Владимир Н. Еременко
| Вид материала | Книга |
- Еременко Людмила Ивановна, 14.47kb.
- Мы сами открыли ворота, мы сами, 807.55kb.
- Ерёменко Владимир Владимирович Транскультурные особенности самосознания личности, 464.38kb.
- Иосиф Ерёменко И. Б, 3144.57kb.
- Конкурс "Знай и люби родной Владимир" «владимир и владимирцы в великой отечественной, 41.68kb.
- Владимир Маканин. Голоса, 855.51kb.
- И. И. Дилунга программа симпозиума, 806.43kb.
- 2 ноябрь 2011 Выходит с ноября 2006г, 529.05kb.
- Договор о передаче авторского права, 100.48kb.
- Международный симпозиум, 753.82kb.
Эпилог
Самым большим потрясением за истекшие пять лет было для Бориса Ивановича, то, что он обманулся в своих ожиданиях от правления Второго президента России. Ошибка произошла по тривиальной причине. Как и многие его соотечественники, он рассуждал приблизительно так: «Ну разве может быть хуже – того, что случилось при Первом Президенте?»
Сумасшедший рейтинг нового президента так же долго поддерживал надежды на лучшее. Но прошел первый четырехлетний период правления, а относительно заметного улучшения качества жизни в России не последовало.
Все тот же миллион беспризорных детей, нищенская пенсия, во дворах у мусорных баков по-прежнему роются старики, а зурабовская монетаризация парализовала систему здравоохранения…
За то по числу миллиардеров Россия обогнала все страны мира! Оно приблизилось к бриллиантовой сотне и продолжает расти.
Да разве только это? Видел Борис Иванович и другие незаживающие болячки России, но все еще ждал, и все еще надеялся…
Эту веру поддерживали в нас ТВ и другие средства массовой информации, которые неустанно трубили о благих делах нового президента и в подтверждение приводили цифры его рейтинга.
И хотя Борис Иванович был стреляным воробьем и знал, как это все делается, он продолжал ждать, находя немало доводов в оправдание действий президента. Пока жив тот, кто его ставил, он связан обещаниями не трогать его «семью» и ее вороватое окружение… Были и другие «зацепки».
Брешь в его «оправданиях» пробило семидесятилетие первого президента, которое отмечалось с невиданной доселе помпой в Георгиевском зале Кремля. Там, собралось несколько сот друзей и поклонников экс-президента. Среди них: Гельмут Коль, и Билл Клинтон и другие зарубежные гости.
Когорту наших приглашенных: Романа Абрамовича, Павла Грачева, Геннадия Бурбулиса, Виктора Черномырдина и других возглавлял Действующий президент.
Видавшие виды свидетели этого пиршества утверждают, что такого изобилия яств и напитков кремлевские стены не видали со времен царских приемов.
И еще один позорный факт, последовавший за излияниями в зале русской славы, но уже произошедший во французском горнолыжном курорте Куршавеле. Здесь «ославили» нашу страну похождения совладельца и гендиректора «Норильского никеля» Михаила Прохорова с «сотоварищами». Сюда они привезли из России группу несовершеннолетних девиц и устроили оргию. Разгульная компания попала в местную полицию и предстала перед судом г. Леона по обвинению в нарушении общественной морали.
Видимо не без больших денег скандал удалось замять, но «Куршавель» с тех пор стал нарицательным в обозначении развратности российских олигархов.
В России исчез «опасный класс» - интеллигенция. На смену ему пришел молодой и наглый наследник, целью существования которого стали чистоган денег, прагматизм и бесстыдство. Нынешний «опасный класс» называет себя средним классом и требует, чтобы общество растило и лелеяло именно его, так как он – гарант стабильности и будущего благополучия страны…
К этим мыслям Борис Иванович пришел в конце второго срока правления президента, когда тот назначил своего приемника, а сам, возглавив «руководящую партию», ушел в Премьер-министры.
Подтверждение неутешительных итогов правления Второго президента, Иванов неожиданно нашел в книге своего коллеги по службе в КГБ Николая Леонова, «Закат или Рассвет? Россия: 2000-2008».
По службе их интересы не пересекались. Леонов работал во внешней разведке и ведал «делами» на Американском континенте.
Генерала-лейтенанта Леонова Иванов узнал, когда тот в аппарате КГБ СССР стал начальником Аналитического управления. Его уже тогда считали высочайшим профессионалом, входящим в пятерку лучших аналитиков мира.
В 1991 году Леонов ушел в отставку и стал профессором института Международных отношений. Позже избирался депутатом Госдумы, издал книги: «Лихолетье» и «Крестный путь России». Борису Ивановичу не довелось читать эти книги, но он всегда с интересом смотрел телепрограммы журнала «Русский Дом», где его сослуживец был бессменным политическим обозревателем. За остроту телепередач программу закрыли.
И вот в руках Бориса Ивановича последняя книга коллеги. Ее принес Иванову тоже бывший сослуживец и рассказал, что трехтысячный тираж изъят из продажи, а к нему книга попала через верных друзей.
Читая пятисотстраничную книгу, Иванов находил документальные подтверждения своим оценкам правления второго президента России. А в своем дневнике сделал лишь одну, но большую выписку из книги.
По его мнению, именно она точнее всего характеризовала деяния президента за время его у власти.
