С. А. Чурсанов. Первый семестр. 01. 09. 10

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15

28.03.11.

Мы говорили о некоторых характерных чертах постмодернистской культуры, и пытались рассмотреть с т.з. Б.М. Завершая эту тему, надо сказать о таком принципе, характерном для постмодернистской культуры, как вовлеченность. Этому принципу в традиционных культурах можно противопоставить принцип отстраненности. Это значит, что в традиционных культурах, в культурах Нового Времени предполагаются четкие роли. Т.е. есть художник, который создает, например, произведение искусства и есть зритель, воспринимающий это произведение искусства. Причем предполагается, что зритель воспринимает это произведение искусства отстраненно, т.е. он рассматривает это произведение (если это живописное или скульптурное произведение), читает (если это литературное произведение) и т.д. Т.о. он при этом понимается как отстраненный от самого произведения. В традиционных музеях даже эта отстраненность иногда специально подчеркивается специальными ленточками, которые указывают, куда заходить уже нельзя, а также надписями: руками не трогать и пр. Это все подчеркивает мысль об отстраненности, которая предполагается таким традиционным пониманием произведения искусства и их восприятием.

В отличие от этого, для постмодернистского художественного менталитета характерна вовлеченность. Например, если прейти на выставку современного искусства, то здесь мы обнаруживаем, что не только нет никаких запрещающих ленточек, но наоборот, всячески организаторы и кураторы выставки стараются зрителей вовлечь в те или иные инсталляции, в те или иные перформансы, и другие формы современного искусства. Т.е. предлагается куда-нибудь залезть, что-нибудь переставить, где-нибудь постучать. В общем, так или иначе, все стараются зрителей именно вовлечь. И при этом, фактически, преследуется задача некоторого размывания, размывания грани между художником и зрителем. Т.е. изначально произведение создается так, чтобы зритель имел возможность как-то его доопределить, доучаствовать в его создании. Вот это такая черта, как вовлеченность.

Что здесь можно сказать с т.з. Б.М.? Как можно учесть эту черту в миссионерском служении? Наверное, учитывая эту черту, можно ожидать, что человек постмодернисткого склада скорее будет склонен воспринимать проповедь, обращенную к нему, если эта проповедь предполагает возможность какого-то диалога, какой-то беседы, т.е. оставляет для него возможность о чем-то поразмыслить, что-то добавить, уточнить, т.е., так или иначе, участвовать в том, что происходит.

И наоборот, можно предполагать, что если проповедь строится в таком традиционном ключе, когда есть четко обозначенный проповедник (или человек, осуществляющий миссионерское служение) и есть адресаты этого служения (т.е. слушатели), то можно ожидать, что человек постмодернистского склада в этой ситуации может чувствовать себя несколько неуютно, несколько непривычно, а если настаивать на такую отстраненную форму восприятия проповеди, вполне возможно, что будет и некоторая отторгающая реакция.

МАССОВАЯ КУЛЬТУРА И БОГОСЛОВИЕ МИССИИ.

Сразу можно начать с некоторой парадоксальности современной ситуации постмодерна. Эта парадоксальность заключается в том, что хотя и именуется современная эпоха эпохой постмодерна, но, в общем-то, среди людей, живущих в странах, которые относят к постмодернизму, далеко не большинство населения (в статистическом плане) может быть отнесено к людям, которые последовательно целенаправленно следуют вот этим постмодернистским ценностям (который мы назвали), которые свою жизнь строят на постмодернистских началах. В современном обществе существуют самые различные группы, которые свою культуру выстраивают вполне традиционным образом; причем, весьма разнообразным. Существуют группы, ориентирующиеся на различные культурные и философские образцы, на различные идеалы. Существуют люди, которые в той или иной степени сочувствуют постмодернистским ценностям, но при этом еще и ориентируются на более-менее целостное мировоззрение (культурное, художественное, философское), т.е. в которых вот эти две линии, несмотря на сложность такого сочетания, тем не менее сочетаются.

