Geum.ru

Рабочая программа по курсу «русский язык и культура речи» для студентов очной формы обучения по специальности 031001 «филология» факультета филологии и журналистики

Вид материалаРабочая программа

Содержание


Языковая ситуация в России начала ХХI века (2 часа)
Вариант лекции по теме «Языковая ситуация в России начала ХХ1 века»
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   15
Тема 3.

Языковая ситуация в России начала ХХI века (2 часа)


Демократизация общества, ворвавшаяся в жизнь российского общества устная речь привели к размыванию ранее существующих норм. Разрушение стереотипов, обусловленное сменой экономического уклада России, под влиянием языковой игры разрушило ранее укрепившиеся в повседневном общении национальные прототипы. Язык по-прежнему представлен такими стратумами, как кодифицированный литературный язык, просторечье, жаргоны, арго, обсценная лексика, диалекты, заимствованная лексика. Сместились границы, в силу того, что каждый из стратумов имеет ядро и периферию. Просторечье активно внедряется в разговорную речь, равно как арго, жаргоны и заимствованная из английского языка лексика.

В силу того, что русский язык находится в окружении других не менее значимых для политической, экономической и культурной коммуникации языков, на его развитие оказывают влияния заимствования. Каждый из выделенных стратумов имеет свои нормы. Вряд ли можно говорить о том, что является нормативным, а что таковым не является. Важно, чтобы человек осознавал, к какому социальному типу он относится и каковы его шансы в карьерном росте. Вместе с тем, тебя понимают, когда ты говоришь на языке собеседника. Например, при сборе диалектного материала исследователи стараются говорить языком, близким к диалектному. Следовательно, чтобы вызвать доверие, надо говорить с человеком на его языке.

Вариант лекции по теме «Языковая ситуация в России начала ХХ1 века»

Языковая ситуация в России ХХ1 века.

Русский национальный язык являет собой далеко не однородную массу, он полиморфен, характеризуется целым рядом стратумов, каждый из которых обслуживает вполне определенную группу русскоязычного населения. Это литературный язык, диалектный, просторечный, жаргонный, язык арго, а также язык ненормативной лексики. Таким образом, литературный язык – только часть того, что представляет собой русский национальный язык. Когда мы говорим о норме, то утверждаем, что нормативно то, что характерно для литературного языка. Так ли это? Разве житель, живущий в селе, придерживается норм литературного языка? Нет, представляется, что нормативными являются все стратумы. Но главное, чтобы человек, использующий один из них, осознавал, что он относится к вполне определенному объединению людей, к определенной социальной группе. Вряд ли наркоман, использующий в речи преимущественно жаргонизмы, не понимающий современных тенденций, имеющих место в современной действительности, или житель села, не владеющий нормами литературного языка, могут претендовать на то, чтобы занимать командные посты, даже в органах местного самоуправления (без владения нормами КЛЯ, ведь руководитель должен общаться с властными структурами региона, писать деловые бумаги, вести переговоры), не говоря о том, чтобы быть руководителем российского масштаба. Следует отметить, что диалектизмы в речи при знании КЛЯ для руководителей такого масштаба возможны, ибо , как ни старайся человек, выросший в южнорусском окружении, он всю жизнь произносит «г» фрикативное.

Русский литературный язык является одним из мировых языков, признанных в этом качестве ООН. Он является нормативным и кодифицированным; имеет устную и письменную форму бытования. На литературном языке написано огромное количество художественной и научной литературы. Литературный язык – язык элитной части населения России, это государственный язык. Данный язык в качестве государственного выступает в Киргизии. На литературном языке ведется делопроизводство, с его использованием ведется преподавание в учебных заведениях России, его используют в судопроизводстве, с использованием ЛЯ ведутся переговоры на международном уровне.

Русский литературный язык образовался на основе среднерусских говоров. И в настоящее время он также находится в окружении диалектной речи, которая проникает в литературную речь, образуя лексические, фонетические, грамматические вариантные формы. В частности, в качестве нормативных фонетических явлений для севернорусских говоров можно отметить следующие: оканье, цоканье, произнесение твердого долгого ш на месте щ (шшотка, прошшай). Говоры в отличие от литературного языка территориально ограничены, поэтому такие варианты, как шшотка-щетка, прошшай – прощай употребительны на небольшой территории России. Они возможны в речи носителей просторечья тех городов, которые находятся рядом с селами севернорусского наречия. Жители сел, переезжая в города, сохраняют диалектные особенности. В силу того, что в основе сибирских говоров находится севернорусское наречие, такой произносительный элемент, как долгое ш на месте литературного щ характерен и для жителей сел Сибири. Варианты подобного рода, как правило, знакомы носителям литературного языка, но в разговорной речи используется только кодифицированный элемент.

Многие диалектные слова вошли в обиход носителей русского литературного языка и уже не осознаются как диалектные. В качестве примеров можно привести следующие лексические единицы: тайга, облепиха, ежевика, тяпка, сушка, салака, клубника, прикорнуть и многие другие (Лукьянова, 2000). Не освоенные литературным языком диалектизмы, но тем не менее употребляемые в литературной речи с определенной целью, в словарях обозначены с пометой обл. (областное).: долбленка «лодка, выдолбленная из ствола дерева», бродни, всполохи, горлач, гостевать и др.

Диалекты, как и литературный язык, нормированы, жители сел придерживаются тех норм, которые традиционно сложились в их регионе. Но данный язык, в отличие от КЛЯ, не является кодифицированным, что обусловлено тем, что основным назначением диалектного языка является бытовая сфера общения, не предполагающая письменную форму, в которой фиксируются нормы.

Диалектный язык сохраняет традиции русского народа, из уст в уста в говорах передаются предания, легенды, сказания, в которых представлен быт русского народа, специфика его мировидения. Все это фиксируется в диалектных словарях, научно-исследовательских работах, в сказках, пословицах, и поговорках. То есть диалектный язык отражает жизненный опыт нации на уровне наивного сознания.

В ХУП веке в эпоху становления русского национального языка сформировалось городское просторечье. Мнение М.В. Панова относительно того, что просторечье было порождено в тридцатые годы ХХ столетия, вряд ли является истинным. Просторечные выражения фиксируются значительно раньше. Скорее всего, право на существование имеет первая точка зрения.

Просторечье отражает низкий уровень культуры людей, не овладевших в достаточной мере нормами литературного языка. В отличие от представителей русских говоров, в речи которых отражается мир традиционной национальной русской культуры, носители просторечья далеки от традиций русского народа. Характерная черта просторечья – грубость, вульгарность. К числу просторечных относятся такие слова, как: транвай, пинжак, здря, колидор, суприз, друшлаг, маненько, лаболатория, гляди-кось, ездют, достигать до цели, беспокоиться про внуков, волоса и др. Просторечные слова и выражения используются в публицистике, произведениях художественной литературы в соответствии с эстетической и характерологической задачами. В речи носителей литературного языка просторечные элементы используются с целью создания комического эффекта, иронии.

