Удк 82 ббк 84(2Рос) Р65 isbn 978-5-88697-204-7 © Рой С. Н., 2011 © ОАО «Рыбинский Дом песати», 2011
| Вид материала | Документы |
- Сборник статей молодых ученых Таганрог, 2009 удк 316. 77: 001. 8 Ббк 74. 580., 4329.03kb.
- А. З. Долгинов; ред кол.: Б. М. Болотовский и др. М. Мцнмо, 2012[т е. 2011]. 160, 1251.65kb.
- Биобиблиографическое пособие Краснодар 2011 ббк 91. 9: 83 + 83. 3 (2Рос=Ады)(092)я1, 220.63kb.
- С. Р., 2011 isbn 978-617-00-0863-3, 4322.12kb.
- Состав комплекта «Здоровый образ жизни – 2011 г.», 85.67kb.
- естественные науки, 1003kb.
- Бюллетень новых поступлений за апрель 2011 год, 107.78kb.
- «Жемчужина Новгородского края», 308.75kb.
- Учебное пособие Павлодар удк 94(574+470. 4/. 5+571. 1)(075. 8) Ббк 63. 3(5Каз+2Рос)5я73, 3633.95kb.
- Туристическая компания, 207.67kb.
Глава 38. Руби концы, Командор…
Арафурское море я проскочил довольно резво. За короткое время первый страх перед рулением судном несколько прошел, я как-то освоился и с яхтой, и с погодой, попривык к чередованию штилей и бешеных шквалов, а то и затяжных штормов. Где-то на середине пути разразился именно такой шторм-убийца на несколько часов, со скоростью ветра узлов под пятьдесят, и я счел за благо лечь в дрейф и положиться на мощь машины, позволявшую яхте держаться носом к волне. Мне совсем не улыбалось принять удар волны и ветра лагом – боялся маневра, известного среди мореманов как «перевертусеньки». Впрочем, трусость моя могла происходить просто от неопытности. Сейчас бы я попер вперед, поплевывая – и не такое, мол, видали…
Когда море поуспокоилось, я снова лег на прежний курс и порулил к двум островам севернее Дарвина. Их вместе называют о-ва Тиви, потому как там живут тиви, аборигены, племя у них так называется. Там у них нечто типа резервации, и всего их на этих островах тысячи две душ. Во всяком случае, так говорила электронная лоция, sailing directions. Кроме того, что при руле, в рубке имелся еще один компьютер, с ним мне тоже пришлось повозиться, но в конце концов открыл то, что нужно, и весь погрузился в изучение местности. Любимое занятие.
Про острова там сказано и показано четко – отделены от материка проливом Кларенс и разделены узеньким проливом Апсли. Восточный из островов, Мелвиль, величиной почти с Корсику, западный, Батерст, поменьше. Меня, однако, привлекала не их величина или иные свойства, а именно малая их населенность. Судя по описанию, местность там преунылая, сплошные мангровые заросли, болота да москиты, и как там аборигены выживают, не очень понятно. Впрочем, кенгуру, небось, есть, значит, будут с мяском. К тому ж я вспомнил фильм, виденный когда-то по ТВ: там черненькие курчавые ребята вытаскивают из стволов мангров каких-то червяков и лакомятся ими сырыми и, собственно, живыми. Ну, тогда конечно. Чем не жизнь.
Пустынность этих островов очень даже вписывалась в план, который я высидел в бессонные, бурные вахты. План составился простенький и, пожалуй, единственно возможный в той ситуации. Идти в Дарвин или вообще к австралийскому побережью на «Мелинде» -- такое исключалось. Это значило бы нарываться на крупные неприятности с береговой охраной или таможней, а потом и с полицией. Австралийская береговая охрана свирепствовала, это мне было хорошо известно; ей ведь приходилось бороться не на живот, а насмерть с потоком нелегальных мигрантов из перенаселенных азиатских стран по соседству. Для этих голодранцев Австралия – райские кущи, работа, жратва и все красоты цивилизации в одном флаконе.