Поэтому ситуация оказывается довольно запутанной в современном мире и довольно сложной. Т.е в чистом виде вот такое постмодернистское мировоззрение встречается, по крайней мере, не часто. Обычная ситуация – это либо причудливая смесь постмодернистских идей с различными другими идеями, либо даже люди, живущие в современном обществе при этом, не знающие постмодернистских принципов, не следующие им, и более того, не понимающие их. И когда иногда такие люди с постмодернистскими проявлениями встречаются, они могут быть крайне удивлены, могут испытывать своего рода культурный шок.

Кстати, провокационность – это тоже характерная черта постмодернисткого искусства. Т.е. она сознательно отрицает такую задачу как бы умиротворения зрителя, создание хорошего настроения у зрителя. Наоборот, скорее для постмодернистского искусства характерна тенденция к «будоражению» зрителя; установка на то, что зрителя как бы выбить из некоторой привычной калии, которой он привык следовать в своей жизни; заставить задуматься о каких-то основах, которые ему представляются само собой разумеющимися; познакомить с какими-то непривычными и даже шокирующими формами жизни, искусства. Вот такая провокационная установка тоже характерна для постмодернистского мировоззрения.

Что касается современного общества, то довольно заметные группы людей в силу этой установки довольно количественно, численно остаются фактически вне постмодернистского мировоззрения, и даже могут быть оппозиционно настроены по отношению к нему. И можно сказать, что современную ситуацию еще более запутывает то, что чрезвычайно широкое распространение в современном мире получает массовая культура. Не случайно здесь слово «массовая» введено даже в само обозначение этой культуры. Получается так, что при всем том многообразии культурных форм, ценностей, это многообразие осложняется еще и тем, что представители различных культурных ценностей, направлений, интересов оказываются объединенными еще и массовой культурой, которая, кстати, строится на принципах трудносовместимых, а иной раз даже и противоположных принципам постмодернистским.

После предисловия перейдем к краткой характеристике массовой культуры. Каковы характерные черты массовой культуры? Прежде всего, массовая культура обязана своему распространению средствам массовой информации. Т.е. массовая культура возникает в 20 в., и существует благодаря бурному развитию средств массовой информации. Это электронные средства массовой информации, радио, книги, печать, телевидение в дальнейшем, в н.в. это еще и интернет, в какой-то степени кино. Вот такие средства массовой информации делают доступными произведения такой массовой культуры огромному числу людей; в самых разных странах делают эти произведения доступными самым разным людям, представителям самых разных народов.

Отсюда и первая характерная черта массовой культуры, которая заключается в том, что произведения массовой культуры по необходимости подстраиваются под требования, накладываемые на них средствами массовой информации. Т.е. произведение массовой культуры создается так, чтобы его было удобно воспринимать через средства массовой информации, поскольку именно этими средствами оно и распространяется. Средства массовой информации в этом смысле оказывают заметное влияние на формирование основных принципов и форм массовой культуры.

Каковы ожидания потребителя массовой культуры? Прежде всего, потребитель массовой культуры фактически обращается к этим произведениям для того, чтобы заполнить свое свободное время. Свободного времени у человека появляется все больше и больше в силу того, что общество постепенно становится все богаче и богаче, и все меньше требований предъявляет к человеку с т.з. трудозатрат для обеспечения своей жизни, и, соответственно, вопрос заполнения времени становится актуальным. И массовая культура в значительной степени отвечает именно на этот запрос.

Что может относиться к массовой культуре? Например, это сериалы, состоящие из сотен серий, книги, романы, выполненные именно в этом жанре. Все это относится к сфере массовой культуры.

Если говорить о содержательных особенностях массовой культуры, то обычно выделяют такие особенности этих произведений: доступность, т.е. произведения массовой культуры должны быть максимально простыми для восприятия. Здесь не должно быть каких-то идей и образов, которые для своего восприятия требуют от человека усилий, повышенного внимания, концентрированности, размышлений, анализа; или, например, какого-то предварительного образования в той или иной сфере. Все это для массовой культуры не характерно.

- то есть они направлены на деградацию?

