Удк 82 ббк 84(2Рос) Р65 isbn 978-5-88697-204-7 © Рой С. Н., 2011 © ОАО «Рыбинский Дом песати», 2011

Вид материала

Документы

Содержание Глава 39, последняя: «Чем сердце успокоится…»

Подобный материал:

• Сборник статей молодых ученых Таганрог, 2009 удк 316. 77: 001. 8 Ббк 74. 580., 4329.03kb.
• А. З. Долгинов; ред кол.: Б. М. Болотовский и др. М. Мцнмо, 2012[т е. 2011]. 160, 1251.65kb.
• Биобиблиографическое пособие Краснодар 2011 ббк 91. 9: 83 + 83. 3 (2Рос=Ады)(092)я1, 220.63kb.
• С. Р., 2011 isbn 978-617-00-0863-3, 4322.12kb.
• Состав комплекта «Здоровый образ жизни – 2011 г.», 85.67kb.
•  естественные науки, 1003kb.
• Бюллетень новых поступлений за апрель 2011 год, 107.78kb.
• «Жемчужина Новгородского края», 308.75kb.
• Учебное пособие Павлодар удк 94(574+470. 4/. 5+571. 1)(075. 8) Ббк 63. 3(5Каз+2Рос)5я73, 3633.95kb.
• Туристическая компания, 207.67kb.

Глава 39, последняя: «Чем сердце успокоится…»

Собственно, тут и сказу конец. Со мной, правда, много еще всякого приключилось, и я хотел было описывать это все и дальше, особенно мою месть суке псевдо-Луису, по полной программе. Но вот подошел к моменту, когда я расстался с Kitty, и запал пропал. Как-нибудь в другой раз расскажу, если драйв вернется. А сейчас быстренько подрублю разные хвосты и на том завяжу.


Через пролив мы отправились на следующее утро, налегке, захватили для камуфляжа только удочки – их на яхте была чертова гибель, и все предорогие – и мой заслуженный рюкзачок, набитый пачечками, извлеченными из сейфа. Нашли марину, причалили, вызвали такси, поселились в отеле, в номере для молодоженов – Mr. аnd Mrs. Silas Fitzroy из Аделаиды, плюс сиделка бедной новобрачной, у которой небольшой nervous breakdown, слегка расстроились нервишки. В тот же день я позвонил Frau Siegler, пробился через ее вопли и трескотню, и трижды повторил, что от нее требуется: прилететь в Дарвин, позвонить мне (я дал ей номер спутникового телефона, уведенного с «Мелинды», хоть это и было неосторожно) и ждать нас в германском консульстве.


Мамашка добиралась до Дарвина целых два дня, и за это время я убедился – действительно надо рубить концы, и никак иначе. Kitty вернулась в этот мир, это правда, но все больше молчала и плакала. Причем я заметил, что плакать она начинает, как только видит меня. Я поначалу льстил себе – мол, тоскует девчушка перед разлукой – и не сразу разглядел... Малышка просто боялась – то ли меня, то ли всего, что со мной связано, не знаю, но испуг и дрожь были именно такого свойства, что ошибиться трудно. И вы не поверите, но прилет мадам мамаши я встретил с облегчением, истинно вам говорю.


Потом все произошло прозаичнее некуда: взял такси, отвез Kitty к консульству. Матушка ее, вместе с белобрысым отчимом, ждала у входа, как я ей и велел по телефону, и малышка к ней кинулась из машины, забыв меня поцеловать или еще как. А я что, я сказал таксисту: «Поехали», и мы поехали. Я только ручкой в окно помахал, и то безответно. Вот так оно все и кончилось.


А дальше все в тональности концовки «Пиковой дамы» -- Германн в психушке, Лиза вышла замуж и т.п. В смысле, я купил себе там же, в Дарвине, подержанную яхточку, за приличную, почти скромную цену. И назвал ее сами догадайтесь как. В ней тридцать три фута, это чуть больше одиннадцати метров. Самое то. И надежно, и адреналина полные ноздри, если попадаешь в переделку. А этого добра со мной не оберешься – всю жизнь как-то получается одно и то же, из одной передряги в другую.


Пара слов насчет Corazon. Хотел было я избавиться от нее, отправить самолетом на родину. А как еще? Не душить же. Но она взмолилась: Не делайте этого, sir, please sir, родственники кока ей не простят и непременно замочат. Нравов этих родственничков я в точности не знал, но было сильно похоже на правду. Поначалу я все же ее опасался: а не доведет ли она старый замысел до конца, не подсыплет ли где клофелинчику или еще какой местной гадости, чтобы грабануть меня да смыться. Но потом убедился, что ей одной такие трюки не под силу, ей нужен руководитель, а она может только команды исполнять, и то не всякие. К тому ж постепенно привязалась она ко мне, как кошка. И то сказать: по щекам я ее не хлестал – мисс Джей, оказывается, имела такое милое обыкновение – приласкать же под настроение очень даже мог, а она относилась к этому делу серьезно и с понятием. Присутствовали там и какие-то иховы деревенские правила чести, что ли: раз она поклялась в трудную для нее минуту служить мне всю жизнь, значит, так тому и быть. Ну, а мне матрос так и так нужен был, равно как и прислуга-за-все.


