Будущее психологии материалы межвузовской студенческой конференции (12 мая 2011 г.) Выпуск 4 Под редакцией Е. В. Левченко, А. Е. Деменевой Пермь 2011

Вид материала

Документы

Содержание теоретическая проработка вопроса, включающая литературный поиск, перевод наиболее значимых по исследуемой теме зарубежных статей Библиографический список Выбор стратегии совладающего поведения у студентов в зависимости от их личностных черт Актуальные проблемы социальной психологии Методы изучения стиля педагогического общения Оценка правдивости / лживости говорящего по пантомимическим проявлениям Исследование фрустрации у лиц, находящихся в закрытом социальном пространстве Предмет исследования - влияние пребывания в закрытой социальной группе на развитие фрустрации у служащих в армии и наркозависимы Взаимосвязь стиля юмора подростков с агрессивными и враждебными реакциями Гендерные представления о маскулинности и феминности в контексте образа будущей семьи Возможности изучения социальных представлений о мобильном телефоне Влияние силы аргументации на степень убедительности сообщения. исходящего Убеждение (Рersuasion) –

Подобный материал:

• Знание есть сила материалы 65 итоговой межвузовской научной студенческой конференции, 2615.55kb.
• России материалы межвузовской студенческой научно -практической конференции 21 мая, 2145.26kb.
• «Смоленск в судьбе России: история и современность», 33.45kb.
• Смышляева Екатерина Геннадьевна Пермский государственный национальный исследовательский, 104.44kb.
• Кабанова Наталья Сергеевна Пермский государственный национальный исследовательский, 106.5kb.
• Материалы XIV международной конференции молодых ученых «Человек в мире. Мир в человеке:, 86.46kb.
• Материалы XIV международной конференции молодых ученых «Человек в мире. Мир в человеке:, 308.81kb.
• Материалы XIV международной конференции молодых ученых «Человек в мире. Мир в человеке:, 69.5kb.
• Материалы XIV международной конференции молодых ученых «Человек в мире. Мир в человеке:, 72.18kb.
• Материалы XIV международной конференции молодых ученых «Человек в мире. Мир в человеке:, 78.92kb.

Наибольшую озабоченность среди преподавателей вызывают проблемы студентов, связанные с формированием значительной академической задолженности по предметам, несвоевременного предоставления отчетов по всем видам практик, курсовым работам и т.д., что требует включения мер административного характера в плане ужесточения требований к своевременной сдаче указанной выше отчетности, которые тем не менее не всегда оказываются эффективными и приводят к отчислении студентов .

«За бортом» остается глубинный, психологический аспект данной проблемы, который, как мы полагаем, связан с академической прокрастинацией. Для ее изучения были сделаны следующие шаги:

1. теоретическая проработка вопроса, включающая литературный поиск, перевод наиболее значимых по исследуемой теме зарубежных статей;

2. определение уровня академической прокрастинации у студентов по опроснику К.Лей.

Для этих целей установлен научный контакт с Я.И. Варваричевой (МГУ), которая, с разрешения автора опросника, осуществила его перевод, занимается его адаптацией и стандартизацией в рамках проводимого ею диссертационного исследования. В соответствии с соглашением, нам был предоставлен текст и бланк опросника, результаты тестирования отправлялись в Москву и далее, после обработки с помощью соответствующих ключей, возвращались обратно. Тестирование прошли 110 чел.

Было установлено, что низкий уровень прокрастинации (47,7 баллов и ниже) имеется у 35 чел.(31,8 %), средний – у 68 (61,8 %), проблемно-высокий (74,4 и выше) – у 7 чел. (6,4 %).

3. была выдвинута гипотеза о том, что студенты с низким уровнем прокрастинации в соответствии с установленным кафедрой первым дедлайном 31 марта 2011 года своевременно смогут защитить курсовые работы.

Всего защитившихся в установленный срок оказалось 59 чел. от числа обследованных (53,6 %), из них с низким уровнем прокрастинации – 22 (37,3 %), средним – 33 (55,9 %), высоким – 4 чел. (6,8 %).

Таким образом, только 22 студента из 35 (62,8 %) с низким уровнем прокрастинации уложились в установленные графиками сроки, в то время как среди студентов со средним уровнем прокрастинации таковых оказалось 48,5 %, высоким – 57,1 %.

Как видно из результатов, студенты с низким уровнем академической прокрастинации лишь незначительно опережают своих сокурсников и даже конкурируют с теми, кто имеет высокие баллы по данному параметру.

В рамках данной работы мы не смогли раскрыть конкретные причины «промедления» в учебе обследованных студентов, поэтому данная цель поставлена на перспективу дальнейшего изучения проблемы. Выяснение этих причин может позволить разработать научно обоснованные рекомендации для студентов для более оптимального управления своим учебным временем.

Библиографический список:

1. Большой психологический словарь / Под ред. Б. Г. Мещерякова, В. П. Зинченко. СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2003.

2. Варваричева Я. И. Феномен прокрастинации: проблемы и перспективы исследования // Вопросы психологии. 2010. № 3. С.121-131.
   
3. Михайлова Е. Л. Ситуационные и личностные детерминанты лени: автореф. дис… канд. психол. наук. СПб., 2007.
   
4. Aitken M. E. A personality profile of the college student procrastinator // Dissertation Abstracts International. 1982. V. 43. P. 722.
   
5. Ellis A., Knaus W. J. Overcoming procrastination. N.Y.: Signet Books, 1977.
   
6. Harriott J., Ferrari J. R. Prevalence of procrastination among samples of adults // Psychol. Reports. 1996. V. 78. № 2. P. 611-616.
   
7. Lay C. H. At last, my research article on procrastination // J. of Research on Personality. 1986. V. 20. N4. P. 474-495.
   
8. Milgram N. A.. Marshevsky S., Sadeh C. Correlates of academic procrastination: discomfort, task aver-siveness and task capability // J. of Psychol. 1995. V. 129. № 2. P. 145-155.
   
9. Specter M. N., Ferrary J. R. Time orientation procrastinators: Focusing on the past, present, or future? //J. of Soc. Behav. and Personality. 2000. V. 15. № 5. P. 197-202.
   
10. Steel P. The nature of procrastination: A meta-analytic and theoretical review of self-regulatory failure // Amer. Psychol. Assoc. Psychol. Bull. 2007. V. 133. № l. P. 65-94.
    
11. Tuckman B. The development and concurrent validity of the Procrastination Scale // Educat. and Psychol. Measur. 1991. V. 51. P. 473-480.
    

Л.Б. Мальгина^©

Соликамский государственный

педагогический институт

ВЫБОР СТРАТЕГИИ СОВЛАДАЮЩЕГО ПОВЕДЕНИЯ У СТУДЕНТОВ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ИХ ЛИЧНОСТНЫХ ЧЕРТ


Актуальность исследования проблемы особенностей совладающего поведения определена тем, что в соответствии с будущей профессиональной деятельностью к студенту педагогического института предъявляются высокие требования в плане психического здоровья и психологического благополучия. Умение конструктивно справляться с трудными жизненными ситуациями определяет эффективность их предстоящей профессиональной деятельности, сокращает вероятность профессиональных деструктивных изменений.

Т.Л. Крюкова определяет совладающее поведение, или копинг, как позволяющее субъекту с помощью осознанных действий способами, адекватными личностным особенностям и ситуации, справиться со стрессом или трудной жизненной ситуацией – изменить ее (когда она поддается контролю) или приспособиться к ней (в случае, когда ситуация не поддается контролю).

