Geum.ru

Козлов Л. Е. Российский Дальний Восток в сфере действия внешней культурной политики Китая // Россия и Китай на дальневосточных рубежах: от конфронтации к сотрудничеству. Вып. 8

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Козлов Л.Е. Российский Дальний Восток в сфере действия внешней культурной политики Китая // Россия и Китай на дальневосточных рубежах: от конфронтации к сотрудничеству. - Вып.8. - Сборник материалов научной школы и международной научной конференции / Под ред. А.П. Забияко. - Благовещенск: Амурский государственный университет, 2009. - С.128-136.


Потенциал культуры широко используется великими державами на современном этапе для реализации внешнеполитических интересов. Китай в данном аспекте не является исключением: продолжающаяся модернизация страны привела в начале XXI века к принципиальному обновлению внешнеполитического инструментария и тактики действий на международной арене.

От прямолинейной агитации и пропаганды периода холодной войны внешняя культурная политика развилась в широкий комплекс изощренных методов, рассчитанных, как правило, на долговременное применение и достижение долгосрочных целей, а именно: работа со средствами массовой информации, образовательные программы, поощрение въездного туризма, спортивные мероприятия, популяризация национальных товаров и многие другие. В западных странах государственная власть действует в тесной связке с деловым сектором, поскольку успех внешней культурной политики приносит не только политические, но и экономические дивиденды.

Китайское правительство приступило к проведению активной культурной политики за рубежом в 90-е годы, когда стало очевидным, что претворить в жизнь международные амбиции невозможно при тогдашнем отношении к стране мирового сообщества. Негативными элементами имиджа Китая до сих пор остаются нарушение авторских прав, нелегальная эмиграция, авторитаризм и отсутствие свободы слова, экологические катастрофы и др. В России негативное отношение к Китаю и китайским гражданам приводит к саботажу межгосударственных договоренностей, принимаемых на высшем уровне, к придиркам и поборам со стороны местных властей. В настоящей статье рассматриваются цели, инструменты, результаты и перспективы проведения культурной политики Китая в пограничных с ним российских регионах [1].

***

Характер культурных связей России и Китая в 90-е годы не позволял говорить о проведении Пекином целостной политической линии относительно Дальнего Востока. Правительство КНР, в основном, заботилось о взаимодействии с центральной Россией, более населенной и менее подверженной антикитайским фобиям. Культурные контакты в приграничной зоне, разумеется, оживились, в сравнении с советскими временами, но их развитие определялось исключительно хозяйственной конъюнктурой, создававшей высокий спрос на китаеведов в России и русистов в Китае. Прямым следствием этого стало интенсивное сотрудничество в изучении китайского и русского языков. Главным китайским центром подготовки специалистов по России и самым активным участником взаимодействия с Россией стал Хэйлунцзянский университет. С российской стороны заметно выросло число средних школ с преподаванием китайского языка, а также вузов, преподающих регионоведение Китая и китайский язык. После заключения в 1995 году Соглашения о взаимном признании документов об образовании и ученых степенях стало расти число россиян, получивших дипломы китайских вузов, и китайцев с российскими дипломами. Начали внедряться программы обучения с получением дипломов двух вузов: российского и китайского. Утвердилась практика приглашения вузами преподавателей – носителей языка.

В аналогичном, экономически обусловленном ключе развивались связи в сфере науки. Руководство КНР прилагало большие усилия к тому, чтобы привлечь российский потенциал для развития китайской экономики и подъема уровня собственных исследований. С этой целью университеты и научные институты Китая приглашали на работу ученых из России. Правительство КНР поощряло проведение совместных с российскими коллегами работ, формирование двусторонних научных структур. Одновременно китайские делегации несли российским коллегам предложения по реализации предпринимательских проектов: развитию бартерной торговли, открытию магазинов, ресторанов и гостиниц на базе научных институтов ДВО РАН [2]. В итоге видимые результаты сотрудничества прослеживались на китайской стороне, а в России не сформировалась прослойка ученых, сосредоточенных на сотрудничестве с Китаем, как это имело место быть в случае Америки и Японии.

