Василий Галин Запретная политэкономия Революция по-русски

Вид материала

Содержание

Учредительное собрание
Левые социалистические партии
Правые либеральные и буржуазные партии

Подобный материал:

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 45

УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ

Бывают времена, когда нельзя нарушать правила и принципы, но бывают и другие времена, когда опасно соблюдать их.

Киндлебергер*

Только Учредительное собрание, по мнению многих, могло стать единственным органом легитимной постреволюционной власти. Так, например, А. Деникин утверждал: «После 3 марта (отречение царя) и до Учредительного собрания всякая верховная власть носила признаки самозванства...»⁸¹⁷ Идея созыва Учредительного собрания довлела над либеральными партиями и рассматривалась ими как конечная цель революции. Тем не менее Временное правительство, назначив Учре-

* Kindleberger C.P. Manias, Panics, and Crashes. A History of Financial Crises. New York: Basic Books, 1989. [181] (Аникин А... C. 179)

182

дительное собрание на 17 сентября, всячески оттягивало выборы под различными предлогами: недостаточного количества конвертов для избирательных бюллетеней, необходимости капитального ремонта Таврического дворца, отсутствия результатов выборов в органы земского самоуправления или просто потому, что некому поручить составление списков для общегосударственных выборов. И только спустя полгода, после декларации немедленного созыва Учредительного собрания, под нарастающим давлением демократов 22 августа 1917 года Временное правительство назначило новую дату выборов — 25 ноября. Захватив власть 7 ноября, большевики провели выборы точно в назначенный срок — через семнадцать дней после переворота.

Известный английский историк Советской России Э. Карр, внимательно изучив ход дела, пришел к выводу, что «выборы... были проведены без какого-либо вмешательства»⁸¹⁸. Действительно, за две недели при существовавшем уровне коммуникаций и организации какую-либо серьезную подтасовку выборов сделать было практически невозможно. На выборах победили эсеры. Победа была обеспечена голосами крестьян, всецело разделявших основной программный тезис эсеров, выдвинутый ими с момента создания партии в 1901 г., — превращения земли во «всенародное достояние». 83,6% голосов получили социалистические партии, выступавшие против частной собственности.

Итоги выборов 12 (25) ноября 1917 г.⁸¹⁹

в % от общего количества голосов

(количество избирателей 44,4 млн. чел из 80 млн.)*

	по России	в 68 губ. городах	Петроград	Петроград, воен. гарниз.	Москва	Моск. гарн.
Левые социалистические партии
Прав.эсеры	40,4	10,5	0,5	0,3	8,5
Лев. эсеры	40,4	10,5	6,2	11,2	8,5
Большевики	24	36,5	45,3	79,2	50,1	70,5
Меньшевики	2,6
Остальные	14,5
Правые либеральные и буржуазные партии
Кадеты	4,7				34 ⁸²⁰
Остальные	11,7

*По числу принявших участие в выборах избирателей в разных источниках есть расхождения, но они не выходят за рамки 36-50 млн. избирателей. Расхождения в количестве избранных депутатов незначительны. См. например, Знаменский О.Н. Всероссийское Учредительное собрание. — Л., 1976. С. 338-339. Или Литвин А.Л... С. 21.

183

Учредительное собрание начало свою работу 5 января 1918 г. в Петрограде в Таврическом дворце. Председатель ВЦИК Я. Свердлов зачитал «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа» и предложил собранию принять ее, т.е. признать Советскую власть и ее важнейшие декреты: о мире, земле и т.д. Большевиков поддержали левые эсеры. Однако Учредительное собрание большинством голосов (237 голосов против 138) Декларацию отвергло. В знак протеста большевики и левые эсеры покинули зал заседаний, собрание лишилось кворума. Силой Учредительное собрание никто не разгонял*, его членов не арестовывали". Но без большевиков собрание теряло смысл, поскольку реальная власть принадлежала только им. Именно отказ большевиков от сотрудничества с партиями, которые за восемь месяцев своего правления привели страну к хаосу и анархии, назвали «разгоном» Учредительного собрания. При этом, как отмечает ЧКК: «Этот незаконный акт не вызвал сколько-нибудь значительного отклика в стране. Малочисленная демонстрация протеста в Петрограде была встречена залпами матросских отрядов. Двадцать тел, оставшихся лежать на мостовых Петрограда, — такова была тяжкая расплата за несколько часов эксперимента с парламентской демократией в России»⁸²¹.