- я не встречал, что существует такая установка создавать такие произведения, которые способствовали деградации. Тут ситуация более сложная – предлагаются такие упрощенные произведения, и они находят потребителя, т.е. человек почему то предпочитает именно эти произведения искусства другим произведениям, которые требуют внимания, размышлений.

- это выбор человека?

- здесь ситуация сложная, потому что, в какой-то степени, это выбор человека, с другой стороны – это все-таки еще и предложения, потому что предложение тоже ведь влияет на выбор. Скажем, если взять современное телевидение, то здесь, в общем-то, у человека фактически нет выбора. Можно даже, там, сотню спутниковых каналов просмотреть, и это все (за редким исключением) будут произведения, оформленные вот в таком стиле массовой культуры; в разных жанрах массовой культуры, но фактически, все они могут быть отнесены к массовой культуре. Поэтому здесь ситуация довольно сложная. Выбор довольно сложно обеспечить экономически, потому что, если создать какую-то альтернативную, не массовую культурную программу, то у нее будет очень мало зрителей, поскольку она будет предъявлять особые повышенные требования к вниманию, к эрудиции, к образованию. Соответственно, очень сложно такую программу окупать, потому что рекламодатели дают рекламу тем каналам, у которых больше зрителей. А больше зрителей у каналов, которые предлагают продукцию массовой культуры.

В общем, здесь ситуация довольно сложная. И сказать, что здесь только дело выбора, смотреть или не смотреть произведения массовой культуры, тоже не получается. Здесь и предложение оказывает давление на человека. Но с другой стороны, нельзя сказать, что выбор человека полностью отменяется. Может быть можно сказать, что вот к этим средствам массовой информации изначально более приспособлены произведения массовой культуры, а, соответственно, не массовая культура вытесняется в какие-то другие сферы – в сферы, не связанные со средствами массовой информации. Сложно через средства массовой информации как-то распространять какие-то другие культурные явления, культурные произведения. Они просто к этому не приспособлены. По крайней мере, хуже приспособлены, чем произведения массовой культуры, характерная черта которых как раз заключается в приспособленности к этим средствам массовой информации.

Так вот, содержание этих произведений кроме доступности должно быть знакомым. Что это значит? В том смысле, что, когда человек, допустим, посмотрел один сериал, и если он даже начинает смотреть другой сериал (пусть даже действие этого сериала происходит в другой стране), тем не менее, основные какие-то типичные персонажи, основные сюжетные ходы, интриги, они должны быть типичными и узнаваемыми. Это тоже характерная черта для массовой культуры – знакомость, узнаваемость, типичность. Соответственно, эти типичные характеры, типичные персонажи… ну не в том смысле, чтобы у них прямо одни и те же имена или один и тот же вид. Нет. Имена и виды, например, героев сериала могут быть самые разные. Но то, как они себя ведут, какие проблемы они решают, что для них является важным, все это, в общем-то, типично и узнаваемо в произведениях массовой культуры.

И наоборот, что-то неожиданное, что-то новое, непривычное, что-то экзотичное, выбивающее из привычного стереотипа восприятия, для произведений массовой культуры совершенно не характерно.

И, соответственно, когда исследователи массовой культуры ставят перед собой вопрос: в чем же ее смысл, почему она воспринимается людьми, почему люди обращаются к этим произведениям?, то довольно часто выделяют то, что произведения массовой культуры создают своего рода терапевтический эффект. Т.е. создают такое приятное ощущение для зрителя понимания ситуации, понимания жизни, людей именно потому, что эти люди, эти жизненные ситуации, в общем-то, типичные, уже встречавшиеся, уже знакомые. И когда зритель пребывает вот в этой среде, среде таких характерных сюжетных линий, событий, проблем, персонажей, то он испытывает (с психологической т.з.) комфортное ощущение того, что он разбирается в жизни, что он может даже предсказывать что произойдет дальше, что он настолько хорошо разбирается в людях, что может предположить: что и какой герой далее совершит и т.д. Существует даже такой довольно яркий термин «радость узнавания», т.е. человек видит что-то новое, но с другой стороны, он во всем этом уже разбирается и чувствует себя компетентным.

