М. Чегодаева моя тревога сборник критических статей об искусстве хх–xxi века
| Вид материала | Документы |
- Н. К. Рерих об искусстве сборник статей, 2030.31kb.
- Московский государственный академический художественный институт имени В. И. Сурикова, 4357.26kb.
- Сборник статей Чебоксары 2009 ббк 74. 204. 2 М 879, 864.78kb.
- ТытыКурс Философии и Философии Науки ХХI века для студентов физического факультета, 534.88kb.
- Курс Философии и Философии Науки ХХI века для студентов физического факультета мгу, 1338.06kb.
- Экономическая синергетика: ответы на вызовы и угрозы XXI века, 5079.48kb.
- Сборник статей Сборник статей о жизненном и творческом пути заслуженного деятеля искусств, 3958.9kb.
- Неизвестный Николай Мясковский. Взгляд из XXI века сборник статей, 142.03kb.
- Курс философии и философии Науки ХХI века для студентов физического факультета мгу, 247.45kb.
- Л. Д. Синькова Редакционная коллегия, 4598.52kb.
Чаще всего «современное искусство» напрямую связывается с научно-техническими достижениями последних десятилетий – поистине, безграничными возможностями компьютера, видео, интернета и пр., раздвинувшими представления об искусстве, как раздвинули в свое время открытия фотографии и кинематографа.
Однако, считать «современное искусство» исключительно детищем научно-технического прогресса ХХI века несомненно, ошибочно. И не только потому, что говорить о компьютере, видио и пр. как о самостоятельных, уже сформировавшихся и определившихся, подобно кино, видах искусства явно рано. И не потому, что «современное искусство» наряду с новыми изобразительными средствами широко использует традиционные формы: нередко предстает в виде живописи на холсте, скульптурных бронзовых и гипсовых отливок и т.п. «Современное изобразительное искусство» практически использует ВСЁ: «готовое» искусство (репродукции и римейки классических произведений, тиражированные бюсты Сталина и Мао Цзе-Дуна и пр.), живые человеческие «модели» (целующихся милиционеров; сидящих в витрине голых женщин) и человеческие трупы; живых (и убиваемых на глазах у зрителей) животных и их трупы; любые предметы, муляжи, инсталляции, коллажи, театрализованные действа с вовлечением зрителей, видеоклипы, бытовой мусор – пустые упаковки из-под товара, и т.д., и т.п. – вплоть до менструальных тампонов, помоек, вокзальных сортиров и натурального «дерьма в коробочке». Едва ли не половину произведений современного изобразительного искусства составляют фотографии – как собственно фотографии, так фотографическое «запечатление» инсталляций и разного рода «действ» и «артефактов»: зашитых трупов в морге, голого мужчины с бородой и с женским половым органом, (преобразовать даже на несколько минут для фотографирования мужской член в женские половые «губы» – нелегкая и болезненная манипуляция) и т.п. Директор Мультимедийного комплекса актуальных искусств Ольга Свиблова вопрошает: «Что такое искусство? Это отражение коммуникационных процессов. И коммуникация сегодня совсем другая. Вопрос не в том, какие у тебя технические средства – главное, для чего ты их используешь, какой месседж посылаешь. В этом смысле техникой сегодня может быть все что угодно. Понятие качества – очень относительная вещь. Искусством является все, что мы объявляем искусством».
На первый взгляд, такие воззрения не столь уж новы. Соблазнительно провести аналогии между «современным искусством» и «авангардом» начала ХХ века. Мы без особого труда установим прямые переклички – и использованные в качестве изобразительных средств материалы и формы, ранее в искусстве не употреблявшиеся; и демонстративное противостояние всем нормам, традициям, критериям качества «старого» искусства, и откровенный, доходящий до хулиганства «эпатаж», вызов «общественному вкусу». Известно, какое негодование вызывали в свое время контр рельефы Татлина и «заумный язык» Хлебникова, как эпатировали старых ценителей искусства призывы Малевича сокрушить «академический хлам и плюнуть на алтарь его святыни», как приводил в ужас и отторгался «авангард» во всех его формах, будь то кубизм, футуризм, супрематизм, конструктивизм и иные течения, ныне ставшие признанной музейной классикой.
Так может быть, «современное искусство» – всего лишь продолжение старого «авангарда», его современная «фаза», ничего особенно нового не прибавившая к «унитазу» Дюшана и коллажам из фанеры и жести «с трамвайным билетом в придачу», над которыми издевался в 20-е годы Э.Голлербах?
