Конкурс наложниц Франк Зирен Россия и Китай: добрые соседи?
| Вид материала | Конкурс |
СодержаниеКитай сделает мир более справедливым |
- Примерная учебная программа школы Блок «Россия и Китай: исторический опыт сосуществования», 76.68kb.
- «добрые соседи», 106.07kb.
- Козлов Л. Е. Российский Дальний Восток в сфере действия внешней культурной политики, 127.88kb.
- Мадагаскар Столица , 49.1kb.
- Календарный план лекций и семинарских занятий, 33.87kb.
- Общественном Движении «Добрые Дети Мира», 509.65kb.
- Е. П. Бажанов // Россия, Китай и новый миропорядок ХХI века: проблемы и перспективы:, 2565.1kb.
- Энциклопедия загадочных мест Земли. Удивительные природные места, 2944.2kb.
- Королевской Академии Музыки. Эмилия Москвитина арфистка из России. Ученица Веры Дуловой., 38.6kb.
- Россия в истории мировой цивилизации, 5952.72kb.
Китай сделает мир более справедливым
Но когда мы говорим об этих тенденциях, речь идет не только о Китае. Впервые в новейшей истории сложилась ситуация, когда одна страна может переломить долгосрочную тенденцию распределения доходов в мире. В 1820 году соотношение среднедушевого дохода в самых бедных и самых богатых странах мира было 1:3. В 1992 году этот показатель составил 1:72. Благодаря китайскому экономическому буму богатства мира в ближайшие 50 лет будут распределяться более справедливо – это одна из немногих оценок, с которыми согласны большинство лауреатов Нобелевской премии по экономике. «Доходы на душу населения в Китае будут расти быстрее, чем в более развитых странах», - считает Джордж Эйкерлоф. С ним согласен его коллега Милтон Фридман: «Основная причина нынешнего дисбаланса состоит в перепаде между развитыми и отсталыми странами. В процессе глобализации этот перепад уменьшается». Лоуренс Кляйн также присоединяется к этой оценке: «Рост в Китае и Индии идет столь многообещающими темпами, что бедность уже сейчас сильно сократилась». Даже Йозеф Штиглитц, крупнейший критик глобализации, уверен: «У китайцев будут более высокие доходы. Даже если Китай не будет расти так сильно, как в последние 25 лет, дисбаланс между Китаем, ЕС и США значительно сократится».1
Как это ни парадоксально, благодаря подъему Китая уже давно происходит то, чего требуют на своих демонстрациях противники глобализации. Может быть, на них отрезвляюще подействовало бы понимание того, что перераспределение мирового богатства происходит независимо от их протестов. Мир изменяется не столько под давлением критики, сколько под воздействием динамики глобальных экономических связей, против которых они выступают: более справедливым мир создается не ими, а механизмами конкуренции. Глобализация пожирает своих критиков.
То, что происходит в мире, просто не укладывается у нас в голове: нам мешают стереотипы восприятия «первого» и «третьего» мира. Исходя из этих стереотипов, китайская смесь из миллиардов людей, коррупции, диктатуры и капитализма должна представлять собой пороховую бочку, готовую взорваться от малейшей искры. Уже 25 лет мир ждет крушения красного гиганта. Но в реальности происходит нечто обратное: Китай растет, день ото дня набирает сил, уже превратившись в главный фактор стабильности в Азии. Значительная часть «третьего мира» - прежде всего в Азии – скоро будет расти за счет собственных сил, не нуждаясь в нашей помощи. Одна из сформулированных ООН «целей тысячелетия» состоит в том, чтобы до 2015 года сократить наполовину количество людей в мире, вынужденных жить менее чем на один доллар в день. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан считает, что этого можно достичь лишь при условии, что «Китаю удастся вывести из этой категории почти всех своих жителей – даже если в большинстве стран Африки доля бедных останется неизменной».2 Это огромная задача, которая позволяет судить о потенциале Китая. И китайцы с каждым днем все больше убеждаются в том, что они с нею справятся. Эта надежда и ее поэтапное осуществление питают прямо-таки безудержное самосознание китайцев.
В чем же причина успеха Китая? Чтобы объяснить этот феномен, закона больших чисел недостаточно. Индийцев тоже много, но эта страна развивается намного медленнее. Было бы также ошибкой думать, что китайцы просто догоняют нас по проторенной тропе модернизации. Главное, наверное, в том, что руководству Китая в течение жизни трех поколений удалось вывести страну на собственный, стабильный путь развития: Поднебесная империя умело использует механизмы зрелого капитализма для достижения собственных целей. Она исподволь, незаметно оплетает нас тонкой паутиной зависимостей. Китай – в отличие от Германии – способен на это, потому что он нашел в стремительном потоке глобализации работающую бизнес-модель: он продает доли рынка, получая за это технологии и ноу-хау. Квази-монополия на гигантский растущий рынок позволяет Пекину определять условия, на которых он впускает в страну иностранные компании.
Китайские экономические стратеги изобрели систему, которую можно было бы назвать «конкурсом наложниц» - новшество, достойное всеобщего внимания: конкурирующие друг с другом иностранные (прежде всего, западные и японские) концерны вынуждены создавать совместные предприятия с китайским материнским концерном. Как когда-то бесчисленные наложницы соревновались между собой за благосклонность императора, иностранные компании соревнуются теперь за благосклонность материнского концерна. Такая система действует во многих отраслях, важных для мировой экономики, – таких, например, как автомобильная, сталелитейная или химическая промышленность. В такой игре китайцы могут только выиграть. Они могут выбирать для себя оптимальную сделку, потому что всем хочется выйти на новый рынок. Для западных фирм уже не возникает вопрос о том, передавать ли китайцам ту или иную технологию – весь вопрос только в том, когда ее передать.
В такой благоприятной ситуации Китаю даже не обязательно все ставить на одну карту. Урок азиатского кризиса не прошел даром для политического руководства страны: используя шансы глобализации, надо страховаться от рисков. Поэтому в 90-е годы китайское руководство соорудило нечто вроде современного защитного вала, ограждающего страну от глобальных финансовых потоков: китайская валюта не котируется на торгах, а твердо привязана к валютной корзине, состав которой китайские финансисты держат в тайне. Прошлым летом они даже не постеснялись обвести нас вокруг пальца, повысив курс национальной валюты всего на 2%, что не имело никакого влияния на экономику, но в то же время уменьшило давление американцев в пользу ревальвации юаня. Или, может быть, это было обусловлено последовавшим вскоре заказом на приобретение 49 «боингов»?