Теоретические, методические и практические вопросы совладающего поведения нашли отражение в работах отечественных ученых (Л.И. Анцыферова, В.А. Бодров, Т. Л. Крюкова, К. Муздыбаев, С.К. Нартова-Бочавер, Е.А. Сергиенко), а также зарубежных исследователей (Х. Вебер, Р. Лазарус, Г. Моос, К.Матени, С. Б.Спенсер, Фолкман, Е. Фрайденберг, Н. Хаан и др.) [2].

Изучение совладающего поведения студентов заслуживает особого внимания, т.к. студенческому возрасту присуща насыщенность кризисами. Возрастной кризис этого периода характеризуется резкими и существенными психологическими сдвигами и изменениями личности, развитие приобретает бурный, стремительный характер. Трудности совладания с кризисами учебной и социальной ситуации переживаются студентами в различные периоды обучения в вузе.

Наиболее трудным является адаптационный период. Кризисность данного периода связана с возникновением новой социальной ситуации развития, предъявляющей повышенные требования к адаптационным возможностям студентов, стрессоустойчивости и психологическим качествам личности, обеспечивающим совладающее поведение и эффективность деятельности в сложных жизненных ситуациях.

Изучение совладающего поведения приближает нас к пониманию причины проявления у конкретного человека определенного способа совладания с трудностями. Несомненно, интерпретировать копинг-поведение конкретной личности возможно только с учетом всей многозначности ее трудной жизненной ситуации, с учетом всего комплекса индивидуально-психологических и личностных особенностей, а также доступных ресурсов среды. Однако типологические характеристики личности создают предпосылки для предсказания ее поведения и переживаний в условиях стресса и напряжения.

Поэтому целью нашего исследования стало изучение особенностей проявления совладающего поведения в зависимости от личностных черт студентов [1].

В данном исследовании был проведен анализ личностных особенностей, оказывающих влияние на выбор стратегий совладающего поведения. В исследовании были использованы современные методики, которые применяются для описания личностных особенностей и видов копинг-стратегий. Мы использовали следующие методики: «Опросник способов совладания» (Р. Лазарус, С. Фолкман), методика «Копинг-поведение в стрессовых ситуациях – КПСС» (Т.Л. Крюкова), многофакторный личностный опросник. Р. Кеттелла [3].

В опросе приняли участие студенты первых и пятых курсов в количестве 92 человек. Результаты исследования нашли отражение в следующих выводах:

1. Студенты первых и пятых курсов выбирают различные стратегии совладающего поведения в трудных жизненных ситуациях.

Студенты пятых курсов, в отличие от студентов первых курсов, чаще используют продуктивные копинг-стратегии, направленные на решение возникших трудностей.

В свою очередь, студенты первого курса чаще используют непродуктивные стратегии преодоления. Столкнувшись с трудной жизненной ситуацией, они не решают проблему, а избегают ее, пытаются отделиться от нее, уменьшить ее значимость.

2. В выборке студентов старших курсов превалируют такие черты личности, как независимость, самостоятельность, требовательность к себе, что может объяснять отсутствие выбора стратегии поведения «избегание».

У первокурсников преобладают следующие черты личности: богатство эмоциональных переживаний, слабость, мечтательность, зависимость, что объясняет использование студентами первых курсов преимущественно копинг-поведения, ориентированного на избегание.

3. Установлено, что студенты, часто использующие в своем совладающем поведении эмоционально-ориентированный копинг, характеризуются как чувствительные, тревожные, напряженные.

Лица, демонстрирующие копинг-поведение, ориентированное на решение проблемы, эмоционально устойчивы, уравновешены, ответственны.

Студентам, выбирающим копинг-поведение ориентированное на избегание проблемы, свойственна независимость поведения, свободомыслие.

Результаты, полученные в данном исследовании, позволяют детализировать представления о влиянии личностных особенностей на формирование и выбор стратегий копинг-поведения.

Данные исследования могут быть использованы для разработки более дифференцированных и эффективных программ психологической поддержки деятельности студента в сложных жизненных (стрессовых) ситуациях.

Библиографический список:

1. Бодров В. А. Проблема преодоления стресса. Часть 1: «Coping stress» и теоретические подходы к его изучению // Психологический журнал. 2006. Т. 27. № 1. С. 122.

2. Крюкова Т. Л. Человек как субъект совладающего поведения. // Совладающее поведение: современное состояние и перспективы / Под ред. А.Л. Журавлева, Т.Л. Крюковой, Е.А. Сергиенко. М.: «Институт психологии РАН», 2008.

3. Фетискин Н. П., Козлов В. В., Мануйлов Г. М. Социально-психологическая диагностика развития личности и малых групп. М.: Изд-во Института Психотерапии, 2002.


А.Л. Опарина^©

Соликамский государственный

педагогический институт

ПРОЯВЛЕНИЯ КОММУНИКАТИВНЫХ СПОСОБНОСТЕЙ У ИНТЕРНЕТ-ЗАВИСИМЫХ СТУДЕНТОВ (обзор исследований)


Исследование феномена коммуникативных способностей является объектом изучения в различных науках: социальной психологии (Г.М. Андреева, А.А. Бодалев, Ю.Н. Емельянов, В.Н. Куницына, В.А. Лабунская, А. А. Леонтьев, Л.А. Петровская, В.В. Рыжов), дифференциальной психофизиологии (Э.А. Голубева, М.К. Кабардов), педагогической психологии (Н.А. Аминов, Н.Ф. Гоноболин, Н.В. Кузьмина, Л.М. Митина), психологии труда (Н.В. Александрова, М. В. Иванова, В. Н. Кустов, М. И. Марьин, А. В. Осинцева), возрастной психологии (Л.И. Божович, Т.В. Драгунова, И.С. Кон, А.В. Мудрик, Д. И. Фельдштейн).

Составитель словаря «Педагогическое речеведение» А.А. Князьков, ссылаясь на работы А.Н. Леонтьева, под коммуникативными способностями понимает комплекс взаимосвязанных качеств, обеспечивающих тот или иной уровень взаимодействия человека с окружающими людьми [5].

Для полноты раскрытия данного понятия необходимо рассмотреть классификацию коммуникативных способностей. Так, А.В. Мудрик отождествляет понятие коммуникативных способностей и понятие коммуникативного потенциала личности и включает в их структуру следующие компоненты: общительность, эмпатия, спонтанность восприятия.

Уделяя внимание уровням восприятия людьми друг друга, В.Н. Куницына включает в структуру коммуникативных проявлений личности следующие уровни: мастерства и свободы в общении, лидерский, радикально-партнерский, жестко-консервативный, авторитарно-агрессивный уровни, уровень невротического одиночества и застенчивости [1].

Проблемой интернет-зависимости в психологии занимались как отечественные (В.А. Бурова, И.Л. Васильева, Н.Я. Войкунский, Н.В. Дмитриева, А.Е. Жичкина, Ц.П. Короленко, А.Е. Личко, В.Д. Менделевич, И.В. Чудова, Л.Н. Юрьева), так и зарубежные ученые (И. Голдберг, М. Гриффитс, Р. Дэвис, М. Озрак, К. Янг).

М. Гриффитс и К. Янг. под интернет-зависимостью подразумевают навязчивое желание войти в Интернет, находясь off-line, и неспособность выйти из Интернета, будучи on-line [2].

Особенность таких людей М. Гриффитс видит в том, что они настолько предпочитают жизнь в Интернете, что фактически начинают отказываться от своей «реальной» жизни, проводя до 18 часов в день в виртуальной реальности [2].

Кимберли Янг приводит 4 симптома Интернет-зависимости: навязчивое желание проверить e-mail; постоянное ожидание следующего выхода в Интернет; жалобы окружающих на то, что человек проводит слишком много времени в Интернет; жалобы окружающих на то, что человек тратит слишком много денег на Интернет [7].