Нет. Я принадлежу к тем, кто считает «современное искусство» действительно новой «ипостасью» художественной культуры, резко противоположной не только старому традиционному искусству, но и старому «авангарду». Противоположной не по своим художественным приемам и «средствам коммуникации», а по своей психологической сущности. По тому, какой ответ дает это направление на старый вопрос: ЧТО ТАКОЕ ИСКУССТВО?
* * *
Исчерпывающий ответ на вопрос ЧТО ТАКОЕ ИСКУССТВО? –дал великий Пушкин.
Духовной жаждою томим, И вырвал грешный мой язык
В пустыне мрачной я влачился, И празднословный, и лукавый,
И шестикрылый серафим И жало мудрое змеи
На перепутьи мне явился; В уста замершие мои
Перстами легкими как сон Вложил десницею кровавой.
Моих зениц коснулся он: И он мне грудь рассек мечем.
Отверзлись вещие зеницы, И сердце трепетное вынул,
Как у испуганной орлицы. И угль, пылающий огнем,
Моих ушей коснулся он, Во грудь отверстую водвинул.
И их наполнил шум и звон: Как труп в пустыне я лежал,
И внял я неба содроганье, И Бога глас ко мне воззвал:
И горний ангелов полет, «Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
И гад морских подводный ход Исполнись волею Моей,
И дольней лозы прозябанье. И обходя моря и земли
И он к устам моим приник Глаголом жги сердца людей».
Всё сказано, всё определено с гениальной мудростью и простотой: и то, что творчество – дар Бога Творца человеку как своему образу и подобию. И то, что художник, поэт – это избранник, наделенный особо острыми зрением и слухом, способный видеть, понимать, ощущать то, что недоступно обычному человеческому зрению; пророк, призванный Богом «глаголом жечь сердца людей». И то, что единственная для художника мера, награда за труд – исполнение воли Бога.
Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемля равнодушно…
Как ни парадоксально, но ниспровергатели начала ХХ века, готовые «сбросить Пушкина с корабля современности» в своем отношении к искусству были его прямыми последователями – быть может, даже более верными, нежели реалисты XIX столетия.
Независимо от религиозных убеждений того или иного новатора, искусство со времен Средневековья не обретало такого «мессианского» характера, каким обладал «авангард» начала ХХ века. Художники самозабвенно верили в то, что они творят новый мир, не только равный творению Бога, но превосходящий его; были убеждены в том, что призваны дать человечеству новое видение, новые средства общения, новый язык. Они ощущали себя истинными «пророками», миссионерами. Мыслили общечеловеческими категориями – и являлись исключительными уникальными личностями, Учителями с большой буквы. Ни одно время в истории России и Европы не дало такого «парада» имен, школ и направлений, такого количества «художественных сект», как первые десятилетия ХХ века. Молодые новаторы ощущали себя «апостолами», исповедовали «евангелия» от кубизма, футуризма, супрематизма. Малевич, Хлебников были для своих учеников своего рода «гуру»…
Их вызов общественному вкусу, общественным нормам поведения был отнюдь не дешевым хулиганством – в нем было нечто от юродства: «похаб ся творя» – говорили в старину о блаженных, нищих «во Христе», отвергающих мирские соблазны, удобные и привычные стандарты существования.
Они презирали богатство, не ценили и почти не замечали житейских удобств. Жили коммунами, вроде парижского «Улея», по-братски делили случайно заработанные гроши, думали, говорили, спорили об искусстве – только об искусстве. Ценили свое творчество и творчество друзей по «гамбургскому счету», предоставляя «буржуям» – глубоко ими презираемым дельцам от искусства гоняться за дорогими заказами и благоволением «сильных мира сего». Они утопически верили в «свободу равенство и братство», в «революцию духа», как в великое очищение, революционный Апокалипсис…
Осталось ли в наши дни хоть что-нибудь подобное в «современном искусстве», в современном отношении к искусству? Смешно даже говорить об этом. Отношение к творчеству и творцу изменилось на 180 градусов. Пушкина «сбросили с корабля современности» не Татлин и Малевич, а «искусство XXI-го века» и его идеологи.
