Конкурс наложниц Франк Зирен Россия и Китай: добрые соседи?
| Вид материала | Конкурс |
- Примерная учебная программа школы Блок «Россия и Китай: исторический опыт сосуществования», 76.68kb.
- «добрые соседи», 106.07kb.
- Козлов Л. Е. Российский Дальний Восток в сфере действия внешней культурной политики, 127.88kb.
- Мадагаскар Столица , 49.1kb.
- Календарный план лекций и семинарских занятий, 33.87kb.
- Общественном Движении «Добрые Дети Мира», 509.65kb.
- Е. П. Бажанов // Россия, Китай и новый миропорядок ХХI века: проблемы и перспективы:, 2565.1kb.
- Энциклопедия загадочных мест Земли. Удивительные природные места, 2944.2kb.
- Королевской Академии Музыки. Эмилия Москвитина арфистка из России. Ученица Веры Дуловой., 38.6kb.
- Россия в истории мировой цивилизации, 5952.72kb.
Политика безопасности: углубленное сотрудничество
Характерной чертой сотрудничества в сфере политики безопасности в период с 1992 года было постоянное укрепление контактов и взаимодействие между Россией и Китаем. Эта тенденция продолжилась также в последние два года. В середине декабря 2004 года российский министр обороны Сергей Иванов нанес визит в Китай. Среди прочего, при этом было подписано Соглашение о военно-техническом сотрудничестве на период с 2005 по 2010 год. Детальной информации о его содержании не имеется. В начале 2005 года состоялись также первые двусторонние консультации в области политики безопасности на высоком уровне, которые в будущем должны проводиться ежегодно.5 Китайская сторона подчеркивала, что до сих пор у Китая не было подобного механизма консультаций ни с какой другой страной.6
Совместные военные учения, которые Китай и Россия провели в августе 2005 года, были в принципе согласованы уже летом 2004 года. Цель Пекина явно состояла главным образом в том, чтобы отработать проведение наземной операции, возможной, например, возможна в ходе военной акции против острова Тайвань, который рассматривается как мятежная провинция. Военные учения проводились на северо- восточном побережье Китая. В канун учений высказывались предположения, что российская сторона использует эту возможность, прежде всего, для демонстрации высокой эффективности своих оружейных систем и побудит Китай к новым военным заказам. И действительно, в ходе военных учений Китай заказал военно-транспортные самолеты и самолеты-заправщики марки «Ильюшин» (ИЛ-76ТД и ИЛ-78), воздержавшись, однако, от закупки стратегических бомбардировщиков.4
Поставка вооружений является единственной сферой, в которой российская промышленность занимает монопольную позицию на китайском рынке. Со времени распада СССР в 1991 году Китай импортирует современные вооружения почти исключительно из России. Это не добровольное решение, а вынужденная мера, поскольку после подавления демонстрации на Площади небесного согласия западные страны прекратили сотрудничество с Китаем в этой области.5
Обе стороны поначалу с недоверием относились к этим оружейным сделкам: в Китае опасались односторонней зависимости, а в России, например, в военных кругах предостерегали от вооружения возможного будущего противника. Однако экономические интересы России перевесили сомнения, связанные с политикой безопасности: с начала 90-х годов Китай, по оценкам, ежегодно закупал в России оружие на 1-2 миллиарда американских долларов, главным образом, для модернизации своих военно-воздушных и военно-морских сил (среди прочего, боевые самолеты, эскадренные миноносцы и подводные лодки). Китай является, таким образом, наряду с Индией главным покупателем российских вооружений. За последние три года Китай заключил контракты на поставки оружия общей стоимостью примерно пять миллиардов американских долларов.6
Несмотря на выгодную позицию России в модернизации китайских вооруженных сил, Москва вела себя до сих пор сдержанно, не поставляя Китаю вооружений последнего поколения. Таким образом, в технологическом плане Китай постоянно отставал на шаг от Индии - второго крупнейшего покупателя российских оружейных систем.7
Общая граница: недоверие сохраняется
С конца 80-х годов в России стали раздаваться голоса тех, кто высказывался против курса на сближение с Китаем. Яростное сопротивление оказывалось в 1991 году в особенности подписанию соглашения о делимитации границы на ее восточной части. Это сопротивление возникло при поддержке тогдашнего губернатора Приморья. В Соглашении о государственной границе, которое не было опубликовано, изложены лишь принципы, согласно которым должна осуществляться демаркация границы (как, например, определение фарватера на судоходных пограничных реках). Демаркация границы как таковая затянулась - не в последнюю очередь, из-за предпринимавшихся на местах вплоть до 1998 года попыток торпедировать ее.