Несмотря на оживление контактов и распространение на Дальнем Востоке знаний о Китае и китайцах, общее отношение к ним на рубеже XX – XXI веков не менялось. Опросы населения обнаруживают, что дальневосточники более настороженно воспринимают Китай, чем другие россияне. Практический опыт общения с китайцами, отнюдь не являвшимися лучшими представителями своей нации, сформировал у них такие стереотипы, как «торгаши», «хитрые», «агрессивные», «грязные», «быстро плодятся». В ходе проведенного нами зимой 2005-2006 годов на Дальнем Востоке опроса половина респондентов назвала китайскую иммиграцию самой актуальной международной угрозой российского пограничья [3].

Интенсификация культурных связей России и Китая совпала по времени с активизацией политики Пекина по улучшению своего имиджа на мировой арене. В 2001 году две державы заключили Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, согласно статье 16 которого «стороны содействуют развитию приграничного и межрегионального сотрудничества и создают для этого необходимые благоприятные условия, всемерно способствуют развитию обменов и сотрудничества в области культуры, образования, здравоохранения, информации, туризма, спорта и права». В 2004 году министр культуры КНР Сунь Цзячжэн заявил: «Мы разворачиваем внешние культурные обмены, исходя из коренных интересов государства. Новое коллективное руководство партии и его Генеральный секретарь товарищ Ху Цзиньтао отводят культурной дипломатии чрезвычайно важное и незаменимое место. Культурная дипломатия взаимодействует с политической и экономической, их рассматривают как три главных столпа китайской дипломатии, это важная составная часть общей внешнеполитической стратегии государства». Тогда же было сообщено о формировании за рубежом 20-25 культурных центров Китая, в целях улучшения образа страны в глазах зарубежной аудитории [4].

С этого периода российский Дальний Восток гораздо чаще стал попадать в поле действия культурных программ КНР, причем китайская сторона решала в этом регионе некоторые специфические задачи в рамках общей линии по отношению к России. В частности, межгосударственные отношения осложнялись разговорами о нелегальной, стимулируемой правительством КНР миграции китайцев на Дальний Восток, а также техногенными катастрофами, последствия которых сказывались на приграничных регионах России. Кроме того, диверсификация экспорта российских энергоносителей в восточном направлении стимулировала конкуренцию азиатских стран за ресурсы Сибири и Дальнего Востока, а на тот момент дальневосточники оказались существенно дружелюбнее настроены к Японии и Южной Корее, чем к Китаю.

Даже беглый обзор дальневосточных средств массовой информации дает понять, что количество культурных акций с китайской стороны в течение первого десятилетия XXI века принципиально выросло. Пограничные регионы приняли самое активное участие в проведении Года России в Китае и Года Китая в России. Успех данного начинания стимулировал продолжение взаимодействия в виде Года русского языка в Китае и Года китайского языка в России. Эти кампании показали, что хорошие отношения на правительственном уровне и управляемость национальными средствами массовой информации в обеих странах позволяют Китаю достаточно успешно проводить формализованную культурную политику на российской территории, в виде крупных межгосударственных мероприятий. Консул Сюй Чжунсинь на открытии в Комсомольске-на-Амуре китайской фотовыставки: «Я хочу привести здесь высказывание российского президента В.В. Путина о том, что российско-китайские отношения сейчас находятся на таком уровне, на котором они никогда еще не были. Этими словами, думаю, все сказано. А если мы живем друг с другом так хорошо, то должны и лучше знать друг друга. Без знания культуры это невозможно. Культурные барьеры часто мешают взаимопониманию. Культура – это универсальный язык. На выставке не вся культура представлена, конечно. Это только начало и начало хорошее» [5]. Однако при наблюдении за повседневной практикой культурных связей становится понятным, что передовые методы культурной дипломатии в Китае пока не освоены полностью.

