До сторіччя з часу написання роботи В.І. Леніна «Матеріалізм І емпіріокритицизм» Матеріали Міжнародної науково-практичної конференції 27-28 листопада 2008 Київ

Вид материала

Документы

Содержание Материализм и постмодернизм “матеріалізм і емпіріокритицизм” в світлі провідних ідей природознавчих наук хх ст. Новиков Г.Б. (г. Киев)

Подобный материал:

• Програма Міжнародної науково-практичної конференції 24-25 вересня 2009 р. Київ 2009, 256.8kb.
• Всеукраїнська федерація «спас» запорізька облдержадміністрація запорізька обласна рада, 3474.89kb.
• Вах європейського вибору матеріали IIІ міжнародної науково-практичної конференції 25-27, 2505.29kb.
• Запорізька облдержадміністрація запорізька обласна рада запорізький національний університет, 6793.22kb.
• З. Й. Красовицького 5 листопада 2008 року, м. Суми, 936.73kb.
• Управлінські аспекти підвищення національної конкурентоспроможності / Матеріали ІІІ, 4064.21kb.
• В. Д. Косенко © Авторські права, 5389.02kb.
• Соціально педагогічний комплекс регіону: теорія І практика збірник матеріалів Всеукраїнської, 4395.92kb.
• Матеріали ХVII міжнародної науково-практичної конференції удвох частинах Ч. II харків, 5512.68kb.
• Матеріали ХVII міжнародної науково-практичної конференції удвох частинах Ч. I харків, 6941.25kb.

Литература:

1. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии. – М.: Политиздат, 1986. – 478 с.

Науменко Л.К. (г. Москва, Российская Федерация)

МАТЕРИАЛИЗМ И ПОСТМОДЕРНИЗМ

1.Значение ленинской книги «Материализм и эмпириокритицизм» в истории культуры очевидно: в ней реабилитировано интеллектуальное и вообще психическое здоровье человека разумного и защищено от пьяной спекуляции субъективизма, иррационализма и индивидуалистического нарциссизма. Постмодернизм – последнее слово той философии, которая в начале прошлого века стала объектом критики Ленина. В конце этого века и в начале нового эта философия родила еще одного, но на сей раз последнего, мутанта. Ниже пасть уже невозможно. Критицизм трансцендентальный, эмпирический, логический, лингвистический упразднил самого себя еще словами предтечи постмодернизма Фридриха Ницше: «Жить так, чтобы не было в жизни смысла, - вот что становится теперь смыслом жизни». Ницше как в воду глядел. Последним словом постмодернизма, «Логики смысла» Жиля Делеза оказалась бессмыслица, «нонсенс», хаос, абсурд и чушь. Логика деградации, декаданса, вырождения такова: сначала умер объект, затем до вселенских размеров раздулся пузырь субъективности, потом он лопнул, умер и субъект. Смерть субъекта и засвидетельствовал постмодернизм.

2. Есть логика восхождения – прогресса, эволюции, развития. Об этом много писали и думали. Но есть и другая логика – логика нисхождения, упадка, вырождения, деградации, инволюции, регресса. А о ней писали совсем мало. ХХ век заявил о себе декадентством. Здесь был прописан эмпириокритицизм, здесь же прописался и постмодернизм. Ленин оценил первый как «реакционную философию». Таков же и постмодернизм. И если «акция» есть действие, направленное вперед и вверх, то ре-акция – назад и вниз. «Декаданс» - не обидная кличка. Это – самоназвание.

В философии эта логика выглядит так: от агностицизма и релятивизма к крайнему индивидуализму и иррационализму.

3. Первый крупный шаг в этом направлении был сделан Кантом. Критика догматической метафизики с ее онтологическими абсолютами была справедливой: без гносеологии и содержательной познавательной логики «онтология» несостоятельна. Ведь то, что рассматривалось ранее как формы бытия самого по себе, оказалось одновременно и гипостазированными абстракциями. Однако этот шаг был оплачен тем, что на место метафизики «бытия», объекта встала, – была намеренно поставлена, – новая метафизика – метафизика субъекта. Место объективного абсолюта занял абсолют субъективный. Абсолютом стал субъект. Метафизика не была упразднена, она просто повернулась лицом в другую сторону. В этом, а не в чем-либо ином исторический смысл кантова «коперниканского переворота в философии».