На «Kitty» мы первым делом навестили «Мелинду», забрали там все, что только можно и нужно было. Кое-что – оружие в первую очередь – я припрятал там же, на острове. На всякий случай; «шоб було.» (Оно и пригодилось, и очень пригодилось, когда пришел час с Луисом разобраться. Но я сейчас не о том.) А саму яхту я сжег. Солярки в баках оставалось еще предостаточно, и опыт разнообразных поджогов у меня уж накопился. Когда от нее остался один покореженный, неузнаваемый скелет, вот тогда я наконец почувствовал, что эта повесть закончилась. И слава Богу, и аминь. Теперь можно было отправляться в кругосветку, как оно десятилетиями мечталось.


И я отправился, предварительно окормившись местью. Правда, мои призраки все были со мной, особенно после дикой, воистине хевсурской расправы над Луисом. Временами накатывало опасение, что в каком-нибудь далеком порту прихватит меня костлявая рука закона за глотку да нацепит на запястья известные браслеты. И тогда уж мне не отвертеться.


Но пока Бог милует, за что Ему нижайшая моя благодарность. Вот так и живу в надежде, что Господь меня не оставит. Слабенькая, правда, надежда – а только что делать, если другой нету?


Хотя... Чего мне призраков бояться, когда я сам стал призрак, с австралийским паспортом, не считая коста-риканского, и совсем не австралийской душой. Я эту призрачность свою очень остро ощутил в одном эпизоде, наверно, самом последнем в этой повести.


Года через два я таки повидал Kitty. После примерно годичного перерыва она продолжила теннисную карьеру, и следить за ней по Интернету было несложно. Видно, наши с ней злоключения сильно ее подкосили, а возможно, так ей на роду было написано, но на самый верх она не пробилась, хотя в первой сотне мирового рейтинга постоянно обреталась и даже потиху карабкалась вверх и вверх. Я так подгадал свой маршрут плаванья, что оказался с ней на одном континенте и даже в том самом приморском городе, где она выступала в не слишком гламурном турнире. Прошел на трибуну, приложил к глазам бинокль, и сердчишко мое чуть не остановилось, а потом принялось выкидывать кульбиты, но что об этом размазывать... Перевел дух и так и смотрел на нее, не отрываясь, все полтора часа. Малыш как малыш, ни капельки не изменилась. Ну, может, чуть-чуть раздалась в груди, ножки поплотнели, а так ухватки все те же, и рожица серьезная, а потом вдруг ухмылка от уха до уха. Лапонька моя.


Моя, да не очень. Матч она выиграла, и очень лихо выиграла, сияла на двести ватт, автографы раздавала налево-направо, а после матча к ней кинулся некто долговязый и очень по-свойски облапил. Ну да, она всегда имела слабость к долговязым. А что тут поделаешь – юность, гормоны… И вот я представил, что вдруг на сцене появляюсь я – призрак из кошмарного сна. Самому стало не по себе.


Так я и решил: нет уж, ребята, живое живым, а призракам призраково. Наше дело – гоняться за горизонтом да ждать урагана. Того самого, за которым в темной глуби ничегошеньки уже не будет, никакого такого «потом».


В этих занятиях прошло еще года три, а затем накатила такая бешеная тоска по России, хоть тамбовским волком вой. Есть такой диагноз – тоска по России. Суровая вещь. Неодолимая причем. И тогда я резко развернулся и погнал туда, где мне на роду написано жить. И помереть – когда час придет. Не раньше, блин, не раньше.


Так я тут и угнездился, неподалеку от города-героя Москвы, столицы нашей родины. Вот, дачку прикупил. Скромненько так, на полга. Два этажа, балкон, беседка, мангал, спутниковая тарелка, интернет, все дела. Еще ружья, собаки, пара лошадок, охота, рыбалка. Читаю до хрена, книжки опять же собираю. Все путем.


Тут у меня и развилась эта тяга – записывать воспоминания, перебирать прошлые несчастья с проблесками счастья. В дождь пишу, в ведро пашу в саду, как папа Карло – крестьянская жилка проснулась. Больше всего обожаю косить, обычной дедовской косой. Выйдешь в мае, в июне поутру, вместе с солнышком, по обильной росе, повжикаешь бруском, и пошел махать. Ну ровно Лев Толстой. Коси, коса, пока роса. Роса долой, коса – домой...


Между прочим, Corazon тоже окрестьянилась до упора. С утра до вечера в саду ковыряется, чего-то про себя щебечет. У нее, по-моему, с каждым ростком, цветком и побегом какие-то очень личные, интимные отношения. Смотреть забавно и даже умилительно.


Нет, все хорошо, ребята… Вот только сердце иногда болит так отчаянно, не вздохнуть. Словно железный ломик под левой лопаткой. Не до косьбы. Видно, адреналиновая диета изо дня в день, неделя за неделей даром не проходит. Так что вечный гадалкин вопрос – чем сердце успокоится – не про меня. Да известно чем. Обширным инфарктом.


А так все нормально. Разве что теннис совсем не могу смотреть. Особенно женский.


Сны вот еще… Говорят, я от них хриплю замогильно. От таких снов захрипишь. Думаю, это должно пройти, особенно от писательской словесной терапии; как выведу из организма на чистую воду все душевные муки и дрязги прошлого, так оно и пройдет. С течением времени.


Да тут, собственно, недалеко осталось. Дело на коду пошло. Горизонт все ближе, марш Шопена чаще. Жизнь, оказывается, до безобразия короткая штука. О той паскуде с косой по-прежнему думается со свирепым отвращением, но туда поближе это тоже, наверно, должно пройти. А как я есть человек музыкальный, то частенько напеваю Corazon из фольклора:


И в последний ты раз поцалуешь, Дуня,

Когда крышкой накроют меня…


КОНЕЦ


Тверь – Москва – Сафоново

Май 1992 – октябрь 2008