Отвечая на пафос ЧКК, можно напомнить, что в первые дни буржуазно-демократической Февральской революции было убито и ранено 1443 человека. Позже, 3 июля, Временное правительство расстреляло многочисленные демонстрации рабочих в Петрограде, жертвами стали десятки человек. Царское правительство также расстреливало мирные демонстрации рабочих, вспомнить хотя бы «кровавое воскресенье» 1905 г., когда погибли, по официальным данным, 120 человек, а по оценкам газет того времени — более 4 тысяч. Россия не была исключением: расстрел рабочих демонстраций широко практиковался и в «парламентских демократиях» Англии, Франции, США...***

В любом случае все серьезные исследователи констатируют, что реального сопротивления окончанию работы Учредительного собрания не было. Так, например, видный эсер-депутат Б. Соколов в своих воспоминаниях, проклиная насильников-большевиков и левых эсеров, вместе с тем признал, что после разгона «нигде не было видно оппозиции... Никто не защищал Учредительное собрание»⁸²². А. Деникин также констатировал, что при роспуске Учредительного собрания «ни одна рука не поднялась на защиту его»⁸²³.

* Если не считать фразу матроса-анархиста Железняка, сказанную им прозаседавшим до полуночи депутатам: «Караул устал».

** С. Валянский в этой связи считает, что говорить о том, что Учредительное собрание «разогнали», юридически не верно. (Валянский С... С. 131.)

*** Например, даже во второй половине XX века (!) 08. 02. 1962 в демократическом Париже была расстреляна мирная уличная демонстрация.

184

Кадеты, предвидя свое поражение, еще до выборов в Учредительное собрание начали подготовку к гражданской войне. Терять им было нечего. Они стали полными политическими банкротами уже летом 1917 года, после того как сделали ставку на установление в стране военной диктатуры, поддержав мятеж генерала Корнилова. Сам Милюков отмечал, что название «кадет» стало тогда в народе бранным словом⁸²⁴. В начале ноября 1917 г. кадеты поддержали формирование белогвардейских воинских частей генералов Каледина, Дутова, Алексеева. Генерал Краснов в это время уже шел на Петроград и захватил Гатчину... В конце ноября на Дон прибыл генерал Деникин, к этому времени там уже был лидер кадетов Милюков. Милюков вошел в состав Донского гражданского совета, помогавшего в организации Добровольческой армии Алексеева. Лидер партии кадетов стал автором документа, формирующего цели и принципы Белого движения. Фактически это было официальным объявлением гражданской войны, почти за месяц до «разгона» Учредительного собрания.

У большевиков не было другого выхода, и 10 декабря Совнарком объявил партию кадетов партией врагов народа и аннулировал их мандаты. Ленинский декрет недвусмысленно заявлял: «В полном сознании огромной ответственности, которая ложится сейчас на Советскую власть, за судьбу народа и революции, Совет народных комиссаров объявляет кадетскую партию... партией врагов народа»⁸²⁵. Каким другим термином назвать партию, представляющую интересы менее 5% населения страны, развязывающую гражданскую войну? 13 декабря В. Ленин опубликовал свои «Тезисы об Учредительном собрании». В них говорилось, что возможность сосуществования двух типов государственности исчерпана, поскольку крестьянство и армия определенно перешли на сторону Советской власти, а буржуазные силы начали с ней вооруженную борьбу (восстание Каледина, действия буржуазных режимов на Украине, в Белоруссии, в Финляндии и на Кавказе). Поэтому вопрос об отношении к Учредительному собранию не является юридическим. Оно может быть включено в государственное строительство лишь при условии признания им Советской власти. Являясь вершиной демократии в ходе буржуазной революции, Учредительное собрание «опоздало»⁸²⁶.

Деникин и Колчак не только не возражали против «разгона» Учредительного собрания, но более того — считали его вообще «недемократически» избранным. Действительно, по меркам тех времен Учредительное собрание, избранное на бесцензовой основе, не имело прецендентов в мировой практике. Во всем мире выборы ограничивались многочисленными цензами: имущественным, социальным, оседлости и т.д. Именно благодаря цензам при выборах в III Думу 30 тыс. помещиков получили в два раза больше депутатских мест, чем 20 млн. крестьянских дворов. В московском Государственном совете осени 1917 г., благодаря социальному цензу 10% населения, представлявшие высшие классы общества,

185

получили почти в два раза больше мест, чем оставшиеся 90% (рабочие, крестьяне, профсоюзы, кооператоры и т.д.)