Здесь, конечно, ситуация тоже может быть довольно сложной, потому что некоторые исследователи обращают внимание на то, что этот психотерапевтический успокаивающий эффект произведений массовой культуры иной раз сочетается с предварительным созданием некоторой напряженности, некоторых проблем в сознании человека. Как это обычно происходит? Возникает какое-то сравнительно новое явление в окружающей человека жизни, выбивающее его из привычного уклада. Человек при этом может испытывать какое-то беспокойство. И, соответственно, это явление может предъявляться в произведениях массовой культуры. Но вначале, когда оно только появляется в этих произведениях, оно может носить несколько будоражущий характер, поскольку его раньше не было, но потом постепенно это явление осваивается массовой культурой, оно типизируется, схематизируется и включается в круг характерных типичных жизненных сюжетных поворотов, или характеров героев, и перестает для зрителя быть таким тревожащим и выбивающим из колеи.

В этом смысле массовая культура склонная «вбирать в себя» вот такие массовые явления и превращать их во что-то более-менее привычное, по крайней мере, создающую иллюзию понимания.

Что еще характерно для массовой культуры – жанровость, т.е. в массовой культуре существуют более-менее сложившиеся жанры. Например, литературные жанры – «дамский роман», «детектив». Или какие-то кинематографические жанры – «сериалы». Сериалы, в общем-то, тоже могут несколько различаться по своим жанрам. Причем, жанры в массовой культуре являются довольно жестко определенными. Достаточно четко известно что может присутствовать в том или ином жанре, а что в нем не может присутствовать; какой конец, скажем, должен быть в том или ином романе в соответствии с определенным жанром и т.д.

И в этом смысле тоже массовая культура явно отличается от постмодернистской культуры. Мы говорили, что для постмодернистской культуры характерна принципиальная эклектика – смешение жанров в одном произведении. Массовая культура в этом смысле отличается, отличается такой вот жесткой установкой на четкие жанровые рамки.

Еще обращают внимание исследователи, скажем, на ценность стабильности. Массовая культура создает ощущение стабильности у зрителя, и поэтому тоже часто зрители стремятся к этим произведениям, т.е. когда они обращаются к произведениям массовой культуры, они знают, что все в этих произведениях будет узнаваемым, знакомым. И эта знакомость и типичность создает ощущение стабильности, устойчивости. Это тоже такое, можно сказать, психотерапевтическое ощущение, которое может для человека быть важным. Таковы основные характеристики массовой культуры.

Что касается богословия миссии. Можно сказать, что вопрос массовой культуры по своему значению даже выходит за рамки богословия миссии. В каком смысле? В том смысле, что если мы обратимся к произведениям массовой культуры, то обнаружим, что среди типовых персонажей, типовых характеров, в общем-то, уже в современной массовой культуре, скажем, российской освоены типовые персонажи церковной жизни. Скажем, образ священника уже вполне массовой культурой освоен, он уже вполне в массовой культуре узнаваем, потребитель современной массовой культуры как только видит священника, уже знает с какими именно чертами характера, особенностями поведения он встретится. Т.е. этот образ уже, можно сказать, в современной массовой культуре освоен. Также освоен образ истового христианина, образ начинающего христианина. Т.е., в общем-то, уже целая галерея образов, связанных с характеристикой церковной жизни в массовой культуре более-менее освоена. Освоен, условно говоря, образ сектанта, образ человека, попавшего в секту, образы близких, которые пытаются этого человека из секты вывести.

Здесь, скорее, речь идет о схематизации. Человек задумывается, какие например, черты характера этого образа удобно передать, например, через Т.В., если речь идет о каком-то сериале. И он, соответственно, те черты, те особенности поведения, которые трудно передать визуально через Т.В., скорее всего передавать не будет. А то, что удобно зримо передать через Т.В., вот это он, скорее всего, выделит в образе священника. Далее он смотрит какие черты этого образа наиболее приемлемы для зрителя, т.е. какие черты могут оказывать какое-то успокаивающее воздействие, какое-то комфортное воздействие. Соответственно, такие черты он будет скорее всего выбирать для характеристики священника. Вот так и формируется этот образ. Такой же подход относится и к другим типовым образам из церковной жизни.