В марте 2006 года «прорвало» одного из самых маститых российских олигархов, алюминиевого короля Олега Дерипаску, который в беседе с журналистом, начал вдруг откровенничать, рассуждая о природе власти вообще и в России, в частности. Интервью попало в электронную паутину, но его содержание постарались скрыть, чтобы, не дай Бог, с ним не ознакомились широкие слои общественности.
Тогда О. Дерипаска сказал: «Понимаете глава госаппарата не обязательно реальный лидер страны. Он может быть наемным менеджером, отвечающим за координацию действий различного бизнеса в регионе, за паблисити бизнеса и государства. Название несущественно – президент, премьер или еще кто-нибудь. Когда я говорю бизнес – я имею в виду, конечно крупный бизнес. Мелкий и средний бизнес всего лишь обслуживают население, и их влияние на технологию власти не существует и не должно такого быть…
Мы в России прошли большой путь по осознанию технологий формирования власти. Мы учились. Наш путь из всех стран СНГ самый успешный». «Госорганам нужно не мешать нам сформировать такую власть…, которая будет эффективно управлять и государством и своей частью бизнеса, экономики. Это значит – управлять всем обществом».
Когда журналист спросил О. Дерибаску, является ли В. Путин менеджером или сам принимает решения, олигарх со знанием дела ответил:
«Президент России – своего рода топ-менеджер, управляющей всей страной. Он умный, адекватный человек, никогда не превышающий пределы своих полномочий. Заметили, как заработал аппарат в Белом доме, как работает прокуратура, суды, спецслужбы, как работают российские телеканалы и газеты? Просто блестяще! Все помогают экономике, бизнесу, а не мешает нам, как это было еще недавно. Под это можно давать деньги, что мы и делаем». «Мы – это российская реальная власть. Крупный бизнес – это часть нашей технологии».
Ошарашенный такой откровенностью олигарха, журналист спросил, а можно ли считать такую власть демократичной, на, что получил следующий ответ: «Куда уж демократичнее. Если откинуть всякие сказки о демократии, якобы кто-то решает, зайдя в кабину для голосования. На самом деле кабинки существуют для того, чтобы население имело возможность туда заходить торжественно, под звуки музыки. Это население должно надолго запомнить, то, что оно имело демократическую возможность поставить галочки в любом месте, где захочет. Это элемент стабильности общественных процессов. Совершенно ясно, что экономика, крупный конкурентоспособный бизнес не могут пойти на такой великий риск – произвольное назначение менеджеров госаппарата, как бог на душу положит. Ни в одной западной стране нет такого произвола… Теперь риск устранен, да и кадры остались». «Владимир Владимирович (Путин) – человек, умеющий очень внимательно слушать и запоминать, анализировать и воплощать идеи в дело. Я очень ценю и не жалею, что в свое время выбор пал на него… Если человек правильно понимает все, если он задействован в какой—либо технологии властный действий – ему согласовывается уровень личных доходов и жизнь его и его семьи обеспечивается очень хорошо. Фильм о борьбе с коррупцией – это для широкого охвата населения, для паблисти государства».
… Относительно выходцев из правоохранительных структур, поступающих на работу в коммерческие компании, О. Дерипаска выразился так: «Мы берем в структуры управления только тех выходцев их правоохранительных органов, которые понимают приоритетность финансового механизма власти. То есть понимают наше лидерство. Если же бывший кэгэбешник, даже с большим опытом, не имеет кругозора и не понимает, что он должен, верно, служить реальной российской власти – шансы его нулевые. А вообще – то люди, умеющие выстроить технологию нашего контроля над обществом, нам очень нужны!».
Тут все ясно. И комментировать цинизм и наглость зарвавшегося олигарха не стоит. Ясно, почему эти «откровения» власти упрятали от народа, который в интервью презрительно называется населением.
Из книги Леонова Борис Иванович сделал еще одну небольшую выписку, но помещать ее в свой дневник не стал. Сейчас она лежала перед ним на листке бумаги.
«Станислав Белковский утверждает, что сам В. Путин является обладателем огромного состояния, оцениваемого в 40 млрд. долларов… Он даже конкретизировал, из чего складывается состояние В. Путина, которому, якобы, принадлежат 45% акций «Газпрома» и почти треть акций «Сургутнефтегаза».
Иванов заново перечитал цитату и понял, почему он не включил ее в свой дневник. Он вспомнил, как в одну из поездок за рубеж президента спросили: «Говорят, что вы, господин Путин один из самых богаты в мире людей? На, что тот ловко ответил приблизительно так: «Самым большим богатством является человеческий интеллект…». Последнее слово в ответе было точно.
Тогда Иванов еще не знал утверждения российского политолога Белковского и так высоко оценил ответ президент. Однако, как и тогда и сейчас он считал – это неправдой. Не может же «спаситель России» ограбить страну!
А если это и так, то лучше держаться за спасительное Пушкинское «Меня обманывать не трудно. Я и сам обманываться рад».
И пусть все воры и упыри катятся в тар-тарары! Да и что он в свои восемьдесят лет может сделать? У него личная сверхзадача. По мере сил помогать своей семье…
Недавно он поднимался в метро на эскалаторе и видел такую рекламу: «Семья – самое большое чудо природы!»
- Вот - это про меня и для меня! – восторженно приветствовал он рекламу.
После восьмидесяти ему надо успеть многое:.. Надо провести «инвентаризацию» всех своих родственников… И начать ее с самого сладкого – Мишутки. В него дед вложил больше всего своих сил и чаяний… И не от кого из всех своих и Ивановых внуков и правнуков он не получал такой благодарной радости и тепла как от Мишутки.