В принципе российская сторона сомневается в том, что Китай и в самом деле будет придерживаться Соглашения о государственной границе или, подписав Соглашение, действительно отказался от своих территориальных претензий к России. Опасения по поводу того, что Китай будет все же стараться реализовать свои исторические притязания, подпитывает, прежде всего, демографическая ситуация по ту и другую сторону общей границы. Население дальневосточного региона России составляет всего лишь восемь миллионов человек и в последние годы скорее сократилось, в то время как в одних лишь трех провинциях на северо-востоке Китая живут более ста миллионов человек. Уже со времени распада Советского Союза в России ходят упорные слухи о миллионах китайцев, нелегально перебирающихся через границу, что ведет к постепенной китаизации российских пограничных областей, абсорбируемых соседней страной. Опасения по поводу того, что Китай будет осуществлять в азиатских регионах России ревизионистские цели, не подкрепляется неоспоримыми фактами. Число китайцев, живущих на российском Дальнем Востоке, оценивается всего лишь в 150-200 тысяч человек.8
Омрачит ли китайско-российские отношения экологическая катастрофа, вызванная отравлением реки Сунгари на северо-востоке Китая и затронувшая также ряд российских городов, и если да, то в какой степени, в конце 2005 года было еще не ясно. Однако было уже понятно, что это происшествие даст новую пищу антикитайским настроениям в регионе.9 И после 15 лет тесных контактов сохраняется страх перед «желтой угрозой», вследствие чего российская политика открытости в отношении соседней страны проводится скрепя сердце.
По ту сторону двусторонних отношений: сотрудничество на региональном уровне
Среди различных контекстов сотрудничества Китая и России в данной статье следует коротко упомянуть два:
- Шанхайская организация сотрудничества (ШОС).
Шанхайская организация сотрудничества была основана формально летом 2001 года и заменила группу государств, именовавшихся «Шанхайской пятеркой». Одновременно членом этой организации стал Узбекистан. После распада Советского Союза Китай и приграничные государства бывшего СССР - Россия и три республики Центральной Азии Казахстан, Киргизия и Таджикистан - вели совместные и двусторонние переговоры о делимитации границы, а также о мерах укрепления доверия и сокращения войск, размещенных вдоль границ. В результате этого были не только по большей части решены исторически сложившиеся проблемы, но и подписаны два соглашения - Соглашение об укреплении доверия в военной области в районе границы (1996 год, Шанхай) и Соглашение о взаимном сокращении вооруженных сил и вооружений в районе границы (1997, Москва). С тех пор ежегодно проводится встреча президентов этих государств.
На последнем саммите ШОС в июне 2005 года присутствовали как наблюдатели Индия, Пакистан и Иран. В этом качестве они были приглашены на состоявшиеся два месяца спустя китайско-российские военные учения. Тем временем Шанхайская организация сотрудничества была зарегистрирована ООН в качестве региональной организации. В будущем не исключается ее расширение за счет принятия новых членов.
До сих пор внимание ШОС сотрудничества было приковано к темам политики безопасности: в самых первых строчках повестки дня стояла борьба с «терроризмом, сепаратизмом и (исламским) экстремизмом». Экономическое сотрудничество и интеграция играли при этом скорее подчиненную роль, однако, в будущем их значение может и (должно) возрасти. Западные наблюдатели считают, что Шанхайская организация сотрудничества направлена, прежде всего, против США, однако эта интерпретация не учитывает всех аспектов. В рамках ШОС Россия и Китай имеют возможность согласовывать свою политику в Центральной Азии и избегать конфликтов. Участвующие в ней центральноазиатские государства также получают преимущества: они могут повысить свой вес на торговых переговорах с крупными соседними странами.