Мы-то не мигранты, но как объяснить отсутствие на судне тех, кто там должен быть, и присутствие пассажиров непонятного происхождения, не внесенных в судовую роль и вообще беспачпортных. Не говоря уж про явно пулевые отверстия в стенах, дверях, иллюминаторах и где только можно. Нет, с «Мелиндой» надо расставаться. Добираться до побережья будем на единственном, что позволит пристать к берегу, не привлекая ничьего внимания – на крохотной моторке, имевшейся на борту. Пролив миль в пятьдесят на ней можно проскочить темной ночкой или ранним утром, если хорошенько слушать прогноз погоды, чтоб не попасть в передрягу типа штормяги. Они мне и без того настопупели.
Ну, а на берегу можно будет изворачиваться дальше, пользуясь свободой австралийских нравов и демократических обычаев, да еще имея мощный финансовый ресурс. Мне, конечно, разнаиглавнейшее – поместить Kitty в хорошую лечебницу, а того лучше – связаться по спутниковому телефону с ее мамашей и передать с рук на руки. Тоже рискованно, но что делать, faire-тo que... Возвращение в привычную домашнюю обстановку вернет девочку в норму надежнее, чем дюжина врачей и сиделок. Так я, по крайней мере, думал тогда – и оказался сугубо прав, но об этом после. Мысль о расставании доводила меня до дрожи, только разве дрожью делу поможешь. Нас унесло уж далеко за грань того мира, где можно позволить себе подрожать, порассусоливать, с кем-то посоветоваться либо вообще отложить решение – в надежде, что «все образуется», в смысле рассосется. Ни хрена оно не образуется и не рассосется, если не выгрызть нужное зубами, причем не откладывая, а резко сразу, tout à coup, brusquement.
Короче, ощущение было такое: пришел час рубить все концы, расставаться с Kitty, как это ни горько и обидно после всего, что мы пережили и прожили. Я-то выкарабкаюсь, а не выкарабкаюсь, так и хрен с ним, то бишь со мной, а вот малышку надо срочно возвращать домой, к маме. Иначе останется у меня на руках не Kitty, а овощь с этим именем. И что за сука я тогда буду... Нет, весь этот эпизод надо поскорее оставить позади – включая такие мелочи, как яхточка на пару миллионов долларов. Но это уж и вправду мелочи...
Собственно, план тот я и выполнил, с небольшой поправкой и задержкой. Подходить к островам с севера я постеснялся; именно с севера должна ждать береговая охрана непрошенных гостей – азиатов, толпами ломящихся в австралийский рай. Может, в этом гиблом месте сторожевики их и не ждут, но береженого Бог бережет, хоть Сам Он вряд ли о том догадывается. Так что я свернул сначала на ост, потом на зюйд, потом на вест, короче, описал широкую дугу и вошел в пролив меж островами с юга, со стороны Дарвина, словно я в самой Австралии, в Северной ее территории уже побывал и решил мимоходом заглянуть на острова, половить рыбку и поинтересоваться замурзанной местной экзотикой. Тиморское море оказалось на диво и мне на радость пустынным, хотя по идее должны тут мотаться туристы-рыболовы на чартерных суденышках, охотники изловить что-нибудь крупное типа баррамунди. Никто, однако, не мотался – видно, прошедший циклон навел тут порядочного шороху, радио полнилось перечислением всяческих бед и жертв. Ну и ладушки, хотя, конечно, грешно так говорить.
После беспрерывной и нешуточной болтанки последних дней пролив Апсли и впрямь показался раем, аж тело чувствовало себя как-то странно – вот должна быть качка, а ее нету, и оттого ежесекундная подспудная мышечная и желудочная радость.
Были и иные причины для радости. От этого пролива к западу отходят несколько извилистых заливов, скорее похожих на речные рукава, а от них ответвляются другие протоки, еще более извилистые и узкие. В одну из них я и забился, сколько позволяла осадка.
Когда выключил мотор, тишина показалась просто оглушительной. Вышел на палубу оглядеться, дохнуть воздуху, а вдохнул черт-те что, вонючее и колючее. В этом болоте воздух оказался круто замешанным на москитах, и еще неизвестно, чего больше. Сколько глаз видел, комарье вокруг колебалось, как плотный туман. Ладно, комары комарами, но кое-что требовалось еще сделать.