Верная и глубокая мысль об активности познающего субъекта была сращена с главным тезисом субъективизма – с утверждением, что в фундаменте познания лежит не согласование наших представлений с объективной реальностью, но сотворение творческим воображением этой реальности. Эта новая «гносеология» оказалась новым, гносеологическим креационизмом и новой, гносеологической теологией. Место Бога-творца занял субъект-творец. Новая гносеология оказалась и новой метафизикой, потому что на место реального, живого, эмпирического субъекта встал сверхприродный надиндивидуальный, тоже мистический, трансцендентальный субъект, вскоре превратившийся в новый абсолют у Фихте – тоже гипостазированная абстракция. (А уже в наши дни некоторые известные философы-марксисты заговорили даже об интерсубъекте, «интериндивиде», размещенном не во мне, и не в тебе, и не в нас как общности, а в промежности между нами). Знание у Канта и сотворяется этим субъектом из аморфного материала ощущений и по собственным, априорным законам «чистого разума».

4. В философии субъективизма, отталкивающейся от Канта, прочно утвердился и приобрел видимость аксиомы-самоочевидности тезис о том, что разум познает только то, что он сам и сотворил и именно в меру того, как он способен творить. Казалось бы, разумно и прозрачно: «Я тебя (мир) сотворил, я тебя и пойму». Но за это тоже пришлось заплатить очень дорогую цену: познание мира превратилось в самопознание разума, субъекта, духа и т.д. Реальность, независимая от сознания и воли субъекта, была отброшена как нечто лишнее. С этого рубежа и стартовала философия самопознания: разум сам себя сотворяет, сам с собой сочетается и сам через себя кувыркается, сам для себя и муж и жена, и отец, и сын. И получает удовольствие самообладания. Сказанное Э.Ильенковым об идеализме Гегеля справедливо и для всякого идеализма: «…под грандиозно глубокомысленной конструкцией гегелевской философии скрывается на самом деле пустая тавтология: «Мы мыслим окружающий мир так и таким, как и каким мы его мыслим». Вследствие этого «бытие», «объект», природа и история «изображаются» как нечто само по себе бесформенное, пассивное глинообразное» (Диалектическая логика. Очерки истории и теории. Изд. второе, дополн., М.Изд. Полит.литературы.1984,с.140). Что вымыслили, то и познали. За пределы вымысла так и не вышли. Словом: «Я его слепила из того, что было // А потом, что было, то и полюбила…».

5. Трансцедентальный субъект, вносящий порядок в хаос ощущений, в пеструю и аморфную «материю» опыта, глину, творящий мир в своем воображении, подчиняется только себе, тому порядку, который дан в структуре чистого разума. Разум творит мир представления, мир и есть представление, и порождает этот мир представлений сверхпредставление, упорядочивающее «Я». У Канта это «Я» еще нуждается в материале для работы, как горшечник в глине, а у Фихте уже нет. «Я» творит «не-Я» вместе с «вещью в себе», стало быть и глину. Еще шаг вперед и мир как представление предстает уже как воля, абсолютная воля. Это Шопенгауэр. Чистый разум становится чистой волей, чистая воля – чистым произволом – «волей к власти» Ницше, чистый произвол – властью хаоса. А это уже постмодернизм. Делез и пишет в своей «Логике смысла» о власти, «воцарении созидающего хаоса»: «Это власть, власть утверждать дивергенцию и децентрацию» (Делез Ж.. Логика смысла. М., «Раритет», Екатеринбург, «Деловая книга»,1998,с. 345-346). Все! Финита ля комедия! Дальше ехать уже некуда.

6. Старая философия, ориентированная «онтологически», имела в своем фундаменте логику «центрации», говоря языком Делеза, т.е. монистического построения «принципиальной схемы» объективной реальности, в центре которой, например у Платона, находились вечные и неизменные объективные сущности – идеи, «инварианты» вечно меняющегося, текучего мира, выстраивающиеся в пирамиду, на вершине которой ослепительно сверкал Идеал.

«Коперниканский переворот» Канта заложил фундамент того, что в ХХ веке Делез назовет «децентрацией» и «деконструкцией». И у Канта, и у Фихте, и у Гегеля еще есть уверенность в том, что эту, уже разрушенную и превращенную в глину, в прах объективность можно собрать вокруг нового центра – деятельного, творческого; у Гегеля – общественно-исторически возникшего субъекта. Именно поэтому их философия – классика. В «неклассической философии» этого уже нет.