На бесцензовых выборах в Учредительное собрание настаивали почти все без исключения не только левые, но и правые партии. В результате победителями стали малограмотные, жившие представлениями эпохи феодализма крестьяне, вернее выразители их интересов — эсеры. Далеко не случайно Деникин утверждал, что «то собрание, рожденное в стихии бунта и насилия, не выражало воли русского народа, а будущее отразит ее более совершенно...»⁸²⁷ Колчак ставил своей целью созыв нового Учредительного собрания, но только из «государственно здоровых элементов...»⁸²⁸ Лозунг созыва нового Учредительного собрания, «отражающего действительную волю народа», стал флагом Белого движения. Большевики в первой Российской Конституции (июль 1918 г.) сохранили сословный ценз, на выборах 1 голос рабочего приравнивался к 5 голосам сельских жителей*.

Несмотря на разгон Учредительного собрания, большевики откровенно пытались предотвратить гражданскую войну, и поэтому они были готовы идти на серьезные компромиссы. В частности на основе договоренности с крупнейшей партией эсеров и привлечении ее членов в высшие органы власти. В. Ленин 10 октября 1917 года директивно указывал: «Сразу осуществлять тот блок с левыми эсерами, который один может нам дать прочную власть в России»⁸²⁹. Более 20 левых эсеров входило в Военно-революционный комитет, и они имели 40% мест во Всероссийском исполнительном комитете и столько же портфелей наркомов в советском правительстве. Ленин имел все основания заявить, что «за большевиками, при поддержке их левыми эсерами, поддержке, давно уже осуществляемой на деле, несомненное большинство»⁸³⁰. Можно отнести подобные выступления на счет большевистской пропаганды, но например, Колчак утверждал, что большинство членов Учредительного собрания 1917 г. «находятся в рядах большевиков»⁸³¹. Министр иностранных дел Франции Пишон годом позже также заявлял, что большевистская власть признана двумя третями российского народа и является властью де-факто⁸³².

Блок с левыми эсерами просуществовал недолго. Немаловажную роль здесь сыграли «послы» западных держав, спровоцировавшие и профинансировавшие восстание эсеров летом 1918 г. Позже при поддержке интервентов эсеры, победившие на выборах в Учредительное собрание, получили шанс организовать собственные правительства**. «23 сентяб-

* Кроме этого, была введена категория лишенцев, которая вообще не имела избирательных прав: «Лица, живущие на нетрудовые доходы, частные торговцы, служители церкви, бывшие сотрудники полиции, члены царской фамилии, а также лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли».

** Примечательно, что кадеты, ставшие идеологами развязывания гражданской войны, несмотря на активную поддержку штыков «белых армий» и союзников, не смогли создать ни одного своего правительства.

186

ря 1918 года эсеры в Сибири, где во время ноябрьских выборов 1917 года они получили от 54,4 до 87% голосов, образовали в Уфе Всероссийское правительство, которое 9 октября переместилось в Омск. Правда, как это ни неожиданно, уже в октябре начались крестьянские бунты против вроде бы столь желанного крестьянству эсеровского правительства. И это Всероссийское правительство просуществовало всего лишь 56 дней...»⁸³³ Другое эсеровское правительство, Чайковского, было создано во время интервенции в Архангельске. Оно также просуществовало всего несколько месяцев, на этот раз его поспешили разогнать сами интервенты. Причины неудач «демократических правительств» генерал Болдырев объяснял тем, что их «наиболее слабым местом» была «оторванность от широких масс». Они были порождением интеллигенции, декларировали общие красивые принципы и оперировали «немыми отвлеченными лозунгами «Родина», «народ» и ничем не соприкасались с живой жизнью»⁸³⁴. Ленин отмечал: «Только иноземная помощь, только помощь иностранных штыков, только продажа России штыкам японским, немецким, турецким, только она давала до сих пор хоть тень успеха соглашателям капитализма и помещикам. Но мы знаем, что когда восстание подобного рода, на почве голода и отчаяния масс, подымалось, когда охватывало местность, где иностранные штыки нельзя было вызвать на помощь, как это было в Саратове, в Козлове, Тамбове, власть помещиков, капиталистов и их друзей, прикрывающихся прекрасными лозунгами Учредительного собрания, эта власть измеряла продолжительность своего существования днями, если не часами»⁸³⁵. Уже в середине 1919 г. эсеры добровольно признают большевиков, снова примут их сторону и даже будут создавать партизанские отряды и поднимать восстания в тылу белогвардейцев для скорейшего окончания гражданской войны.