- Россия - Индия - Китай: новый «стратегический треугольник?»
Как Дели, так и Пекин скептически относились в 90-х годах к идее более тесного взаимодействия между тремя странами, пропагандируемой российской стороной и тогдашним премьер-министром Евгением Примаковым, который выдвинул эту идею в 1998 году во время визита в Индию. Дело доходило даже до ее отклонения. Такая позиция объяснялась главным образом нерешенными пограничными вопросами, отягощавшими отношения между Индией и Китаем. Однако в последние годы отмечалось улучшение отношений между Пекином и Дели, что нашло свое отражение в более позитивной установке на активизацию трехстороннего взаимодействия. Если в последние годы стороны встречались в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН,10 то в июне 2005 года во Владивостоке впервые прошла специальная встреча министров иностранных дел трех государств.
В 2006 году состоится, вероятно, новая трехсторонняя встреча в Индии, на которой будет обсуждаться сотрудничество в области транспорта, сельского хозяйства, энергетики и информационных технологий.11 Кроме того, три страны могли бы провести совместные военные учения.12 Еще слишком рано судить о том, могут ли эти заделы действительно привести к образованию «стратегического треугольника».
За новый миропорядок?
Заметное потепление в отношениях между Китаем и Россией с начала 90-х годов было обусловлено также тем, что на определенных этапах у обеих стран были напряженные отношения с супердержавой США. В совместных заявлениях глав государств зачастую содержались имплицитные пассажи с критикой Америки. Россия и Китай совместно выступали за многополюсный миропорядок, отстаивали принципы национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела других государств и объявляли войну гегемонизму. Позиции Москвы и Пекина по многим вопросам международной политики по большей части совпадают. Тем не менее, обе стороны использовали также шанс улучшить свои отношения с Соединенными Штатами. Это произошло, например, после террористических актов 11 сентября 2001 года, когда и Россия, и Китай присоединились к борьбе с терроризмом.
В начале лета 2005 года президенты Китая и России подписали в рамках встречи на высшем уровне Совместную декларацию Российской Федерации и Китайской Народной Республики о международном порядке в XXI веке,13 в двенадцати параграфах которой излагаются представления о том, как можно реформировать миропорядок и сделать его более справедливым. В документе повторяются в основном в когерентной форме уже известные формулировки, однако он показывает также, что оба государства придают большое значение своему сотрудничеству на международной арене и намерены продолжать его.
Итоги и перспективы
Несмотря на описанное выше все более тесное взаимодействие Китая и России в области политики безопасности на двустороннем, региональном (ШОС) и международном уровнях и все официальные декларации и визиты высокопоставленных государственных деятелей, в отношениях между Китаем и Россией по-прежнему существует недоверие, более ясно выраженное с российской, нежели с китайской стороны. Постепенное изменение соотношения «весовых категорий» - в особенности, в демографической, а также экономической, политической и даже военной областях - в пользу Китая, которое отмечается в отношениях между Китаем и Россией самое позднее после распада Советского Союза, почти неизменно вызывает в России обеспокоенность и озабоченность. Ведь соседний Китай, который ставит перед собой ныне цель оказывать глобальное влияние, - это бывший младший «социалистический брат». При всех сомнениях сближение двух больших соседних стран и урегулирование вопроса делимитации границы означает в целом для обеих сторон колоссальное облегчение ситуации в области политики безопасности.
Главный интерес Китая в отношениях с Россией не сильно отличается от его интереса в отношениях других соседних стран: Китаю необходимо стабильное и мирное международное окружение, =позволяющее при отсутствии внешних помех осуществить его амбициозную программу модернизации. Экономическому развитию и модернизации Китая служат также новые поставки вооружений и энергоносителей из России.