Как относится к этому с т.з. богословия миссии? Получается тоже, я думаю, что отношения здесь не однозначны. С одной стороны, конечно, плохо, что эти образы схематизированы, что они утрированы, иногда даже может быть карикатурные, поскольку это дезориентирует человека, затрудняет для него (привыкшего к таким образам) восприятие реальной церковной жизни, ну а с другой стороны – может быть здесь есть и некоторый положительный момент. По крайней мере, хотя бы предварительно, в самых простых формах и образах человек знакомится с Церковью. Может быть у него формируется предварительный интерес к церковной жизни. На все на это (на предварительный интерес к церковной жизни) можно опираться в миссионерском служении. И тогда получается, что такие образы даже в некотором смысле содействуют миссионерской проповеди. Т.е. ситуация здесь, можно сказать, довольно сложная.

И в любом случае получается, что миссионеру важно знать эти типовые образы. Потому что, если обращаться к человеку, пребывающему в пространстве таких образов массовой культуры, то конечно важно понимать каков его образ Церкви, образы посетителей Церкви, образ богослужения. Если этого не учитывать, то можно как-то может быть и насторожить человека, как-то его смутить, и, в конечном сете, повредить проповеди. И наоборот, учитывая этот образ, можно на него опираться, можно его далее развивать. Но развивать тоже не скачкообразно, а как-то постепенно.

Есть еще одно очень важное направление, в котором миссионерское служение связано с массовой культурой – это направление, связанное с использованием средств массовой информации для миссионерской проповеди. И здесь тоже ситуация оказывается довольно сложной. С одной стороны, такое использование важно для миссионерской деятельности, поскольку оно дает возможность обратиться к огромной аудитории. И, соответственно, средства массовой информации в н.в. активно используются в миссионерской работе. Это и разного рода интернет ресурсы (форумы, сайты), это и православные телевизионные каналы, которые сейчас появляются. Тем более, появляются отдельные радио, телевизионные передачи миссионерской направленности.

Но здесь также появляется и некоторая проблема – это проблема, связанная с тем, что постепенно, когда осуществляется миссионерская деятельность через средства массовой информации, формы этой миссионерской деятельности начинают так или иначе приближаться к формам массовой культуры. Т.е. сами эти средства, их массовость, массовость аудитории, все это начинает диктовать определенные требования тому, что предлагается через эти средства. Невозможно в передаче, которую слушают несколько миллионов самых различных человек, попытаться сказать что-то глубинное о вере, привести какой-то глубинный пример, образ святого. И здесь все время создается такое давление в сторону построения вот таких миссионерских передач по образцам массовой культуры, т.е. в сторону построения этих программ на тех же самых основах повторяемости, узнаваемости, типичности, о которых мы говорили.

И наверно можно сказать, что даже в таком православном миссионерском служении, осуществляемом через средства массовой информации, тоже уже сложился определенный образ, чем-то напоминающий образ массовой культуры – образ, скажем, проповедника, образ человека, который беседует, например, в открытом эфире со зрителями, интонация определенная и т.д. Все это тоже имеет тенденцию к такой схематизации, к типизации по аналогии примерно с тем, что происходит в произведениях массовой культуры. В различных художественных произведениях, которые продаются, например, в храмах, тоже можно проследить вот эту тенденцию к типизации. Какие-то типичные ходы, например, поездка к старцу, проблемы, возникшие в ходе этой поездки. Все это напоминает процессы, происходящие в массовой культуре.

Здесь тоже ситуация довольно сложная. Конечно, с одной стороны, хорошо, что есть возможность даже в такой упрощенной форме обратиться к такому большому числу людей, но с другой стороны получается так, что эта обращенность к широкой аудитории чаще всего достигается за счет упрощения, за счет схематизации. Конечно, есть здесь и другие проблемы, проблемы допустимой меры схематизации.