С другой стороны, для России разгон парламента не был новостью. Все четыре российских Государственных Думы были разогнаны, что оппозиция, от Витте до Милюкова, считала государственным переворотом*. С начала войны в 1914 г. Дума практически бездействовала. 3 сентября 1915 г. под аплодисменты думцев Родзянко зачитал указ о роспуске Думы. Правда, потом под давлением оппозиции она еще созывалась всего один-два раза в год для утверждения бюджета. С февраля 1917 г., утонув в демагогии, Дума фактически сама отказалась от власти. Заброшенная и забытая всеми, она спокойно «умерла⁸³⁶ своей смертью».

* Так, трудовики и кадеты считали роспуск Первой Думы неконституционным и незаконным. Основываясь на примере Венгрии, юридический эксперт кадетов Ф. Кокошин находил вполне конституционным построить протест на принципе пассивного сопротивления — отказе платить налоги и давать рекрутов правительству. (Милюков П.Н... С. 307, 328.)

187

Самоназначившееся Временное правительство на правах, «данных революцией»⁸³⁷, отодвинуло от власти парламент — Государственную Думу и Государственный совет, арестовало царских министров, но за 8 месяцев так и не справилось с доставшейся властью.

Причина этого, по словам А. Деникина, заключалась в том, что «ни одна из правивших инстанций (Временное правительство, Совет) не имела за собой надлежащей опоры большинства. Ибо это большинство (80%) устами своего представителя в Учредительном собрании 1918 года сказало: «У нас, крестьян, нет разницы между партиями; партии борются за власть, а наше мужицкое дело — одна земля». Но если бы даже, предрешая волю Учредительного собрания, Временное правительство удовлетворило полностью эти желания большинства, оно не могло рассчитывать на немедленное подчинение его общегосударственным интересам и на активную поддержку: занятое черным переделом, сильно отсекавшим и элементы фронта, крестьянство вряд ли дало бы государству добровольно силы и средства к его устроению, то есть много хлеба и много солдат — храбрых, верных и законопослушных. Перед правительством оставались бы и тогда неразрешимые для него вопросы: невоюющая армия, непроизводительная промышленность, разрушаемый транспорт и... партийные междоусобицы»⁸³⁸. А. Деникин констатировал: «После 3 марта (отречение царя)... никакая власть не могла бы удовлетворить все классы населения из-за непримиримости их интересов и неумеренности их вожделений»⁸³⁹.

Кроме субъективных вожделений русских крестьян и политических партий, А. Деникин указывал и на объективные особенности того периода, которые делали невозможным установление демократической формы правления: «Народ интересовался реальными ценностями, проявлял глубокое безразличие к вопросам государственного устройства и, видя ежечасное ухудшение своего правового и хозяйственного положения, роптал и глухо волновался. Народ хотел хлеба и мира. И не мог поверить, что хлеб и мир немедленно не может дать ему никто — ни Корнилов, ни Керенский, ни Церетели, ни Ленин. Между тем распад всей государственной жизни с каждым днем становился все более угрожающим... Все первопричины разрухи оставались в силе, и лишь элемент времени расширил и углубил ее проявления... Окончательно самоопределялись окраины. Туркестан пребывал в состоянии постоянной дикой анархии. В Гельсингфорсе открывался явочным порядком финляндский сейм, и местные революционные силы и русский гарнизон предупреждали Временное правительство, что не позволят никому воспрепятствовать этому событию. Украинская Центральная рада приступила к организации суверенного учредительного собрания, требовала отдельного представительства на международной конференции, отменяла распоряжения главнокомандующего Юго-Западным фронтом, формировала «вольное казачество» (не то опричнину, не то просто разбойные банды), угрожавшее окончательно затопить Юго-Западный

188

край. В стране творилось нечто невообразимое. Газеты того времени переполнены ежедневными сообщениями с мест под многоговорящими заголовками: «Анархия», «Беспорядки», «Погромы», «Самосуды» и т.д.