Борис Иванович вспомнил, как все лето перед поступлением в школу Мишутка жил на даче и, именно тогда, у него были самые нежные и доверительные взаимоотношения с малышом. Как это не странно, они завязались и вышли на этот благостный уровень через дневник.
25 мая 2006 года.
Холодновато, никак весна не вписывается в лето, которое уже на носу.
Три дня назад делаю записи в дневнике, подходит Мишута и спрашивает:
- Что, дедушка, пишешь?
- Дневник. И объясняю ему, что это такое. – Записи о прошедших днях, отсюда и слово. Дневник и т.д.
- А много ты написал?
- Да уже почти десять вот таких тетрадей. И пишу его 60 лет.
Смотрит удивленно на меня.
- Как? Столько?... – задумывается. – А когда тебя не будет? – И еще большее удивление и растерянность…
Объясняю:
- Тогда вы все будете читать дневник и узнаете, что было в те прошедшие дни. Там и про тебя написано, и про всех моих родных.
Молчит, обдумывает… Лицо напряженно, а с губ рвутся слова:
- А как же, как же? – и кивает в сторону дневников, которые лежат на открытой полке в секретере.
В глазах слезы. Смутившись, уходит…
На удивление чувственный и умный парнишка. Когда он смотрел на тетради дневников, в его лице я прочел: «А как же они (записи) без тебя? Тоже уйдут из жизни?...»
Мишутка деликатно не упомянул слово «умрешь», а сказал: «когда тебя не будет».
Очень смышленый, ищущий мальчик. Любит со мной говорить на сложные «философские» темы.
- Давай, дедушка, поговорим? – его любимое занятие во время наших прогулок на лыжах зимой, а сейчас на велосипедах. – И сам предлагает сложные рассуждения о сказках, книжках…
- Сказки – это все неправда. Так не бывает, а бывает по- другому…
О прочитанном в детских книжках, а он уже научился читать, говорит с уважением:
- Это правда. Но все придумали те, кто их написал…
29 мая 2006 г.
Наш диалог о «Дневнике» продолжается. Заходит Мишутка. Я за секретарем, пишу.
- Ну как? Много написал?
- Да нет. Ты же не подключаешься?
- А чего я могу подключиться. Только я еще плохо пишу и только печатными буквами.
- Ну, тогда нарисуй!
- Давай! Я рисую хорошо…
Берет тетрадь дневника.
- Я тебе нарисую…
Рисует быстро. Показывает.
- Похож? Ты очень здесь похож…
- Нарисуй и себя!
Рисует. И то же, утверждение:
- Похож!
Вот такие у нас разговоры с внуком.
2 июня 2006 г.
Диалог с Мишуткой продолжается. Как только он появляется в моей комнате, сразу спрашивает:
- Ну как, ты, дневник дописал?
- Да нет! Там еще много страниц…
- Ну, тогда я помогу…
Я продолжаю лежать на диване с газетой, а он достает дневник и начинает рисовать с натуры. На секретере мои очки. И они первыми попадают «в поле художественного творчества». Затем диван. Меня он пока не решается запечатлеть. Рисует настольную лампу, бокал с карандашами и ручками, раскрытую книгу, стопку газет.
Все у него появляется мгновенно. Несколько штрихов и предмет готов. Даже не штрихов, а линий. Начав в одной точке, он непрерывно ведет ее до тех пор, пока не получиться готовый рисунок. Я не знаю, есть ли такая манера рисунка, и кто его учил этому, но он рисует именно так.
Уже в новой 7-ой тетради дневников Мишутка на двух развернутых листах нарисовал батальную сцену войны, озаглавив ее печатными буквам «Война. РИСУНКИ: МИША»
Здесь; танки, самолеты, ракеты, бомбы, люди… В небе разрывы снарядов.
Это случилось 25 июня 2006 г. с тех пор в моем дневнике не появлялись его рисунки. Мишутку закружила подготовка к школе и на мальчика обрушились другие заботы: учеба, спорт, занятие музыкой (фортепьяно), хор. В первом классе оценки не ставят теперь. Но видно было, что наш Мишута был лучшим учеником. Он «состязался» лишь с одним учеником в своем классе с Артемом.
Во втором классе, когда уже начали ставить оценки, эти два ученика были «круглыми отличниками». Подсмеиваясь над внуком, спрашивал: «Мишутка, ты круглый отличник?». На что тут же парировал:
- Дедушка! Но я не круглый идиот!
И читает мне строки, погибшего в отечественную войну поэта Майорова, про которого я ему рассказывал:
Я с детства – не любил овал,
Я с детства – угол рисовал!
В этом 2009 году Миша учится в гимназии, где собрали отличников из многих школ. Я не сказал «одаренных» детей потому, что знаю разницу между отличниками и одаренными.
Гимназия, по счастливой случайности, оказалась в городке – спутнике Москвы, не далеко от нашей дачи.
Прекрасное, новое здание построено с учетом всех требований современной образовательной школы: с бассейном, спортзалом, зимним садом и классами, оборудованными современной техникой и мебелью. Не зря в эту гимназию вскоре после избрания приехал новый президент России и ему показали все «апартаменты» уникальной школы.
Когда родители Мишутки добивались приема в эту элитную гимназию, вся семья Ивановых участвовала в этой «акции». И только Борис Иванович вел себя отстраненно, ссылаясь на то, что его «административный ресурс» давно исчерпан.
Решающим было письмо из Минобороны, где уже второй год продолжал службу отец Миши – Саша.
