Исторический факультет вопросы истории, международных отношений и документоведения

Вид материала

Документы

Содержание V. Международные отношения и мировая политика Д.В. Долгушев

Подобный материал:

• Исторический факультет вопросы истории, международных отношений и документоведения, 3853.43kb.
• П. П. Румянцева Издательство Томского университета, 5582.87kb.
• Программа учебной дисциплины история международных отношений часть III, 280.04kb.
• И. Г. Петровского Факультет истории и международных отношений Кафедра международных, 296.66kb.
• Программа подготовки аспирантов кафедры по специальности 07. 00. 15 История международных, 185.3kb.
• Факультета международных отношений ену им., 121.8kb.
• Магистерская программа факультет гуманитарных и социальных наук Кафедра теории и истории, 128.4kb.
• А м. горького факультет международных отношений кафедра теории и истории международных, 977.97kb.
• Программа учебной дисциплины история международных отношений часть, 150.92kb.
• А. М. Горького Исторический факультет Отделение архивоведения, документоведения и информационно-правового, 143kb.

Примечания

¹ Табара Р. Новые консерваторы в администрации США: начало конца? [Электронный ресурс]. Al Hayat, 2004. Режим доступа: i.ru/text/translation/208513.phpl, свободный.

² Kristol I. The Neoconservative Persuasion // Weekly Standard. 2003. Aug. 24 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта000/000/003/ 000tzmlw.asp, свободный.

³ Kristol W., Kagan R. Toward a Neo-Reaganite Foreign Policy // Foreign Affairs. 1996. July/August [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

⁴ Табара Р. Указ. соч.

⁵ Schmitt G. Power and Duty: U.S. Action is Crucial to Maintaining World Order [Электронный ресурс]. // Los Angeles Times. 2003. March 23 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ericancentury. org/global-032303.php, свободный.

⁶ Perle R. Thank God for the death of the UN // The Guardian. 2003. March 21. [Электронный ресурс]. Режим доступа: ian.co.uk/politics/2003/mar/21/foreignpolicy.iraq1, свободный.

⁷ Межуев Б. Реформа международного порядка //Агентство политических новостей. 2005 [Электронный ресурс] Режим доступа: u/publications/article1340.php, свободный.

⁸ Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М., 2005. С. 424–426.

⁹ Republican Platform 2000: Renewing America's Purpose. Together. Principled American Leadership. The United Nations. [Электронный ресурс]. Режим доступа: nn.com/ELECTION/2000/conventions/republican/features/platform.00/, свободный.

¹⁰ Kagan R. Multilateralism, American style. [Электронный ресурс]. Режим доступа: ericancentury.org/global-091302.php, свободный.

¹¹ Муравчик Д. Прошлое, настоящее и будущее неоконсерватизма [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

¹² Leeden M. All Fronts. Military war, political war, psychological war, 2003. March 25 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

¹³ Крупнов Ю. Нацибилдинг [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта.kroupnov. ru/5/59_1.shtml, свободный.

¹⁴ Who wants to «kick the UN out of the United States?» [Электронный ресурс]. Режим доступа: irenet.org/article30190.php, свободный.

¹⁵ Boot M. Think again: neocons [Электронный ресурс]. Режим доступа: lpolicy.org/empire/analysis/2004/02thinkagain.php, свободный.

¹⁶ Храбрый О. Нeoновая империя [Электронный ресурс].ссылка скрытассылка скрыта, свободный.


V. Международные отношения и мировая политика


П.С. Долгополова

АНАЛИЗ ГРУЗИНО-ОСЕТИНСКОГО КОНФЛИКТА (АВГУСТ 2008 г.) В ЛОГИКЕ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ


Современный этап развития принято называть информационной эпохой, где основной ценностью является обладание информацией и средствами её обработки. В новой эпохе мир столкнулся и с войнами нового типа. Обобщенный опыт разного рода информационного воздействия аккумулируется в популярном сегодня термине «информационная война». Современному человеку необходимо иметь представление о сути информационных войн для выработки адекватного противодействия.

Данное исследование опирается на определение Г.Г. Почепцова, которое он дал в книге «Информационные войны»¹.

Информационная война – это коммуникативная технология по воздействию на массовое сознание с определенными кратковременными и долговременными целями.

Целью информационной войны является изменение когнитивной структуры мировоззрения человека, что, в конечном счете, приводит к изменению его поведения.

Схема воздействия в рамках информационной войны обозначается как ВУР: вход, усиление, распространение – так называются основные точки влияния, которые используются для того, чтобы вызвать резонанс.

