награбленного,. Еще хуже: своей аргументацией он наводит на

мысль, что справедливо наказать Ходорковского и Лебедева за хищение всей нефти, реализованной концерном ЮКОС в 1998 -2003 годах, одновременно обязав ЮКОС выплатить налог в размере всех полученных в этот период прибылей за реализацию той же самой якобы похищенной нефти!


(2) Во-вторых, суд утверждает, что арбитражные суды оценили договоры купли-продажи как имеющие силу, потому что они попались на удочку соответствующих утверждений менеджеров ЮКОСА и, кроме того, еще не знали о «механизмах похищения нефти», о которых теперь уже осведомлен Хамовнический суд (25). Эта реплика граничит с введением в заблуждение, т. к. суд опирается не на неизвестные в ходе первого процесса, следовательно, новые факты. Под «механизмом» скорее понимается ни что иное, как заключение тех генеральных соглашений и договоров купли-продажи нефти, которое сейчас Хамовнический суд лишь по-другому оценивает, а именно как средство для «похищения обвиняемыми доверенного им чужого имущества». Это происходит, как будет подробнее показано ниже, с полным, гротескным искажением состава преступления «присвоение» (ст. 160 УК).


(з) По утверждению суда арбитражные суды в отношении проверяемых налоговых вопросов посчитали (30), что нефть находилась лишь в «фактической собственности» ОАО «НК ЮКОС». В приговоре (26) об этом дословно сказано следующее: «Указанным решением суда подтверждено, что ОАО «НК

ЮКОС» фактически обладало правами владения, пользования и распоряжения в отношении нефти и нефтепродуктов и по своему усмотрению совершало в отношении них любые действия, в том числе отчуждение, передачу на переработку, через ряд зависимых от ОАО «НК ЮКОС» организаций, а также то, что ОАО «НК ЮКОС» являлось получателем экономической выгоды через

специально созданные организации, зависимые от общества. Тем самым, из данных решений арбитражных судов следует, что

нефть перешла в фактическую собственность ОАО «НК ЮКОС», однако юридически собственником нефти оно не являлось. В действительности нефть принадлежала его дочерним добывающим компаниям».


Приговор предпринимает здесь попытку, гармонизировать свое утверждение, что ОАО «НК ЮКОС» не было собственником нефти с противоположными решениями арбитражных судов. Для этого он изобрел понятие «фактическая собственность» (27) и приписывает его арбитражным судам, чтобы тем самым создать впечатление, что они также не считали ОАО «НК ЮКОС» собственником нефти. Но в действительности арбитражные суды, ссылаясь на ст. 209 ГК РФ, постоянно говорят лишь о «собственности», а это юридически совершенно корректно, потому что российскому гражданскому праву неизвестно

различие между «фактической» и «юридической»

собственностью (28). Право собственности в ГК – это, как везде, квинтэссенция прав, правовой институт, ядром которого

являются права владения, пользования, распоряжения и продажи. Из одного скорее всего между прочим высказанного замечания Московского арбитражного суда о том, что тот, кто «фактически» имеет право на обладание, использование, распоряжение и т.д. и «фактически» использует свои права, и является собственником в юридическом смысле в соответствии со ст. 290 ГК, Хамовнический суд делает «фактическую собственность» и пытается внушить этой словесной уловкой, что в этом случае речь идет об особой, самостоятельной форме проявления собственности наряду с «юридической собственностью». Единственный смысл этой, порожденной злонамеренностью и переступающей границу смешного «гражданско-правовой» конструкции приговора состоит в том, чтобы выставить ОАО «НК ЮКОС» не как собственника нефти, потому что иначе наказание Ходорковского и Лебедева за хищение нефти как якобы им доверенного чужого имущества никак не было бы возможно объяснить, и процесс должен был бы закончиться оправдательным приговором.


(и) Судья Данилкин своим приговором обогатил Россию еще одним образчиком запоздалой остроты (прим. переводчика: Лев Толстой, дословно переводя с немецкого, говорит о «лестничном юморе»). Дело в том, что Хамовнический суд противоречит не только решениям арбитражных судов, но и официальной

позиции, которую Россия занимает в ходе рассмотрения с 2004 года жалобы ОАО «НК ЮКОС» в Европейском суде по правам человека (29). Там Россия защищается от обвинения в том, что ее чиновники и юстиция с помощью необоснованных налоговых требований и манипуляций с процедурой банкротства разрушили ЮКОС и хладнокровно превратили его в государственную компанию, чтобы доказать правомерность требования уплаты дополнительных налогов на нефть, которую ЮКОС реализовал в качестве собственника (30)!