Возглавил Министерство штатский человек и там стали происходить кардинальные изменения и Иванов – младший оказался востребованным.
С нового 2009 года в армии начала осуществляться военная реформа, которую готовила группа генштаба, куда входил и Иванов-младший. Саша ничего не рассказывал о своей работе пока в открытой печати не стали появляться материалы о начавшейся реформе в армии. Да и после этого, Борис Иванович, из газет и ТВ узнавал больше о реформе, чем от сына.
Однако по отдельным его репликам отец мог определить настороженное, а иногда и критическое отношение, как осуществляется реформа в армии.
Ему запомнились такие высказывания сына. - То, что реформа нужна, подтвердил конфликт с Грузией и многое другое. Со старой советской организацией Вооруженных сил армия стала неуправляемой. Но зачем все делать в пожарном порядке? Кому и зачем мы спешим отрапортовать?
В другой раз в послеобеденном благодушном настроении Саша спокойно рассказал отцу о реформе. Из этого разговора Борис Иванович понял, что в ее основе переориентация Вооруженных сил на участие армии в ограниченных конфликтах, вроде прошлой нашей компании против Грузии.
Оборона же от США, стран НАТО возлагается теперь на ядерные силы. От старой мобилизационной системы армия переходит к контрактным силам постоянной и полной боевой готовности.
Резко сокращается: генералитет и высшее офицерство, устраняются прапорщики и мичманы. Вместо дивизии и полков – модульные бригады, постоянной готовности. Уменьшается число военных учебных заведений, сокращаются службы тыла и небоевые части…
Борис Иванович слушал сына затаив дыхание. Как человеку всю жизнь проработавшему бок о бок с армией, ему показались все эти меры не только разумными, но крайне необходимыми.
Однако следующая реплика сына, и в другое время, привела отца в недоумение и замешательство.
И дело было не только в том, что Саша говорил в раздражении после каких-то неприятностей на службе, а и в том, что в его голосе звучала та убежденность, которую он, видно, давно вынашивал в себе, и какую нельзя было не заметить…
И это напрягало Бориса Ивановича. «Как же он это может скрыть от своего руководства, от генерала Зубова из генштаба, который преподавал в академии, и какой вернул сына в армию?»
А смысл его «вспышки-реплики» был в том, что модернизация сразу трех составляющих ядерных сил: подлодки, стратегическая авиация, и межконтинентальные баллистические ракеты могут оказаться не под силу нашей экономике, в период экономического кризиса.
Ведь кроме этого армия требует и других затрат. В ней идет развертывание космической системы ГЛОНАСС, реформы: ПВО, ВВС, сухопутных войск.
- На все явно может не хватить средств и тогда не одну программу не удастся выполнить полностью, – в сердцах заканчивал разговор сын. – К тому же мы еще все собираемся воевать с Америкой и блоком НАТО…
А нам скорее следует готовиться к возможному конфликту с Китаем!
Последние слова сына окончательно сбили с толку Бориса Ивановича и он в обмирании замер, будто над ним пролетел со свитом снаряд и вот сейчас раздается взрыв.
И хотя ему, как военному человеку, нестерпимо хотелось узнать, что же ждет нашу армию от этой рискованной реформы, после этих слов Борис Иванович дал себе слово не вызывать сына на столь откровенные разговоры о проблемах его службы, а решил говорить только о делах семьи. В них он, худо - бедно, мог еще разобраться, да и сам что-то предпринять.
А нерешенного и здесь тоже была уйма. Дочь Люда закончив «свои университеты» с красными дипломами так и не смогла устроиться на работу по своим двум специальностям. Пошла служить во французскую парфюмерную фирму «Монреаль-Париж», где ей, как она считала, определили «нищенскую зарплату» в пятьсот долларов.
Однако тогда это были хорошие деньги. В российских учреждениях, куда она пыталась устроиться, ей не предлагали и половины этого…
Люда, не поддалась уговорам родителей и вышла замуж за своего Игорька – финансиста, который в госбанке получал еще меньше, чем она. В стенаниях и в недовольстве жизнью дочь проработала во французской фирме два года и ушла в декретный отпуск. Родила дочь – очаровательное создание Олечку, но ее семейная жизнь так и не задалась…
Через два года они разошлись. Мирно без скандала. Каждый заблаговременно подготовил пути отступления. Люду дождался парень, который был влюблен в нее еще в школьные годы, а Игорек нашел себе подружку в своем госбанке.
Через год почти одновременно в новых семьях родились дети, обе девочки…
Люда не вернулась на престижную работу, а решила продолжить свою учебу, поступив в аспирантку своего же вуза.
К этому времени ее великовозрастный племянник Иван уже закончил свою гуманитарную академию и скорее, чтобы не загреметь после учебы в армию, уже на пятом курсе стал учиться на платных курсах по подготовке в аспирантуру. За год сдал не только вступительные экзамены, но и кандидатский минимум, а через два года должен выйти на защиту кандидатской.
На этот же год у Ивана намечена и свадьба, но уже с другой девушкой, своей ровесницей, работающей экономистом в одной из фирм. Сам Ваня еще на последнем курсе в академии, как начал работать так и не прекращал, поменяв много мест службы. Последняя госслужба в Думе, с зарплатой в 20 тыс. руб.