* * *
Несколько лет назад в музее Зураба Церетели на Пречистенке прошла выставка, организованная Art Culture studio, представившая Москве несколько известнейших художественных галерей Европы. Авторы проекта выставки декларировали: ХУДОЖНИК СОЗДАЁТ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА. ЗНАТОК ДЕЛАЕТ ЕГО ШЕДЕВРОМ – этот афоризм встречал в качестве «эпиграфа» посетителей при входе на выставку, открывал буклет. В русском переводе все-таки упоминался художник как создатель произведения; в английском варианте звучало более категорично: IT IS THE CONNOISSEUR WHO MAKES THE MASTERPRIECE – «Это знаток, кто создает шедевр».
Такое – не просто уравнивание художника и «знатока» в «авторских правах» на произведение искусства, но выдвижение «знатока» на первое место заставляет серьезно задуматься. Что значит «создает шедевр»? Ясно, что создает не буквально (создает-то все-таки художник); «знаток» – аукционист, галерист, коллекционер создает произведению иммидж шедевра, говоря на языке рынка, «раскручивает» его, взвинчивает ему рыночную цену. Если произведение стоит на престижном аукционе «Сотбис» миллион долларов – это «шедевр». Но чтобы произведение стоило на «Сотбис» миллион долларов, надо внушить всем и каждому, что это действительно шедевр. Подобное «внушение» и впрямь дело не самих художников, а «иммиджмейкеров» – спонсоров, менеджеров, кураторов, арт-критиков. На сей предмет существует разработанная технология.
Еще в 1995 году в журнале «Эстет» под рубрикой «Капиталистический реализм» выступил известный «имиджмейкер» Марат Гельман с «Бизнес-планом спасения современного искусства». Хорошо зная специфику рынка, Гельман не предложил ничего нового. Он резонно рассудил, что коль скоро Россия переходит на рыночные отношения, на рыночные отношения следует перевести искусство.
Цитирую: «Спасение СИ (современного искусства) на стартовом этапе потребует около 6 миллионов долларов. Стартовые инвестиции используются для формирования репрезентативной подборки шедевров того, что профессиональной общественностью понимается сегодня под изобразительным искусством; затем шедевры «раскручиваются» и продаются с прибылью. При этом в рамках проекта создается соответствующая инфроструктура, которая благодаря эксклюзиву на определенных художников, критиков, галерейщиков и т.п. становится монополистом на арт-рынке. Задача – формирование оснований для художественной политики в государственных масштабах, создание полноценного сектора рынка. Фактически речь идет об ограничении номинации «современное искусство». В списке «известных» будет 30-35 имен. Актуальных столько же. Я не вижу смысла описывать возможную роль минкульта в настоящем проекте. Ясно, однако, что те люди и механизмы, которые докажут свою эффективность в проекте впоследствии будут являться предметом художественной политики России или осуществлять ее». («Эстет». Журнал современной культуры и художественного рынка.. 1995. С.97-105)
«Проект» сопровождался лозунгом «Вкусные деньги, чистые руки» и дополнялся списком из пятидесяти имен, наиболее пригодных – по мнению Марата Гельмана – для «раскрутки» и продажи с прибылью.
Внял ли «минкульт» советам Гельмана, или двинулся по тому же пути самостоятельно – безусловно одно: в настоящее время изобразительное искусство в России в значительной степени формируется именно по этому сценарию. В сознание и покупателей, и зрителей, и самих «творцов» настойчиво внедряется «истина», давно привившаяся в США: художник стоит ровно столько, сколько стоят сегодня на художественном рынке его произведения. «Илья Кабаков – один из величайших художников нашего времени, – с почтительным придыханием возвестил мне один небезызвестный искусствовед. – Ведь он входит в десятку самых дорогостоящих современных мастеров!» Да, инсталляции, «Альбом» И.Кабакова «идут» за многие десятки тысяч, если не за миллионы долларов. Миллион долларов определяет статус художника в мире, характер его взаимоотношений с «рынком» и теми, кто формирует цены, устанавливает рыночную конъюнктуру. Миллион долларов завораживает «потребителя», внушает ему, что, художник заслуживает «моего» зрительского внимания и моих денег. Закон рынка ТОВАР–ДЕНЬГИ–ТОВАР проецируется на искусство.
