Сопредседатели Оргкомитета: филатов сергей Александрович
| Вид материала | Документы |
- Есенин, Сергей Александрович, 15.32kb.
- Сопредседатели: Струк Василий Александрович (Беларусь), 413.15kb.
- Пригласительный билет и программа часть 2 Гуманитарные дисциплины самара 2011 сопредседатели, 1127.78kb.
- Московский государственный институт международных отношений, 1027.57kb.
- Сергей Александрович Кудряшев. Классификация в системных исследованиях. М.: Центр системных, 378.9kb.
- Сопредседатели: Гортышов, 33.47kb.
- Есенин Сергей Александрович Анна Снегина, 244kb.
- 6. 2 Конференция: «Христианство и наука» Сопредседатели, 36.97kb.
- Сергей александрович, 879.13kb.
- С. Кара-Мурза, А. Александров, М. Мурашкин, С. Телегин, 6654.45kb.
Два подхода к реформе. Слушая Ельцина на Съезде по поводу ценовой реформы, я ловил себя на мысли, что это ведь не рыночные реформы, это – голубая мечта бывшего министра финансов, бывшего премьера Валентина Павлова, и очевидно – Егора Гайдара, его консультанта. А ведь к тому времени, когда на политическом небосклоне появились фигуры Гайдара, Чубайса, Бурбулиса, Ясина и пр., Верховный Совет, кстати, вместе с президентом Ельциным, уже имели основательно разработанные законодательные акты и планы по экономической реформе. Мы исходили из следующих постулатов:
I. На первом этапе – приватизация по этапам: легкой промышленности, торговли, сельского хозяйства, форсированное развитие малых форм предпринимательства, создание многочисленных частных и кооперативных банков, всей рыночной среды, форсированная подготовка управленческих кадров.
II. Основное же ядро стратегических предприятий должно было оставаться в системе государственной собственности – чтобы не «обрушить» экономику. Эти предприятия также должны были трансформироваться к условиям формирующейся рыночной среды – в корпоративные структуры – но оставаться в государственной собственности.
В результате, не разрушая систему государственной собственности в главных отраслях, - рядом, параллельно, мы будем быстро создавать рыночные структуры. То есть открывался классический путь развития капитализма – «снизу» - как это происходило в Западной Европе на протяжении столетий.
III. На следующих этапах, по мере «созревания» капитализма, когда «заработают» конкурентные механизмы и будет создана устойчивая рыночная инфраструктура, - из государственного сектора в частный сектор предполагалось передавать все большее число предприятий. Таким образом, государственный сектор должен был постепенно «сжиматься», сокращаться в пользу частного капиталистического сектора. Но, тем не менее, особенно сложные и «опасные» для общества сферы производства – должны были оставаться в госсекторе экономики. Но он не должен был стать единственным источником формирования новой экономической системы. Основным его источником должны были выступить предпринимательские способности активной части общества. А мы, Государство, обязаны были создать самые благоприятные условия для их появления и созидательной деятельности. То есть капитализм доложен был формироваться «снизу – вверх», как это происходило повсюду - в Западной Европе, Америке. Подчеркну – все эти планы, как и законодательство, согласовывались и одобрялись Ельциным.
Капитализм «сверху-вниз». Однако деятельность правительства Гайдара привела к тому, что капитализм стали создавать «сверху», наделяя совершенно неподготовленных людей крупными заводами, фабриками, горнодобывающими объединениями и т.д. Откуда им знать, что такое «конкуренция», «рынок», зачем им какие-то «малые предприятия», «кооперативы»? Зачем им «инновации» и «модернизации»? Они твердо уверовали в одно – «держи» хорошие отношения с властью – и все будет в «порядке». Отсюда - формирование российского капитализма изначально, на клеточном уровне – как паразитарного капитализма, не понимающего своей социальной роли и одержимого к получению максимальной прибыли любой ценой.
В результате произошло именно то, что должно было произойти, как следствие проводимой псевдо-неолиберальной экономической политики по рецептам «Вашингтонского консенсуса». К марту 1992 года мы столкнулись с гиперинфляцией, цены возросли в тысячи раз, деньги превратились в фикцию. Странно, но этот очевидный факт – то есть гиперинфляция – не признавалась Гайдаром. Он категорически отрицал ее с трибуны Парламента, под издевательский хохот зала. Затем началась приватизация. Принятые Верховные Советом экономические Законы , подписанные президентом Ельциным и согласованные с Правительством, правительством отбрасывались как ненужный хлам. «Министерство приватизации» во главе с Чубайсом вообще действовало как самостоятельное правительство, наделяя произвольно каких-то сомнительных лиц огромными предприятиями. Была откровенно искажена суть приватизационных чеков – они первоначально, по замыслу Законодателя, должны были быть именными. Тогда общество избежало бы той практики, когда за бутылку водки их скупали по деревням и весям всякие проходимцы, которые становились собственниками крупнейших машиностроительных заводов. Страна погрузилась во всеобщую бедность и анархию. Я ожидал любого разворота событий, включая крупномасштабные антиправительственные выступления по всей стране.