После окончания вуза Иван перешел, как он гордо выразился, на «самообеспечение». Однако за учебу в аспирантуре и на большие покупки: одежду, обувь и другие разовые покупки деньги выделяли родители. Та же ситуация и с младшим сыном – Алешкой. Заканчивая вуз, он продолжал работать по недели в месяц, в страховой кампании, где мог заработать пять – восемь тысяч. Этих денег ему хватало на «мелкие расходы». Плата за учебу и крупные покупки так же ложились на плечи родителей…
Столь подробные денежные расчеты в семье Ивановых начались с развала страны и прихода дикого капитализма. Работа в банке позволяла Саше еще как-то держатся на плаву. Но возвращение в армию и возросшие траты на повзрослевших сыновей заставили семью сына сдавать в наем городскую квартиру.
Выручило то, что теперь Мишутка мог учиться рядом с дачей, и всей семье не нужно было во время учебы детей жить на московской квартире. Да и Иван, и Алешка теперь могли обойтись без городской квартиры, и ездить на дачу на электричке.
Как только в семье наступали «черные дни» невестка Таня весело объявляла: «Опять на поклон к родному бизнесмену!» - и призывно смотрела на Калю. Та картинно разводила руками, что означало: «Как всегда согласна!» и «финансовая проблема» на какое-то время семьи Ивановых решалась.
Сам Михаил вел себя по-родственному, достойно. Когда Саша напомнил ему о сроке отдачи долга, он смущенно говорил: «Вопросы к Алене. Она ведет домашнюю бухгалтерию. – И искренне говорил: - Да не переживайте вы из – за этих долгов - семечек».
Михаил старался вести себя, как истинный аристократ, которого не трогают «мелочи бытия», а волнуют вселенские вопросы бизнеса, его взаимоотношения с властью, игры на колебании валюты и другие «экономические ипостаси». (Все словечки его!)
Особое воодушевление к нему приходило, когда он возвращался из зарубежных поездок с известными русскими бизнесменами, где он выдавал себя за равного с ними, называл каждого только по имени, подчеркивая их дружеское расположение к себе.
На самом деле, как говорил Саша отцу, Михаил был среди «своих друзей олигархов», бывших комсомольцев чуть ли не шестеркой, выполняя их мелкие поручения, как человек неглупый, к тому же блестяще знающий европейские языки и западную конъюнктуру.
За эти услуги «друзья» исправно платили объедками с барского стола, но в свой бизнес его не пускали…
Когда Борис Иванович спросил у сына: «Так в чем же здесь дело?» - Тот ответил: «Думаю в излишней восточной расчетливости, которой Михаил заразился, когда жил в Индии и Пакистане». И стал пояснять свою мысль.
- Ведь Михаил и шага не может ступнуть, не соблюдая своей личной выгоды. Он только в мелочах щедр: может явится в гости с корзиной яств и дорогими букетами цветов… Или шикануть в ресторане с друзьями и то с оглядкой на свою выгоду. Но это все ничего не значащие мелочи в большом бизнесе. Там нужен другой размах и риск. А этого Михаил боится. Вот и не пускают туда его закадычные друзья – комсомольцы. У них ведь в душах осталось еще что-то от русских купцов, которые блюли свой круг…
Борис Иванович вспомнил, к этому случаю, слова сожаления Михаила: «Так детишкам, на молочишко», когда тот разгружал из машины здесь в застолье продукты и напитки: Действительно, все по мелочи. Все его затеи организовать свой большой бизнес терпели неудачу, хотя деньги у Михаила и водились. Даже покупка земли в Калужской области принесла ему одни неприятности и конкуренты в интернете организовали его травлю, подключив к ней «обманутых дольщиков», у которых он купил эту землю. До сих пор ведется эта грязная тяжба.
Единственное, где его деньги работают, с немалой отдачей, это предприятие в Большой Ивановке Антона и его друзья. И то только потому, что за движением отцова капитала (хоть и небольшого) следит его сын.. Сам Антон об отце и его бизнесе говорит с уважительном снисхождении.
- Таковы дела у ближайшего родственника – бизнесмена Михаила Иванова. Но это все в оценках стороннего наблюдателя, который может сильно ошибаться, - завершил свои рассуждения о племяннике Борис Иванович.
Так в своем перечислении родственников он вышел на самого, после Мишутки, близкого в большой Ивановской семье человека – Антона. Борис Иванович почти не знал его в детстве, но слышал от Ивана и особенно много читал о нем в записях брата и тех письмах, которые слал своему любимому внуку.. Он всегда удивлялся фатальной привязанности старого человека к ребенку. Так было пока у него самого не было внуков. Но и тогда, когда они появились, не до конца понимал Иванового, чересчур доверительного отношения к внуку. Он считал, что тот перегружает ребенка взрослыми проблемами и этой «перегруз» может сказаться на детской психике.
Так было до появления в семье Ивановых Мишутки. Значит здесь дело в чем – то другом, а не только в родственном узле старого и малого…А в каком–то особом настрое душ на одну волну понимания друг друга и окружающего мира. В чем это объединяющее единство Борис Иванович не знал, но он его чувствовал и в себе, и в Иване…
В доме Антона в Большей Ивановке он не был с той самой чудесной поездки – гонки на буллите сына «Ford Тaurus».
Однако Антон вместе с семьей, а чаще один не редко бывал в Москве и непременно посещал родственников.
Из бесед при встречах он знал, что Антона избрали в Большеивановскую думу, а в прошлом году его выбрали и депутатом в Курскую Думу.
- Работаю по двенадцать–четырнадцать часов ежедневно, - с залихватским азартом говорил Антон. – А иначе, дядя Боря, нельзя!