Я спустил на воду тузик и облазил, сколько мог, приютившую нас протоку. Следов человеческого жилья и вообще чьего-то пребывания нигде ни синь пороху, чему я обрадовался безмерно. Глаза мои к тому времени самопроизвольно закрывались, я буквально с ног валился после бессонных ночей и общего непрерывного напряга, длившегося, казалось, уж вечность или того дольше. Хоть часов на шесть требовалось отпасть, расслабиться, забыться, если я хотел и дальше щелкать идиотские задачки, что подбрасывала мадам Судьба. Потом еще усилие, еще нажим, ослабнет петля на шее, выскользнем на свободу с чистой или с какой получится совестью, и останется вся эта муть позади, бродить и дозревать до нужных кондиций в памяти. Но это потом, потом.
Я вскарабкался на борт «Мелинды», в последний раз кинул взгляд на мангры, высившиеся под огромным красным солнцем вплотную к борту – препротивное, кстати сказать, зрелище,– и, размазывая по физиономии кашу из москитов, пошел в кают-компанию. Там уж кое-как было прибрано, Corazon постаралась. Вызвал туда свою команду – горничную и кока – и поставил задачу: сидеть, бдеть, никуда не рыпаться, в контакты ни с кем не вступать и при первом же признаке чуждой жизни будить меня. Так и сказал – alien life, язык сам молол нечто в порядке юмора запредельной усталости, но они вроде поняли, как надо. Сквозь пелену исподволь накатывавшей дремы я пытался вглядеться в их физиономии, но там разве что разберешь. Глазки опущены долу, ручки сложены на пузе, ребята только и знают, что твердить: Yessir, yessir. Ладно, с этим успеется. Сейчас только спать, спать, рассеять туман, волнами ходивший в голове, снять ржавчину усталости...
Я пошел в «нашу» каюту, немного страшась того, что там придется увидеть – неживое, чужое, с заострившимся носиком лицо Kitty, словно какая-то сволочь-фея уколола ее своим веретеном, превратила в куклу, в манекен с витрины магазина женской одежды. Я подошел, опустился рядом с постелью на колени, взял ее руку, принялся бормотать что-то ласково-успокоительное. Ручка была по-прежнему неживая, кукольная, не ее рука, но она хоть глаза перевела на меня. Не вперилась бессмысленно перед собой, в одну точку на стене, а именно глянула мне в лицо. И губы слегка дрогнули. Я и тому обрадовался – все какой-то знак изменений к лучшему. Может быть, она меня узнала даже, только сказать еще ничего не в силах. Надо будет поблагодарить Corazon; намек на улучшение – ее стараниями скорее всего. (Между прочим, я ее и вправду поблагодарил – оставил в живых. Но об этом не сейчас; скоро).
Повздыхав немного, я пошел в душ. Потом постоял посреди каюты. Надо было что-то сделать, но я никак не мог вспомнить, что. Закрыть дверь на замок? Да, наверно. Ключа на месте не было, и я махнул рукой – обойдется. Дурачок в крапинку, что еще сказать.
Я лег рядом с Kitty, обнял ее, но то была все же не она. Раньше, когда мы обнимались, каждая жилка тянулась к жилке другого тела, и мы были и вправду одно, как оно и предусмотрено в Библии и других умных старых книгах. Сейчас же я держал в руках манекен в полный рост с температурой 36,6, и только память говорила, что это – Kitty. Мелькнула мыслишка – а не попробовать ли оживить ее все тем же древним, проверенным способом, но что-то во мне резко воспротивилось. Не то. Это вроде как обидеть малолетку, или словно интим с сильно больным человеком. Кем, собственно, Kitty и была.
Я еще вздохнул, откатился, смежил очи, ожидая, что на меня моментально навалится стопудовый сон. Но ничего такого не случилось. Видно, я давно перескочил ту грань, где еще возможны нормальные человеческие реакции. Теперь психика шла вразнос. Вместо сна в голове какая-то дурь, скачки и неразбериха обрывков мыслей, картинок и черт-те чего, не имеющего и названия, но неостановимо мелькающего с ультразвуковым визгом и скрежетом. Это надо было непременно остановить. Я поднялся, подошел к бару и наконец позволил себе коктейль Жарова, и то только полпорции – сто пятьдесят. Вдумчиво засосал это дело в один прием, лег и через пару минут наконец-то провалился по какой-то вихревой спирали в могильный, без проблесков сон.