На входе используют когнитивные искажения, являющиеся способами обработки информации и определяющие методы воздействия на сознание аудитории. При этом самое разрушительное воздействие оказывает страх смерти – биологический фактор, способный изменить представления и поведение общества.

Усиление – это этап, на котором увеличивается влияние на восприятие, усиливается эффективность воздействия. Данной задаче подчинены такие приемы как постоянная повторяемость сообщения, наращивание доверия к источнику.

Третья точка влияния – распространение – базируется на модели резонанса, фундаментом которого является активизация уже имеющихся у получателя информации представлений. Отличительной особенностью резонансной технологии является то обстоятельство, что информационный вход гораздо меньше информационного выхода.

Проведенное исследование базируется на анализе материалов электронных ежедневных газет («Los Angeles Time», «The Boston Globe», «The International Herald Tribune», «The Washington Times», «The New York Times», «The Boston Herald», «The Wall Street Journal») и еженедельных журналов и газет («Forbes», «Newsweek», «Time», «San-Francisco Chronicle»). Выбор изданий обусловлен спецификой американского медиа-рынка, где для ежедневных изданий более характерно тяготение к освящению локальной проблематики, но в силу широкого охвата аудитории и высоких тиражей эти газеты являются национальными. Еженедельники ориентированы на освещение проблем внутренней и внешней жизни как США, так и других стран. Думается, что использование разных видов текущей прессы позволяет сравнить ракурсы подачи материалов, комментарии, ориентированные на разные целевые аудитории.

Информационная война – тема, которая не сходила со страниц мировой и российской прессы при попытках анализа событий грузино-южноосетинского конфликта. Представляется, что необходимо определить сущность понятия информационной войны, а также ответить на вопрос о возможности применения её инструментария к событиям на Кавказе в августе 2008 г.

Рассмотрим августовский конфликт через призму инструментария информационной войны.

На этапе входа, когда необходимо выявить точки уязвимости и «зацепиться» за них, авторы информационной войны применили комбинацию приемов. В частности, был использован прием присоединения к прошлому. Так, августовская война с Грузией преподносилась как продолжение «холодной войны»². Поскольку «cold war» связана с угрозой применения ядерного оружия, постольку можно говорить и об использовании биологического фактора, разрушительность действия которого ни с чем не сравнима.

Был использован и прием смещения акцента: в интересах авторов этой информационной кампании было очернение действий России на протяжении всей войны. Таким образом, то, что российская сторона называла защитой своих граждан (многие осетины имеют российское гражданство), американская пресса именовала не иначе как нападением, вторжением, агрессией³, несмотря на то, что Грузия открыла огонь.

В рамках информационных войн важно выдавать информацию постоянно, подкреплять запущенный ракурс аргументами. Растянутость во времени – прием, обеспечивший закрепление необходимой информации.

На этапе усиления отправитель сообщения опирается на инструмент мифологизации, отсылая к глубинному представлению американцев о демократии и капитализме западного образца как о лучшем варианте общественного устройства. Грузия в данном ключе преподносилась как «путеводная звезда демократии»⁴, которая может быть раздавлена «русским медведем». «Newsweek» писал: «Может быть, Саакашвили дурак, но он демократический дурак, и, безусловно, намного лучше какой-нибудь путинской марионетки»⁵. Это уже чревато изменением расстановки сил не в пользу США: наступление на демократию (в данном случае грузинскую) трактовалось как угроза демократии вообще, соответственно и Соединенным Штатам. Как писала «The Washington Post»: «Мы считаем эти события подтверждением опасности, исходящей от авторитарных режимов, которые не желают признавать суверенитет своих бывших имперских владений»⁶. Именно эта точка зрения и тиражировалась американской прессой.

Модель резонансного воздействия может выстраиваться на когнитивных, коммуникативных и резонансных схемах.

Для пояснения сущности когнитивных схем Г.Г. Почепцов использует понятие триггера – своеобразного переключателя, вокруг которого и собирается информация. К примеру, газетный слоган «Остановите медведя»⁷ означает принятие каких-то непосредственных мер в отношении России.

Суть коммуникационных схем заключается в опоре на сложившийся выбор СМИ. Американские масс-медиа в большинстве своем сделали выбор в поддержку «небольшого филиала трансатлантического капитализма»⁸, последовательно отстаивая интересы Грузии.

Резонансные схемы, опираясь на те или иные представления аудитории, имеют две ипостаси: подтверждение уже имеющейся в обществе информации и опровержение сложившегося стереотипа.