- Так уж и нельзя? – подшучивал тот. – Гляди без семьи останешься!
- За семью у меня Лариса ответственна…
После подобного шутливого захода начинались серьезные и доверительные разговоры о делах в родных краях и проблемах сельскохозяйственного производства в фирме Антона. Такого доверия и понимания не было ни у Бориса Ивановича с сыном, ни у Антона с его отцом Михаилом.
Года два назад племянник сообщил дяде, что тот «осколок Катальповой улицы, где Борис Иванович бродил по своей юности, фирма выкупила с землей у жильцов и теперь там строится молокозавод и другое производство по переработке продукции сельхозобъединения…».
Они вместе «погоревали над утратой материальных свидетельств в истории родословной Ивановых»
А в последний приезд в Москву Антон уже явился с готовой продукцией нового предприятия. В сверкающей всеми цветами радуги упаковках, с гарантиями высокого качества и долгого хранения, на семью Ивановых обрушился обвал такой вкуснятины, что захватывало дух!
С тех пор с любой оказией в Москву, Антон присылал посылки с продукцией своей фирмы. Борис Иванович, выросший в селе, и не предполагал, что из того самого молока, которое спасало их в войну и в голодные послевоенные годы (а их семья всегда держала корову!) можно делать столько потрясающих по вкусу и качеству деликатесов.
В их доме из молока делали только: простоквашу, творог, сметану и масло. И все! А тут десятки молочных изделий, начиная от всевозможных йогуртов, творожных масс, со свежими и сушеными фруктами до сладких и кислых молочных напитков для детей и взрослых. И все это в удобных для разового употребления упаковках, которые сами рвутся тебе в руки.
Особый восторг от даров из Большой Ивановки вызывал у Мишутки. Ему обычно передавалось отдельная детская посылка деликатесов.
Когда Борис Иванович завел разговор с Антоном о непостижимом разнообразии этой продукции, тот отвечал:
- А ничего здесь сложного! Взяли западную технологию. Она у них давно отработана. Купили у них же оборудование. Установили, наладили и, как говорил один наш госдеятель – «процесс пошел». Вы, Борис Иванович, были на наших фермах и видели, что там командует всем компьютерная техника. Индивидуальный компьютерный щит контролирует жизнедеятельность каждого животного.
А здесь все те же компьютеры, - улыбнулся Борис Иванович, - Обеспечивают работу каждого агрегата…
- Да, - подтвердил Антон. – И за всем этим следит наш дока, Юрий Альбертович Урган, со своими помощниками… Кстати, он тоже приглашает вас в родные пенаты. Хочет похвастаться нашим новым заводом. И готов прислать за вами свой персональный ландровер.
- Спасибо! – радостно отозвался Борис Иванович. – Но теперь уже до лета… Мы заявимся к вам с Мишуткой, когда он закончит третий курс своей чудо-гимназии…
В этих беседах с Антоном почти всегда принимал участие Саша. Сын высоко ценил острый ум и деловую хватку Антона. Да, они были людьми разного времени и разных взглядов на многие события, происходившие в стране.
Горячность и несдержанность сына часто вызывала резкие споры, и тогда Борису Ивановичу приходилось их гасить своим вмешательством, в котором он почти всегда принимал сторону Антона.
Сейчас ему вспомнилась одна из таких бесед – споров сына и Антона, в которой и он принял «посильное участие» (Перешагнув черту восьмидесятилетия, он так скромно оценивал свой вклад в жизнь Большой семьи Ивановых).
Она тоже состоялась здесь, на даче и затянулась до полуночи. Начался разговор после вечернего чая, в кабинете Бориса Ивановича, куда обычно в свои приезды заглядывал Антон.
Племянник рассказывал и, не в первый раз, о книге своего деда, которую больше десяти лет он не может издать. Речь шла о сборнике художественных вещей Ивана и его публицистики, которую Антон составил из писем деда и его дневников.
Бориса Ивановича удивили слова Антона, что задержка происходит из-за «невостребованности книги современным постсоветским обществом».
- Что-то ты, дорогой племянник, очень мудро выражаешься, – сердито отозвался тот. Какая невостребованность? Какое постсоветское общество? Бери, издавай! Были бы деньги! И никому никакого дела до тебя и твоей книги…
- Вот именно, - возразил Антон. – А я хочу, чтобы она прозвучала. Нашла отклик. Не для того дедушка всю сознательную жизнь над ней думал и делал свои записи. Да и я столько лет ее собирал. Тут надо подумать крепко и не промахнуться… Своевременна ли сейчас эта книга?
- Не понял? Откуда твои сомнения?
В это время вошел Саша и наигранно бодро спросил:
- По какому поводу вечный спор славян?
- Да вот у Антона сомнения в необходимости издания книги Ивана? Столько он с ней маялся… И вдруг?
- Дело не во мне, а во времени, – уже обращаясь Саше продолжал Антон. А время сейчас такое что идет откат к благам советский власти. Когда выбирали имя России, то Сталин выходил на первое место. И если бы не архимандрит Кирилл, который отстоял Александра Невского, то Сталин выскочил бы и на первое. А за ним тянется все советское… И то доброе и то преступное, от чего развалился Советский Союз.
- А причем здесь книга Ивана Ивановича?
- Да я не хочу, чтобы она потерялась в этом Сталинском откате. Раз против Сталина – значит против всех достижений и побед, какие были при его правлении, в том числе, и победа в войне…
- Стой! Стой! – остановил Антона Саша. – Не сваливай все в одну кучу. Тут надо делить. Богу – Богово, а черту – чертово.