По ее данным, в настоящее время большую часть аудитории Интернет составляют лица молодого возраста: от 18 до 25 лет. Студенчество открыто общению: легко заводятся знакомства, легко образуются дружеские связи, они осваивают нормы отношений между людьми (деловых, личных и др.), а также профессионально-трудовых умений. Однако студенты, у которых выявлена интернет-зависимость, отличаются от обычных студентов.

Так, по данным К. Янг, 91% интернет-зависимых активно пользуются сервисами Интернет, связанными с общением.

«Интернет–независимые» пользуются преимущественно теми аспектами Интернет, которые позволяют им собирать информацию и поддерживать ранее установленные знакомства. «Интернет-зависимые» преимущественно пользуются теми ресурсами Интернет, которые позволяют им встречаться, социализироваться и обмениваться идеями с новыми людьми в виртуальном пространстве.

Автор выделяет две группы среди интернет-зависимых: заходящие в Интернет ради общения и ради получения информации. При этом, по данным опроса, их привлекают такие особенности сети, как: анонимность (86%), доступность (63%), безопасность (58%) и простота использования (37%). Это свидетельствует о компенсаторном характере общения в Интернет у этой группы людей. Их зависимость свидетельствует о том, что в реальной жизни социального признания они не получают и чувствуют определенные трудности в бытовом взаимодействии, которые снижают их удовлетворенность повседневном общением [1, 7].

По данным исследования А.Е. Жичкиной, изучавшей социально-психологические аспекты общения в Интернете, показано, что «интернет-зависимые» студенты характеризуются крайней несамостоятельностью, неумением сказать «нет», нежеланием брать на себя ответственность и принимать решения, и как следствие сильное подчинение значимым людям. Кроме того, им свойственны страх одиночества и желание его избежать, неумение высказаться, поделиться своими переживаниями с окружающими [3].

«Интернет-зависимые» студенты чувствуют себя неуверенно в динамичной быстро меняющейся обстановке, с трудом привыкают к переменам в жизни. В реальном мире такие студенты отличаются холодностью и замкнутостью, они скептичны и негибки в отношениях с людьми. Их характеризует сдержанность в установлении как межличностных, так и социальных контактов. В виртуальном же мире, учитывая возможности Интернета для коммуникации, они могут, как свободно перейти к общению, так и свободно его прекратить, уйдя в off-line. В интернет-пространстве не существует проблем, задач, которые приходится решать в реальной жизни [3].

По данным исследований А.А. Сакбаевой, К.Е. Кузьминой, «интернет-зависимым» студентам присуща низкая чувствительность, некоторая эмоциональная уплощенность, а также эмоциональная привязанность к интернет-среде, которая способствует затруднениям в установлении реальных социальных контактов, а также подавление сферы межличностного взаимодействия [1].

Обобщив результаты разных исследований, Н.В. Чудова установила, что «интернет-зависимых» студентов отличают наличие сложности в непосредственном общении (замкнутость); чувство одиночества и недостатка взаимопонимания; низкая агрессивность; эмоциональная напряженность и некоторая склонность к негативизму; независимость выступает как особая ценность; представления об идеальном «Я» недифференцированы, завышены или даже нереалистичны; самооценка занижена; проявляется склонность к избеганию проблем и ответственности [6].

«Интернет-зависимые» студенты низко адаптивны, застенчивы, что мешает им искать близких людей и налаживать тесные доверительные взаимоотношения с окружающими. Удовлетворение их потребностей в поддержке, одобрении, общении смещается из рамок повседневной жизни в жизнь виртуальную. В целом, «интернет-зависимые» студенты имеют фрустрированную потребность в общении, которую им заменяет Интернет [5].

Таким образом, можно сказать, что между «интернет-зависимыми» и «интернет-независимыми» студентами существуют определенные различия в коммуникативных способностях и личностных особенностях; различны цели, которые они преследуют при общении в Интернет. Не реализовав потребность в дружеских отношениях в реальной жизни, «интернет-зависимые» студенты заводят виртуальных друзей в сети. В Интернете они способны проявлять себя в новой роли и с другими качествами, резко отличающимися от реальных. Для них привлекательна особенность интернет-коммуникации, дающая возможность свободно перейти к общению, а при возникновении коммуникативных трудностей свободно его прекратить. Своевременное выявление этих показателей позволит психологам и педагогам предотвратить развитие у студентов интернет-зависимости и также способствовать профилактике данных проявлений.

Библиографический список:

1. Войскунский А. Е. Актуальные проблемы психологии зависимости от Интернета // Психол. журн. 2004. Т. 25. №1. С. 90–100.
   
2. Гриффитс М. Интернет зависимость // Студенческий британский Медицинский Журнал. 1999. Vol.7. С. 428-429.
   
3. Жичкина А. Е. Социально-психологические аспекты общения в Интернете // Flogiston. 1999.
   
4. Каплан С. Е. Проблемы использования Интернета и психосоциальное благополучие: развития теории на основе когнитивно-поведенческой инструмент измерения // Компьютеры в Поведении Человека. 2002. 15. V. 18. N 5. П. С. 553-575.
   
5. Князьков А. А. Словарь «Педагогическое речеведение». М.: Флинта, Наука, 1998.
   
6. Чудов Г. С. MUD: современная форма виртуальной реальности // Виртуальная реальность в психологии и искусственном интеллекте. 1998. С. 295-305.
   
7. Янг К. Диагноз - Интернет-зависимость // Мир Интернет. 2000. № 2. С. 24-29.
   

Раздел IV

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ


А.Н. Кривощёкова^©

Пермский государственный национальный исследовательский университет

МЕТОДЫ ИЗУЧЕНИЯ СТИЛЯ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ОБЩЕНИЯ


Тенденция возрастания роли личности педагога в современной образовательной системе приобретает важное значение. В исследованиях смещаются акценты с изучения социального поведения личности на изучение ее индивидуального своеобразия. Свою индивидуальность педагог выражает через стиль общения с детьми. Использование приемлемого стиля общения в работе педагога указывает на его профессионализм, а выбор неблагоприятного стиля нередко приводит к нарушению психического здоровья школьников.

Актуальность работы заключается в необходимости поиска методов, позволяющих изучать стиль педагогического общения (ПО) как целостное образование. Анализ исследований по проблеме показал, что существует ряд работ, авторы которых используют разнообразные методы исследования стиля ПО. При анализе этих методов мы опирались на классификацию методов психологии С.Л.Рубинштейна.

Наиболее распространенными методами являются наблюдение и опросники, анкеты.

Наблюдение – метод психологического исследования, состоящий в преднамеренном, систематическом и целенаправленном восприятии и фиксации проявлений поведения наблюдаемого.

Так, А.Г. Исмагилова в своей работе использовала методику психологического наблюдения, на основе подхода М.Я. Басова. Наблюдение велось за различными компонентами коммуникативной деятельности воспитателей детских садов. В результате сплошного наблюдения были выделены основные компоненты ПО: цели, действия и операции. Выделение этих компонентов позволило автору описать разные стили ПО.

В качестве одного из методов в работе Я.Л. Коломинского и Н.А. Березовина использовалось систематическое наблюдение за реакцией учителя на взаимоотношения между детьми, на конфликты учащихся. Были выделены следующие виды отношения педагога к детям: устойчиво-положительный, пассивно-положительный, неустойчивый, открыто-отрицательный, пассивно-отрицательный.

В дипломной работе Г.Ю. Рябиновой использовался метод наблюдения за ходом урока для анализа взаимодействия учителя с учениками. В результате проведенного наблюдения были выделены следующие характеристики стиля ПО: содержание, динамика, результативность. Выделение этих характеристик легло в основу дифференциации стилей ПО.