В данном случае для распространения информации была использована резонансная схема, при которой подтверждаются уже имеющиеся в общественном сознании представления. Для западного общества в отношении России в той или иной степени характерна русофобия, которая в данном случае находит свое обоснование, поскольку американские СМИ делали акцент на вторжении России в Грузию, страны сильной в более слабую. Тот факт, что Грузия была инициатором применения силы, обходился стороной или оправдывался тем, что Грузия хотела силой вернуть свои законные территории или была спровоцирована Россией⁹. Опасность, исходящая от России, подтверждалась примерами из прошлого: «пражская весна» 1968 г., венгерские события 1956 г. и т.п.¹⁰. Таким образом, авторы опирались на метод актуализации уже имеющегося в общественном сознании стереотипа.

В данном случае резонансная модель воздействия базируется и на других составляющих. В частности, имеет место перевод из вербальной формы в событийную (и в данном случае в визуальную). До августа 2008 г. Россия в американской прессе преподносилась как страна нестабильная, с авторитарными тенденциями развития и, соответственно, потенциально опасная: «Возвращение к авторитарному стилю руководства по-советски. Эта тенденция проявляется не только в неумолимом усилении контроля Кремля за средствами массовой информации. Кремль также укрепляет свой контроль над региональной законодательной властью и судами. Кремль проявляет растущую нетерпимость к общественным организациям, пытающимся контролировать действия государства»¹¹. В августе грузино-российские отношения были переведены в событийную форму, что максимизировало эффект воздействия и воспринималось как переход от слов к делу. Безусловно, главным событием, подтверждающим все опасения, стала война, российские агрессивные действия в отношении новорожденной грузинской демократии. Таким образом, подтверждалось наличие опасности, с которой, естественно, нужно бороться.

Поскольку визуальный канал передачи информации воздействует не на рациональную составляющую человека, а на его эмоциональную сферу, постольку визуализация информации существенно усиливает воздействие на целевую аудиторию. В данном случае как ключевую можно рассматривать фотографию, где президент М. Саакашвили прячется от российских вертолетов. А многочисленные кадры с российскими военными и российскими танками усиливали эффект воздействия на общественное сознание.

Последней составляющей, на которую опирается модель резонансного воздействия данной информационной кампании, является усиление предлагаемого сообщения признаками достоверности. На деле это означает, что запускаемая информация подтверждается аргументами и фактами из текущего набора событий. Тезис об опасности, исходящей от России, находит своё подтверждение в аргументах, которые уже были показаны выше: нападение на маленькую слабую страну или неадекватно жесткие меры против неё, записи репортажей и фотографии с места событий соответствующего содержания, примеры решения Россией проблем с помощью силы в прошлом.

В итоге последствиями этого конфликта стали следующие факты: подписание договора между США и Польшей о противоракетной обороне (до этого столкновения Польша не шла на уступки), приостановление переговоров по контракту в области мирного атома, под угрозой оказалось членство России в G8, вступление в ВТО, которого она добивалась более 10 лет, и даже проведение Зимней олимпиады в Сочи.

Таким образом, применение инструментария информационной войны к августовской войне на Кавказе оказывается оправданным. Можно сделать следующие выводы: во-первых, логично предположить, что есть люди, заинтересованные в ослаблении международных позиций России. Во-вторых, одержав «тактическую победу», Россия рискует оказаться в «стратегическом проигрыше»¹², поскольку большинство стран мира поддержали в этом конфликте грузинскую сторону. Российскому государству предстоит колоссальная работа в этом направлении. В-третьих, России необходимо работать в направлении грамотного противостояния информационным войнам, ведущимся против неё в американской прессе, необходимо работать над созданием своего позитивного имиджа.


Примечания

¹ Почепцов Г.Г. Информационные войны. М., 2001.

² MacShane D. The 10 Big Myths of Russia, Its Leader, And Its New Power // Newsweek 2008. Sert. 8 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http: // www.newsweek.com/id / 157497, свободный.

³ In Georgia, no bullets and no peace // The International Herald Tribune. 2008. Aug. 27 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

⁴ Де Вааль T. Кавказ в огне // The Wall Street Journal. 2008. Aug. 19 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

⁵ Joffe J. The Rise of the Putin Doctrine // Newsweek. 2008. Aug. 25 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

⁶ Mythmaking in Moscow // The Washington Post. 2008. Aug. 25 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

⁷ Laar М. Stop that bear // The International Herald Tribune 2008. Aug. 18 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

⁸ MacShane D. The 10 Big Myths of Russia, Its Leader, And Its New Power // Newsweek. 2009. Sept. 8. [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

⁹ Шмитт Г., // The Wall Street Journal. 2008. Aug. 12 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

¹⁰ Bay A. BAY: Star wars, tsar bright // The Washington Times. 2008. Aug. 29 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

¹¹ Лантос T. Господин Путин, во имя демократии, разрушьте стены цензуры! // Los Angeles Times. 2008. Febr. 11 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

¹² Gerson M. Inspiration And Danger In Georgia // The Washington Post. 2008. Aug. 19 [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта свободный.