- В том-то и дело! - в сознании советских, да и постсоветских людей, молодежи, все смешано, сцеплено… А дедушка различил. У него Сталин прежде всего великий злодей, а потом уже великая личность, достойная пера Шекспира.
- Ну, так вот! Может такая книга сейчас и нужна?
- Тогда ее надо делать по-другому. Отделять от художественных вещей и заострять внимание на провальных истоках марксизма и большевизма. В основе книги – письма к вам, дядя Боря. Там начало неправленого пути большевиков. Затем дневники дедушки и его письма ко мне. Дальше амбарная книга… У меня все это есть. Но встроено хронологически, а надо распределять все тематически… Нужно весь материал книги перераспределить структурно.
- Может какого-то хорошего редактора нанять? - спросил Борис Иванович. – У тебя ведь своих забот полон рот…
- Да нет! Я уж сам… Хотя и не уверен, что надо книгу так, как я говорил. Боюсь испортить… Не выплеснуть бы ребенка?
Дальше шел разговор Антона с Сашей. Они заспорили о фигуре Сталина, и Борису Ивановичу стало неинтересно. Саша держал сторону советской власти и ее кормчего, а племянник нападал.
«Когда все это кончится! – с возмущением думал Иванов – старший. – Ну сколько можно рыться в этом окаменевшем дерьме, как сказал бы поэт. Надо смотреть вперед и идти дальше, а не толочь воду в ступе…А спорщикам сказал: «К сожалению, ошибки будут продолжаться до тех пор пока мы, наша правящая власть публично не даст на государственном уровне правовую и нравственную оценку той трагедии России, какая свершилась с ней и народом в 1917-1918 годах, когда большевики захватили власть! Об этом думал Иван. И прав Антон, когда говорит, что все победы нашего народа совершены не благодаря, а вопреки советской власти.
К тому же потерь было больше, чем побед, - вмешался Антон. – Это и отбросило нашу страну на обочину Европы.
Мы потеряли весь ХХ век и теперь у новой России меньше физических и духовных сил и энергии, чем было в начале прошлого столетия…
Чем больше Борис Иванович вслушивался в слова племянника, тем решительнее относило его на сторону Антона и менее убедительными казались утверждения сына. Что это такое? – спрашивал себя он. – Раскаяние его перед Иваном? Возможно… но пророчества брата, которых он так пугался и принимал за заблуждения ушибленного войной человека, давно уже стали его выстраданными мыслями. Почему же этого не сможет понять сын?
И когда Саша, повысив голос, стал кричать на Антона:
- Какой Запад? Какая Европа? От кого мы отстали?
Да, теперь, когда разразился во всем мире кризис и повсюду трещат их капиталистические финансовые пирамиды, они все смотрят в сторону нашей плановой экономики. А ведь она вывела нашу страну в лидеры. Но мы сами же и нарушили все…И потом посмотри, какой разрыв между народом, голосовавшим за это имя, и той элитой, которая в телике представляла эти имена. А среди них были и государственные деятели, ученые, деятели культуры, известные политики.
И все они оценили Сталина со знаком минус, а народ тащил его на первое место. Разрыв трагический…
- Он всегда был таким, - отозвался Антон.
- У народа не было понимания интеллигенции, но это не значит, что она не нужна народу. Интеллигенция – народные дрожжи. Без них, без элиты, народ превращается в население…
- Связывая Сталина с Советской властью, с социализмом народ отвергает ваш хваленый капитализм, - наседал Саша – Я скажу вам больше… - он оборвал речь и перевел дух, будто собирался прыгнуть в холодную воду, продолжал: – Я тут недавно в отцовой библиотеке набрал на однотомник Петра Яковлевича Чадаева и не мог оторваться… Удивительный и до сих пор недооцененный философ. А недооценен потому, что говорил о России и русском народе много плохого. И с ним справедливо спорил Пушкин…
Так вот. Я у него вычитал такой афоризм: «Социализм победит не потому, что он прав, а потому, что не правы его противники». И знаете, это его утверждение высекло во мне такую мысль. Кретин Горбачев и его приспешники слишком рано затеяли в нашей стране перестройку. Начали бы позже, на два десятка лет, результат был бы другим.
И СССР бы сохранился, и социализм бы, который мы вроде бы построили, получил бы другое развитие. Теперь, когда все увидели, что капитализм трещит по швам, а коммунизм – туманная химера, мир мог бы повернуться к истинному социализму, и наша страна была бы в центре этого нового миропорядка...
Борис Иванович дальше не стал вмешиваться в спор молодых, хотя и знал, как возразить сыну. Примитивный и бесполезный спор сторонников капитализма и социализма! Ввязываться в него у него нет ни желания ни сил. Его дело – семья. Время само найдет новый, третий путь. Оно мудрее суетных людей… Его же дело – семья. Отойти в сторонку и заниматься ею… по силе возможности.
В другой встрече с Антоном, еще в скорости после своей поездки в Ивановку, Борис Иванович завел трудный разговор о Никите.
Никита заканчивал среднюю школу и был перед выбором в какой ему вуз поступать? Сначала у него были намерения в медицинский, но положение наших врачей, как и учителей, было настолько «аховое», что родителям не составляло труда отговорить сына. В чести были финансисты. Они гребли деньги лопатой и Никиту все стали уговаривать идти в финансовый. Голос против подал лишь Антон.