В отличие от этого российский интерес к Китаю обозначен не столь ясно. Соседнее государство ценят как политического партнера на международной арене и соратника в отражении попыток Запада вмешиваться во внутренние дела (это правило действительно также и в отношении другой стороны), но при этом сохраняется недоверие и страх перед контактами, в особенности в тех российских регионах, которые граничат с Китаем.
Ввиду демографических тенденций по обеим сторонам границы, похоже, предопределено, что значение Китая для России будет и дальше возрастать. Самоизоляция и отгораживание вряд ли являются многообещающей стратегией. Поэтому перед Москвой встает вопрос о проведении более последовательной политики открытости и экономической интеграции ее дальневосточных областей в Азиатско-Тихоокеанский регион.
Уве Хальбах,
Фонд «Наука и политика», Берлин
Региональная кооперация и безопасность в Центральной Азии
Пожалуй, нигде на постсоветском пространстве необходимость региональной кооперации между новыми независимыми государствами не ощущается столь остро, как в Центральной Азии. Узбекистан, Туркменистан, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан тесно связаны друг с другом общей историей, экономикой и инфраструктурой, территориями совместного проживания разных этносов, географическими и экологическими факторами. Среди факторов, требующих срочного взаимодействия, выделяется «экологический императив», обусловленный трагедией Аральского моря. Высыхание этого озера, бывшего когда-то четвертым по размеру внутренним водоемом Земли, привело к тяжелым экологическим, экономическим и медицинско-демографическим последствиям, которые затрагивают не только прибрежные государства, но и другие территории Центральной Азии. Чтобы сдержать разрастание кризиса, пять государств заключили в 1993 году «Соглашение о совместных действиях по решению проблемы Аральского моря и Приаралья, экологическому оздоровлению и обеспечению социально-экономического развития Аральского региона», обязавшись наладить сотрудничество в целях экологически оправданного и устойчивого использования ограниченных водных ресурсов. Все же сотрудничество центрально-азиатских государств – кроме сферы экологии, земле- и водопользования - представляется проблематичным. Помощь, оказываемая международным сообществом в деле спасения Аральского моря, в борьбе против опустынивания и при разработке стратегий более рационального водопользования, пока не привела, однако, к устойчивому улучшению ситуации.14
Имеет место также и «императив в области политики безопасности». Военные акции действующего с территории Афганистана и Таджикистана «Исламского движения Узбекистана», совершенные в 1999 году в приграничных районах Кыргызстана и Узбекистана в Ферганской долине, показали, насколько актуальной является задача более тесного межгосударственного сотрудничества в военно-политической сфере и в деле охраны границ. Ферганская долина, где переплетены границы Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана, и раньше считалась самым беспокойным субрегионом Центральной Азии. В этой долине, где плотность населения наиболее высока, сочетаются самые разные кризисно-конфликтные факторы: дефицит земли и воды, высокая безработица, этническая чересполосица, активность исламистских группировок и т.д. На примере этого субрегиона видно, что большинство рисков для безопасности новых независимых государств Центральной Азии имеет не сугубо национальный, а межнациональный характер. «Поскольку в государствах Центральной Азии риски для их национальной безопасности сильно пересекаются друг с другом, национальный уровень здесь почти идентичен региональному».15
Растущий транзит наркотиков из Афганистана через территории стран СНГ усиливает «императив в области политики безопасности» на уровне регионального сотрудничества. В связи с ростом «опиум-экономики» в Афганистане Центральная Азия превратилась в один из главных центров международной наркоторговли. Вызывает беспокойство распространение наркомании в регионе: согласно данным ООН, с 1990 по 2002 год количество наркоманов выросло здесь в 17 раз.16 Эти тенденции представляют особую опасность для региона, поскольку потребление наркотиков здесь очень тесно связано с распространением ВИЧ-инфекции.17