Наверное, с т.з. богословия миссии в какой-то степени вывод из рассмотрения этих проблем заключается в том, что ни в коем случае нельзя ограничиваться какой-то одной формой миссионерского служения, даже если эта форма объемлет максимально большое число людей, несопоставимое с тем числом людей, которое объемлется другими формами. Получается так, что миссионерское служение необходимо вести в самых разных формах и дополнять вот такое служение через средства массовой информации другими формами служения. Формами, ориентированными на меньшее число людей; может быть даже на индивидуальный подход, на индивидуальные беседы. И тогда возможно удастся получить такую ситуацию, когда эти формы друг друга дополняют. В частности, вот такие формы, связанные с обращенностью к малым группам могут дополнить то, что можно сообщить через средства массовой информации. В малых группах уже есть возможность предлагать не просто такую обезличенную информацию, а уже более четко учитывать интересы собравшихся.

Но при этом есть некоторая проблема, связанная с тем, что массовая культура может как бы «затягивать» - отучать человека думать, отучать человека от внимательного восприятия произведений искусства, культуры. Такая опасность тоже есть, но она скорее является общей и для массовой культуры не церковной, и для, условно говоря, для массовой культуры церковной.

Кстати, это тоже довольно актуальная проблема. И сравнительно недавно была организована специальная служба в издательском отделе московской патриархии, в задачу которой входит прочитывание тех книг, которые предлагаются к реализации через церковную сеть. И в тех случаях, если в этих книгах даются уж совсем какие-то утрированные, карикатурные образы и представление, то их просто даже не допускать. Понятно, что это решение было принято не просто так, а в связи с актуальностью этой темы, в связи с тем, что, к сожалению, такая массовая культура имеет тенденцию вообще превращать, ну уж совсем в недопустимые карикатуры то, о чем в этих произведениях говорится. Т.е. существует проблема, что в церковных лавках продается такая литература, которая настолько упрощена и схематизирована, что получаются уж совсем какие-то карикатуры. Я не знаю насколько до конца реализован этот проект, но в конечном счете предполагается, что никакая книга без соответствующего церковного грифа в эту сеть не сможет поступить.

Далее давайте перейдем к следующему явлению, тоже связанному с культурными процессами, происходящими в обществе – это МУЛЬТИКУЛЬТУРА.

Это направление, которое сформировалось тоже сравнительно недавно, в эпоху модернизма. Где-то может быть в последней четверти 20-го века. В чем заключается главная идея этого направления? Это идея заключается в признании ценности множественности культур, или культурной множественности. Это, пожалуй, главная идея мультикультурализма. Хотя различных концепций мультикультурализма, исследований по мультикультурализму можно обнаружить довольно много, но, пожалуй, объединяет все эти концепции вот эта главная идея – не просто признание множественности культур, а признание ценности желательности этой множественности.

Чем отличается мультикультурализм от других направлений в понимании вот такого взаимодействия различных культур? Само собой разумеется, что идея мультикультурализма противостоит идее господствующей культуры, по отношению к которой все другие культуры должны занимать какое-то подчиненное положение. Ну а в целом должны так же постепенно как бы ассимилироваться, т.е. так или иначе входить в эту господствующую культуру. Конечно, такому представлению, характерному для традиционных обществ, мультикультурализм противостоит. Но кроме этого, мультикультурализм противостоит также идее такого постепенного нивелирования культур, т.е. идее, заключающейся в том, что, когда представители различных культур живут в одном обществе, в одном городе, то постепенно они начинают утрачивать свои культурные особенности, и постепенно начинают друг у друга эти особенности перенимать; так, что через некоторое время они нивелируются и образуют какую-то новую культурную общность, своего рода сумму каких-то культурных представлений и ценностей, характерных для различных культур, из которых эта сумма образовалась.

Мультикультурализм предполагает, конечно, и взаимодействие, взаимообогащение культур, но все-таки в нем еще делается акцент на плюралистичность, акцент на утверждение ценности каждой из культур самой по себе.

Кстати, в некоторых странах мультикультурализм является официальной политикой государства – настолько это влиятельная концепция. Например, в Канаде. В чем может выражаться мультикультурализм? Он, например (если говорить о мультикультурализме уже как о государственной политике), выражается в поддержке различных культурных направлений; прежде всего, конечно, малочисленных. Т.е. напрямую субсидируются вот такие небольшие культурные, культурно этнические образования с тем, чтобы обеспечить им возможность существования и сохранить свое своеобразие, когда они вынуждены раствориться в каких-то культурных средах.