Методика наблюдения дает объективные и содержательные характеристики изучаемого явления. Но, в то же время, она очень трудоемка и сложна в проведении и интерпретации, а присутствие наблюдателя нередко искажает результаты.

Анкетирование, как и наблюдение, является одним из наиболее распространенных методов.

В работе А.А. Коротаева и Т.С. Тамбовцевой особенности ПО учителей изучались посредством специально составленной анкеты, с помощью которой изучались операции общения: организаторские, оценочные, эмоционально-коммуникативные, фасцинирующие. Стиль ПО в исследовании рассматривался как некоторое соотношение операций.

В исследовании Н.А Березовина и Л.Я. Коломинского анкета была составлена на основе проведенного наблюдения. Она была направлена на изучение представлений учащихся о личном отношении учителя к ним. Результаты анкеты сопоставлялись с выделенными в процессе наблюдения видами отношения.

Опросники, использованные исследователями, очень разнообразны: от наиболее часто используемых до собственно разработанных. Опросник – это методика, где представлены вопросы, на которые испытуемый отвечает или же утверждения, с которыми он может согласиться или не согласиться.

Так, А.С. Шеин в своей работе использовал «Интерперсональную диагностику» Т. Лири. Она позволила выделить психологические особенности педагогов: тенденцию к лидерству, уверенность в себе, требовательность к другим, негативизм, подчиняемость, зависимость от окружающих, доступность влиянию окружающих, отзывчивость. Стиль ПО испытуемого педагога рассматривался в зависимости от присущих ему особенностей.

В работе А.Г. Исмагиловой представлен опросник «Стиль отношения с детьми», разработанный автором. Опросник позволил выделить особенности взаимодействия педагога с ребенком. Выделение этих особенностей позволило разграничить два противоположных стиля ПО: развивающий и организующий.

В курсовой работе М. Ярома испытуемым – педагогам была предложена методика диагностики стиля взаимодействия В.Л. Симонова. Данная методика позволила выявить один из стилей педагогического взаимодействия: демократический, либеральный, авторитарный.

В дипломной работе С.С. Морозовой для выявления учителей с различными стилями педагогического общения был использован опросник «Стиль педагогического общения учителей» А.Б. Майского и Е.Г. Ковалевой. С его помощью выяснялось отношение к таким педагогическим ситуациям, как проявление активности со стороны ребенка, нарушение дисциплины в классе, невыполнение ребенком своих обязанностей и т.п.

С.В. Беденко в рамках проведенного ею исследования использует методику самооценки коммуникативного поведения В.В. Латынова, которая позволяет выделить следующие виды речевых действий: недирективные, директивные, оценочные, эмоционально-экспрессивные, повелительные. В результате выделенных речевых действий стало возможным определение профессионализма коммуникативного поведения педагога.

В дипломной работе Г.Ю. Рябиновой был использован тест Ряховского для определения уровня общительности. Использование данной методики позволило выявить степень развития коммуникативных навыков учителей.

В исследовании А.А. Коротаева и Т.С. Тамбовцевой использовался метод аттитюда. Методика была разработана самими авторами по принципу семантического дифференциала и позволила выявить педагогические установки. Измерялся уровень мягкости-авторитарности педагогических взглядов относительно взаимоотношений педагога с учащимися.

У опросников, таким образом, много преимуществ: экономичность временных и денежных затрат, лёгкость проведения и интерпретации, возможность выбора наиболее валидной методики. Нередко авторы сами разрабатывают опросники, так как это является более эффективным: исследователь лично знаком с испытуемыми, знает их особенности.

Менее часто в работах используется метод беседы. В работе Н.А. Березовина и Я.Л. Коломинского беседа велась и с детьми, и с педагогами. С учителями проводились интервью, целью которого было выявление отношения педагога к детям путем опроса об индивидуальных особенностях каждого ученика. Результаты этой беседы сопоставлялись с характеристиками в личных делах учеников. Это позволило определить объективность отношения педагога к детям.

В дипломной работе Г.Ю. Рябиновой беседа велась лишь с самими преподавателями на заключительном этапе исследования. Её целью было совместно с ними подвести итог и определить реальный стиль педагогического общения в соответствии с ориентацией учителя на процесс или результат обучения.

Метод беседы желательно использовать на основе уже имеющихся сведений об испытуемых, полученных при помощи наблюдения, анкетирования, опросника. Основной недостаток этого метода – субъективность полученных данных.

Реже в исследованиях применяется эксперимент. Эксперимент отличается от наблюдения, в первую очередь, тем, что предполагает специальною организацию исследования, активное вмешательство в исследователя, планомерную манипуляцию переменными факторами.

В исследовании Е.В. Субботского, посвященном нравственному развитию дошкольников, описывается эксперимент, в ходе которого воспитатель и дети менялись ролями. Таким образом, воспроизводился демократический стиль ПО. После проведения эксперимента дети должны были выполнить определенный набор заданий. Это позволило выяснить, как дети усваивают новый материал при использовании демократического стиля педагогического общения.

Недостатком данного метода является то, что сложно организовать эксперимент таким образом, чтобы испытуемый не знал об этом. Отсюда происходят изменения в его поведении.

Это говорит о том, что для изучения стиля педагогического общения оптимально использовать наблюдение за естественным поведением испытуемого в сочетании с опросниками. Эти методы не только приводят к наиболее объективному результату, но в то же время обладают экономичностью временных и денежных затрат.

Библиографический список:

1. Березовин Н. А., Коломинский Я. Л. Учитель и детский коллектив. Минск, 1975.

2. Стиль человека: психологический анализ / Под ред. А. В. Либина. М.: Смысл, 1998.

3. Коротаев А. А., Тамбовцева Т. С. Качественная психологическая характеристика индивидуальных стилей педагогического общения // Интегральные исследования индивидуальности. Пермь, 1992.

4. Толочек В. А. Стили деятельности. М., 1992.

5. Субботский Е. В. Нравственное развитие дошкольников // Вопросы психологии. 1983. № 4. С. 29-38.


А.Г. Федулеева^©

Пермский государственный национальный исследовательский университет

ОЦЕНКА ПРАВДИВОСТИ / ЛЖИВОСТИ ГОВОРЯЩЕГО ПО ПАНТОМИМИЧЕСКИМ ПРОЯВЛЕНИЯМ


В настоящее время широкое распространение получают исследования по распознаванию правдивости-лживости, что, как отмечает В.В. Знаков, определяет их социальную значимость и диктует настоятельную потребность в их изучении.

Пантомимические проявления служат основным индикатором правдивости или лживости говорящего (работы П. Экмана, В.П. Морозова).

О сложности и нерешенности проблемы оценки правдивости или лживости говорят в своих работах Ю.М. Жуков и Д.Н. Хренов, С.И. Симоненко, Е.Н. Павлова, Г. Грачев, И. Мельник и др.

Значительный вклад в изучение проблемы внесли такие учёные, как В.А. Лабунская, С.И. Симоненко, В.В. Знаков, А.А. Бодалев, В.П. Морозов, О.О. Пугачевский, Ю.М. Жуков и Д.В. Хренов, П. Экман, У. Фриезен, К. Шерер, А. Мехрабиан и др.

Прикладное значение проблемы определяется тем, что распознавание искренности-неискренности говорящего важно для психологов, психотерапевтов, работников спецслужб, политтехнологов, отделов персонала различных предприятий при приеме на работу, для ораторов и т.д.

Анализ публикаций в психологических журналах показал явный дефицит эмпирических исследований восприятия и оценки информации как ложной или правдивой.

Таким образом, объектом нашего исследования являются пантомимические проявления коммуникатора. Предметом – оценка правдивости и лживости говорящего по пантомимическим проявлениям.