О региональном сотрудничестве впервые заговорили в связи с экономическим развитием стран Центральной Азии после распада СССР. Потребность такой кооперации была велика, так как бывшие среднеазиатские союзные республики в особой мере пострадали от развала централизованной экономической системы Советского Союза. В процессе строительства самостоятельных народных хозяйств все бывшие союзные республики столкнулись с серьезными проблемами, обусловленными разрывом прежних связей, но в Центральной Азии определенные аспекты зависимости были особенно ярко выражены. Значительную часть бюджетов центрально-азиатских республик, например, составляли субсидии из Москвы, которые затем перестали поступать. Социально-экономическое положение республик Центральной Азии при получении ими независимости было хуже, чем в европейской части бывшего СССР. В период «гласности» советские СМИ впервые опубликовали данные об уровне жизни в регионе, которые свидетельствовали о том, что представления о «привилегированном» положении южных республик не соответствовали действительности. По всем основным показателям уровня жизни Центральная Азия находилась в конце рейтинга советских регионов. В постсоветский период системы социального обеспечения этих республик оказались вследствие обнищания населения и сокращения социальных расходов под огромным давлением. Как и большинство государств, возникших на месте бывшего СССР, государства Центральной Азии пережили в первые годы независимости резкий спад экономики, составивший в период после 1991 года от 30% до 60 % ВВП. Лишь в конце 90-х годов в них наметился экономический рост. Отрыв от «всесоюзного народно-хозяйственного комплекса» и переход от плановой к рыночной экономике сопровождались деиндустриализацией, инфляцией и обнищанием значительной части населения. В Таджикистане хозяйственно-административная система просто рухнула из-за начавшихся там столкновений. Страна откатилась с нижнего края бывшего «второго мира» в нищету «четвертого мира». Если исходить из принятого в международной практике показателя уровня бедности, то по окончании гражданской войны в конце 90-х годов 81 % населения Таджикистана оказались за чертой бедности. Лишь одной стране региона удалось выбраться из экономической ямы: Казахстан, опираясь на свои сырьевые ресурсы, а также на реформы, способствующие экономическому росту, все больше обгоняет своих южных соседей.
Запутанная картина региональных организаций
Что касается межгосударственного сотрудничества и региональной интеграции, то в Центральной Азии и на всем постсоветском пространстве возникло множество разных организаций, в которых стороннему наблюдателю нелегко разобраться. Новые государства являются членами самых разных организаций кооперационного и интеграционного формата, в рамках которых они взаимодействуют с Россией и другими государствами СНГ: Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ/CSTO), Евразийское экономическое сообщество (Россия, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан), Единое экономическое пространство (Россия, Казахстан, Украина, Беларусь), Организация «Центрально-азиатское сотрудничество». Другие региональные организации, выходя за рамки СНГ, включают в себя третьи страны – как, например, Шанхайская организация сотрудничества (Россия, Китай и государства Центральной Азии), ECO (Economic Cooperation Organization – Турция, Иран, Пакистан, Афганистан и государства Центральной Азии), созданная по инициативе Казахстана CICA (Conference on Interaction and Confidence-building Measures in Asia: 16 азиатских стран), которая представляет собой скорее форум для коммуникации, чем региональную организацию.
В некоторых из названных форматов обсуждаются прежде всего вопросы безопасности (борьба с терроризмом и др.), в других – экономическое сотрудничество (таможенный союз, свободная торговля и т.д.). Но четкого разделения этих сфер кооперации не существует. Форматом, который непосредственно касается рассматриваемого региона, является Организация «Центрально-азиатское сотрудничество», которая возникла на основе Центрально-Азиатского союза (1994), позже преобразованного в Центрально-Азиатское экономическое сообщество (1998). Ее историческим ядром в 1994 году стал союз Узбекистана, Казахстана и Кыргызстана. В 1998 году по окончании гражданской войны к нему присоединился Таджикистан. В 2002 году этот формат был преобразован в формальную организацию, в которую в 2004 году вступила Россия. Недавно было принято решение о ее слиянии с Евразийским экономическим сообществом, что, очевидно, приведет к ее растворению в этой более крупной структуре. Процесс становления группировки характерен для регионального сотрудничества в данной части света: эксперименты с разными форматами, переименованиями, изменениями статуса – театр интеграции показывает все новые спектакли, в то время как реальное межгосударственное, многостороннее сотрудничество топчется на месте. Для межгосударственных отношений внутри группировки характерны скорее соперничество (Узбекистан – Казахстан) и конфликты (Узбекистан – Таджикистан), чем реальная кооперация.