Кстати, в какой-то степени и в России тоже это направление реализуется. Например, существует программа финансирования культуры малых народов, прежде всего – быстроисчезающих и ассимилирующихся народов севера. Т.е. мультикультурализм предполагает признание ценности культур, и, соответственно, содействия устойчивому существованию этих различных культур.

Больше всего, конечно, в рамках мультикультурализма уделяется внимание культурам национальным, особенно культурам небольших народов, или культурам, к которым, например, принадлежат какие-то группы эмигрантов. Можно сказать, что основное внимание здесь уделяется именно национальным культурам – их сохранению, их совместному сосуществованию.

Но с другой стороны, мультикультурализм, строго говоря – это более широкое понятие. И он предполагает обеспечение условий для сосуществования культур и в других смыслах, т.е. каких-то культур, уже образуемых в рамках той или иной определенной культуры, каких-то стилей культурных, каких-то культурных движений. Т.е. мультикультурализм предполагает, строго говоря, такую культурную множественность по разным признакам и принципам образующуюся.

Соответственно, за этой идеей мультикультурализма стоят ценности, связанные с представлением о том, что не существует каких-то культур, каких-то народов, которые могут претендовать на высший статус по отношению к другим. Т.е. за мультикультуралистскими идеями стоят ценности равенства, ценности равных условий для развития и пр.

Конечно, эта политика мультикультурализма предполагает и обеспечения мира, внутренней стабильности общества, когда члены различных культурных направлений (даже малочисленных) не чувствуют себя ущемленными, что, по мысли теоретиков мультикультурализма, способствует стабилизации и устойчивому развитию общества. Т.е. мультикультурализм – это своего рода такая мозаика культур. Конечно, при этом эти различные культуры могут друг с другом и смешиваться, и исчезать. Такие процессы здесь тоже не исключены. Но все-таки, главный акцент здесь делается на множественности.

Такой мультикультурализм связан так же с идеей взаимообогащения культур. Это идея находит свое выражение в т.ч. и в образовании. В современном образовании, в общем-то, приветствуются стажировки студентов в университетах других стран. Т.е. в ряде случаев даже университетскими стандартами требуется для получения высшего образования определенное минимальное время провести в университете другой страны. Это может быть где-то год. Годовое пребывание в иной стране, в иной культуре, в ином университете понимается здесь как важная составляющая качества образования, позволяющая человеку не замкнуться в своем традиционном образовательном учреждении с определенными традициями, а узнать как еще может строиться система образования, как еще могут строиться отношения между преподавателями и студентами и т.д. Соответственно, такие мультикультурные стажировки рассматриваются как важное средство расширения эрудиции и повышения качества образования.

Что еще можно сказать о мультикультурализме? Это направление пережило рассвет (начиная где-то с 80-х годов 20 в. до начала 21 в.), но сейчас все больше и больше исследователи обращают внимание на кризисные процессы, характерные для этой политики мультикультурализма. В общем, эта политика часто уже не встречает такого единодушного одобрения даже в европейских странах, т.е. в странах, придерживающихся этой политики. Уже и политические лидеры, а не только граждане, не искушенные в культурологическо-политических вопросах, выражают иной раз свое недовольство вот такой политикой мультикультурализма. Уже некоторые оговорки, применительно к этой политике, можно слышать в н.в. из уст профессиональных политиков. Т.е. можно сказать, что есть признаки того, что эта политика постепенно будет как-то корректироваться. Хотя до сих пор она остается важной и официальной политикой во многих странах.