- Сломаете вы парня! Ему надо в гуманитарии. У него творческий склад ума.
- И будет всю жизнь в нищете со своим творчеством барахтаться! – возражали родители Никиты.
И задурили голову сына. Втолкнули его в финансовый, на платной отделение. Привлекло Никиту, то, что его определили на престижное международное отделение.
Первые два курса, вроде бы, шли нормально. Легко вздохнули. А на третьем все вернулось на круги свои.
Никита потерял интерес к учебе, плохо сдал зимнюю сессию и почти завалил летнюю. С трудом переполз на четвертый курс…
Но тут появились новые страхи…С четвертого курса на международном отделении начинались занятия по всем предметам на английском. К тому же, уже на третьем нужно было выбирать еще один иностранный язык.
Самонадеянный Никита решил – китайский! Однако понимал, что это выше его сил. И настояли на немецком. Здесь может помочь отец. Хотя от помощи отца в английском, Никита категорически отказывался: «Я сам».
Перед четвертым курсом учеба зашла в тупик и над Никитой нависло отчисление, а за ним и призыв в армию… И тут забили тревогу не только родители, но и вся большая семья Ивановых.
Выход вроде бы был найден. Никиту перевели с международного на обычное отделение, где учеба полегче, а главное, нет изнурительных иностранных языков. Но для Никиты и это оказалось не под силу. После первой же зимней сессии, которую он практически не сдавал, его задолженность по экзаменам, зачетам и рефератам перевалили за цифру тридцать. Это с учетом тех новых дисциплин, каких не было в обучении на международном.
Именно тогда Антон сказал родителям:
- Да, отстаньте вы от Никиты! Он все хочет сделать сам. Вот и пусть барахтается. И дойдет до дна!
- Так отчислят же и в армию заберут! – надрывалась мать. – Что тогда?
- Хоть это его научит жить, - неожиданно поддержал Антона отец. – Ведь он разленился до нельзя! Спит до двенадцати дня! Телик смотрит по ночам, гуляет с друзьями…
«Может сейчас и пришло то время, - думал Борис Иванович, - когда Никита дошел до дна? Эти мысли пришли после того, когда Никита, наконец, испугался своего положения. Он сам пошел к декану и тот разрешил ему сдавать задолженность до марта.
- А не сдаст, пусть пеняет на себя. Армия тоже не смертельно! – успокаивал себя Борис Иванович, но это уже дело самого Никиты и его родителей…
Борис Иванович удивился, почему он так долго и «подробно думал» о Никите?
Последнее словосочетание он позаимствовал у Толстого, вспомнив эпизод беседы писателя с князем Чертковым, в Ясной Поляне.
На лоб Черткова сел комар Лев Николаевич прихлопнул ладонью.
- Что ж вы, ваше сиятельство, живую тварь загубили? – взмолился Чертков.
А тот ответил:
- Нельзя так подробно мыслить…
Действительно нельзя.
Но думалось так долго, потому что Никита выламывается из семьи Ивановых. Все нормальные, хотя каждый со своими причудами, но Никита?! Поперек всех! Из грустных рассуждений о Никите, Борис Иванович, по обыкновению, выходил с помощью спасительных юмора и самокритики: А чего? В семье Ивановых все по Брежневу, нормально! Она – щит и острый меч России.
Из всех Ивановых можно составить правительство любого города, а то и области. И каждому нашлось бы место министра.
Но, куда пристроить Никиту?
Всех Борис Иванович уже распределил. Финансиста Алешку – министром финансов. Его невесту, которая скоро станет тоже Ивановой – главным архитектором…
Ивана – министром печати. А его будущей супруге предложил бы на выбор возглавить: налоговую службу или антимонопольное ведомство. (У нее есть к этому и знания, и хватка).
Дочь Люду, конечно, - министром культуры!
Антон – мог бы возглавить правительство или быть спикером одной из палат парламента.
Нашлись бы места и сыну и племяннику. Саша возглавит военное ведомство, а Михаил – станет министром промышленности. Заводской опыт у него большой…
Остаются нераспределенными Никита и Мишутка…
С Мишуткой проще, он в резерве. И из него семья Ивановых растит будущего президента России.
А с Никитой???
Можно прибегнуть к неординарному решению, какие практикуют сегодняшняя власть, когда назначает глав непримиримой оппозиции на высокие должности: губернаторов или представителей в международных структурах…Но риск слишком большой.
Тогда непримиримый Никита лучше всего подходит на пост министра образования и высшей школы, а со временем, когда поумнеет и наберется опыта можно выдвинуть его кандидатуру и в президенты Академии наук….
- А что же ты, Борис Иванович, забыл про Рогачевых?
- В период экономического и прочих кризисов разумнее сосредоточится на «нацпроекте» одной семьи…
- Разумно! – одобрил дряхлеющий, беззубый спорщик. – Ну, а себе, ты какое место в этом «нацпроекте» определил?
- Как всегда, скромное. Верховного наблюдателя со стороны…
Подводя итог всем рассуждениям и оглядывая государевым оком жизнь Борис Иванович остался довольным семейным проектом: У большой семьи Ивановых есть все основания быть неплохим правительством.
Во-первых – молодость;
Во-вторых – постоянный рост знаний (учеба в вузах и аспирантурах!);
И в – третьих – бескорыстие и честность в служении России.
Так что решайте? И голосуйте за Ивановых!
1 Недавно, при сносе гостиницы «Москва», в печати упоминалось, что эти «заряды» были обнаружены строителями.