(й) Ходорковский и Лебедев не должны были бы быть осуждены за присвоение и растрату нефти, даже если бы их можно было обвинить в том, что генеральные соглашения и договоры купли-продажи ОАО «НК ЮКОС» с дочерними нефтедобывающими компаниями уже в силу закона были ничтожными и поэтому недействительными (ст. 170 ГК РФ), т.к. они не

совершили никаких действий, которые содержали бы состав преступления «присвоение» или «растрата» (ст. 160 УК РФ). Правда, тогда нефть продолжала бы оставаться собственностью нефтедобывающих компаний (31) и поэтому была бы для обвиняемых «чужим имуществом», но в этом случае отсутствуют другие признаки состава преступления по ст. 160. Ходорковскому и Лебедеву нефть не была вверена, и они не похищали ее у нефтедобывающих компаний.


(к) Нефть была бы им вверена лишь тогда, если бы они, в силу своего служебного положения в соответствии с договором или на основании специального поручения вступили во владение

нефтью (32). Типичный случай – передача владения посредством договора, будь то наем, аренда жилья, перевозка, хранение, безвозмездное пользование или иное (38). Присвоение характеризуется тем, что вступление во владение происходит по


воле собственника и безупречным правовым способом (39).

Кроме того, оно предшествует процессу хищения.

Ни один из этих обычных случаев передачи владения тут не имел место. Существуют только ничтожные договоры купли-продажи и фактическая перекачка нефти в сеть «Транснефти». Хотя договоры купли-продажи были ничтожными, они в принципе направлены на передачу права собственности, но, во всяком случае, не на вверение.

Из-за другого направления воли партнеров по договору и «ущербные» договоры купли-продажи не могут быть истолкованы как процессы вверения нефти во владение.

Конечно, нефть по воле нефтедобывающих компаний попала в сферу распоряжения ОАО «НК ЮКОС», но состав преступления согласно ст. 160 не защищает действительное владение, но имеет в виду случаи, когда собственность «вверена» преступнику собственником.

Здесь это совершенно очевидно не так, а именно еще и не в последнюю очередь потому, что стороны договора исходили из действительности договоров купли-продажи и тем самым – из передачи нефти в собственность.

Правовым благом, защищаемым законодателем ст.160 является вера собственника в то, что лицо, которому он передал предмет имущества во владение и на попечение, не присвоит его. Этот смысл находит свое ясное выражение во втором официальном названии статьи – «растрата» . Злоупотребление доверием

должно иметь не только гражданско-правовые, но и уголовно-правовые последствия.

Но приравнивая передачу нефти в условиях «фиктивных» договоров к случаю, когда преступнику был посредством

договора «вверен» предмет собственности, Хамовнический суд нарушил запрет на аналогию, основной принцип уголовного права любого правового государства. Этот принцип действует и в России. Ст. 3 ч. 2 УК РФ определяет: применение уголовно-правовой нормы по принципу аналогии недопустимо. Одновременно суд этим нарушил еще один принцип гуманной юстиции правового государства, а именно классический принцип ´nullum crimen sine lege`, содержащийся в ст. 54, ч. 2, Конституции России следующим образом: «Никто не может

нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением». Запрет на аналогию – частный случай этого принципа и поэтому и сам

имеет конституционный ранг (40)! Его содержание Х. Б. Шейнин описывает так: (41) «Рассматриваемая конституционная норма имеет принципиальное значение. Она полностью исключает возможность применения уголовного закона по аналогии, т.е. за деяние, не указанное в законе, но сходное с тем или иным преступлением, что допускалось уголовным законодательством, действовавшим до принятия УК кодекса РСФСР 1960 г.»


Но здесь именно это и произошло: при этом, осуществленное судьей Данилиным приравнивание окончательной (!!) передачи собственности на нефть посредством «фиктивных договоров купли-продажи» к составу ст. 160 УК, а именно к вверению нефти на основании действительных договоров о

временной (!!) передаче собственности во владение, не может быть более оправдано сходством обоих случаев. Ситуации существенным образом различаются. Поэтому нарушение принципа запрета на аналогию очевидно.

«Комментируемая норма», пишет с надеждой Шейнин, «создает барьер на пути возможности нарушений прав и свобод человека и гражданина и четкую правовую базу для правоохранительных органов и судов, позволяя им избегать ошибок при решении вопросов об ответственности за правонарушения.» Судья Данилкин фундаментально разочаровал надежды автора, что возврат к советским принципам уголовного права невозможен. Если это политически желательно или есть приказ сверху, суд, как показывает данное дело, готов без всякого стеснения нарушить принцип запрета на аналогию.