История региональной интеграции в Центральной Азии
Узбеки, казахи, туркмены, киргизы и таджики наряду с множеством других этносов веками жили в общем историческом пространстве, где возникали и распадались различные империи, существовали различия между зонами кочевой и оседлой культуры и хозяйственной жизни, где господствующей религией был ислам, но до ХХ века не было «национальных государств», выстроенных на этнической основе. В эпоху национальных и паннациональных идеологий XIX – начала ХХ века возникали различные интеграционные концепции: трансрегиональные (пантюркизм, панисламизм) или региональные («туркестанизм»). Они подавлялись советской властью, которая, следуя собственной концепции интеграции этого региона в свою имперскую систему, разделила его на союзные республики с включенными в них автономными образованиями. После распада империи прежние концепции вроде «туркестанизма» вернулись в обиход, но не смогли найти достаточной поддержки.
После обретения независимости лидеры республик знакомились с моделями трансформации в третьих странах, таких как Китай, Южная Корея или Турция, пытались вступить в такие международные структуры как ОБСЕ или ОЭС, рамки которых были гораздо шире, чем регион Центральной Азии и пространство СНГ. При этом отношение глав государств к региональной кооперации и интеграции было очень разным: президент Казахстана, например, постарался включить свою страну в большинство региональных и международных организаций, выдвинул концепцию Евразийского Союза и стал инициатором создания CICA. В то же время президент Туркменистана определил, что его страна должна придерживаться строгого нейтралитета и с большой осторожностью вступать в многосторонние организации. Узбекистан, обладающий самым многочисленным населением, расположенный в самом центре региона и поэтому считающийся его ключевой страной, весьма сдержанно относится к региональной интеграции, в которой ему не обеспечена лидирующая роль.
В 1994 году Казахстан, Узбекистан и Кыргызстан создали Центрально-Азиатскую экономическую зону, развитие которой вплоть до слияния с Евразийским экономическим сообществом уже было описано как пример «театра интеграции». В этом региональном формате были созданы исполнительный комитет, совет глав государств, советы глав правительств, министров обороны и иностранных дел, а также Центрально-Азиатский банк развития и сотрудничества. Были сформулированы следующие цели регионального сотрудничества: создание зоны свободной торговли и общего рынка, активизация торговли в регионе, гармонизация экономической и финансовой политики, сотрудничество в сфере охраны окружающей среды, многостороннее регулирование водопользования и эксплуатации энергоресурсов. Было заявлено о создании собственного «таможенного союза», который пересекается с «таможенным союзом» России, Беларуси, Казахстана и Кыргызстана.
К концу 90-х годов слабость этой региональной организации стала очевидной. Экономическая и финансовая политика государств, намеревавшихся создать в Центральной Азии единое экономическое и торговое пространство, была отнюдь не единой. Вместо открытых границ, согласованных таможенных правил и скоординированной финансово-экономической политики имели место одностороннее закрытие границ, введение торговых барьеров и таможенных ограничений – например, со стороны Узбекистана. Распределение таких ресурсов, как вода, нефть и природный газ скорее вызывало конфликты, чем становилось объектом интеграции. Объем торговли между четырьмя государствами-членами упал в период с 1994 по 2000 год с 2,1 миллиардов до 1,6 миллиардов долларов США, составив лишь 7,3% общего объема их торговли. По мнению наблюдателей в Центральной Азии происходила скорее сепарация, чем интеграция, у них вообще возникали сомнения в том, можно ли еще рассматривать этот регион как геополитическое и региональное единство. В сфере экономического развития, например, различия между странами на постсоветском пространстве нигде не были столь разительными, как здесь. Размер ВВП на душу населения в Казахстане уже всемеро превысил показатель самого бедного государства региона – Таджикистана.