Пробуждение было – хуже не придумаешь. Собственно, я проснулся, или стал просыпаться, уже в тот момент, когда ловкая воровская рука вытащила у меня из-под подушки «беретту», вот только сделать я ничего не успел, не вернулся еще в реальность в достаточной мере. Я сел на постели и как-то разом вобрал в себя обстановку. Передо мной пританцовывал кок, как-то театрально щерясь и держа обеими руками перед собой «беретту». Ствол ее смотрел мне в область сердца и двигался вместе с моими передвижениями. Опытный, видно, стрелок из каких-то филиппинских трущоб, хотя на таком расстоянии никакого опыта не нужно. Выстрелит ведь с двух шагов, практически в упор, и не раз.
Я слегка повернул голову – над Kitty нависала сиделка ее, Corazon, со здоровенным кухонным ножом в руке. Рука заметно подрагивала, и в том, что она способна воткнуть лезвие в малышку, можно было сомневаться, но все равно вид этого тесака привел меня в состояние того бешенства, которого я и сам в себе побаиваюсь. Это, видно, как-то отразилось у меня на лице, и кок сделал еще шажок назад, все так же победительно щерясь. Тут он заговорил – отдал приказ.
-- You will open the door to the office.18
--OK, OK, anything you say. Just keep your shirt on,19 -- пробормотал я. Дверь в кабинет покойника открывалась так же, как сейф – сначала надо было набрать код, которого эта обезьяна знать не могла, а я четко помнил, и потом уже повернуть ключ. «Как только открою дверь, так он меня кокнет», отчетливо подумал я.
-- Let me get the keys,20-- глядя коку в глаза, как можно спокойнее проговорил я. Тот секунду подумал, еле заметно кивнул. Я наклонился, подобрал с полу джинсы, в которых должен быть ключ, похлопал по карманам, еще какие-то будничные движения, а тем временем в голове, в груди неудержимо поднимался, вспухал красный вал бешенства, и этого уже не удержать, как паровоз на полном ходу. Придерживая джинсы перед собой, я вытащил из заднего кармана Booker, нажал кнопку и тут же, не поднимая глаз, неуловимым для самого себя движением резко снизу метнул нож, а сам качнулся влево-вперед. Грохнул выстрел – видно, просто палец судорожно дернулся, потому как сам кок, все с той же победной ухмылкой на морде, уже заваливался, фонтанируя красным: ножик глубоко, по рукоять воткнулся ему ниже кадыка, ровно там, где артерия. Пуля могла попасть в Corazon, стоявшую с другой стороны кровати, но не попала, ушла в стену. Я подхватил падавший пистолет. Еще б доля секунды, и я разрядил бы его в замершую горничную, просто чтобы выплеснуть переполнявшее меня озверение, но тут забилась, закричала, заметалась Kitty. Я механически сдвинул предохранитель, сунул пистолет туда же, где он лежал меньше минуты тому назад, распластался рядом с малышкой, стиснул мечущееся ее тело, и бешено заорал филиппинке:
-- Get some brandy, will you, you bitch!21
Девка уронила нож, что до тех пор так и держала в руке, и кинулась к бару. Я держал голову Kitty в сгибе локтя, и вдвоем мы кое-как влили в нее лошадиную дозу все того же Hennessy. Я боялся, что малышку вырвет, но ничего, обошлось. Она еще пометалась, дергая головой из стороны в сторону, потом обмякла и даже вроде приникла ко мне.
Прошла минута... другая... третья... Наконец из глаз ее покатились ручьем слезы, и она отчетливо сказала:
-- Я хочу домой... Я хочу домой...
«Ну вот, ты хотел потрясения – пожалуйста, на тебе потрясение, кровь, смерть, ужас. Похоже, сработало», мельком подумал я, а сам забормотал успокоительно, все так же убаюкивая, покачивая малыша в нежных, подрагивающих руках:
-- Теперь уже скоро, радость моя... Тут всего полсотни километров до Дарвина, я твой домашний номер телефона помню, позвоню, прилетит мама и заберет тебя домой. Слово тебе даю. Honest Injun. Я ж тебя никогда не обманывал, ведь правда? Ты сейчас немного отдохнешь, придешь в себя, подкрепишься, а завтра с утра отправимся. Тут и расстояние всего ничего, раз плюнуть – и мы в Дарвине. А там такси, отели, международный аэропорт и все-все, что надо... А сейчас поспи, поспи, маленький мой, mon petit, mein Liebling...