Итак, некие «мы», получившие от МК РФ официальные права и денежные средства, объявляют СИ то, что по тем или иным причинам выгодно объявлять таковым. Далее следует «раскрутка». «Раскрутить» практически, можно все, что угодно. Скажем, объявить, как это сделала О.Свиблова, что фигурировавшие на Фото-бьенале Москва- 2006, «сделанные Ю.Бычковой на мобильном телефончике и на нем же преобразованные фотоснимки женских половых органов, замаскированных под овощи и фрукты, принадлежат к направлению в современном искусстве, когда тема телесности стала одной из центральных проблем для художественной и философской рефлексии, поскольку человек растворен в природном, а природное – в человеке». («Экспресс газета №14», 2006.) Если верить газете, «шедевры» Юлии Бычковой продавались на выставке весьма дорого («Вагины за 25000 долларов»). Такова стартовая цена этого «раскручиваемого» Свибловой и «Экспресс газетой» имени.
На рынке понятие «имя» имеет свой специфический смысл. Известное имя – само по себе, независимо от качества произведения, «товар», фирменная марка, престиж галереи, залог успеха аукциона («На «Сотбис-2006» выставлен Ван-Гог! Стартовая цена – миллион долларов!) Этот принцип работает прежде всего в отношении старого искусства, но играет решающую роль и в художественной судьбе ныне живущих мастеров. На упоминавшейся выше выставке Art Culture studio, наряду с именами Эдуарда Мане, Пикассо, Питера Брейгеля и др. фигурировало имя Гриши Брускина. Значило ли это, что работы Брускина и впрямь достойны (если оценивать его творчество по «гамбургскому счету») стоять в одном ряду с шедеврами классического искусства, его имя – входить в когорту имен великих мастеров? А это не столь уж важно. Важно то, что «знатоки», создавшие согласно девизу – IT IS THE CONNOISSEUR WHO MAKES THE MASTERPRIECE – «шедевр» Брускина, уверили в этом художественный мир. Имя Брускина на слуху, о нем изданы престижные монографии, его работы идут за большие деньги. Брускин сделан, «раскручен» и выброшен на художественный рынок по тому принципу, который так цинично сформулировал М.Гельман и так откровенно провозгласила О.Свиблова: понятие качества вещь относительная, искусством является все, что «мы» объявляем искусством, имя художника должно попасть в составленный «нами» список, «раскрутиться», выставиться на продажу и выгодно продаться.
Из этого «постулата» как следствие проистекают два неизбежных факта.
* * *
Первый четко обозначен Гельманом. Создается соответствующая инфраструктура, которая благодаря эксклюзиву на определенных художников, критиков, галерейщиков и т.п. становится монополистом на арт-рынке.
Любой рынок – жесточайшая конкуренция. Мало разрекламировать свой товар, провозгласить «лучшим в мире» и т.п. – надо обойти, разорить, уничтожить потенциальных конкурентов, убедить покупателя в том, что товар конкурирующей фирмы никуда не годиться, его ни в коем случае не следует покупать. Тот же закон господствует на современном арт-рынке, всячески внедряется и у нас. С подачи МК РФ и наделенных ответственными должностями и денежными средствами «кураторов» СИ провозглашается единственно новым, «современным», общемировым искусством, тогда как традиционное искусство третируется как устаревшее, маргинальное, интересное только нам самим, провинциалам и дикарям. «В России не может быть актуальных тенденций. Тенденции могут быть только мировыми» – таково безапелляционное мнение О.Свибловой, которая – напоминаю! – не кто-нибудь, а директор Мультимедийного комплекса актуальных искусств.
СИ отдано исключительное право определять характер московских бьеннале, представлять Россию на международных выставках. Если судить по отделу современных течений в ГТГ, (заведующий отделом Андрей Ерофеев) в России сегодня нет ничего достойного внимания, кроме того, что внесено в категорию СИ. Многовековую историю русского искусства от иконописи до наших дней, представленную в Нью-Йорке, на сформированной МК РФ выставке «Россия!» было доверено завершать СИ – Кабакову и Кулику.
СИ и те, кто стоит за ним, не стесняясь методами, делают всё, чтобы стать абсолютными «монополистами» в нашем современном изобразительном искусстве. Это ощущают все, кто причастен к сегодняшней художественной жизни..
* * *
Второе следствие – логический вывод из убеждения, что понятие качества вещь относительна и искусством является все, что объявляется искусством.
Это утверждение равносильно для искусства смертному приговору. Если «всё» относительно, уравнено «в правах», и нет никакого различия между картиной и дохлой мухой – значит, искусством может быть сочтено любое действие, предмет, «акция», физиологическое отправление. Если профессиональный художник высокого класса и голый шут, бегающий на цепи вокруг собачей будки равноценны и равноправны – стало быть, каждый из миллиардов жителей Земли имеет право претендовать на звание художника, заявлять, что нечто им содеянное (скажем, истребление топором икон) – это его творческое «самовыражение».