Д.В. Долгушев

Энергетические интересы России и США в Каспийском регионе


Энергетические интересы России и США всё чаще сталкиваются на Каспии. В отношениях России со странами Каспийского региона важное место занимают вопросы развития сотрудничества в сфере транзита и транспортировки каспийских нефтегазовых ресурсов на рынке сбыта, а также урегулирование правового статуса Каспийского моря.

Этот регион привлек внимание США сразу после распада СССР, поскольку в условиях появления независимых государств усилилось его геополитическое значение из-за пересечения коммуникаций между Европой, Азией и зоной Персидского залива. Дополнительный интерес США к региону вызван данными геологических исследований, проведенных ещё в советское время, дополненными западными компаниями, которые свидетельствуют о предположительно больших запасах нефти и газа на дне Каспия.

Прогнозы запасов каспийской нефти всегда преувеличивались в прессе, и это имеет свои политические причины. В 1995 г. представители правительства США говорили о 200 млрд баррелей извлекаемых запасов нефти на Каспии¹. В результате запасы каспийской нефти становятся сопоставимы с доказанными остаточными запасами нефти в Кувейте и ОАЭ. Кроме того, они превышают доказанные остаточные запасы нефти в Иране. С одной стороны, в этом заинтересованы сами прикаспийские государства – им необходимо привлечь внимание потенциальных иностранных инвесторов. Отсюда заявления о «новом Кувейте», «новом Персидском заливе» и т.п. По словам З. Бжезинского, каспийская нефть – наилучший инструмент для того, чтобы геоэкономически вывести Среднюю Азию и Закавказье на мировые рынки, оторвать их от России и тем самым навсегда ликвидировать возможность постсоветской имперской реинтеграции².

Величина доказанных извлекаемых запасов нефти стран Каспийского региона по различным оценкам колеблется от 2 до 8 млрд т. То есть Каспийский регион вряд ли можно рассматривать в качестве достойной альтернативы региону Персидского залива, как это предлагалось западными специалистами. Но вместе с тем увеличение добычи нефти на Каспии в связи с открытием новых крупных месторождений (Кашаган в Казахстане, Шах-Дениз в Азербайджане) – это факт, который необходимо учитывать при анализе спроса и предложения нефти на рынках и оценке существующих и новых маршрутов её транспортировки из региона³.

Открытие в 2000 г. в казахстанском секторе Каспия крупнейшего месторождения Кашаган не только вывело республику на новый «нефтяной уровень», но и отчасти изменило геополитическую обстановку в регионе от Кавказа до Средней Азии. Именно Кашаган дал Соединенным Штатам, с их обширными амбициями и претензиями на вытеснение России из Каспийского региона, новый стимул стремиться к контролю над казахстанской нефтью. Месторождение Кашаган, оцениваемое как пятое по величине запасов нефти в мире, открыто на глубине свыше 4 тыс. м. Предполагается, что в Кашагане нефти больше, чем во всем Британском секторе Северного моря, и что его добыча будет уступать лишь месторождению Гавар в Саудовской Аравии. По заявлению премьер-министра Казахстана Даниала Ахметова, коммерческая добыча нефти на Кашагане уже в 2010 г. запланирована в 21 млн т, а к 2013 г. должна удвоиться. Максимального уровня извлечения «черного золота» – 56 млн т – планируется достичь в 2016 г.⁴

Однако отнюдь не потоки нефти Каспийского моря так сильно влекут Америку к его берегам. Хотя экономика США поглощает более 560 млн т нефти в год и в значительной степени зависит от ее импорта, у США достаточно разнообразная «нефтяная корзина». Канада, Мексика, Саудовская Аравия, Венесуэла – основные «нефтяные источники», от которых США никогда не откажутся. Из Центральной, Южной Америки и Африки в Соединенные Штаты ежегодно поставляется более 360 млн т нефти, и именно они, а не Ближний Восток, откуда поступает всего 114 млн т в год, являются приоритетными. Помимо всего прочего, США располагают собственной добычей нефти, составляющей 10% от мировой, и заповедным резервом на Аляске.

Но вместе с тем, осознавая, что нефть – это оружие, которое готов использовать арабский мир в своей борьбе, США стремятся создать ему «нефтяной противовес». А крупные открытия в регионе Каспийского моря, особенно месторождение Кашаган, создают мощнейший рычаг давления на нефтяной рынок.