Цель работы – изучение оснований оценки информации как ложной или правдивой по пантомимическим проявлениям.

В соответствии с целью были выдвинуты следующие гипотезы:

1. если человек сообщает о представлениях, основанных на его знаниях и чувственном опыте, то наблюдатель, ориентируясь только на пантомимические проявления рассказчика, будет оценивать информацию скорее как правдивую.
   
2. если человек сообщает о воображаемых представлениях, то наблюдатель, ориентируясь только на пантомимические проявления рассказчика, будет оценивать информацию скорее как ложную.
   
3. если наблюдатель ориентируется на общее впечатление от сообщения, на то, как выступающий говорит, то он будет оценивать информацию скорее как правдивую.
   
4. если наблюдатель ориентируется на конкретные пантомимические проявления, соответствующие его субъективным эталонам лживости, то он будет оценивать информацию скорее как ложную.
   

Эксперимент заключается в том, что испытуемым индивидуально предъявляются 6 коротких видеозаписей, на которых мужчина и женщина излагают по три рассказа с разной степенью достоверности информации. Каждый из трёх рассказов соответствует:

1. реальным представлениям (основанным на знании и чувственном опыте);
   
2. представлениям, основанным только на знании (без чувственного опыта);
   
3. воображаемым представлениям.
   

Цель выступающих – убедить аудиторию в правдивости своего рассказа вне зависимости от того, говорили ли они на самом деле правду или лгали.

Полученные видеозаписи предъявлялись испытуемым без звука с целью сосредоточения их внимания на мимике, жестах, позах выступающих.

Испытуемым было предложено оценить рассказы как ложные или правдивые и объяснить, на основании чего они сделали такой вывод, выбрать стратегию переработки информации, которую они использовали при оценке.

Собственно элементы невербального поведения говорящих на видеозаписи нами не оценивались.

В результате эксперимента выдвинутые нами гипотезы частично подтвердились.

Женское сообщение о воображаемых представлениях оценивается как «ложь».

Мужское и женское сообщения о реальных представлениях и мужское сообщение о воображаемых представлениях примерно одинаково оценивается как «правда» и «ложь».

В ходе анализа количества ссылок на те или иные стратегии было выявлено, что определяющей стратегией при оценке сообщения как ложного является ориентация на взгляд, выражение глаз, при оценке сообщения как правдивого – ориентация на то, как выступающий говорил.

Следует также отметить, что нам удалось выделить те субъективные эталоны правдивости-лживости говорящего, которые берутся за основу при оценке правдивости или ложности сообщения.

Библиографический список:

1. Ильин Е. П. Психология общения и межличностных отношений. СПб.: Питер, 2008.

2. Кузнецов В. В. Психология взаимопонимания. Неправда, ложь, обман. СПб.: Питер, 2008.

3. Немов Р. С., Алтунина И. Р. Социальная психология. СПб.: Питер, 2008.

4. Экман П. Психология лжи. СПб.: «Питер», 2000.


Н.А. Окулова^©

Пермский государственный национальный исследовательский университет

ИССЛЕДОВАНИЕ ФРУСТРАЦИИ У ЛИЦ, НАХОДЯЩИХСЯ В ЗАКРЫТОМ СОЦИАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ


Понятие «фрустрация» в дословном переводе звучит как «расстройство планов, крушение замыслов, надежд» и используется в двух значениях. Первое - акт блокирования или прерывания поведения, направленного на достижение значимой цели, т.е. фрустрационная ситуация; второе - эмоциональное состояние, возникающее после неудачи, неудовлетворения какой-либо потребности, упреков извне. Данное состояние сопровождается сильными эмоциями: враждебности, гнева, вины, тревоги и пр.

Если рассматривать фрустрацию как эмоциональное состояние, возникающее после неудачи, неудовлетворения какой-либо потребности, упреков извне, можно предположить, что в условиях закрытого социального пространства подверженность этой неудовлетворенности за неимением возможности выбирать круг общения и проявлять эмоции вовне гораздо выше, нежели в открытых социальных группах.

Закрытое социальное пространство уже само по себе является фрустрирующим фактором. На протяжении веков изоляция применялась, прежде всего, как средство наказания людей за совершенные ими проступки, и брала начало как воспитательное средство в отношении детей через запрет играть с другими детьми, выходить из дома, посещать общественные места и так далее. Находясь в закрытом социальном пространстве, человеку некуда «убежать», это способствует росту психического напряжения и ощущению несправедливости. Длительное пребывание в таких условиях приводит к накоплению чувства отчаяния и гнева, которые трансформируются в энергию агрессивности.

Давно замечено, что напряженная и ответственная деятельность повышает устойчивость организма к стрессу и к фрустрации. К примеру, среди медицинских работников, занятых ликвидацией таких эпидемий, как чума и холера, даже до эры профилактических вакцинаций, заболевания встречались реже, чем у обычных людей. То же самое касается и периодов военных действий. Таким образом, можно предположить, что наличие цели и осмысленность пребывания в закрытой социальной группе компенсирует нервное напряжение от длительного стресса и не определяет степень сопротивляемости организма.

Этот парадокс вызывает интерес к тому, как реагируют на фрустрацию люди, находящиеся в напряженной, стрессогенной обстановке, к которой можно отнести и закрытое социальное пространство. Отсутствие возможности контактировать с близкими, выбирать партнеров для совместной деятельности и предпочтительные занятия, должны понижать фрустрационную толерантность молодых людей, служащих в армии или находящихся на принудительном лечении в наркологической клинике. Однако, не исключено, что такая обстановка, напротив, приводит к мобилизации их психики.

Современная общественная, экономическая и культурная жизнь России невозможна без включения человека в систему общественных отношений. Однако социализация не может происходить одинаково гладко в разных условиях существования.

Так, выполняющие свой гражданский долг солдаты, вынуждены пребывать в закрытой социальной группе, что сказывается на процессе их адаптации, и, как следствие, качестве выполняемой работы – воинской службе. То же касается и молодых людей, находящихся на принудительном лечении в наркологических клиниках – закрытое социальное пространство может влиять на скорость выздоровления, а может ему препятствовать.

Практическому социальному психологу, сталкивающемуся в рамках своей профессиональной деятельности с явлением групповой закрытости, необходимо особенно тщательно подбирать как диагностический инструментарий, так и способы и техники психологической коррекции, поддержки и сопровождения членов закрытой социальной общности.

Итак, гипотеза нашего исследования состоит в том, что закрытое социальное пространство создает особые, акселерирующие условия для развития фрустрации.

Исследование проводилось в двух закрытых социальных группах: воинском подразделении и реабилитационном центре. Выборку исследования составили солдаты срочной службы Военно-Воздушных Войск и молодые люди, пребывающие на принудительном лечении от наркозависимости.

В исследовании приняли участие тридцать человек, из них 15 военнослужащих военно-воздушных сил воинской части и 15 человек, находящихся в реабилитационном центре «Дельфин» города Краснокамск мужского пола в возрасте от 18 до 23 лет.

Предмет исследования - влияние пребывания в закрытой социальной группе на развитие фрустрации у служащих в армии и наркозависимых лиц.

Цель работы — определить влияние пребывания в закрытой социальной группы на фрустрационную толерантность и выявить особенности фрустрации у лиц, находящихся в ограниченных социальных и территориальных условиях.

В качестве метода исследования была выбрана рисуночная методика фрустрационных реакций Розенцвейга.

В результате исследования установлено, что в обеих выборках средний уровень адаптации к социальной группе ниже нормы, что подтверждает нашу гипотезу о том, что закрытое социальное пространство создает особые условия для развития фрустрации. Однако, в группе наркозависимых этот показатель несколько выше, чем в группе военнослужащих (у военнослужащих GCR=37,5%, а у наркозависмых GCR=42,8%).