В настоящее время, как ни парадоксально, при размывании старых норм, становлении новых, люди более чутко относятся к языку и особенно остро чувствуют просторечные слова. Это языковое чутье определенным образом сказалось на обращении людей друг к другу. В советское время все было чрезвычайно просто. Все были товарищами. В период перестройки данное слово стало одиозным, так как в значение слова товарищ вкладывалась обязательная принадлежность человека к членству в коммунистической партии. Были предприняты попытки в качестве обращений употреблять слова мужчина и женщина, однако они не прижились, и прежде всего потому, что являются просторечными. Сударь и сударыня являются архаичными для русского человека. Господин и госпожа прижились в официально-деловом общении. Вышли из положения употреблением бейджиков, но опять же далеко не все смотрят на эти бейджики, особенно в продуктовых магазинах. Слово девушка одних раздражает, другие благосклонно относятся к этому обращению. Межкультурная коммуникация привнесла по отношению к женщинам зрелого возраста слово мадам и дама. Слово мадам употребляется с легкой иронией, дамой называют хорошо, элегантно одетую женщину, образованную, ухоженную, с хорошими манерами, в противном случае пожилую женщину называют бабушкой.

В настоящее время, когда старые нормы оказываются тесными для общения, когда идет стирание границ между различными стилями, когда высокий, книжный стиль становится непопулярным, в разговорной речи образованной части населения России появляются просторечные элементы. Особую популярность приобретают просторечные частицы аж, ан нет, ан не тут-то было, ну, эвон, которые вытесняют «литературные способы выражения усиления, интенсивности и важности сообщения» (Костомаров, 2000. – 96-97). Ср.: Ну очень хорошая тушь; Казалось, дело сделано. Ан не тут-то было; Аж с августа хожу по больницам; Эвон, стало быть, где вы теперь находитесь.

Просторечье настоящего времени пополнилось экспрессивами жаргонного происхождения, утратившими локальную и социальную ограниченность и ставшими общеупотребительными единицами с особой функционально-регистровой функцией сниженного, эмоционально-оценочного использования (поддавать, балдеж, крыша едет) (В.В. Химик).

Социально-профессиональные и возрастные жаргоны способствуют появлению вариантов в литературном языке.. Ср.: стипендия - стипешка, преподаватель – преп, такси – тачка, мотор; дискотека – скачки

Жаргонизация России стала одной из мощных доминант современного языкового развития. Практически во всех европейских странах экспансия жаргона стала реальным фактом, вызывающим тревогу у блюстителей чистоты языка и попытки по-разному оценить и объективно описать это явление. В Украине современный жаргон испытывает сильное давление со стороны русского – особенно в сфере молодежной речи (Пиркало 1998). В германии жаргон характеризуется региональной маркированностью В России жаргон тяготеет не только к интеррегиональности, но отличается и интерсоциальной проходимостью: воровское арго тесно взаимодействует с молодежным сленгом (Грачев 1996), что было отмечено в 20-х годах ХХ столетия (С.А. Копорским, 1927). Молодежный жаргони – своеобразный катализатор современного просторечия. В молодежном жаргоне, как в зеркале, отражается процесс изменений в обществе, в том числе влияние субкультуры преступного мира на молодое поколение.

В.В. Химик определяет арго и арготизмы следующим образом: «Арго – подсистема специальных номинаций, обслуживающая социально-групповые, профессиональные интересы; арготизмы – рациональные номинации-терминоиды, используемые в практических интересах профессии, ремесла, дела: арготизмы армейские (лифчик), спортивные (технарь), музыкальные (лабать), компьютерщиков (кроватка), электриков (юбка). В последнее время большое влияние на литературную речь оказывают арготические слова, характеризующие речь представителей преступного мира. Арго, как отмечает Д.С. Лихачев, характеризуется «примитивностью не только речи, но и сознания» говорящих на нем людей. Как ни парадоксально, но в настоящее время арготические слова используются в дружеских беседах интеллигентных людей, воспринимающих их употребление как языковую игру. Ср,: лепить горбатого – обманывать, клево – хорошо, мент поганый - милиционер, миллион-лимон, испытывать блаженство - кайфовать и др. Употреблению в обыденной речи жаргонизмов и арготических выражений способствуют издаваемые в последнее время словари жаргонов и арго, а также чрезмерное их употребление в СМИ. Тяга к этим словам объяснима и тем, что они экспрессивны и имеют вкус «запретного плода».

В литературный язык в конце ХХ века стали активно проникать слова из лексикона наркоманов: крыша поехала, тусоваться, беспредел, испытывать, ловить кайф. Вряд ли можно сказать, что эти слова и выражения как-то загрязняют язык. Скорее наоборот, обогащают речь элитной части общества, делают ее более образной, выразительной, эмоционально емкой. Как правило, они при употреблении имеют определенный семантический сдвиг, в силу чего данные лексические единицы не соотносятся с теми, которые используются в речи преступных элементов. Ср.: Сегодня я испытал ментальный кайф; Устал до чертиков, крыша едет, ничего не соображаю; Все, села на иглу (о женщине, длительное время разговаривающей по телефону). «Подобные контексты своим множеством формируют стилистическую картину эпохи (Шапошников, 1998. – С. 224).

Долгое время в обществе замалчивалась проблема обсценной лексики, русского мата. В настоящее время данной проблеме уделяется внимание, выходят телепередачи о таком ненормативном пласте русского языка, как матерные слова и выражения, издается большое количество словарей. Но следует отметить, что телепередачи на эту тему достаточно поверхностны, а словари, посвященные описанию ненормативной лексики, сделаны непрофессионально. И проблема стала еще серьезнее, чем раньше. Было время, когда мат был под запретом, в общественных местах бранная лексика не употреблялась. Срабатывал и гендерный фактор, молодые люди, как правило, не использовали бранные слова в присутствии девушек. Сейчас стерты все грани, в автобусе, на улице, в магазинах отборная брань становится нормой. Матерные слова употребляют уже в детском саду. Подростки, стоя у подъездов, используют нецензурную лексику в присутствии девушек.

В настоящее время можно выделить несколько социально-психологических типов людей по отношению к инвективе.

1. Интеллигентные люди, использующие обсценную лексику как элемент языковой игры. Как правило, у них в обиходе одно-два слова из этого парадигматического ряда, которые они употребляют в спокойной, дружеской беседе с некоторым шармом, делая это достаточно изящно, с ироничной, а порой и с ёрнической интонацией. Эти же люди, чаще мужчины, находясь в возбужденном состоянии в результате агрессивного на них воздействия, используют обсценную лексику в качестве своеобразной обороны. Стресс, пережитый вследствие сторонней агрессии, снимается употреблением в ответ бранной лексики.

2. Вторая категория представлена людьми, занимающимися тяжелым физическим трудом либо работающими в сфере обслуживания. Бранные слова используются ими в роли связки, они полностью десемантизированы. Инвектива для этих людей – элемент ремесла. В первом случае нецензурная лексика, произнесенная изящно, в игровой тональности, не режет слух собеседнику. Во втором случае бранная лексика унижает достоинство человека, в силу того, что подобное общение происходит в ситуации, когда надо что-то приобрести либо отремонтировать и общаться при этом приходится с человеком незнакомым, который в ответ на совершенно справедливые претензии, отвечает грубо, используя бранные слова.

3. Следующую группу характеризуют такие личности, для которых фатика в негативном своем проявлении заняла преобладающее место в сознании. Такие люди, как правило, духовно деградированы, их речь состоит преимущественно из негативно окрашенных эмотивов, среди которых бранная лексика доминирует. Содержание их речи не выходит за рамки бытовых ситуаций.