Открытие Кашагана также совпало по времени с обострением борьбы США за сооружение трубопровода Баку – Джайхан, когда стало ясно, что азербайджанской нефти явно недостаточно для заполнения трубы. Как уже отмечалось, наиболее выгодный маршрут переброски каспийской нефти на мировой рынок как в географическом, так и экологическом отношениях проходит через Иран, занимающий выгодное положение на перекрестке путей из регионов Персидского залива, Каспия, Кавказа и Средней Азии. Поэтому одним из соблазнов США в Каспийском регионе является «раздавить» Иран.

Другой проблемой для США оказалось усиление позиций на мировом нефтяном рынке Китая, мощного и не подконтрольного американской «сверхдержаве» потребителя и плательщика. С точки зрения ресурсного потенциала, Китай является лидером в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), в его недрах, с учетом шельфа, может находиться до 12 млрд т нефти. Однако пока что доказанных ее запасов насчитывается лишь 2,5 млрд т. Основная часть нефтяных ресурсов (80% разведанных запасов и 86% нефтедобычи) сосредоточена в восточной части страны. В год Китай добывает 170 млн т, а к 2010 г. эта цифра должна достигнуть 200 млн т. В то же время значительная доля потребляемой нефти, которая превосходит всю национальную добычу, приходится на западные и центральные районы, где спрос удовлетворяется за счет импорта. По расчетам экономистов, уже к 2010 г. страна должна будет ввозить до 45% потребляемой нефти. При этом она вынуждена будет диверсифицировать импорт. И чтобы отвлечь Китай от Ближневосточного региона, где с его появлением влияние США может оказаться размытым, у американцев возник соблазн посадить его, образно говоря, «на Кашаганскую иглу». То есть установить зависимость китайской экономики от поставок нефти казахстанских месторождений, которые, в свою очередь, будут контролироваться преимущественно американскими и западноевропейскими компаниями.

Наконец, основной соблазн США – это вытеснить Россию из зоны Каспийского моря. Для этого используются разнообразные методы. Например, разногласия между государствами, окружающими Каспий, относительно раздела дна моря.

До сих пор важным препятствием на пути к разработке проектов по добыче и транспортировке энергоресурсов является отсутствие правового режима по разделу Каспийского моря между прибрежными государствами.

Официальная позиция США в отношении правового статуса и режима Каспия сводится к тому, что эта проблема должна быть урегулирована только самими каспийскими государствами – Россией, Азербайджаном, Казахстаном, Туркменистаном, Ираном. В то же время подчёркивается, что США заинтересованы в том, чтобы правовой статус Каспия обеспечил благоприятную атмосферу прежде всего для американских инвесторов. Поэтому США поддерживают разработку энергоресурсов Каспия на основе разделения морского дна на национальные сектора, чтобы каждая из стран обладала суверенитетом над своим сектором, на основании чего зарубежные компании могли бы заключать соответствующие соглашения и начинать разработку углеводородов. Несмотря на то, что США не предлагают взять на себя роль посредника, они готовы оказывать в этом посильную помощь, если стороны того пожелают⁵.

Необходимо отметить, что с одной стороны, США высказывают пожелание о скорейшем урегулировании статуса Каспия, а с другой стороны, как заявил специальный представитель Госдепартамента США по энергетической политике на Каспии С. Манн, не нуждаются в соглашении о разделе Каспийского моря, чтобы идти вперёд и развивать разработку каспийского шельфа⁶.

В течение более десяти последних лет прикаспийские страны разрабатывают Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря.

Текущие правовой статус и режим Каспийского моря основаны на советско-иранских договорах, заключенных в первой четверти ХХ в., и также определяются предыдущей межгосударственной практикой и соглашениями.

Первым таким договором по демаркации и цессии определенных территорий явился Рештский договор 1729 г., заключенный между Российской империей и Персией, который обеспечивал свободу торговли и навигации. За ним последовали Гулистанский договор 1813 г. и Туркманчайский договор 1828 г., дававший России исключительные права на владение эскадрой в Каспийском море.

В 1917 г. советское правительство заключило новый договор с Персией, который провозглашал, что все заключенные между ними до этого договора аннулируются⁷.

Договор о дружбе между РСФСР и Персией от 26 февраля 1921 г. стал основой двусторонних отношений этих государств, однако, за исключением вопроса о восстановлении Персии в равных правах на навигацию, в нем особенно не рассматривались вопросы правового режима Каспия. Природные же ресурсы были упомянуты лишь в связи с возобновлением соглашений о рыболовстве⁸.