По результатам исследования группы военнослужащих можно сказать следующее: уровень экстрапунитивных реакций значительно занижен, в то время, как интропунитивные реакции представлены в большинстве ответов испытуемых. Им свойственен низкий уровень препятственно-доминантных реакций, преобладающий тип реагирования – разрешающий.

Большинство ответов в группе лиц, проходящих воинскую службу, представляет собой самостоятельное, интропунитивное разрешение фрустрирующей ситуации, с открытым или косвенным признанием своей вины, что, предположительно, может являться следствием стремления к социальной желательности. Проявляется высокий уровень достижения ситуативных целей, и удовлетворения потребностей, заниженная самооценка. Средний уровень адаптации в группе ниже нормы (36%), что может служить причиной частых конфликтов внутри состава.

В группе наркозависимых уровень адаптации к социальной группе чуть ниже нормы (43%). Примечательно, что уровень адаптации в данной группе соответствовал сроку пребывания в центре, в отличие от армии. Там прослуживший 11 месяцев мог иметь показатель GCR ниже, чем пребывающий 2 месяца.

Распределение ответов у испытуемых реабилитационного центра крайне неравномерно. Часть испытуемых центра продемонстрировала снятие с себя ответственности за происшедшую ситуацию, часть – тотальную агрессию, враждебность, порицание и самозащиту. Ответы, представляющие собой реакции разрешающего типа, выражали надежду на то, что время и нормальный ход событий постепенно автоматически разрешат проблему, а также склонность находить решение проблемы во взаимоуступчивости и попытках договориться.

Это можно проинтерпретировать как высокие требования, предъявляемые к себе и к обществу при неумении эти требования самостоятельно удовлетворить и самостоятельно разрешить конфликтную ситуацию, что компенсируется высоким уровнем агрессии. Также в группе наркозависимых наблюдалась склонность к самозащите, обвинению других в происходящем, что может свидетельствовать о слабости личности.

В целом, по результатам исследования, мы видим, что адаптация к социальной группе у солдат ниже, чем у наркозависимых. Более того, показатель адаптации среди наркозависимых соответствует сроку пребывания в закрытой социальной среде, чего нельзя сказать об армейской выборке.

Солдаты, руководствуясь выученной гиперответственностью, в большинстве ответов брали вину за происходящее на себя, что, вероятнее всего, является попыткой достигнуть социальной желательности. В то время как наркозависимые демонстрировали в большинстве ответов агрессию и снятие вины за происходящее с себя и со второго участника фрустрирующей ситуации.

В ходе проведения исследования реабилитанты отнеслись к проведению исследования более серьезно, больше интересовались своими личными результатами и проявляли большее беспокойство о том, что нежелательные результаты могут дойти до их наставников. Солдаты же отнеслись к заданиям как к поручениям руководства, их занимал процесс, но интерес заключался скорее в конечном результате – сравнении показателей двух выборок, нежели в их собственных результатах.

В целом можно сказать, что уровень фрустрационной толерантности у наркозависимых, находящихся на принудительном лечении, выше, чем у солдат, проходящих срочную службу. Однако, нужно принять во внимание то, что военнослужащие, вероятнее всего, стремились к социальной желательности, привыкнув по роду деятельности самостоятельно брать на себя ответственность за разрешение конфликтных ситуаций.

Таким образом, в ходе исследования было выяснено, что пребывание в закрытом социальном пространстве снижает уровень фрустрационной толерантности. Имеется особая для каждой группы специфика реагирования на фрустрацию. У солдат она проявляется в преимущественно интропунитивных реакциях разрешающего типа, а у наркозависимых в импунитивных реакциях разрешающего типа и экстрапунитивных реакциях самозащитного типа.

Библиографический список:

1. Бодров В. А. Информационный стресс. М., 2000.

2. Гримак Л. П. Резервы человеческой психики: Введение в психологию активности. М.: «Политиздат», 1987.

3. Меерсон Ф. З. Общий механизм адаптации и профилактики. М.: «Наука», 1973.

4. Селье Г. Стресс без дистресса. М.: «Прогресс», 1979.

5. Der Rosenzweig P. F. Test. Form fur Kinder. Deutsche Bearbeitung von Dr. Erna Duhm und Dipl. Psych. Lutta Hansen. Handanweisung. Verlag fur Psychologie Dr. C. J. Hogrefe. Gottingen, 1957. 

 


А.И. Типикина^©

Брянский государственный университет имени академика И.Г.Петровского

ВЗАИМОСВЯЗЬ СТИЛЯ ЮМОРА ПОДРОСТКОВ С АГРЕССИВНЫМИ И ВРАЖДЕБНЫМИ РЕАКЦИЯМИ


Одной из наиболее актуальных проблем на сегодняшний день является проблема агрессии, виды которой выделены А. Бассом и А. Дарки: физическая агрессия, вербальная агрессия, косвенная агрессия, а также негативизм, обида, чувство вины и раздражительность.

В качестве аспекта рассмотрения данной проблемы была выбрана подростковая агрессия во взаимосвязи с изучением стилей юмора подростков.

В исследовании принимало участие 15 подростков в возрасте 11-12 лет. Для диагностики использовались следующие методики: опросник Басса-Дарки и опросник на выявление стилей юмора, представляющий собой адаптацию опросника Р. Мартина. Были получены следующие результаты (Таблица 1).


Таблица 1

Показатели агрессивных и враждебных реакций подростков

Показатель Вид агрессии	Высокий	Средний	Низкий
Физическая	60%	33%	7%
Косвенная	40%	40%	20%
Раздражительность	60%	0%	40%
Негативизм	60%	20%	20%
Обида	40%	47%	13%
Подозрительность	60%	40%	0%
Вербальная	33%	60%	7%
Чувство вины	53%	27%	20%

Из таблицы следует, что у подростков почти по всем видам агрессии преобладают высокие показатели, однако наиболее высокий процент (60% по каждому из видов) выявлен по следующим показателям: физическая агрессия, раздражительность, негативизм и подозрительность.

Что касается видов юмора, то у уничижающего низкий показатель – 100%. У утверждающего – чуть ниже – 74%. Средний и высокий показатели самоуничижающего юмора одинаковы – по 20%. На низкий показатель пришлось 60%. У аффилиационного юмора самый высокий процент у среднего показателя – 47%. Так, можно сделать вывод о том, что высокие показатели юмора, в отличие от агрессии, не преобладают.

Далее был проведён корелляционный анализ, который дал следующие результаты.

Положительная корреляция обнаружилась между раздражительностью и уничижающим юмором (p_0,05=0,572), раздражительностью и самоутверждающим юмором (p_0,05=0,541), раздражительностью и самоуничижающим юмором (p_0,05=0,593), вербальной агрессией и уничижающим юмором (p_0,05=0,618), вербальной агрессией и аффилиационным юмором (p0,05=0,613).

Итак, можно сделать вывод, что из агрессивных и враждебных реакций у испытуемых преобладают физическая агрессия, раздражительность, негативизм и подозрительность, а из видов юмора – аффилиационный. Между ним, как и между уничижающим видом юмора и вербальной агрессией присутствует значимая взаимосвязь. Она же наблюдается между раздражительностью и всеми видами юмора.

Библиографический список:

1. Берковиц Л. Агрессия. Причины, последствия и контроль. СПб.: Прайм-Еврознак, 2001.
   
2. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб.: Питер, 1997.
   
3. Ениколопов С. Н. Понятие агрессии в современной психологии // Прикладная психология. 2001. № 1. С. 60-71.
   
4. Журавлев Д. Подростковая агрессивность – психологическая закономерность или социальный феномен? // Народное образование. 2004. №2. С.185-192.
   