4. В качестве особого подтипа можно выделить речь авторитарного руководителя, который, сконцентрировав в своих руках деятельность всех структурных подразделений, не дает им возможности самостоятельно решать производственные вопросы. В результате такой руководитель проводит любое совещание с использованием изощренных методов речевой агрессии, выбрасывая через слова, жесты, повышение голоса негативную энергетику, приводя в состояние психологического шока подчиненных, провоцируя у последних различного рода заболевания.

Употребление нецензурной лексики – черта нашего времени, характерная не только для дружеских бесед, в быту, на производстве, она стала отмечаться и в сценической речи. Такие словари, как «Русский мат», «Поле русской брани» смакуются подростками. Вирус русской брани проникает во все сферы общественной жизни России. Как к этому относиться? Несомненно, негативно. И, прежде всего потому, что матерные слова порабощают мозг человека ленностью, растлевают творческие порывы человека, убивают всякое желание сказать что-либо красиво, образно. Зачем? Когда можно выразить свою мысль коротко, используя небольшое количество семантически емких слов, экспрессивно отражающих жалкую реальность окружающего бытия.

Таким образом, литературный язык является значительной, основной, нормированной, кодифицированной, но частью русского национального языка, представленного также огромным массивом социально и территориально ограниченных диалектов. И вот этот массив, эта разнородная некодифицированная лексика естественным образом проникает в литературную речь, расшатывая сложившиеся в ней нормы. К тому же русский литературный язык является одним из более чем трех тысяч языков, функционирующих на Земле. Политические, экономические, культурные, научные контакты детерминируют заимствования из разных языков, что также провоцирует появление разного рода вариантов.

Таким образом, динамика, эволюционные процессы норм обусловлены объективными процессами социального развития общества.

Помимо причин, внешних по отношению к литературному языку, способствующих эволюции, динамике норм, имеются причины, проявляющиеся внутри самого литературного языка. Назовем основные из них: письменная и устная формы бытования литературного языка, функционально-стилистическое разнообразие, системное устройство .

Нет ни одного человека на Земле, который бы помнил, как он научился говорить, зато момент, когда он научился читать, зафиксировался в памяти многих. Устная речь первична, она впитывается с молоком матери. Уже в три года ребенок свободно ориентируется в стереотипных речевых ситуациях: в магазине, в общественном транспорте, на прогулке в парке. А вот читать ребенок начинает лет в пять-шесть. В это же время делаются первые попытки письма. Но это еще примитивное изложение собственных мыслей на письме и преимущественно копирование чужих письменных выражений. Постепенно ребенок овладевает навыком письменной речи. Тем не менее, учиться читать и писать, особенно специальную литературу, человеку приходится всю жизнь. Это такое же искусство, как и навыки хорошей публичной речи. Однако, к сожалению, в настоящее время в таких учебных дисциплинах, как риторика, культура речи, существует явный перекос в сторону освоения правильной и хорошей устной речи, нежели письменной. Одним из аргументов такого направления в русле риторики и культуры речи является то, что человек больше говорит, чем пишет. Вероятно, это так, если принимать во внимание бытовую речь. Но на работе человек значительное время вынужден заниматься письменной речью. Можно привести в качестве примеров работу адвокатов, преподавателей, ученых, дипломатов, бизнесменов, устные выступления которых заранее подготовлены, написаны, подкреплены знанием соответствующей литературы. Следовательно, изучение особенностей письменной речи столь же необходимо, как и устной.


Литература:

Вальтер Х., Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь русского школьного жаргона. М.,, 2005.

Химик В.В. Русское языковое пространство: социальные субстандарты // Русский язык и русистика в современном культурном пространстве. – Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1999. – С.43-45.


Тема 4

Языковая ситуация в советской России (2 часа)


Язык России советского времени подвергался жесткой цензуре, был письменным, даже в устном исполнении, что исключало проявление творчества в момент произнесения речи. Так было на всех уровнях социального устройства общества. Жесткие языковые нормы. Жесткая суггестия посредством языка на сознание граждан России, обусловленное единственной (партийной) идеологией.

Представленная ниже лекция позволит студентам осознать специфику языка тоталитарного государства. Этот материал дополняет основную лекцию, при чтении которой используются видеофрагменты, в которых представлена звучащая речь представителей власти тоталитарного периода в России.

Язык являет собой «средство классификации», а «всякая классификация есть способ подавления» (14;548). Особенно значимым воздействие языка на сознание оказывается в обществе, где проводится единая идеология, воздействующая на ментальность в едином направлении, обусловливающим стадное сознание масс. Тоталитарный режим взял на себя функцию управления мыслью человека в жестких рамках нужных этому режиму ассоциаций.

Взаимосвязь мышления, языка, философии подтверждается высказыванием Э.Бенвиниста, утверждающего, «что «категории мысли» и «законы мышления» в значительной степени лишь отражение организации и дистрибуции категорий языка. Мы мыслим мир таким, каким нам оформил его сначала наш язык. Различия в философии и духовной жизни стоят в неосознаваемой зависимости от классификации, которую осуществляет язык в силу одного того, что он язык и что он знаковое явление» (20; 36). Таким образом, язык жестко детерминирует мыслительную деятельность человека; в обществе, где царит единственная идеология, язык провоцирует мышление

Ассоциации в тоталитарном государстве жестко навязываются народу (например, если произносится красный, то в голове возникает белый; большевик – меньшевик; друзья народа – враги народа; если вождь, то обязательно мирового пролетариата; если политика партии, то - ясная, мудрая; партия ассоциируется с Лениным и Сталиным; единица - с нолем, мы – с силой и мощью; если конституция, то сталинская, великая, мудрая, создана творцом). Общественное сознание оказывается в жестких категориях, с жестко направленными идеологией марксизма-ленинизма ассоциациями. Вместе с тем такой подход противоречит особенностям мыслительной деятельности человека, ее свободной реализацией в рамках естественных категорий, которые в начале ХХ века уже были обоснованы Л. Витгенштейном. Мысль свободна, что проявляется в реализации символьной функции языкового знака, об этом в 20-г.г. ХХ столетия писал Кассерер, работы которого были изъяты из свободной продажи в книжных магазинах, из библиотек. Задачей тоталитарного режима было стремление управлять человеческой мыслью в границах созданных этим режимом жестких ассоциаций, создающих единственную, не подлежащую сомнению социальную картину мира, что изначально противоречит особенностям мыслительной деятельности человека и несет в себе зародыш сомнения в долговечности тоталитарного режима. Парадоксальным в этом случае является то, что, с одной стороны, за основу воздействия на подсознание испольуются ассоциации, что наиболее результативно при использовании метафоры и ориентировано на латеральность мыслительной деятельности человека, то есть на реализацию естественной категоризации мира, а, с другой – эти ассоциации жестко детерминированы, что влечет за собой действие вертикального мышления, проявляющегося в логических категориях. Таким образом, логические категории Аристотеля, играющие положительную роль в точных науках, приобрели негативный оттенок в их примении к социальным факторам.