География китайских мероприятий остается довольно узкой, по причине и меньших финансовых возможностей, и более слабой институциональной базы, чем у основных конкурентов. В Дальневосточном федеральном округе существует единственное генеральное консульство КНР в Хабаровске, в ведении которого дополнительно находятся регионы Забайкалья и Восточной Сибири, причем за культурную работу ответственен политический отдел консульства. Владивостокское отделение консульства ограничивается, за редким исключением, визовыми вопросами. Значительно реже своих коллег из США и Японии китайские консулы участвуют в публичных мероприятиях российских регионов, общаются с местными журналистами и демонстрируют знание русского языка. Несмотря на их очевидную активизацию в последние годы, бросается в глаза неготовность китайских консулов к живому общению с местной аудиторией.

Институт Конфуция при Дальневосточном университете, очевидно, будет играть главную роль в продвижении китайской культуры в восточной части России. Институт ведет специализированные образовательные программы для школьников, студентов, сотрудников организаций и предприятий, чья деятельность связана с Китаем [6]. Об особом внимании соответствующих органов КНР к этому представительству свидетельствует организованное в 2009 году на его базе совещание руководителей всех институтов Конфуция, расположенных на территории постсоветского пространства.

Сохраняя из внутриполитических соображений строгую цензуру, власти Китая лишают себя возможности обладать по-настоящему современной журналистикой, прежде всего, телевидением, которое производило бы яркую картинку, привлекающую внимание зарубежных зрителей. Это препятствует адекватному взаимодействию с российскими журналистами, большинство из которых относятся к Китаю без особой приязни. Игорь Горевой, директор телекомпании «Альфа-канал»: «У нас немножко разное, вообще, построение новостей, менталитет, степень демократизации и все остальное. Потому что у них более официоз идет. Иногда легче нам отправить туда съемочную группу и снять что-то, как мы это видим».

С началом Года России в Китае в дальневосточной прессе прибавилось позитивных материалов о китайской культуре, но их лубочное содержание не позволяет оживить образ страны. Для улучшения имиджа Китаю, как это ни парадоксально, не хватает здоровой критики в свой адрес. Данная проблема ярко проявилась в ходе Олимпиады в Пекине, когда стремление властей замаскировать все недостатки нацелило западных журналистов на поиск «чернухи». Екатерина Серикова, директор службы новостей ГТРК «Дальневосточная»: «Мы прошлым летом были приглашены на какую-то годовщину харбинского телевидения. Ну и как бы, в силу того, что у нас [принято], если новость состоялась, о ней нужно рассказать сегодня, в крайнем случае - завтра (это уже плохо), значит, мы попросили кассету. Ну, в принципе, как здесь, когда приезжают они к нам, что-то происходит, какой-то визит, мы это все снимаем. Они говорят: «Ну, а нам картиночку?». Да ради бога, родные. <…> А там что? Ну, концерт. Большой концерт, грандиозный. <…> Значит, говорим им: «Картинку?». Пауза такая: «Нужно согласовать». Пока там делегация наша два дня находилась, они согласовывали. Потом радостно говорят: «Все нормально, все решено». Мы говорим: «Ну, кассеточку. Нам Ди-Ви-Кам бы, нормально, в «цифре». Они говорят: «Ну, мы вам пришлем». Мы говорим: «Когда?». Они: «В декабре». <…> А юбилей был в июне».

Когда же межгосударственные кампании не проводятся, дальневосточная журналистика охотно переключается на сообщения о пограничных инцидентах, задержании браконьеров и контрабандистов, нелегальных мигрантах, некачественных товарах. Виктор Ларин, директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН: «Китайцев обвиняют во всех грехах. Сколько можно это публиковать? Я в свое время как-то еще анализ проводил, еще по публикациям 90-х годов. Даже по названиям сразу же складывается негативный образ Китая. Ну, нельзя этого делать. Конечно, китайцы тоже не ангелы, все прекрасно знают. Но нельзя вот так страну, людей одновременно сразу взять, намазать черной краской, как у нас пресса делает. <…> При желании можно предъявить нашей прессе обвинение в разжигании национальной розни, однозначно».