5. Завражин С. А. Агрессивные фантазии в детском и подростковом возрасте // Вопросы психологии. 1993. №5. С.43.
   
6. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло). М.: Просвещение, 1994.
   

М.С. Ряснянская^©

БИ СГУ имени Н.Г.Чернышевского

ГЕНДЕРНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О МАСКУЛИННОСТИ И ФЕМИННОСТИ В КОНТЕКСТЕ ОБРАЗА БУДУЩЕЙ СЕМЬИ


Гендерные представления выступают предметом исследования ученых из различных областей знания. В научной литературе представления об особенностях мужчин и женщин раскрываются через такие понятия как «маскулинность» и «феминность».

Под маскулиностью понимается комплекс характерологических особенностей, традиционно приписываемых мужчинам. Это независимость, активность, агрессивность, самодостаточность, ориентированность на индивидуальные достижения и т.п.

Феминность – комплекс психологических особенностей, традиционно приписываемых женщине. Это такие характерологические черты, как нежность, тактичность, зависимость, ориентированность на семью и т.п.

Следует заметить, что каждый человек является носителем множества психологических черт характера. При этом некоторые из них являются универсальными, а некоторые традиционно связываются с типично мужской или типично женской психологией.

С целью выявления особенностей представлений молодых людей о феминности и маскулиности нами был использован вопросник С. Бэм. Помимо традиционной формы его проведения, в ходе исследования респондентам было предложено описать желаемый образ будущего партнера. В исследовании приняли участие 32 человека, среди которых 16 девушек и 16 юношей.

В ходе эмпирического исследования нами было установлено, что девушки приписывают себе черты, которые характерны для феминного типа. То есть они считают себя более мягкими, нежными, женственными по сравнению с мужчинами и полагают что преобладание у них маскулиных качеств значительно менее выражено (U=74,5; при p=0,044).

Своих будущих партнеров они желают видеть с более выраженными маскулиными качествами, такими как сила, вера в себя, независимость и хотят, чтобы феминные качества были выражены в меньшей степени (U=72,5; при p=0,037).

Юноши же видят себя достаточно мужественными и считают, что феминные качества у них выражены гораздо меньше.

Будущие спутницы, по их мнению, должны быть достаточно женственны и иметь некоторые черты, традиционно отнесенные к феминности, такие как мягкость, терпеливость, эмоциональность, привлекательность, искренность, сострадание и др. (U=66,5; при p=0,02).

На наш взгляд, это обусловлено как стереотипами формирования собственной экспрессивной модели поведения, так и стереотипами конструирования идеала, то есть влиянием гендерных стереотипов на взгляды молодых людей. Гендерные стереотипы - это своего рода устойчивые представления о различиях между мужчинами и женщинами, они в большей степени диктуются обществом и формируются, как считают исследователи, начиная с раннего детского возраста в процессе социализации.

Социализация осуществляется главным образом родителями и семейной средой. Семейная система дается ребенку целиком, и он растет в ней, подчиняясь ее законам и порядкам. Благодаря семье ребенку передаются представления о правильном поведении, закладывается модель внутрисемейных отношений и распределения способностей и обязанностей, характерных для данной культурной среды. Законы и правила семьи для ребенка первичны и почти непререкаемы.

В первые годы жизни ребенка активно закладываются установки, формируется картина мира и модель гендерных отношений. Итогом социализации является освоение ребенком особой социальной роли. Принятие гендерной роли во многом определено характером родительских требований, особенностями одежды и игрушек, словесными обращениями, сказками, телевидением, мнением сверстников, а также включенностью в различные учебные заведения.

С целью установления характера взаимосвязи между моделью родительской семьи и образом будущей семьи молодых людей нами была использована методика определения особенностей распределения ролей в семье (Ю. Е. Алешина, Л.Я. Гозман, Е.М. Дубовская).

В ходе исследования было установлено, что у представителей разных поколений положительно коррелируют четыре семейные роли из семи возможных: воспитание (r_s = 0,386, при p≤0,05), эмоциональный климат в семье («психотерапевтическая» функция) (r_s = 0,481, при p≤0,05), организация развлечений(r_s = 0,646, при p≤0,05), сексуальный партнер(r_s = 0,552, при p≤0,05).

Три функции из семьи не получили подтверждения о взаимосвязи (материальное обеспечение семьи, роль «хозяина» («хозяйки»), организация семейной субкультуры). Таким образом, можно сделать вывод, что большинство молодых людей хотели бы перенести в свою будущую семью некоторые моменты организации распределения ролей, транслируемые родителями. Это характерно преимущественно для тех семей, которые оценивались респондентами как благополучные, в них преобладали гармоничные отношения.

Если же аналогичная тенденция наблюдается в неблагополучных семьях, то можно говорить о паталогизирующем семейном наследовании. Такие убеждения, заимствованные у представителей старшего поколения, формируют личность малоспособную к адаптации, страдающую пограничными нервно-психическими расстройствами (Э.Г. Эйдемиллер и В.В. Юстицкис).

Таким образом, формирование представлений молодых людей о семье во многом обусловлено особенностями семьи и системой ценностей, транслируемой в обществе. При этом воздействие указанных факторов может носить как положительный, так и отрицательный характер.


Библиографический список:

1. Абульханова-Славская К. А. Представления личности об отношении к ней значимых других / К. А. Абульханова-Славская, Е. В.Гордиенко // Психологический журнал. 2001. Т.22. №5. С.38-47.

2. Абраменкова В. В. Полоролевая дифференциация и сексологизация детской субкультуры, или горький вкус запретного плода // Мир психологии. 2000. №1. С.143-154.

3. Кон И. С. Введение в сексологию: Учебное пособие. М: Олимп, 1999.


А.В. Сюзева^©

Пермский государственный национальный исследовательский университет

ВОЗМОЖНОСТИ ИЗУЧЕНИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О МОБИЛЬНОМ ТЕЛЕФОНЕ


Социальные представления как объект эмпирического исследования современной западноевропейской психологии достаточно широко рассматриваются в отечественной литературе (Г.М. Андреева,1997; А.И. Донцов, Т.П. Емельянова,1987; П.Н. Шихирев, 2000; Е.В. Якимова, 1996).

С. Московичи определяет социальные представления как явление, включающее все формы познания, объединяющее идеи, мысли, образы и знание, которыми совместно пользуются члены коллектива (общности). С. Московичи описывает структуру социальных представлений, включающую в себя информацию, установку и поле представлений [10]. В дальнейших исследованиях Ж.-К. Абрика выделяются уровни в иерархической организации поля представления – ядро и периферия. [9]. Социальные представления выполняют следующие важнейшие функции: познания, опосредования, адаптации, сохранения стабильности и устойчивости индивидуальной и групповой структуры сознания [10].

Существуют следующие подходы к анализу социального представления:

1) На уровне индивидуальной картины мира социальное представление рассматривается как феномен, разрешающий напряженность между привычным и новым содержанием.

2) На уровне малой группы социальное представление выступает как феномен рефлексивной активности во внутригрупповом взаимодействии.

3) На уровне межгрупповых отношений социальное представление понимается как элемент рефлексивных отношений между группами, детерминированный, с одной стороны, общесоциальными факторами, с другой — частно-ситуативными особенностями взаимодействия.

4) На уровне больших социальных групп создан подход к изучению элементов обыденного сознания [8].

В настоящее время ведутся экспериментальные исследования по изучению когнитивного освоения ситуации путем построения системы представлений в малых социальных группах, изучению соотношения социального представления с символическим самоопределением человека в межгрупповых отношениях, раскрытию содержания и процесса развития социального представления в больших социальных группах [1, 2, 3].