Примером такого вида дискурса могут служить такие статьи, как

«У всех на устах Сталин» (Пр. № 293 от 23.10.37); «За всенародного избранника – товарища Сталина» (Пр. № 324 от 25.11.37); «Счастливая жизнь советских детей» (Пр. № 263 от 23.09.37); «Счастливые дети сталинской эпохи» (Пр. № 263 от 23.09.37); «Великий рыцарь пролетарской революции» (Пр. № 198 от 20.07.37); «Здравствуй, Москва!» (Пр. № 204 от 26.07.37); «Трудящиеся Союза ССР приветствуют награждение тов. Н.И. Ежова орденом Ленина» (Пр. № 197 от 19.07.37).

«Комсомол и выборы в Верховный Совет СССР» (Пр. № 304 от 03.11.37); «Методы пропаганды» (Пр. № 274 от 04.10.37);«Массовая работа в поездах» (Пр. № 276 от 06.10.37); «Твердая государственная дисциплина – незыблемый закон» (Пр. № 195 от 17.07.37);«Политическая работа среди интеллигенции» (Пр. № 245 от 05.09.37); «Пропаганда избирательного закона» (Пр. № 247 от 07.09.37).

«Агитация и пропаганда в избирательной кампании» (Пр. № 305 от 04.11.37);«Шире большевистскую агитацию и пропаганду на селе» (Пр. № 314 от 15.11.37).

Характерная черта языковой политики тоталитарного общества – принуждение. принудительное формирование языковой нормы, исключающей вариативность, это в определенной мере принуждение к тому, чтобы люди мыслили одинаково. Ставшее крылатым выражение Выготского о том, что мысль рождается в слове, верно, на прав и А.Н. Леонтьев, который, говоря о воплощенных в слове идеях, говорит о том, что важным является понимать, «куда они движутся, на что действуют» (93; 276). В частности, в речи тов. Т. Цветковой, работницы фабрики им. Клары Цеткин используются такие языковые средства, которые принуждают к тому, чтобы у читателя сформировалось единственное мнение.

Происходит употребление глаголов в настоящем времени. При этом идет нанизывание семантики глаголов, последующий глагол увеличивает интенсивность действия предыдущего, то есть используется прием градации: «Вся наша страна знает и любит Вячеслава Михайловича Молотова – главу советского государства, лучшего друга и соратника товарища Сталина». В этой фразе помимо суггестивного воздействия с помощью таких глаголов, как знает и любит, используется словосочетание вся страна, которое имплицитно содержит такую информацию: если ты против, ты одинок, ты ничего не сделаешь. И местоимение наша (страна) как бы утверждает в подтексте, если ты против выдвигаемой кандидатуры, значит, ты «не наш», а не наш, следовательно, - враг. Если учесть, что в советское время активно насаждалось вертикальное мышление, провоцирующее причинно-следственные связи при ассоциировании (30), то вывод, сделанный нами относительно тех ассоциаций, которые рождаются в результате чтения предложенного анализу отрывка, верны.

В этой же фразе помимо указания должности избираемого (глава советского правительства), подчеркивается, что Молотов – лучший друг и соратник товарища Сталина. Параллельно идет ассоциативный фон: Сталин – вождь и учитель, а Молотов – его друг, и не просто друг, а лучший друг и соратник, то есть так же, как и Сталин, радеет за процветание страны Советов. И далее эта имплицитная информация эксплицируется в следующих фразах: «Вячеслав Михайлович Молотов всю свою жизнь посвятил неустанной борьбе за дело пролетариата. Он шел вместе с Лениным, вместе со Сталиным, борясь за процветание нашей родины, за счастье нашего народа». Суггестия усиливается упоминанием имени Ленина, основоположника советского государства, ставшего своеобразной иконой для советского народа. Укрепляется мысль о том, что Молотов – единственно верная кандидатура на должность главы государства, так как он с самого начала шел рука об руку с Лениным и Сталиным. И главное, что он посвятил свою жизнь неустанной борьбе за дело пролетариата. С одной стороны, слово неустанный употребляется в высоком книжном стиле и означает «не ослабевающий, непрерывный» (125; 333), с другой – оно сочетается с словосочетанием «борьба за дело пролетариата». В целом получается клишированное выражение «неустанная борьба за дело пролетариата», которое воспринимается читающим как свое собственное, ставшее для него прототипичным выражением. Оценочный момент в данном случае срабатывает безукоризненно и молниеносно: тот, кто неустанно борется за дело пролетариата, да еще находится у основания советского государства и борется за светлое будущее и счастливое настоящее с основоположниками советского государства, с Лениным и Сталиным, действительно достоин быть главой государства.

Следующий абзац посвящен более конкретным деяниям Молотова: «Его жизнь посвящена народу. Счастливая советская молодежь, живущая полнокровной, радостной жизнью, горячо любит Вячеслава Михайловича Молотова, ибо он один из тех борцов, которые завоевали для нас свободную жизнь». То есть Молотов не просто работает на благо народа, он посвятил ему жизнь. В данном случае это клише, используемое постоянно в газете и в силу своей широкой употребительности данное выражение мгновенно входит в подкорку.

Эпитеты, используемые при характеристике молодежи (счастливая, живущая полнокровной, радостной жизнью) являются как бы аргументацией в пользу избираемого кандидата, потому что он находится у истоков создания советского государства и благодаря ему молодежь имеет достойный человека образ жизни. И далее эта имплицитная мысль принимает эксплицитный характер, и получается, что вербализованный вывод о том, что «он один из тех борцов, которые завоевали для нас свободную жизнь» читающий как бы делает сам, не ощущая суггестивной силы воздействия.

Несомненно, в силу того, что сознание работает ассоциативно, человек, утверждая какой-либо факт, выделяет его из ряда похожих или прямо противоположных фактов, у читающего уже в сфере его бессознательного произошло сравнение с тем, как, по тем представлениям, живет молодежь на западе, и поэтому он опять же следующие эксплицированные вербально мысли воспринимает как собственные: «В капиталистических странах молодежь обречена на безработицу. Жизнь зарубежной молодежи полна лишений и мытарств». Данные фразы подтверждают то мнение, которое уже давно сформировано в сознании советских людей. И тут же у читающего возникает мысль о том, что у нас все по-другому, что и подтверждается следующей фразой: «У нас для молодежи открыты все двери». Прием антитезы срабатывает безупречно. И опять же читающий воспринимает написанные строки как свои собственные мысли.

Следующая фраза – это уже откровенный прием формирования мнения о человеке, которому все должны быть благодарны за содеянное благо: «О молодежи постоянно заботится партия, нас воспитывает товарищ Сталин. Мы живем так, как только мечтали наши отцы».

Последнее высказывание обусловливает возникновение чувства гордости за ту страну, в которой живет читающий статью человек, чувство патриотизма. И далее откровенный призыв голосовать за Молотова.

И в конце абзаца звучит ответ, который уже сформирован у читателя: «Вот почему мы отдадим все свои голоса товарищу Молотову, вот почему мы призываем всех избирателей голосовать за товарища Молотова. Он по-сталински любит молодежь и по-сталински нас воспитывает».

Двойное почему как бы подводит итог всему сказанному выше и одновременное воздействие на подсознание человека.

Частица вот, используемая дважды перед наречием почему, способствует созданию эмоционального накала высказывания.