В тридцатые годы ХХ в. увеличивающееся транспортное и военное судоходство и рыболовство в Каспийском море привели к двусторонним переговорам по развитию существующих правовых основ. По навигационным вопросам Договор 1935 г по торговле и мореплаванию между Ираном и СССР был заменен в 1940 г. Конвенцией по торговле и мореплаванию. Оба договора закрепляли навигацию, как коммерческую, так и военную, а также права на рыбную ловлю в Каспийском море за советскими и иранскими судами и другими судами под своим флагом. Но, несмотря на это, они исключили третьи государства из Каспийского моря и ограничили права беспрепятственного прохода для судов других государств. Подданным третьих государств было запрещено быть даже в составе портового персонала.

Оба договора 1935 и 1940 гг. обеспечивали свободу рыбной ловли для обоих государств по всему Каспийскому морю, кроме пределов 10-мильной зоны вдоль их соответствующих морских границ. Другие действия, такие, как морские научные изучения, поиск и исследования нефти и газа, а также бурение в районах смежных с их береговой линией, упоминаются в Конвенции 1940 г., но в крайне неточных формулировках.

Однако прибрежные государства так никогда и не решили вопрос о линии раздела в Каспийском море. Обмен нотами, присоединенный к Конвенции 1940 г., включает только одну точную формулировку, касающуюся международного акта совладения, коим и считается Каспийское море обеими договаривающимися сторонами (контрагентами, контрактантами), – Советско-Иранское море⁹.

В 1991 г., после распада СССР, три новообразованные независимые каспийские страны – Казахстан, Азербайджан и Туркменистан – поставили под вопрос (оспорили) юридическую действительность (законность, силу) Каспийских договоров, которые оставались юридически неоспоренными ни международным сообществом, ни одной из подписавших их сторон в течение нескольких десятилетий.

Денонсирование (роспуск, изменение) существующего, хотя и несовершенного режима Каспийского моря было связано с вопросом новых независимых стран о правовой преемственности согласно Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров 1978 г.¹⁰

Это предусматривает, что при условии отделения частей государства любой договор, находящийся в силе и приходящийся на дату правопреемства государства, остается в силе, если иное не предусмотрено законами или самим государством. Таким образом, в случае с Каспийским морем права и обязанности государства-предшественника, в данном случае бывшего Советского Союза, и его правопреемника, возникающие в соответствии с международно-правовыми актами, одинаково касаются обоих.

Это было также подтверждено Алма-Атинской декларацией 1991 г., в которой независимые новообразованные государства обязались исполнить обязательства, исходящие из договоров, заключенных бывшим Советским Союзом.

Более 70 лет СССР и Иран были единственными прибрежными государствами в Каспийском бассейне. Ситуация изменилась после развала СССР и возникновения здесь новых независимых государств – России, Азербайджана, Казахстана и Туркменистана. Ныне Каспий приобрел пятерых хозяев – государств, которые являются субъектами международного права. Все это стало предпосылками создания новых по содержанию и формам международных отношений прикаспийских государств. Начиная с 1992 г. ведется поиск взаимоприемлемых решений по судоходству, рыболовству, охране и использованию биоресурсов, экологии и экономике, особенно в сфере использования гигантских энергетических ресурсов.

После того как все новые суверенные прикаспийские государства, за исключением России, заявили, что не признают юридическую силу советско-иранских договоров (1921–1940 гг.) относительно Каспия, хотя статьи этих договоров перестали действовать еще в советское время, на повестку дня стал вопрос о межгосударственной принадлежности Каспийского моря и проблемы определения его международно-правового статуса.

Выработку нового статуса Каспия одновременно начали все каспийские государства, и с 1992 г. они приступили к многосторонним и двусторонним переговорам. Прежде всего они ищут компромисс в основополагающем вопросе по определению статуса бассейна: является ли Каспий «морем» или «озером»? От этого зависит принцип раздела Каспия: его пространства, дна и биологических и минеральных ресурсов. Этот процесс продолжается и по сей день.

Международные отношения, складывающиеся в районе бассейна, и переговоры по проблемам Каспийского моря, особенно по поводу определения его международно-правового статуса, условно можно разделить на три этапа. Первый этап охватывает 1991–1994 гг. Его можно назвать периодом разведки, ознакомления и поиска взаимоприемлемого варианта решения проблемы. Второй этап приходится на 1995–1999 гг. В эти годы сформировались реальные взгляды и подходы, прошла серия серьезных многосторонних встреч и конференций, на которых обсуждались позиции по статусу Каспия и другим вопросам. Последний, третий этап, начался с января 2000 г. с появлением новой концепции России по отношению к Прикаспийскому региону и проблемам Каспия.