Актуальным представляется исследование социальных представлений о мобильном телефоне у различных групп пользователей. «Можно много сказать о пользе мобильного телефона, о современном прогрессе в средствах связи и экономии времени, когда мы решаем важные и неотложные проблемы, телефон становится неким средством, объединяющим и нашу душу и наш интеллект» [6].

Социально-демографические характеристики пользователя мобильного телефона, такие, как пол, возраст, уровень дохода, основные интересы, подробно изучены в социологии [4]. Показано, что с их учетом можно выделить 11 основных подгрупп, по которым распределяются пользователи мобильных телефонов по принципу ценностных ориентаций и особенностей поведенческих стратегий индивидов: «Ориентированные на впечатления», «Ориентированные на труд и карьеру», «Увлеченные новейшими технологиями», «Ориентированные на моду и стиль», «Ориентированные на семью», «Ориентированные на имидж», «Статусоориентированные», «Незаинтересованные», «Ориентированные на экономию», «Ориентированные на владение», «Ориентированные на лидерство и власть».

Психология пользователя мобильного телефона только начинает развиваться: исследуются такие характеристики пользователей мобильного телефона, как тревожность и зависимость [5, 6]. Вместе с тем, социологические данные позволяют говорить об особенностях психологи определенных социальных групп пользователей. Так в исследовании С.Н. Доведова была определена зависимость между возрастом и степенью заинтересованности мобильными телефонами [4].

Можно предположить, что возрастные различия могут быть выявлены в социальных представлениях о мобильном телефоне.

Такое исследование можно провести на двух группах пользователей: «стратификационный пик» (пользователи в возрасте 25-35 лет) и пользователи старшего поколения, которые придают меньшее значение определенным функциям мобильного телефона [4].

Библиографический список:

1. Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1996.
   
2. Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2000.
   
3. Андреева Г. М. Современная социальная психология на Западе. М.: МГУ, 1978.
   
4. Доведов С. Н. Владение мобильным телефоном как субъективный фактор социальной стратификации: автореф. дисс… канд. социол. наук. М., 2007.
   
5. Егоров А. Ю. «Социально приемлемые» аддикции // Психическое здоровье. 2006. №12. С. 25-38.
   
6. Зимина И. С. Мобильный телефон для договоров, а не разговоров // Психология. Пермь. 2005. №16. С.42-44.
   
7. Карташова А. SMS вредны для пальцев, мозгов и личной жизни // Комсомольская правда. 2006. № 23824. С. 12.
   
8. Петровский В. А. Социальных представлений концепция. [Электронный ресурс]. URL: andex.ru.
   
9. Продовикова А. Г. Представление о сознании и бессознательном у студентов: автореф. дисс… канд. психол. наук. Екатеринбург, 2010.
   
10. Семенов А. В. Социальные представления как способ познания // Актуальные проблемы психологии и педагогики: Межвузовский сборник научных работ. Часть I. М.: ООО НИЦ «Инженер». 2005. С.139-151.
    

О.В.Мишенкова^©

Пермский государственный национальный исследовательский университет

ВЛИЯНИЕ СИЛЫ АРГУМЕНТАЦИИ НА СТЕПЕНЬ УБЕДИТЕЛЬНОСТИ СООБЩЕНИЯ. ИСХОДЯЩЕГО

ОТ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ МЕНЬШИНСТВ


Процесс убеждения сопровождает нашу ежедневную коммуникацию повсюду. Очень часто мы сталкиваемся с ситуациями, когда для достижения эффективного результата нам приходится убеждать кого-то или убеждают нас. Этот процесс может быть успешен в зависимости от некоторых факторов, таких как личность коммуникатора, личная заинтересованность принимающего сообщение, тема сообщения и т.д.

Убеждение (Рersuasion) – изменение установок или мнений человека в результате получения им убеждающего сообщения [3].

Изучение влияния меньшинства имеет долгую традицию в социальной психологии (Крано и Сейранян, 2007; Московичи, 1980, 1985; Мюньи и Перес, 1991; Вуд, Лундгрен, Уэлетт, Бушеми и Блакстоун, 1994). Было выявлено, что источники, представляющие собой численное большинство, более успешны, чем источники, представляющие собой численное меньшинство в быстром, прямом и общественном убеждении.

Сильные установки противостоят изменению (Bassili, 1996; Рetty & Krosnick, 1996). Это высказывание верно в двух отношениях. Во-первых, установки, связанные с сильными эмоциями, более стабильны, они не так легко меняются со временем. Во-вторых, такие установки менее подвержены непосредственно направленным на них воздействиям различного характера.

Ева Померанц, Шелли Чейкен и Розалин Тордесиллас (Рomeranz, Chaiken & Tordesillas, 1995) провели исследование, проанализировав результаты которого, они выделили две главные причины сопротивляемости: это приверженность индивида собственным сильным установкам (commitment), а также интеграция установок в структуре психики индивида (embeddedness)» [3].

Процесс изменения установок может объясняться разными моделями:

1) модель когнитивной реакций (Сognitive resрonse model). Это теория, согласно которой непосредственной причиной убеждения является самоубеждение получателя сообщения.

2) модель двухуровневой обработки убеждающего сообщения (Dual рrocess models of рersuasion), в соответствии с которой существуют два основных механизма изменения установок: в одном случае происходит серьезный анализ убеждающих аргументов, в другом реакции индивида не основаны на тщательном анализе;

3) модель наибольшей вероятности анализа (Elaboration likelihood model) – модель обработки убеждающего сообщения, согласно которой установки могут изменяться в результате рассмотрения убеждающего сообщения либо на глубоком, либо на поверхностном уровне;

4) эвристически-систематическая модель (Heuristic-systematic model) – модель обработки убеждающего сообщения, согласно которой установка может изменяться либо в результате использования получателем сообщения различных эвристик шаблонного мышления, либо в результате систематического анализа.

«В теориях ин- и аут-групп под «ин-группой» обычно подразумевается любая социальная группа или категория, к которой принадлежит и членом которой является конкретный человек. В специальном смысле, под «аут-группами» понимаются любые социальные группы, к которым не принадлежит данный человек, но на практике в качестве конкретных «аут-групп» обычно рассматриваются те, которые как-то соотносятся со специфической ин-группой (мужчины—женщины, соседствующие этнические группы, соперничающие государства и т. д.). Аттитюды и действия человека обнаруживают пристрастия в пользу членов ин-группы и предубеждения в отношении членов аут-группы» [2].

Наше исследование является частичным повторением исследования З. Тормалы и В. Дэсенси (2009) «Эффекты влияния большинства / меньшинства на отношение уверенности: согласование» [1]. Мы воссоздавали с некоторыми изменениями исследование № 2, взяв оттуда схему исследования, но изменив тему сообщения и природу аут-группы.

План эксперимента 2 (ориентация автора: гомосексуальная или гетеросексуальная) Х 2 (сила аргументов слабая или сильная), тема сообщения – нетрадиционные сексуальные отношения.

Дополнительно применялись следующие методики: Шкала правого авторитаризма (RWA), Шкала потребности в познании, BFI: краткая версия.

Для сравнения двух групп по нескольким параметрам был использован t-критерий Стьюдента. Для выявления эффектов влияния и взаимовлияния был использован однофакторный (ANOVA one-way) и двухфакторный дисперсионный анализ. Для выявления связей между переменными оценки текстов и данными полученных с помощью методик был использован корреляционный анализ Пирсона.

По сравнению с результатами исследования № 2 З. Тормалы и В. Десенси мы не получили главного эффекта влияния автора текста и силы аргументов на уверенность в своей правоте: при авторе-гетеросексуале при сильных аргументах у человека уверенность в своей правоте была выше, чем при авторе-гомосексуалисте при слабых и сильных аргументах.