Дважды повторенное наречие «по-сталински» также усиливает эмоциональный фон и усиливает доброжелательное отношение к Молотову, преклонение перед этим человеком, который, как было сказано в начале статьи, является лучшим другом и соратником Сталина.

Дважды употребленное наречие «по-сталински» способствует формированию мнения, что это люди (Молотов и Сталин), думающие одинаково и одинаково заботящиеся о процветании государства.

Следует отметить и такой прием, как выделение жирным шрифтом приведенного абзаца, который является ключевым в статье.

Следующий абзац посвящен идее выдвижения кандидатом в Совет национальности Булганина. В данном абзаце представлены несколько иные аспекты: «Мы отдадим свои голоса и тов. Булганину, являющемуся одним из преданных сталинцев. Москва – столица Советского Союза становится лучшим городом мира, а в реконструкции Москвы вложил немало трудов Николай Александрович Булганин – наш славный кандидат в Совет Национальностей».

В данном абзаце представлена сжатая информация. Тем не менее, суггестия проявляется уже в начале статьи: «Мы отдадим свои голоса и тов. Булганину, являющемуся одним из преданных сталинцев».

Союз и как бы вплетается в канву предыдущих рассуждений и одновременно подводит итог сказанному выше словами о том, что данный кандидат «один из преданных сталинцев».

Значимым является словосочетание один из преданных сталинцев, это словосочетание, ставшее штампом, вмещает очень емкий для того времени смысл, конкретизированный предшествующими в статье высказываниями. Далее развивается новая мысль, посвященная восхвалению столицы СССР и той роли, которая принадлежит Булганину в ее расцветании. При этом используется прием глобализма, столь характерный для эпохи тоталитаризма. Москва – это город, который становится лучшим городом мира: «Москва – столица Советского Союза становится лучшим городом мира, а в реконструкцию Москвы вложил немало трудов Николай Александрович Булганин – наш славный кандидат в Совет Национальностей». То есть в том, что Москва – лучший город мира, - первостепенная заслуга Булганина, славного кандидата. И снова обращаемся к толковому русскому словарю. Славный – это уже разговорная стилистика, доступная пониманию. Значение слова славный – очень хороший, приятный, симпатичный. Здесь воздействие также на архаическое сознание русского народа, у которого прилагательное славный ассоциируется с особенно теплым отношением по отношению к ребенку. Это и теплота, и чуть ли не родственное чувство, и уверенность в будущем.

Финал совершенно обычный для статей времен тоталитарного режима, восхваление партии, правительства и ее достойных сынов: «Да здравствует ленинско-сталинская партия! Да здравствует товарищ Молотов, глава советского правительства, да здравствует товарищ Сталин, наш любимый учитель и друг!». В конце в скобках жирным шрифтом (бурные аплодисменты).

Мы представили анализ речи одного из избирателей в аспекте суггестивного воздействия на массового читателя, но в целом все статьи, даже те, которые никакого отношения к предвыборной кампании не имеют, построены таким образом, что оказывают такое же воздействие на умы и сознание людей.

Удивительным исключением для данной статьи является то, что в ней не эксплицирован образ врага, однако имплицитно он имеет место как внутри статьи (противопоставление жизни молодежи у нас и на западе), так и в сопоставлении с теми статьями, которые печатаются в период предвыборной кампании. В частности, речь слесаря-стахановца тов. П.Ф. Золотова, в которой проводится мысль о счастливой жизни советской молодежи и при этом подчеркивается, что «Нашей молодежи незнакомо проклятое прошлое, незнакомы кабальные условия жизни и работы, в которых находится ныне молодежь Запада», а в речи Н.С. Хрущева, которая находится на той же странице, что и речь П.Ф. Золотова и Т. Цветковой, звучит прямая угроза в адрес мифического врага: «Но врагам нашим – они окончательно еще не добиты, они прячутся по темным углам, по норкам – мы житья не дадим».

На этой же странице в речи работницы-стахановки прожекторного завода тов. А.А. Павловой приводятся заслуги Сталина, и в качестве одной из заслуг отмечается непримиримая борьба с врагами: «Это он, Сталин, после смерти Ленина, ведет нас по пути к великим победам, сметая все преграды, сметая всех врагов страны Советов». Двойное употребление деепричастия сметая не случайно. Глагол смести, от которого образовано деепричастие сметая, находится в семантической ауре таких синонимов, как уничтожить, искоренить, погубить (уничтожить – глагол (как и остальные глаголы синонимического ряда) переходный, при котором обязательно подразумевается кого (либо что), в значении – прекратить существование кого-чего-н., истребить; истребить, в свою очередь означает - уничтожить, погубить. Погубить – приводить к гибели (125). Деепричастие в данном случае употребляется с той целью, чтобы подчеркнуть семантику глагола, вернее глагольного словосочетания вести по пути к великой победе, показать, насколько сложно выполнить это действие, совершаемое во имя великих целей для других, и сколько требуется усилий, решимости для того, чтобы уничтожить всех, кто стоит на пути к этой цели.

В середине речи она пафосно восклицает: «Под руководством великого Сталина мы разгромили троцкистско-бухаринские банды, которые покушались на лучших наших товарищей, на лучших руководителей нашей партии и правительства». Широко распространенный в сталинское время прием: употребление книжных, высоких эпитетов при характеристике Сталина и сниженной, разговорной, а то и просторечной лексики для обозначения врагов страны Советов. Сталин великий, то есть «превосходящий общий уровень, обычную меру, значение, выдающийся». Троцкистско-бухаринская банда (это выражение настолько часто повторялось в сталинские времена, что стало клишированным). И сам Троцкий и Бухарин ассоциировались с бандой, то есть «разбойной, преступной группой людей, с шайкой» (125), которую необходимо было разгромить - громя, уничтожить, ибо они покушались на «лучших наших товарищей, на лучших руководителей нашей партии и правительства». Ранжированное употребление слова лучший – по отношению к рядовым членам партии и руководству – как бы утверждает справедливость расправы с троцкистско-бухаринской бандой и одновременно служит угрозой всякому, кто посягнет на завоевания страны Советов.

Хорошо продумано расположение статей на газетном листе.

В начале газетной страницы фотография людей, принявших участие в 80- тысячном митинге избирателей Сталинского района города Москвы на стадионе «Красная звезда», 24 ноября 1937 года (фото М. Калашникова). Сейчас, когда смотришь на эту фотографию 68 лет спустя после происшедших событий, ощущаешь, насколько слова о счастливой жизни в СССР, не соответствуют восприятию лиц людей на митинге. У некоторых – это исступление, у других в глазах всепоглощающее внимание, у третьих (и их абсолютное большинство) глаза отведены в сторону либо вниз. Ни одного улыбающегося лица.

Далее слоган - большими буквами, напечатанными жирным шрифтом: «Митинги в сталинском избирательном округе г. Москвы».

В центре страницы речь Н.С. Хрущева. Вверху над речью Хрущева Информация о митинге, фрагменты которого представлены на фотографии. Внизу речи Хрущева речь А.В. Павловой. Вверху, справа от речи Хрущева речь П.Ф. Золотова и под этой речью информация о митинге избирателей Бауманского района Московского округа, на котором присутствовало 70 тысяч трудящихся. Под этой информацией предвыборная хроника. В информации приводятся слова комсомолки Дины Минкиной, которые созвучны словам в речи П.Ф. Золотова: «Голод, нищета, безработица не омрачают нашу счастливую юность. Мы выросли в стране победившего социализма, нас взлелеяла великая партия Ленина-Сталина». Счастливая жизнь – и голод, нищета, безработица. Несопоставимые вещи. И тем не менее, люди счастливы, потому что свободны. Удивительное представление о свободе.