Основные правовые аспекты новой российской концепции по Каспию по поводу формирования международно-правового статуса Каспийского моря сводятся к следующему:

– Россия предлагает поэтапный путь распутывания клубка каспийских проблем, включая судоходство, экологию, использование биологических ресурсов, определение координат береговой линии и т.д.;

– прибрежным государствам необходимо сосредоточить внимание на проблеме спорных нефтяных месторождений, предлагая при их разработке использовать принцип «50 процентов на 50 процентов», когда вторая из претендующих на залежи нефти стран компенсирует половину затрат соседнему государству, которое раньше занялось разработкой и добычей углеводородов со дна Каспия;

– Каспий делится на национальные сектора, которые закрепляются за соответствующими прибрежными государствами. При этом поверхность Каспия остается в общем пользовании, на национальные сектора делится только дно¹¹;

– создание единой платформы каспийских стран СНГ по вопросам будущего международно-правового статуса Каспийского моря;

– учреждение стратегического центра по проблемам Каспия. В задачи центра входит мониторинг бассейна Каспийского моря, в том числе из космоса, анализ геоинформации, выявление источников загрязнения, координации природоохранительной деятельности, судоходства и рыболовства. Эта структура должна иметь собственный бюджет, формируемый из взносов прикаспийских государств, и работать в контакте с главами пяти прикаспийских стран;

– если какое-либо государство мешает переговорам по статусу Каспия, т. е. из-за него затягивается решение проблемы, то остальные страны должны не терять времени и сами договариваться¹².

В настоящее время образовалось единство позиций у России, Казахстана и Азербайджана (позиция которого несколько отличается от первых двух по конкретным аспектам), с одной стороны, и у Ирана и Туркменистана, – с другой. Между этими блоками и, соответственно, странами имеются серьезные расхождения в подходах определения международно-правового статуса Каспийского моря.

Бесперспективные и нереалистические позиции «двойки Тегеран – Ашхабад» завели в тупик переговоры по статусу Каспия и обозначили новую фазу конфронтации. Естественно, такая ситуация отодвигает вопрос о пятистороннем договорном закреплении международно-правового статуса Каспийского моря.

В настоящее время в бассейне озера действует обычное право, интерпретируемое каждым прикаспийским государством на свой лад.

В ноябре 2003 г. представители прикаспийских стран подписали в Тегеране Рамочную конвенцию по защите морской среды Каспийского моря (Тегеранская конвенция), которая вступила в силу 12 августа 2006 г. Это первый документ, принятый в пятистороннем формате. Основной целью его является обеспечение экологической безопасности этого уникального водоема и защиты его природных богатств в ходе освоения углеводородных ресурсов морского дна.

Кроме того, три прикаспийских государства – Россия, Азербайджан, Казахстан –урегулировали спорные вопросы в северной части Каспийского моря, подписав в мае 2003 г. трехстороннее Соглашение о точке стыка линий разграничения сопредельных участков дна Каспийского моря. Документ узаконил в трехстороннем формате правовой статус более 60 % недр всей акватории моря.

В октябре 2007 г. президенты Азербайджана, Ирана, Казахстана, России, Туркменистана встретились в Тегеране для обсуждения актуальных вопросов определения правового статуса Каспийского моря. Состоялась конструктивная дискуссия, в результате которой главы государств сблизили позиции по ключевым аспектам деятельности прибрежных стран на Каспии.

Однако Конвенция о правовом статусе Каспийского моря до сих пор до конца не разработана.

Проблемы, связанные с транспортировкой энергоресурсов Каспия, с самого начала занимали центральное место в формировании политики США в этом регионе. Прежде всего, обозначились важные моменты, влияющие на выбор маршрутов и транспортировку нефтепродуктов.

Во-первых, основные нефте- и газодобывающие страны региона вследствие географической изолированности и оторванности от мировых морей оказываются в зависимости от других стран, территории которых приходится использовать для транзита энергопотоков как в западном, так и восточном направлениях. А это требует обеспечить, с одной стороны, политическую стабильность на всем маршруте транспортировки, а с другой – обозначить ряд альтернативных, не зависимых друг от друга путей транспортировки добываемого сырья.

Во-вторых, в силу исторически сложившихся условий транспортные (в том числе трубопроводные) коммуникации региона проходили в основном через российскую территорию. Такое положение не устраивает ни транснациональные компании, ни политическое руководство западных стран, ни страны региона, стремящиеся освободиться от российской зависимости и по возможности обойтись без российских трубопроводов.