(л) Наконец, Ходорковский и Лебедев не «похищали» нефть. Признак состава присвоения состоит в том, что виновник с определенного момента использовал для собственных целей доверенный ему собственником предмет и распоряжался им как собственностью. Очевидно, что обстоятельства дела, лежащие в основе приговора, не дают никакой возможности трактовать «фиктивные» договоры купли-продажи как процесс хищения.


Для этого отсутствует уже необходимая для состава

преступления временная разница и последовательность действий между легальной передачей собственности и нелегальным присвоением. Хамовнический суд не прав, когда ссылается при обосновании «хищения» на Верховный Суд России (42). Правда,

в решении Пленума от 27 декабря 2007 года о судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате устанавливается, что присвоение имущества, которое осуществляется посредством замены на менее дорогостоящий предмет имущества, квалифицируется как присвоение в объеме отнятой ценности (43). Но Верховный Суд ясно относит это положение к «установлению размера и объема», в котором было совершено присвоение. Он имеет в виду случаи, в которых преступник присваивает ценный предмет, обменивая его на предмет, имеющий меньшую ценность. Решение пленума не оставляет сомнений в том, что более ценное имущество вначале должно быть вверено виновнику. Если мы применим это положение к рассматриваемому случаю, то это означало бы, что дочерние компании хотели (только) вверить нефть ОАО «НК ЮКОС» посредством соответствующего договора передачи и действительно были вынуждены это сделать. Но об этом, как уже было подробно изложено, не может быть и речи. Для присвоения явно не достает решающих предпосылок. Именно пленарное решение Верховного суда должно было объяснить суду,

насколько неверно квалифицировать исследуемый случай как «присвоение».


IV. Заключительная оценка


Приговор Хамовнического суда по праву вызвал суровую

критику во всем мире, несогласие и осуждение. Даже такой короткий анализ, как этот, показывает пугающий объем тяжелейших нарушений торжественно провозглашенных российской Конституцией основных принципов уголовного права и правового государства. Второй приговор Ходорковскому и Лебедеву во много превосходит первый противоречивостью, произволом и злонамеренностью. Это еще один ошеломляющий документ правового нигилизма в российской юстиции, потому что он почти не скрывает произвольное обращение с законом и намеренное искажение права.

-----------------------------------------------

(1) Подробности в деталях см.: НГ, 28. 12. 2010, S. 1/3; Коммерсант, 28.12. 2010, S. 1; Heimann, Doris: Chodorkowski erneut verurteilt, in: Neue Zürcher Zeitung (NZZ) vom 28.12.2010, S. 1(Хайманн, Дорис. Ходорковский снова приговорен); она же: Erwartetes Ende eines politischen Prozesses, in: NZZ vom 29.12.2010, S. 4 (Ожидаемое завершение политического процесса); Ackeret, Markus: Die Anklage triumphiert im Fall Chodorkowski, in: NZZ vom 31.12.2010, S. 3 (Акерт, Маркус. Обвинение триумфирует в деле Ходорковского); далее см. сообщения Михаила Людвига в Frankfurter Allgemeinen Zeitung (FAZ) vom 28.12. 2010, S. 2 („Urteil nach Plan“), 29. и 30. 12. 2010, также S. 1/2.


(2) Подробно об этом: Luchterhandt, Otto: Rechtsnihilismus in Aktion. Der Jukos-Chodorkovskij-Prozess in Moskau, in: Osteuropa 54. Jg. (2005), Nr. 7, S. 7-37 (17 ff.) (Отто Люхтерхандт. Правовой нигилизм в действии. Процесс Ходорковского и ЮКОСа в Москве); о начале нового процесса см.: Luchterhandt, Otto: Der zweite Strafprozess gegen die Jukos-Chefs Michail Chodorkovskij und Platon Lebedev. Zwischenstand, in: WGO. Monatshefte für Osteuropäisches Recht 49. Jg. (2007), Heft 4, S. 242-248. (Отто Люхтерхандт. Второй уголовный процесс против руководителей ЮКОСа Михаила Ходорковского и Платона Лебедева).


(3) Текст приговора автору любезно предоставил проф. Др. Ганс-Геннинг Шредер (Фонд экономики и политики, Берлин). Сейчас текст уже доступен:

sky.ru/.


(4) Приговор по уголовному делу №18/432766-07. Текст: Обвинение было подготовлено 14.2. 2007 зам. Генерального прокурора Виктором Я. Грином. Оно включает 14 томов дела на 3.460 страницах: sky.ru/khamovnichesky_court/court_orders/2009/03/31/12333.phpl. См. также распоряжение Следственного комитета от 28.6. 2008 о привлечении Ходорковского как обвиняемого. Текст: sky.ru/media/2008.06.29.pdf.