Анализ только одной страницы газеты «Правда» (первой страницы) от 25 ноября 1937 года свидетельствует о том, насколько продумано расположение материала, как визуального (шрифт, фотографии), так и вербального, в плане организации мыслительного процесса.

Суггестивное воздействие на подсознание в тоталитарном обществе происходит постоянно и удивительно жестко, прямолинейно. Проявляется это и в том, что государство накладывает своеобразное табу на употребление слов в разных значениях. Значение слова устанавливает государство, определяя обстоятельства, при которых это слово должно употребляться. Как правило, при этом идет борьба за чистоту языка (языковой пуризм), борьба за удаление из языка слов иноязычного происхождения.

Вместе с тем в речи ораторов используется прием использования иностранных слов, не понятных значительной массе людей. С основополагающим тезисом о народности языка эта закономерность, казалось бы, вступает в конфликт. Но использование такого рода слов делается сознательно. С одной стороны, слушающие не понимают смысл сказанного, а с другой – запоминают иностранное слово в вполне определенном контексте, то есть в том, в каком необходимо идеологам власти. Так, например, героизм, патриотизм в советское время ассоциировался с фанатизмом, с искренним желанием, если надо, отдать жизнь за великую родину. При этом люди искренне верили в то, что СССР – лучшее и справедливое государство в мире. Именно эта вера обусловила фанатическое понимание героизма и патриотизма.

Характерной чертой текстов предвыборной кампании 1937 года является использование повторов как в заголовках, так и в текстах выступлений. И это далеко не случайно, так как «повторение придает утверждениям вес дополнительного убеждения и превращает их в навязчивые идеи» (152; 164). Справедливы слова Боно о том, что повторение внедряется в глубины подсознания, туда, где зарождаются мотивы наших действий (30). Повторения в анализируемых текстах носят клишированный характер, что усиливает суггестивный эффект.

Тексты предвыборной кампании 1937 года носят характер утверждения, что в совокупности с повторами-клише делают их очевидно суггестивными. Утверждение о том, что все кандидаты борются за светлое будущее, исключает сомнения, барьеры любого рода.

Такого рода тексты способствуют созданию идеологического мифа, в который слепо, с любовью и преданностью верят избиратели.

В расчет необходимо принимать не только нейтральное значение слов, важно также учитывать их эмоциональную окраску..

Огромное количество политических слов имеют аффективную нагрузку. Например, слова «мир» и «свобода» употребляются так естественно, что, кажется, они не нуждаются в пояснении. Но чем чаще они звучат и чем больше страсти вкладывается в них, тем аффективнее эти слова действуют.

В советское время имя Сталина настолько часто упоминается, равно как и созданная им конституция, что эти слова стали стереотипными, прототипичными для сознания советского народа. В частности, анализ статей газеты «Правда» за 1937 в период предвыборной кампании выявил следующие словосочетания указанных слов:

«Дорогие товарищи! (практически единственная форма обращения, что также способствует восприятияю человеком себя как части чего-то общего, единого. См. употребление видов обращения в демократическом обществе в (128). Приближается 12 декабря – исторический день выборов в Верховный Совет СССР на самой демократической в мире Сталинской Конституции…». «Руководство партии Ленина-Сталина – твердое и мудрое»; «Под твердым руководством партии Ленина-Сталина обеспечим мощный подъем советского станкостроения в 1938 году! Дадим машиностроению самое совершенное в мире оборудование! Вперед к новому мощному подъему машиностроения страны социализма, руководимой великим Сталиным!»;

«Золотой закон жизни – Сталинскую Конституцию – поднял он над собой так высоко, что стало видно ее в самых дальних углах земного шара»; «Мы с великой радостью видим первым в списке кандидатов в депутаты Верховного Совета нашего мудрого, любимого вождя Иосифа Виссарионовича Сталина» «Все стремятся сюда, на большую площадь, на стадион, чтобы услышать ясное и горячее слово о товарище Сталине, о всенародном избраннике»; «Мы готовы отдать свои силы, свою волю, а если потребуется, и свою жизнь за нашу дорогую коммунистическую партию, за нашего любимого товарища Сталина»; «Да здравствует товарищ Сталин, наш любимый учитель и друг!» «Да здравствует товарищ Сталин – вождь народов, друг и учитель всех трудящихся! Ура!»; «Да здравствует грозный для врагов, мудрый и добрый для нас, для всех трудящихся, наш великий Сталин!»; «Нерушимая сталинская дружба народов крепко спаяла в одно целое трудящихся нашей великой родины»; «Всеми успехами и победами нашей страны мы обязаны величайшим гениям человечества – Ленину и Сталину»; «…нашего любимого, близкого, родного товарища Сталина!»; «…наш друг и учитель, вождь мирового пролетариата товарищ Сталин»; «Не должно быть ни одного уголка в нашей необъятной стране, где бы женщина не изучала великую Сталинскую Конституцию!»; «Да здравствует творец Конституции СССР, организатор всемирно-исторических побед социализма, вождь народов товарищ Сталин!» Кандидаты в депутаты в Верховный Совет именуются не иначе как соратники великого Сталина. Аффективное восприятие дополняется словами, представленными в кавычках: аплодисменты; бурные аплодисменты; продолжительные аплодисменты; аплодисменты, переходящие в овацию; бурные продолжительные аплодисменты. Возгласы: «Ура – великому Сталину!»; бурные овации всего 80-тысячного митинга, оркестр исполняет «Интернационал»; из зала несутся возгласы: «Да здравствует великий Сталин!», «Да здравствует наша славная Красная Армия!», «Да здравствует товарищ Ворошилов!»; бурные аплодисменты. На грузинском, армянском, азербайджанском, русском языках из зала несутся возгласы: «Да здравствует великий Сталин!», «Спасибо Сталину за счастливую, радостную жизнь!». Овации вспыхивают с новой силой, возгласы «Ура!», «ваша»! (во время выступления Л. Берии).

В конце выступления Л. Берии: «бурные аплодисменты. На языках народов Советской Грузии раздаются возгласы: «Да здравствует родной и любимый Сталин!», «Да здравствует партия Ленина-Сталина!», «Привет великому русскому народу!», «Да здравствует могучее правительство советской странный!», «Да здравствует компартия Грузии!».

По сути дела, предвыборная кампания – это многомиллионный всероссийский митинг, зафиксированный в материалах прессы, что подтверждается и заголовками статей: «50-тысячный митинг трудящихся Свердловского района города Москвы»; «Митинг избирателей Бауманского района Москвы (на митинге присутствовало 70.000 трудящихся)»; «Стотысячный митинг трудящихся Ташкентско-Ленинского избирательного округа гор. Ташкента».

Об этом же свидетельствуют и слоганы в газетах:

«Митинги в Сталинском избирательном округе г. Москвы»; «Замечательный митинг»; «Митинги избирателей Молотовского избирательного округа Москвы (на митинге присутствовало свыше 120.000 трудящихся столицы)».