Министр Прокопович накануне Октябрьской революции поведал Совету Российской республики, что не только в городах, но и над армией висит зловещий призрак голода, ибо между местами закупок хлеба и фронтом все пространство объято анархией и нет сил преодолеть его. На всех железных дорогах, на всех водных путях идут разбои и грабежи. Так, в караванах с хлебом, шедших по Мариинской системе в Петроград, по пути разграблено крестьянами при сочувствии или непротивлении военной стражи сто тысяч пудов из двухсот. Статистика военного министерства: за одну неделю только в тыловых войсках и только как исключительные события — 24 погрома, 24 «самочинных выступления» и 16 «усмирений вооруженной силой».

В особенности страшно страдала прифронтовая полоса. Начальник Кавказской туземной дивизии в таких черных красках рисовал положение Подольской губернии, где стояли на охране его части: «Теперь нет сил дольше бороться с народом, у которого нет ни совести, ни стыда. Проходящие воинские части сметают все, уничтожают посевы, скот, птицу, разбивают казенные склады спирта, напиваются, поджигают дома, громят не только помещичьи, но и крестьянские имения. В каждом селе развито винокурение, с которым нет возможности бороться из-за массы дезертиров. Самая плодородная страна — Подолия — погибает. Скоро останется голая земля»⁸⁴⁰.

«Фактически с этого момента западные державы начинают списывать со счетов Россию как великую державу. Ей предрекались уже лишь голод и распад. Тонкий слой цементирующего Россию класса стал жертвой социальной ненависти. Через год, 5 июня 1918 г., в газете «Л'Ор» Марсель Кашен вспоминал о мнении своего посла: «Вы создаете себе иллюзию, полагая, что этот славянский народ оправится. Нет! Он с этого момента осужден на разложение. В военном отношении от него нечего ждать. Никакие усилия не могут его спасти. Он идет к гибели: он следует своему историческому предназначению, его ждет анархия. И это на долгие годы»⁸⁴¹.

Даже самое лучшее Учредительное собрание было бессильно решить насущные задачи в тех условиях. Об этом же говорил и Войтинский: «По мере приближения выборов надежды на Учредительное собрание не только не возрастали, но, наоборот, тускнели. Постепенно создалось настроение безнадежности: и Учредительное собрание ничему не поможет, ничего не изменит...»⁸⁴² И главную объективную роль в росте этих настроений играла война. Меньшевик А. Мартынов, резко выступавший против большевиков, тем не менее замечал: «...Сто раз был прав Маркс, писавший в 1848 году про франкфуртский парламент: «Франкфуртское собрание занимается школьными упражнениями в парламентаризме и предоставляет правительству действовать. Допустим, что

189

этому ученому собору удалось бы после зрелого обсуждения выработать наилучший порядок дня и наилучшую конституцию. Какой толк будет... от наилучшей конституции, если немецкое правительство в это время поставило уже штык в порядок дня?»⁸⁴³

Даже в «развитых демократиях», таких, как Франция или Англия, выборы на время войны были запрещены. Ллойд-Джордж 3 июня 1915 г. фактически цитировал Маркса: «Обычный в демократическом государстве способ подготовки серьезной меры общенационального значения — неприменим во время войны... Под артиллерийским огнем не до споров»⁸⁴⁴. Но Англия к середине 1915 г. еще даже серьезно не вступила в войну, а Россия к октябрю 1917 г. воевала уже 3,5 года, была материально и морально истощена до предела. Именно экономический и политический кризисы, вызванные войной и отсталостью России, довели ее до состояния анархии. Ситуация в России была сходна с положением в революционной Испании двадцать лет спустя, о котором X. Роблес писал: «Давайте не будем обманывать себя. Страна может жить при монархии или республике, с парламентским или президентским строем, при коммунизме или фашизме! Но она не может жить в анархии»⁸⁴⁵.

А. Деникин видел выход только в диктатуре: «Потребность в сильной власти далеко не исчерпывается периодом до Учредительного собрания. Ведь бывшее собрание 1918 года напрасно взывало к стране уже не о подчинении, а просто об избавлении его от физического насилия буйной матросской вольницы...» А. Тойнби в 1971 году писал: «Я предполагаю, что человечество согласится на жесткую диктатуру ленинского типа как на зло меньшее, чем самоуничтожение или постоянная анархия, которая может закончиться только самоуничтожением»⁸⁴⁶. А. Грамши в 1918 г.: «Создается впечатление, что в

Blog

Василий Галин Запретная политэкономия Революция по-русски

Содержание