В-третьих, одна из главных особенностей нынешней ситуации в Каспийском регионе заключается в превалировании геополитических и политических факторов над экономическими. При этом в наибольшей степени политизирована именно сфера транспортировки энергоресурсов и минерального сырья.

Как отмечает С. Манн, старший советник Госдепаратамента США по проблемам каспийских энергоресурсов, политика правительства Соединенных Штатов в области освоения каспийских энергоносителей направлена на создание множества трубопроводных маршрутов для экспорта каспийской нефти и природного газа¹³. Для оказания помощи этой политике США поддержали целый ряд проектов строительства трубопроводов из этого региона в рамках создания энергетического коридора Восток–Запад. Сюда входят трубопроводные проекты Баку–Супса и Каспийский трубопроводный консорциум (КТК), а также Баку–Тбилиси–Джейхан (БТД), первая стадия строительства которого началась в сентябре 2002 г., и нефть должна была пойти по нему к Средиземному морю во второй половине 2005 г.

Расчеты рентабельности проекта Баку–Тбилиси–Джейхан исходят из представления, что нефть для него будет обеспечена в требуемом количестве. Между тем именно это находится под большим вопросом.

Проект Баку–Тбилиси–Джейхан создается как альтернатива не только российским интересам, но и иранским, причем последним даже в большей степени. В сущности проект Баку–Тбилиси–Джейхан (БТД) предстает как часть более общей американской стратегии изоляции Ирана на мировой арене, исходя из того, что его антиамериканский курс еще долго не изменится. Российские исследователи отмечают, что американская администрация, при содействии Баку, Тбилиси, Анкары, настолько политизировала проект Баку – Джейхан, что, несмотря на доводы финансирующих его компаний о несовместимости строительства и непосильном бремени затрат, были не в состоянии дать задний ход¹⁴.

При этом американцы крайне заинтересованы, чтобы не допустить монопольного положения какого-либо из прикаспийских государств, которое бы позволило ему беспрепятственно диктовать свои условия экспортных поставок. Настаивая на реализации этого дорогостоящего проекта (около 4 млрд долл.), даже при явно проблематичной загрузке трубопровода (45–50 млн т нефти в год в течение 40–50 лет), США видит в этом большие выгоды для себя¹⁵. Прежде всего в том, что это позволит Америке обеспечить диверсификацию источников поставок нефти, стабильность энергетического снабжения. Кроме того, оказывается поддержка Турции – надежному региональному союзнику США, с помощью которого Америка надеется предотвратить влияние исламского фундаментализма в Центральной Азии. Самое важное – оказывается поддержка экономическим интересам американских нефтяных компаний.

Трубопровод БТД должен способствовать разгрузке Босфора и уменьшить сопротивление Турции российским планам провода своих судов через проливы. И, что наиболее важно, совместное строительство трубопровода БТД не только создаст надежную альтернативу российским трубопроводам, но и позволит укрепить связи между каспийскими странами и Западом. Эти планы находят поддержку в Соединенных Штатах, несмотря на то, что этот проект не сулит столь высоких прибылей, как ожидалось.

Однако, как отмечает Ян Х. Калицки, в настоящее время каспийские государства, особенно Казахстан, все еще находятся в сильной зависимости от России в плане транспортировки нефти. Большинство из экспортных нефтепроводов проходит через территорию России, включая и трубопровод КТК (Каспийский трубопроводный консорциум), половина акций которого принадлежит правительствам России, Казахстана и Омана, а другая половина – восьми компаниям, среди которых Шеврон, ЭкссонМобил и др. Этот трубопровод, перекачивает нефть из Тенгиза через Россию к Черному морю для ее дальнейшего экспорта в страны Европы и в Соединенные Штаты. Когда нефтепровод достигнет своей плановой производительности (1,3 млн баррелей в сутки и более), он будет поставлять самый большой объем нефти на мировой рынок¹⁶) – до российских портов на Черном море и далее на танкерах через Босфор на мировые рынки¹⁷. Фактически до недавнего времени, когда Азербайджанская международная операционная компания (АМОК) ввела в эксплуатацию трубопровод для транспортировки 115 тыс. баррелей «ранней нефти» в сутки из Баку в порт Супса на грузинском побережье Черного моря, Россия оставалась монополистом в области транспортировки каспийской нефти¹⁸.

Расширяя свое присутствие в Каспийском регионе, Россия активно использует возможности Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭс) и организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Важным для России является то, что расширяются соглашения между российскими и казахстанскими компаниями, предусматривающие совместную разработку нефтегазовых ресурсов Каспия. Между государствами ЕврАзЭса увеличиваются взаимный товарооборот и транзитные потоки.