Восхваление партии Ленина-Сталина либо одного Сталина с соответствующими эпитетами;анализ мощи СССР в разных областях жизни советского народа; определение новых великих задач и после этого образ врага.

Ср.: в речи Л. Берии: «Только заядлый, ослепленный звериной ненавистью враг может не замечать всего того, что дала народам Советской Грузии большевистская партия и Советская власть. Только заклятые враги народа – агенты международного фашизма, троцкисты, зиновьевцы, бухаринцы, меньшевики, фашисты и всякая иная сволочь – могли питать надежды остановить мощное движение вперед страны Советов «…» Сталинская мудрость и прозорливость (бурные аплодисменты) помогли нам разоблачить и разгромить троцкистов, зиновьевцев, правых - всю эту подлую свору профессиональных убийц, предателей, шпионов. Однако нельзя считать, что все враги уничтожены до конца мы должны твердо помнить и никогда не забывать указания товарища Сталина о капиталистическом окружении, о том, что пока будут существовать капиталистические государства, они будут засылать к нам вдвое-втрое больше шпионов, диверсантов и предателей, чем в любую буржуазную страну. Мы должны удесятерить нашу бдительность, крепко-накрепко закрыть все щели, через которые мог бы пролезть враг».

Практически все речи в предвыборной кампании построены на антитезе: с одной стороны, мудрый, великий вождь народов, творец самой демократичной в мире Конституции, создающий счастливую жизнь в СССР, а с другой – образ врага, стремящегося уничтожить все, достигнутое партией и правительством. При этом используется такой прием, как смешение стилей: высокий, чопорный стиль – когда говорится о делах партии Ленина-Сталина, и низкий, вульгарный, просторечный – когда речь идет о врагах народа. Причем, враг представлен как внутренний, так и внешний. Прием градации, использование метафорических, образных выражений: Только заядлый, ослепленный звериной ненавистью враг; Да здравствует творец Конституции СССР, организатор всемирно-исторических побед социализма, вождь народов товарищ Сталин!») усиливает экспрессию, ведущую к эмоциональному накалу. (Практически эти приемы сущностны для речей В.В. Жириновского).

Суггестия проявляется даже в таком, на первый взгляд, безобидном документе, как информация об избирательном бюллетене, где даются пояснения избирателям, как надо заполнять бюллетень. В конце же этого официального документа – неприкрытая пропаганда голосовать за тех, кто представлен в бюллетене: «Избирательный бюллетень в руках избирателя – большая сила. Это документ, в котором отразится воля избирателя иметь в составе Верховного Совета СССР лучших людей страны, лучших сынов и дочерей родины, до конца преданных делу рабочего класса, делу партии Ленина-Сталина, строительству социализма». С одной стороны, пишется о той силе, которую имеет избиратель, с другой – тут же указывается, декларируется, что в бюллетене указаны лучшие люди, далее используется прием градации – лучшие сыны и дочери родины, до конца преданные делу партии Ленина-Сталина, строительству социализма.

В сталинской репрессивной машине собрания, разного рода активы играли существенную роль. Таким образом, сами приемы, использованные в речи людей 1937 года, в период предвыборной кампании, те же самые, что и в настоящее время. Главным является то, что в сознание людей насаждалась единственная идеология, существовавшая в тот период времени. И в этом плане выступления на митингах, в прессе мало чем отличаются от выступлений Гитлера в фашистской Германии.

Основой тоталитарного общества как общества внешне толерантного типа становится норма. В основе советского языка политики находится письменная речь, даже устные выступления, о которых шла речь выше, были заранее написаны и подвергались жесткой цензуре и произносились исключительно «по бумажке». В 1938 г. вышло постановление ЦК КВП (б) «О постановке партийной пропаганды…»: «В пропаганде марксизма-ленинизма главным, решающим оружием должна являться печать – журналы, газеты, брошюры, а устная пропаганда должна занимать подсобное, вспомогательное место».

Советский режим прошел через устное, убеждающее слово в самом своем начале.

Письменная речь в качестве основной на политической арене была во времена правления не только Сталина, но также Хрущева, Брежнева.

Особая роль в привлечении внимания к суггестивному тексту у избирателей принадлежит заголовку, то есть тому ключевому слову, «ядру мифа», которое определяет стилистику будущего текста (152; 157).

Заголовок в газетном тексте имеет строго определенную форму и определенное место. Заголовок имеет в то же время и весьма специфическую тематическую функцию: он обычно выражает наиболее важную тему газетного сообщения.

Не читая самой статьи, читатель может судить по заголовку, о чем пойдет речь в данной статье. Например, такие заголовки:

«Самый демократический избирательный закон» (Пр. № 185 от 07.07.37); «Ленинградский партийный актив – Центральному Комитету ВКП(б) товарищу Сталину» (Пр. № 185 от 07.07.37);Советскую женщину – на руководящую работу в Советы!» (Пр. № 189 от 11.07.37); «Трудящиеся приветствуют новый избирательный закон» (Пр. № 189 от 11.07.37);«Слава сталинским богатырям» (Пр. № 193 от 15.07.37); «Твердая государственная дисциплина – незыблемый закон» (Пр. № 195 от 17.07.37);«Большевистская агитация» (Пр. № 197 от 19.07.37); «Приветствие товарищу Сталину» (Пр. № 244 от 04.09.37).

В эпоху тоталитаризма вырабатываются определенные стереотипы, даже в построении заголовков газетных статей. Используется форма митингового воздействия.

Использование количественных числительных в заголовках для того, чтобы показать, какое количество людей приняло участие в предвыборной агитации, пропаганде избирательного закона: «20-тысячный митинг строителей канала Москва-Волга» (Пр. № 194 от 16.07.37);«Тысячи рабочих изучают новый избирательный закон» (Пр. № 276 от 06.09.37);« 5.500 агитаторов едут в колхозы» (Пр. №276 от 06.09.37); «50-тысячный митинг трудящихся Свердловского района города Москвы» (Пр. № 320 от 21.11.37);

«Митинг избирателей Молотовского избирательного округа Москвы. На митинге присутствовало свыше 120.000 трудящихся столицы» (Пр. № 323 от 24.11.37); «За всенародного избранника – товарища Сталина. На митинге избирателей сталинского района присутствовало свыше 80.000 трудящихся столицы» (Пр. № 324 от 25.11.37); «Митинг избирателей Бауманского района Москвы. На митинге присутствовало 70.000 трудящихся» (Пр. № 324 от 25.11.37); «Стотысячный митинг трудящихся ташкентского – ленинского избирательного округа Москвы» (Пр. № 325 от 26.11.37);«Стотысячный митинг избирателей Дзержинского избирательного округа Москвы» (Пр. № 325 от 26.11.37); «Приветствие товарищу Сталину от собрания стахановцев Москвы и Московской области в количестве 2000 человек. ЦК ВКП(б) – товарищу Сталину» (Пр. № 244 от 04.09.37).