(5) Как в обвинении, так и в приговоре эта формулировка используется для признак доказательства «организованной группы с смысле Ст. 160 и 174 и 174. 1 УК, следовательно и - тяжести и ужесточения наказания. Имена других членов группы называются по-разному. Речь идет о владельцах акций и ключевых менеджерах ЮКОСа.


(6) Нефтяная компания (НК).


(7) Ходорковскому и Лебедеву предъявляется обвинение, что они, противоправным образом завладели большинством акций ВНК. На их возражение, что тогда обмен акций ВНК на акции ЮКОСа был разрешен 26 агентствами приватизации государственного агентства по приватизации Госкомимущество и кроме того служил (временной) гарантией предприятия против реальной угрозы рейдерского захвата, и что акции ВНК впоследствии (2001) в соответствии с договором были переданы назад и что государство в связи с ростом цены акций не понесло убытков, государственные обвинители ничего возразить не смогли. Изложения обвиняемых во всем объеме подтвердил как свидетель Герман Греф, который в то время был министром экономики, а сейчас возглавляет Сбербанк России. См. об этом репортаж в «Новой газете» 2010, Nr. 66 (23.6.), с. 1-3 (Греф); НоГ 2009, Nr. 133 [30.11.], С. 12/13 (свидетель Александр Тихонов, ВНК). Суд в своем приговоре не принял решения по этому вопросу, но прекратил уголовное преследование комплекса ВНК из-за истечения 10-летнего срока давности (об этом в приговоре с. 3; 73) (май 2010) решением от 27.12. 2010. Текст постановления: sky.ru/ khamovnichesky_ court/prosecution /2011/01/16/15808.phpl.


(8) См. репортаж о 267. дне судебного процесса. НоГ, 2010, Nr. 101 (13.9.), с. 14.


(9) О стандартах качества ГОСТ см.:a.ru/gost/neft/gost-11508-74-bitumy-neftyanye.-metody-opredeleniya-stsepleniya-bituma-s-mramorom-i-peskom.phpl. Сейчас ГОСТ сменили нормы ТУ. См.: m/info/standards/.


(10) См. об этом обзоры, частично касающееся даже подведения месячных итого в тексте обвинения: с.

. 40 и далее; 58 и далее.; 66 и далее.; 76 и далее.; 85 и далее. В приговоре также рассматриваются договоры вплоть до 2003 г. См.: с. 14 и далее.; 26 и далее.; 47 и далее.; 55 и далее.; 63 и далее.


(11) НоГ 2010, Nr. 57 (31.5.), С. 3 (Свидетельница обвинения, Татьяна Лысова, шеф-редактор газеты «Ведомости»).


(12) Подробно: Luchterhandt, Rechtsnihilismus in Aktion. Der Jukos-Chodorkovskij-Prozess in Moskau (сноска 2) , S. 17 ff. (Люхтерхандт, Правовой нигилизм…)


(13) „JUKOS Refining and Marketing“ в правовой форме закрытого акционерного общества (ЗОА)


(14) Приговор, с. 72, 73. О правовых ошибках представителей обвинения см.: НоГ 2010, Nr. 116 (18.10), С. 14.


(15) Приговор, с. 164; 681 и далее. 27


(16) Оно должны были быть выдвинутыми в течение одного года после того, как стали известны основания для оспаривания миноритарными акционерами, оказавшимися при голосовании в меньшинстве, то есть в данных обстоятельствах (Ст. 179, абз. 2, ГК РФ). Кыров, A. A.: Комментарий к федеральному закону «об акционерных обществах». М., 2007, С. 252.


(17) Приговор, с. 12; 13; 14 и далее и чаще. Пассажи в большинстве случаев слово в слово совпадают с обвинительным приговором. См. там (сноска 4), например, на. 39. Уровень соответствия приговора обвинительному заключению, как и стиль приговора и еще ряд показателей, которые не могут здесь быть проанализированы из-за ограниченности объема, подтверждают предположение, что судья Данилкин только подписал проект приговора, подготовленного группой следователей под руководством Салавата Каримова.


(18) Приговор, с. 12; 27.


(19) например, с. 6; 31.


(20) Приговор, с. 12.


(21) Приговор, с. 660.