Основная теоретическая сложность мультикультурализма – это проблема того, как быть с теми культурами, которые не принимают ценностей мультикультурализма. Эта проблема до сих пор не получила сколь либо основательного теоретического разрешения. И это тоже, в общем-то, говорит о некоторой шаткости этого направления. Т.е. непонятно что делать в мультикультурном обществе с представителями тех культур, которые в силу самого строя, в силу некоторых особенностей и ценностей этих культур не склонны к такому терпимому толерантному сосуществованию с представителями других культур. А наоборот, склонны иной раз к такому энергичному противостоянию представителям других культур, склонны к стремлению распространить (иной раз весьма навязчиво) свои культурные ценности представителям каких-то других культур. И непонятно что делать с такими культурами. Т.е. получается так, что если уж последовательно следовать идеям мультикультурализма, то все культуры должны получить равные возможности для сосуществования. Тогда получается, что и такие культуры, культуры, представители которой придерживаются мнения о своей исключительности, о том, что именно они являются носителями неких высших смыслов, что представители других культур ниже их по свои каким-то представлениям и идеям, и, соответственно, должны принимать их более совершенные установки и ценности. Что делать с представителями таких культур? Причем, иногда они используют весьма энергичные средства для реализации вот таких своих представлений о своей исключительности.

Т.е. проблема в том, что получается, что мультикультурализм как бы призывает в этих ситуациях к тому, чтобы равные права получали те культуры, представители которых фактически нацелены на разрушение мультикультурализма. Т.е. получается, что мультикультурализм в этой ситуации защищает тех, кто его разрушает. Причем, сознательно разрушает в силу соответствующих культурных установок. Вот это некоторая проблема, не получившая окончательного разрешения.

Что касается отношения к мультикультурализму с миссионерской т.з., то здесь тоже ситуация сложная. С одной стороны, ситуация мультикультурализма позволяет православным верующим заявлять о себе как о представителях особой культурной общности, религиозно-культурной общности, и, соответственно, при этом претендовать на всю полноту уважения, на объединение верующих, что все религиозные права будут признаваться, и никоим образом не будут ущемляться по отношению к каким-то другим гражданам. А может быть даже претендовать на соответствующее государственное финансирование. Особенно когда такие группы верующих, например, оказываются в меньшинстве (где-нибудь в диаспоре). Но с другой стороны, с миссионерской т.з., конечно, такая ситуация мультикультурализма может быть довольно сложной, поскольку эта ситуация предполагает то, что человек живет в рамках какой-то своей культуры, и ему бывает в этой ситуации довольно сложно принять проповедь, обращенную к нему. Т.е. человек может оказаться уж очень тесно связанным с одной из культурных групп, к которой он принадлежит.

Но с другое стороны, эта проблема, конечно, не идет ни в какое сравнение с миссионерской проблемой, когда человек живет в традиционном обществе и входит в традиционную культуру. В этой ситуации, если такой человек принимает христианскую проповедь (а эта культура, соответственно, не христианская), то для него такое принятие христианской проповеди означает весьма серьезные лишения. Т.е. такой человек выпадает из соответствующей традиционной культуры, он десоциализируется, его перестает признавать, принимать общественная организация, а иной раз и ближайшие родственники. Т.е. вот в такой ситуации традиционной культуры принять христианскую проповедь может оказаться для человека гораздо сложнее, и такое принятие может потребовать гораздо большего подвига.

Все-таки, когда мы говорим о мультикультурализма, то здесь тоже человеку потребуется некий подвиг, поскольку ему придется выйти из некоторой культурной группы, к которой он принадлежит. Но поскольку эта культурная группа все-таки в государстве и в обществе не доминирует, то такой выход для него не будет связан со столь же серьезными решениями, как в ситуации выхода из традиционной культуры. Конечно он испытывает здесь определенные лишения, поскольку лишается какого-то круга друзей, родственников, привычных ему. Но тем не менее, он имеет возможность войти в другую культуру и это никак на нем не отразится – на его статусе в государстве, на его профессиональном статусе. Т.е. в этом смысле мультикультурализм может быть предпочтителен.

Но с другой стороны, конечно, в ситуации мультикультурализма очень сложно вести миссионерскую работу, в рамках которой утверждалось бы то, что христианство является единственно верной религией, что полнота истины содержится именно в христианстве. Такие положения в этой ситуации распространять оказывается довольно сложно.

Blog

С. А. Чурсанов. Первый семестр. 01. 09. 10