Очень часто в построении заголовков используется повелительная форма глагола.: «Навести большевистский порядок в радиовещании» (Пр. № 200 от 22.07.37);«Сделать газету большевистской» (Пр. № 203 от 25.07.37);«Навести порядок на автомобильных заводах» (Пр. № 247 от 07.09.37); «Шире развернуть пропаганду избирательного закона» (Пр. № 277 от 07.10.37); «Будем пламенными агитаторами сталинской конституции» (Пр. № 283 от 13.10.37); «Подготовим каждого избирателя» (Пр. № 284 от 14.10.37);«С честью выполним свои обязательства» (Пр. № 284 от 14.10.37);

«С честью выполним свои обязательства» (Пр. № 284 от 14.10.37); «Встретим выборы в Верховный Совет новыми производственными победами» (Пр. № 295 от 25.10.37); «Бережно хранить партбилеты» (Пр. 3 297 от 27.10.37);«К 12 декабря – дню выборов в Верховный Совет СССР – досрочно выполним годовой план» (Пр. № 297 от 26.10.37);«Ответим выполнением плана» (Пр. № 302 от 01.11.37); «Будем достойными командирами сталинской эпохи» (Пр. № 302 от 01.11.37);«Мы выполним ваши указания товарищ Сталин» (Пр. № 302 от 01.11.37); «Поднимем угольный Донбасс» (Пр. № 302 от 01.11.37);«По-большевистски руководить избирательной кампанией в деревне» (Пр. № 322 от 23.11.37);«Свои голоса отдадим творцу великой Конституции» (Пр. № 323 от 24.11.37);«Ознаменуем выборы новыми производственными победами» (Пр. № 323 от 24.11.37); «Отдадим свои голоса товарищу А. А. Андрееву» (Пр. № 324 от 25.11.37);

«С радостью будем голосовать за Николая Ивановича Ежова» (Пр. № 326 от 27.11.37).

Заголовок газетных статей, относящихся к предвыборному агитационному дискурсу, чаще всего строится в форме воззваний, лозунгов, призывов: «Советскую женщину – на руководящую работу в Советы» (Пр. № 189 от 11.07.37); «Честь и слава героям сталинской эпохи» (Пр. № 191 от 13.07.37); «Спасибо за новую жизнь» (Пр. № 192 от 14.07.37); «Слава сталинским богатырям» (Пр. № 193 от 15.07.37);«Великий рыцарь пролетарской революции» (Пр. № 198 от 20.07.37); «Здравствуй, Москва!» (Пр. № 204 от 26.07.37); «Привет отважным сынам нашей родины» (Пр. № 204 от 26.07.37); «За родину» (Пр. № 204 от 26.07.37);«Шахтеры Донбасса добьются победы» (Пр. № 279 от 09.10.37); «Пламенный привет творцу Конституции» (Пр. № 283 от 13.10.37); «Женщина-избиратель - могучая сила» (Пр. № 284 от 14.10.37); « Всегда с массами, всегда во главе масс» (Пр. № 293 от 23.10.37); «У всех на устах – Сталин» (Пр. № 293 от 23.10.37);«За Сталина, за большевистскую партию, за Родину» (Пр. № 320 от 21.11.37); «Мы – хозяева страны Советов» (Пр. № 320 от 21.11.37).

В заголовках чувствуется резкое усиление хвалебной риторики – мы постоянно превосходим все страны по любви к себе: самые первые, самые передовые, самые счастливые, гигантские успехи: «Замечательное сооружение сталинской эпохи» (Пр. № 183 от 05.07.37); «Самый демократический избирательный закон» (Пр. № 185 от 07.07.37); «Великая победа мирового значения» (Пр. № 204 от 26.07.37); «Парад несокрушимой мощи» (Пр. № 257 от 17.09.37); «Счастливые дети сталинской эпохи» (Пр. № 263 от 23.09.37); «Счастливая жизнь советских детей» (Пр. № 263 от 23.09.37); «Рабочий класс, подобного которому не знала история» (Пр. № 281 от 11.10.37);«Рассказы рабочих о старой и новой жизни» (Пр. № 281 от 11.10.37); «Партия дала нам счастливую жизнь» (Пр. № 283 от 13.10.37);

«Никому не поколебать могущества советской державы» (Пр. № 283 от 13.10.37); «Чудесные цифры социалистических побед» (Пр. № 289 от 19.10.37); «Великое счастье голосовать за товарища Сталина» (Пр. № 322 от 24.11.37); «Собрание счастливых. Речь бывшего беспризорного, ныне техника, тов. М. В. Коссаржевского» (Пр. № 323 от 24.11.37); «Великие победы советского народа. Речь тов. Л. Берия» (Пр. № 325 от 26.11.37).

Страницы газет заполнены репортажами о том, как и где проводится агитация, пропаганда избирательного закона и подготовка к выборам в Верховный Совет СССР: «Трудящиеся приветствуют новый избирательный закон» (Пр. № 189 от 11.07.37);«Подготовка к выборам в Верховный Совет СССР» (Пр. № 244 от 04.09.37);«Политическая работа среди интеллигенции» (Пр. № 245 от 05.09.37); «Пропаганда избирательного закона» (Пр. № 247 от 07.09.37); «Беседа об избирательном законе» (Пр. № 253 от 13.09.37); «Повседневно разъяснять массам новый избирательный закон» (Пр. № 258 от 18.09.37); «Подготовить районные газеты к выборам в Верховный Совет» (Пр. № 259 от 19.09.37);«Пропаганда избирательного закона в Москве и Московской области» (Пр. № 259 от 19.09.37);«Район готовится к выборам в Верховный Совет СССР» (Пр. № 265 от 23.09.37);«Рост политической активности трудящихся Ленинграда» (Пр. № 270 от 30.09.37);«В Татарии плохо готовятся к выборам» (Пр. № 273 от 03.10.37); «Политическая работа на избирательном участке» (Пр. № 374 от 04.10.37); «В деревню едут агитаторы» (Пр. № 274 от 05.10.37); «Тысячи рабочих изучают новый избирательный закон» (Пр. № 276 от 06.10.37);«5.500 агитаторов едут в колхозы» (Пр. № 276 от 06.10.37); «Ведущая роль города в избирательной кампании» (Пр. № 278 от 08.10.37); «Массовая работа на избирательных участках» (Пр. № 278 от 08.10.37).

Следует отметить, что, несмотря на то, что в тридцатые годы язык исследовался только в структурном аспекте, методы построения текста, используемые в период предвыборной кампании, свидетельствуют о хорошем знании работы мозга. По сути дела, в заголовках в целом представлены фреймы, пропозиции которых рассыпаны по отдельным заголовкам: в одних указывается место действия, в других – время, в третьих – субъект действия, а в целом они актуализуют фрейм «предвыборная кампания». И этот фрейм резко отличается от фреймов предвыборных кампаний в посттоталитарный период в России. Фреймовый принцип построения заголовков являет собой суггестивный прием, воздействующий на подсознание человека. У читающего создается впечатления глобальности предвыборной кампании, ее значимости и необходимости того, чтобы представленные на страницах газет слуги народа были избраны. Ослепленная глобальностью, величием происходящих событий, масса стремится к тому, чтобы отдать свои голоса за выдвинутых народом кандидатов в органы власти. Выступления, построенные по единому образцу, естественным образом, и воспринимаются единодушно. Особую значимость имеют субъекты выступлений: от академика до простой домохозяйки, что создает иллюзию демократичности выборов.