(22) Это противоречие с самого начало доминировало в расследовании дела ЮКОСа группой следователей Генеральной прокуратура под руководством Салавата Каримова. Она использовала эту юридическую шизофрению, чтобы добиться желаемого политической стороной приговора Ходорковского и Лебедева. Подробнее об этом: Luchterhandt, Der zweite Strafprozess gegen die Jukos-Chefs Michail Chodorkovskij und Platon Lebedev (сноска 2), С. 246 и далее. (Люхтерхандт,. Второй процесс…)


(23) Можно было бы ожидать, что обжалование может быть осуществлено во второй инстанции – как рассмотрение сути дела, но УПК России предусматривает только возможность кассационной жалобы на приговор уголовного суда 10й инстанции (Ст. 354 абз. 3 УПК РФ). Обжалование возможно только в отношении решения «мирового» суда низшей инстанции. ( Ст. 356 абз. 2 УПК).


(24) Клюгвант, Вадим. Мы обязательно пойдем в Мосгорсуд – такой, какой он есть. НоГ. 2011, Nr. 1 (12.1.), с. 14; Денисов Антон. Адвокаты готовы огласить приговор. НГ, 14.1.2011, С. 3.


(25) Заседание «Совета» состоялось под руководством Медведева 1.2.2011. См. об этом протокол: in.ru/transcripts/10194 28

(в особенности – выступление Тамары Георгиевны Морщаковой о механизмах влияния на судей и их приговоры внутри судов и внутри вертикали судебных инстанций); de/politik/Chodorkowski-darf-hoffen-article2506476.phpl.


(26) Ходорковский в своем заключительном слове сказал о 61 хозяйственном решении, которые подтверждают его позицию. См. НоГ 2010, Nr. 107 (27.9.), с. 14. Приговор рассматривает это число как факт: с. 660; также с.. 621, 622.


(27) Приговор, с. 658.


(28) Приговор, с. 659.


(29) Приговор, с. 621/622; 660/661.


(30) Приговор прямо ссылается на решение арбитражного суда города Москва от 28.4.2005. См. с. 659 и далее.


(31) Приговор, с.. 660.


(32) См. Удивительную конструкцию приговора. (С. 659 и далее.).


(33) См. об этом главу. 13-18 ГК РФ.


(34) В марте 2010 года после решения ЕСПЧ, процесс вступил в решающую фазу. См. об этом: ОАО нефтяная компания ЮКОС v. RUSSIA hr.coe.int/tkp197/view.asp.


(35) См. об этом НГ 5/6. 3. 2010, с. 1/2 (Генри Резник, президент Московской коллегии адвокатов: «Если государство признает, что речь идет о коммерческой деятельности, торговле нефтью, что налоги были уплачены, тогда не может быть речи о хищении (нефти). См. также: НоГ

2010, Nr. 23 (5.3.), с. 4; 2010, Nr. 24 (10.3.), с. 9; также о деле JUKOS Capital S.a.r.l. против Роснефти в Амстердаме: НоГ2009, Nr. 98 (7.9.), с. 13.


(36) В российском гражданском праве, в отличие от немецкого, действует не «принцип абстрактности», т.е. раздельное правовое рассмотрение долгового договора продажи и вещественно-правового («вещного») договора о передаче собственности. В российском гражданском праве ничтожность договора купли-продажи автоматически означает ничтожность договора передачи. 29 услуг, которыми обменялись партнеры в принципе толкуются в соответствии с принципами как неправомерное обогащение. ( см. ст. 1102 ГК РФ).


(37) Кригер, Г.А. Комментарии к Ст. 160 УК, в Наумов А.В. (ред.) Комментарий к уголовному кодексу Российской Федерации, М. 1996, с. 410-413 (411).


(38) Пункт 24 абз. 2 решения Пленума Верховного суда России от

27.12. 2007, Текст: Бюллетень Верховного суда РФ, 2008, Nr. 2; urt.ru/vscourt_detale.php?id=5215.


(39) Верин В.В. (Вице-президент Верховного суда России): Комментарии к Ст. 160 УК, в: Лебедев В.М. (ред.): Комментарии к Уголовному кодексу Российской Федерации, М., 2001, с. 346/347.


(40) Морщакова Т.Г. Комментарии к Ст. 54, в: Зорькин В.Д./ Лазарев Л.В. (ред.): Комментарии к Конституции Российской Федерации. М.,

2009, с. 487-490 (488).


(41) Комментарии к Ст. 54, в : Лазарев Л.В. (ред.): Комментарии к Конституции Российской Федерации. 3-е издание, М., 2009, с. 316-321 (319).


(42) Приговор, с. 685: пункт 25 решения Пленума.


(43) Текст: Бюллетень Верховного суда РФ, 2008, Nr. 2; 18urt.ru/vs court_detale.php?id=5215