Вывод из этого один – изобразительное искусство как особая область человеческой жизнедеятельности перестало существовать.
Но чем же тогда торгует современный арт-рынок? На наших глазах реально разыгрывается сюжет «Мертвых душ» Н.Гоголя. Чичиковы от искусства скупают «мертвые души» с тем, чтобы сделать на них выгодный «гешефт». Заработать «вкусные деньги». Правда, насчет «чистых рук» лучше не заикаться: чтобы получить в банке под закладную «миллион», Чичикову нужно было обманом выдать мертвые души за живые. Что и происходит на наших глазах на арт-рынке. Из многих «мертвых душ» «эксгумируется» один «покойник» – например, фотография зашитого трупа в морге – и объявляется «шедевром». Далее с ним обращаются так, как все последние столетья обращались с живым искусством – его коллекционируют, ему посвящают научные труды, его продают и покупают.
* * *
В торговле искусством нет ничего порочного. Материально поддержать художника, помочь ему обрести признание – дело самое благородное. Мы склоняем голову перед памятью Павла Михайловича Третьякова. Но принципы Третьякова не имели ничего, даже отдаленно общего с принципами и «идеологией» современного арт-рынка. Как настоящий знаток, Третьяков обладал в высшей степени чувством художественного качества. Как настоящий коллекционер, не объявлял «искусством» что попало, а самозабвенно искал словно драгоценную жемчужину подлинное искусство, и, найдя, благоговейно помещал в свою галерею, открытую, не в пример нынешней ГТГ, для всех москвичей бесплатно. Третьяков верно и преданно служил искусству, ему и в голову бы не пришло претендовать на какую-либо монопольную власть в искусстве.
Власть! Вот «ключевое слово» современного арт-рынка. Власть над дурачком-зрителем, которому «пудрят мозги» болтовней, вроде выше приведенных рассуждений Свибловой о «философской рефлексии» и «растворении человека в природном». Власть над художником. Художник попадает в рабскую зависимость от «кураторов» рынка – его могут включить в «список Гельмана», прославить, сделать миллионером, но могут ведь и не включить! И, что всего страшнее, могут в любую минуту исключить из списка, заменить кем-то другим, что и происходит ежеминутно на арт-рынке, причем ни талант, ни самое «раскрученное» имя не гарантируют прочного положения. Художник должен навсегда забыть о свободе творчества, «убить» в себе Пушкина и, говоря словами Гоголя, «петушком, петушком» поспешать за рынком, потрафлять ему, дабы не потерять свой рыночный «рейтинг», не понизить свою рыночную цену. Если завтра работы Кабакова начнут падать в цене это будет равносильно крушению его «иммиджа». Небезызвестный искусствовед тотчас же вычеркнет имя Кабакова из списка величайших художников нашего времени. А что уж говорить о Юле Бычковой! Потеряют Свиблова и «Экспресс-газета» интерес в этой девочке – и Юля Бычкова просто перестанет существовать.
«Веленью» – не Божию, веленью РЫНКА – «о муза, будь послушна…»
* * *
Но власть диктует свои законы.
В замечательной книге-памфлете Клайва Стейплза Льюиса «Письма Баламута» старый бес, поучая молодых дьяволят как управлять миром и улавливать души людей, приводит следующую притчу. Некий молодой правитель спросил у старого деспота: как тому удается держать в повиновении свой народ. Деспот повел вопрошавшего в поле, где зрела пшеница, и сбил тростью самые высокие и сильные колосья. «Вот основа моей власти, – сказал он. – Надо уничтожать всё, что возвышается над другими». «Так было раньше, – продолжал старый бес. – Теперь не надо и сбивать – низкие колосья откусят головы у высоких. Да, что там! Высокие сами откусят себе головы, чтобы не выделяться».
Можно ли не замечать, что современный арт-рынок (не только в изобразительном искусстве) ориентируется не на оригинальное, значительное искусство, а на усередненное, общедоступное; предпочитает всё самое расхожее, примитивное, безликое, выбирает то, чему можно в короткий срок придать «товарный вид», «раскрутить», «впаять» массовому потребителю» в качестве «первой десятки хитов» и т.п.
В изобразительном искусстве это доходит до крайних степеней. Из альтернативы «профессиональная живопись – дохлая муха» выбирается дохлая муха, из варианта «талантливый мастер – человек-собака» предпочитается «собака».