То, что открытость для критики в долгосрочном плане полезна, продемонстрировали экологические катастрофы на реке Амур в 2005 и 2006 годах. Изначально китайская сторона скрывала информацию о происшествии, но постепенно осознала, что традиционная тактика нагнетает напряженность в отношениях с Россией. Вследствие этого не только оживился диалог с российской общественностью, но и возникли новые формы кооперации, например, между государственными экологическими службами. Сергей Лебедев, зам. главного редактора газеты «Тихоокеанская звезда»: «Но вот после первого бензольного пятна китайцы стали более открытыми и более оперативными. То мы сами лезем в «Синьхуа», ищем какие-то сообщения, в компьютере все. А вот во время второго бензольного пятна китайское консульство, наравне уже со своими информационными агентствами (своей страны), работало по времени оперативно. То есть они довольно быстро дали информацию, ничего не скрывали: сколько чего вылилось, что это было, как это было. Ну, то есть уже открыто. По бензолу было сложнее вначале. Потом, когда это все и на межгосударственном уровне как-то устроилось более плотно, а тем более, когда вместе строили эту дамбу на протоке Казакевичева, <…> там уже вообще все было проще, потому что мы и летали туда, и смотрели, и снимали без проблем». Есть основания полагать, что более открытая линия в диалоге с внешним миром получает в Китае дальнейшее развитие: в 2009 году совершенно неожиданно для зарубежных журналистов им было позволено освещать беспорядки в Урумчи.

Правительство Китая до последнего времени практически не использовало в России в имиджевых целях диаспору, представляя в этом плане особенный контраст с Южной Кореей, консулы которой тесно взаимодействуют с организациями российских корейцев. В силу отстраненности от дел диаспоры китайские консулы попадали в поле зрения дальневосточной прессы, преимущественно, в острых ситуациях (как в случае массовой драки российских и китайских студентов во Владивостоке), что порождало неблагоприятные ассоциации в общественном мнении. Сюэ Хуэйлинь, генеральный директор ООО «Востокстройтехника»: «Китайское дипломатическое существование в этом регионе – исключительно дипломатическое. Китайские дипломаты стараются не вмешиваться в диаспору, не вмешиваться в отношения между местными китайцами и обществом, не вмешиваться в политику местной власти. Короче, они сейчас делают своё офисное дело – и больше ничего. Это опять из-за того, что – как я только что рассказывал – китайские власти не хотят делать ничего, что вызовет у русских негативное настроение. Если дипломаты будут этим активно заниматься, у российских властей появится неуютное чувство, так что опять будут подозревать. Поэтому я так чувствую, что дипломаты получили указание молчать, более молчаливо работать в своем офисе и не высовываться больше, чем надо».

В последнее время на данном направлении замечены серьезные изменения. К примеру, во Владивостоке средства массовой информации распространили сюжет о сборе китайскими бизнесменами средств на лечение российской девушки-инвалида в китайском санатории. Руководитель отделения консульства КНР во Владивостоке был представлен при этом в качестве организатора акции. Позитивное освещение в местной прессе получило празднование китайской диаспорой 60-летнего юбилея КНР.

Китайское правительство инициировало широкую кампанию по продвижению национальных торговых марок на мировом рынке, отголоски которой достигают российского пограничья. Провинциальные и муниципальные власти стараются отбирать лучшие фирмы для участия в российских выставках и чаще проводить собственные выставки в приграничной полосе, вроде прошедшей в городе Суйфэньхэ в 2008 году «Ярмарки-выставки известных и высококачественных товаров Китая».

В этом деле провинции, уезды и округи ограничиваются со стороны Пекина, преимущественно, моральной поддержкой. В большей мере, чем выставки, им требуются маркетинговые кампании, методика которых давно проработана западным бизнесом. На российском Дальнем Востоке ничего подобного не наблюдается: крупные китайские компании на местный рынок не приходят, а средние не обладают ни ресурсами, ни умениями, чтобы сформировать клиентскую лояльность, выстроить дистрибуцию, провести рекламную кампанию и т.п. Наглядная агитация, представляющая китайские регионы на российских выставках, до сих пор содержит лексические ошибки и шрифты, которые плохо отображают кириллицу. Сойдя в сторону с современной торговой улицы в приграничном городе, иностранные гости сразу попадают в бедные задворки, которые едва ли формируют уважение к китайскому государству.