Трещина во всем этом построении стала катастрофически разрастаться, когда Ницше объявил, что «Бог умер», с ним вместе умер и «абсолютный субъект» и остался только голый индивид на сыпучем песке или на скользкой глине («скольжение» у Делеза – категория). Теперь на первый план и в философии, и в искусстве на смену всеобщему и необходимому, законам порядка и красоты приходит особенное, индивидуальное, уникальное, наконец – «элитарное», а со всем этим: хаос, безобразие и произвол. На месте «бытия» оказывается только «бывание», на месте всеобщности – сингулярность, на месте личности – особь. И в этом кратиловом потоке барахтается и лишенное идентичности человеческое «Я», которое есть тоже не имеющий ни меры, ни внутреннего образа «поток переживаний» - фикция. Вне меня фикция и сам я фикция. Вне меня поток, и сам я поток. И если у Кратила в одну и ту же реку нельзя войти и единожды, то у постмодерниста и в самого себя войти невозможно: внутри – то же самое, что и во-вне. Все течет, теку и я – из ниоткуда в никуда. Однако течение-то есть только там, где есть и неподвижные берега. А если потекут и берега, исчезнет и течение. Это же аксиома релятивизма. Постмодернизм вместе с диалектикой сломал и тот сучок, на котором сам и висел, вернее – повесился. (Правда, жалко, что сучок обломлся…).

Последнее – не наше ругательство-преувеличение. Постмодернисты сами заявили о себе как о «клиницистах культуры». Психоаналитик в комфортной, располагающей обстановке внимательно и сочувственно выслушивает исповедь бредящего клиента. Выслушивает и ставит диагноз, опираясь на «понимание». Постмодернист прав: какое же это понимание, если ты не можешь войти в этот мир бреда? Что ты можешь понять, если сам не сошел с ума? Сойди с ума, и ты поймешь мои терзанья. Постмодернист не шутит. Он сходит с ума. Он не ставит диагноз, сидя на диванчике под зеленым абажуром и умненько наблюдая клиента. Он судит о состоянии, находясь в этом состоянии, и предъявляет свой диагноз наглядно, с высшей степенью достоверности, ибо он знает, что такое хаос. Он сам есть этот хаос. Он поставил эксперимент на самом себе и получил неоспоримое доказательство. Но, поставив диагноз, он уже не может лечить. Он сам уже есть болезнь.

7. Безудержный критицизм, для которого все, что признается нормальным человеческим сознанием объективно существующим и который это признание объявляет нелегитимным, незаконным, вырождается в самый тупой, упертый догматизм: «Истины нет – вот истина!» Постмодернизм поэтому опровергает не только себя самого, но и всю ту релятивистскую, субъективистскую традицию, опровержению которой и посвящена книга Ленина.

8. М.А.Лифшиц верно когда-то сказал, что модернизм (а с ним, добавим, и постмодернизм) – это вовсе не искусство, а философия. Вот главные этапы его инволюции. Первый шаг – своеобразие, оригинальность, уникальность видения (я вижу так, как не умеет видеть никто другой). Второй шаг – уникальность художника. Его неповторимость и есть тайна художественного порядка. Не мгновение запечатлевается на полотне в художественном порядке, а художественный порядок вторгается в жизнь и конструирует новую реальность. Этот порядок не вне, а в самом художнике. Дело не в том, что он изобразил, а в том, что есть он сам. Он узнаваем. Не порядок жизни узнаваем, нет. Узнаваем художник, узнаваем Пикассо. Это он, его уникальность и есть производящая причина порядка. Он законодатель. Отсюда уже «рукой подать» до того художника, который сказал: Я плюнул, и это и есть факт искусства. А это уже последний, третий шаг. Плевок не обязательно должен быть художественным. Если плюнешь ты – это будет просто плевок, а если плюну я – произведение искусства, которое стоит больших денег. И вы, любители редкостей, купите этот плевок, как покупаете у моего собрата по ремеслу его экскременты в пробирочке с ценником. А что? Вы боготворили абсолютную оригинальность – покупайте уникальность. Вы этого хотели? – Получите! Этот бесспорный, восхитительный, уникальнейший и омерзительнейший беспорядок. Вы мир вне вас расценивали как дерьмо? – Вот и получите мое абсолютно уникальное дерьмо. Заплатите и успокойтесь: вы получили именно то, что хотели, что искали. «Кто ищет, тот всегда найдет!». Кто стремится, тот всегда вляпается.

9. Устраните из сознания объективную реальность как нечто лишнее и человек тут же превратится в тихопомешанного Нарцисса, любующегося собственным отражением или «произведением». Устраните это «не-Я», отождествите бытие вне мысли с бытием только в мысли, поставьте на место материи-реальности свои образы и галлюцинации – тут же окажетесь в дурдоме.