А ведь целью реформы было не ухудшение, а улучшение положения людей общества. Общество позволило нам осуществить любые радикальные реформы. Но это не означало, что мы были вправе бросить народ в нищету. Обещали улучшить материальное состояние народа – так выполняйте это обещание! Так вот, нам народ не давал права ухудшать его материальное положение, даже на короткое время. Мы меняли общественно-политический строй не для того, чтобы кучка мерзавцев богатела, а огромное большинство населения жило в бедности. Как быстро все это забыли сами Власти, начиная с самых верхов! Поражало равнодушие членов правительства к судьбам людей. (В их среде появился термин «совок», которым они называли простых людей).
В результате такой деятельности правительства, за несколько месяцев наш с президентом колоссальный авторитет в обществе был растрачен впустую. Недовольство в стране было всеобщим, везде – массовые выступления против Ельцина и правительства Гайдара.
Приблизительно с марта 1992 года я неоднократно пытался убедить Ельцина сменить Правительство – я не называл имени возможного премьера, соглашался на любого профессионала, имеющего опыт большой организаторской работы. Предупреждал, что мне все сложнее сдерживать все более жесткие выступления парламентариев, требующих внести на рассмотрение Верховного Совета вопрос об отставке Правительства – такое право было у Парламента, в соответствии с Конституцией. Все было тщетно. Помнится, после мартовского (1992) Съезда народных депутатов, когда правительство едва удалось сохранить (я дал слово Ельцину, что не позволю отправить его в отставку), я сказал Борису Николаевичу, что далее не смогу отмалчиваться в своих публичных выступлениях и, видимо, перейду к критике так называемых, «гайдаровских реформ». Ельцин долго молчал, потом сказал: « Руслан Имранович, я ценю все то, что Вы делаете. Правительство надо менять, я это понимаю. У меня чуть ли не каждый день бывают ваши единомышленники, экономисты-академики, требуют того же самого – менять курс, заменить правительство. Вы можете критиковать правительство, это ваше право, но просьба – меня не критикуйте».
Я обомлел. Сказал, что даже не думал об этом - критиковать его, Ельцина; я как был с первого дня совместной работы, его верным соратником, так и остаюсь им и сегодня. Однако я не могу нарушать существующий Закон, лучше изменить плохой Закон, чем его нарушать или игнорировать. А это происходит все чаще. Указ не может заменить Закон, Только Закон может изменить или установить новые экономические отношения. «Помните, как и за что мы с Вами, Борис Николаевич, критиковали Горбачева? Прежде всего, за его «указное законодательство», «указное право». Оформляйте Ваши указы как проекты Законов – и пусть Ваши представители их обосновывают при обсуждении, Какие проблемы Вы видите в Верховном Совете – разве мы отвергли хотя бы один законопроект, направленный Вами для рассмотрения? Не знаю ни одного такого случая».
Президент был недоволен, но ничего не сказал. Но я тоже был недоволен. Я понял, что этот человек хотел единолично царствовать, при всеобщем поклонении. Но когда я раза два затрагивал тему о своей отставке и желании перейти на другую работу, он категорически отказал мне в этом. Ельцин, конечно же, дураком не был – он прекрасно знал, какую тяжелую работу я веду, добиваясь всякий раз от Парламента нужных решений. Одновременно дисциплинирую его правительство – это ему тоже нравилось. Не нравилась излишняя самостоятельность Парламента и его председателей. И самое главное – он был сильнейшим образом встревожен тем, что с весны 1992 года главный политический центр стал плавно смещаться из Кремля в Белый дом.
Отмечу, указанная выше тенденция автономного укрепления политических позиций Парламента в ущерб высшей исполнительной власти никоим образом не была связана с какими-то моими личными действиями и желаниями. Она – закономерное следствие разрушительной деятельности правительства, когда общество уже не видело в нем конструктивную силу. Поэтому даже губернаторы, назначаемые Президентом, предпочитали решать «свои» вопросы непременно в Верховном Совете.