Я еще что-то проборматывал, надеясь на гипнотический эффект, и он таки сработал, хотя скорее не он, а та доза коньяку, что и мужику мала не показалась бы. Я бережно уложил Kitty на бок – на спину нельзя, не дай Бог, ее вырвет, и может захлебнуться в рвотной массе, на Руси таких случаев сколько угодно.
Я уставился на горничную, все так же стоявшую в согбенном виде рядом с постелью. Она тихонько, по-щенячьи, заскулила – видно, решила, что пришло время ее кончать. И надо бы, да жалость к братьям нашим меньшим раньше меня родилась, и я буркнул:
-- Кончай скулить, помоги лучше убрать эту падаль...
За руки, за ноги мы оттащили неожиданно тяжелое тело кока на палубу. Потом отвезу куда-нибудь в мангры, раки-отшельники мигом его обглодают. Прожорливые твари. Более или менее за волосы я оттащил Corazon в кают-компанию. Не утерпел, отоварил по шее, и получилось увесисто, хоть я и сдерживался. Ничего, оклемалась, и я приступил к допросу.
Собственно, особо выспрашивать не пришлось, она сама все торопливо выложила. Кок оказался ее родственником, ослушаться его она никак не могла, он же был из такого рода, где все до седьмого колена и глубже пробавлялись пиратством, почетнее этого занятия для них ничего не существовало. Кок -- это так, хобби, а скорее прикрытие. Он с самого начала нацелился на богатства Лысого, от Corazon требовалось лишь вызнать коды двери и сейфа, и где-нибудь на стоянке, где народ с яхты большей частью сходит на берег погулять, можно было оставшуюся команду подпоить, перестрелять либо просто запереть, вскрыть офис и хорошенько обрыбиться. Вот только Крючконос оказался такой осторожный змей, что вызнать ничего не удавалось – и тут подвернулась такая неоценимая удача в нашем лице. Грех не попользоваться.
-- Ну, вошли бы вы в офис, вскрыли сейф, точнее, я бы его открыл, под пистолетом, а потом вы бы нас пристрелили, ведь так? – задумчиво вопросил я. – И вот скажи мне теперь, почему я должен тебя жалеть, почему не оказать тебе такую же услугу? Я просто так спрашиваю, для информации...
Дальше сцена становится невыносимо театральной, аж глупо описывать. Corazon повалилась мне в ноги, завыла, обнимала колени и верещала совсем как малая пацанка, взахлеб:
-- Мистер, не убивайте меня, мистер, я буду вам служить всю жизнь, что хотите со мной делайте, только не убивайте... Мистер, я вам расскажу, вы только послушайте...
-- Ну, и что такого интересного ты мне можешь рассказать, голуба?
-- Я подслушала... Когда мисс Джей ругалась с боссом, она кричала про чемоданы с долларами, он их увез, прятал от айрес...
-- От чего?
-- От айрес...
После всего, что катком по мне прошло, соображал я донельзя туго, но в конце концов допер. От чего можно прятать наличные доллары? Конечно, он налоговой службы, от IRS, Internal Revenue Service. Ай да айрес.
-- Ну, и где эти доллары?
-- В чемоданах. Просто в чемоданах в офисе, как будто там одежда или еще что.
Тут я вспомнил эти огромные баулы в углу, вспомнил, что не обратил на них внимания, только глянул мельком. Да и не до них мне тогда было. Еще один фокус Фортуны, вот как это называется.
-- Пойдем, полюбуемся.
Действительно, любоваться было на что. Только я не стал с этим распотякивать, тем более в компании с горничной, по совместительству пираткой или помпираткой, наводчицей пиратов. Запер чемоданы, запер сейф, запер дверь в офис. Ключи повесил на шею, коды надежно впечатал в голове. Для пущей надежности запер еще и Corazon в ее каюте.
И снова завалился спать, рядом с Kitty. Чуть ли не в последний раз – рядом.