Наибольший эффект в распространении позитивного отношения к Китаю на Дальнем Востоке, по нашему мнению, достигается посредством въездного туризма в КНР. Тут Китай располагает несомненным преимуществом перед конкурирующими рекреационными центрами Азии, ввиду уровня цен и доступности транспортного сообщения. Туристические центры Китая активно борются за российского клиента, размещая в дальневосточных городах свою рекламу, заказывая материалы российским журналистам, совершенствуя спектр услуг. В 2009 году город Суйфэньхэ организовал программу «10 тысяч посланников дружбы», приурочив ее к Году русского языка в Китае и 60-летию установления дипломатических отношений между Россией и КНР. В рамках программы власти города обещали бесплатно принять и разместить в течение трех дней 10 тысяч туристов из Приморья и Хабаровского края. Но и в этом вопросе от центрального правительства требуются определенные уступки, а именно: создать возможности для самостоятельного передвижения иностранных туристов, основная часть которых сегодня без гида является в Китае беспомощной. Несмотря на декларируемое стратегическое партнерство, в отношении России правительство КНР такой готовности не проявило.

***

Анализ ведущейся Китаем культурной деятельности на Дальнем Востоке России приводит к следующим выводам. Акценты культурного присутствия Китая в России смещаются в сторону Дальнего Востока. Работа в данном регионе имеет свою, отличную от центральной России специфику, что затрудняет ее проведение. Это обстоятельство компенсируется массовостью участников, когда акции центрального правительства подкрепляются действиями провинциальных и муниципальных властей Северо-Восточного Китая. В пользу КНР работает и экономическая заинтересованность российских партнеров, однако здесь же кроется и его слабость: китайский прагматизм препятствует организации долговременных кампаний, не дающих быстрой и видимой отдачи.

Китай расширяет свое культурное присутствие в России, но сегодня не обладает ресурсами и умениями в той же мере, что Япония и США. Упомянутые державы приступили к этой работе ранее Китая, проводили ее тщательнее и потратили больший объем усилий и материальных средств. Авторитарная политическая система сдерживает в Китае развитие инициативы, но модернизация китайского подхода к международным отношениям очевидна. Вследствие этого следует ожидать в России обострения культурной конкуренции Китая, с одной стороны, и Японии, США и Южной Кореи, с другой стороны.


Примечания


1. В докладе использованы интервью и другие материалы, собранные в 2005-2008 годах в ходе работ по гранту Президента России МК-987.2005.6 «Общественное мнение Дальнего Востока о внешней политике и международных отношениях Российской Федерации» и гранту РГНФ №07-03-00105а «Иммигранты и этнические диаспоры в региональных политических процессах Российской Федерации: сравнительный анализ Юга, Урала и Дальнего Востока».

2. Ларин В.Л. В тени проснувшегося дракона: российско-китайские отношения на рубеже XX – XXI веков. – Владивосток: Дальнаука, 2006. – С.180–183.

3. Подробнее см.: Козлов Л.Е. Общественное мнение Дальнего Востока о внешней и внешнеэкономической политике России в АТР // Проблемы Дальнего Востока. – 2007. – №3. – С.70-81.

4. Кузык Б.Н., Титаренко М.Л. Китай – Россия – 2050: стратегия соразвития. – М.: Институт экономических стратегий, 2006. – С.420.

5. Неудахина Н. Этот обряд странен, но прижился // Наш город. – Комсомольск-на-Амуре, 2003. – 18 нояб.

6. Во Владивостоке открылся Международный институт Конфуция // Восток России [Электронный ресурс]. – Хабаровск, 2006. – 21 дек. – Режим доступа: hb.ru/?p=1&id=19202.