Противоречивое «тождество и нетождество» отражаемого и отраженного, равенство и одновременно неравенство образа и объекта и есть «вечный двигатель» культуры – и философии, и науки, и искусства, и морали, вечный двигатель творчества. Отождествите намертво выражаемое и выражение, примите всерьез, что выражаемое – лишнее и вы убьете творчество.

Как уст румяных без улыбки

Без грамматической ошибки

Я русской речи не люблю (Пушкин)

Почему же? Да потому, что «грамматическая ошибка» - это намек на то самое вне меня сущее, бесконечное, неисчерпаемое, хаотическое, лишенное образа, порядка и меры, что просится в образ и ускользает от него. Лишенное не потому, что вообще не имеет в себе ни порядка, ни меры, а только потому, что этот порядок еще скрыт от нас. Работа мысли и воображения и философа, и ученого, и художника, и поэта как раз и состоит в том, чтобы выразить невыразимое, найти меру в безмерном, устойчивое в текучем, закономерное в случайном, порядок в хаосе. Найти, открыть, а не сотворить. А найдя, разочароваться. Неудовлетворенность мыслителя, ученого, художника своим творением – общее место биографий всех великих. И снова искать, и снова находить. Полное, мертвое равенство высказываемого и высказывания – смерть для творчества. Именно это имел в виду Ф.Тютчев: «Мысль изреченная есть ложь». Должно непременно остаться невысказанное, недосказанное. Оно и есть свидетельство неустранимого присутствия объективного в субъективном, бытия в сознании. «Грамматическая ошибка» - это ровно то же самое, что и легкая неправильность («губка») черт Лизы Болконской у Толстого, или чуть удлиненная шейка Нефертити. – Это та легкая неправильность, которая подчеркивает прелесть. Вглядитесь в «совершенную», мраморно-холодную, безупречную красоту Элен Безуховой и вы увидите, убеждает нас Толстой, что о ней не скажешь «прелесть», как и о той силиконово-фарфоровой, кукольной красоте, которая сегодня кривляется с экрана.

Ніколова Н.І. (м. Київ)

“МАТЕРІАЛІЗМ І ЕМПІРІОКРИТИЦИЗМ” В СВІТЛІ ПРОВІДНИХ ІДЕЙ ПРИРОДОЗНАВЧИХ НАУК ХХ СТ.

Стан природознавства у ХХ ст. може слугувати переконливим підтвердженням правомірності деяких із ключових теоретичних положень роботи В.І.Леніна “Матеріалізм і емпіріокритицизм”. Це в повній мірі стосується, зокрема, розвинутої у ній тези про те, що матерія є первинною, що Земля тривалий час існувала до появи на ній не лише людини, а й будь-чого (будь-кого) з органічного світу, а отже, неорганічна матерія передувала виникненню “комплексу чуттів” та їх носіям – органічним істотам і передусім – людині.

Розроблена в ХХ ст. ноосферна концепція В.І.Вернадського – П.Тейяра де Шардена здатна пролити світло на непросте питання співвідношення матерії та свідомості. В.І.Вернадський і П.Тейяр де Шарден переконливо доводять, що думка, свідомість є результатом дуже тривалого геологічного розвитку. За В.І.Вернадським, ноосфера як новий еволюційний стан біосфери “не є випадковим явищем, залежним від волі людини, але є стихійним природним процесом, коріння якого лежить глибоко й підготовлялося еволюційним процесом, тривалість якого вимірюється сотнями мільйонів років”. У зв’язку з цим В.І.Вернадським вперше була проголошена революційна за своїм значенням думка про те, що, таким чином, і сам історичний процес не може вивчатися як явище, яке стоїть обабіч історії Землі й проявляється незакономірно: навпаки, наполягає вчений, історичний процес, світова історія – це “природне, величезного геологічного значення, явище”. Саме тому, з одного боку, ноосфера не є тимчасовим геологічним явищем, адже її становлення як нового стану біосфери підготовлялося мільярди років, а з іншого – геологічний розвиток, як явище закономірне, неодмінно обумовлює й те, що біосфера рано чи пізно перейде в ноосферу й задля цього відбудуться події, які будуть сприяти цьому, а не протистояти об’єктивному процесу геологічного розвитку.

П.Тейяр де Шарден, вважаючи, як і В.І.Вернадський, ноосферогенез складовою не лише антропогенезу, а й геогенезу, в той же час аргументовано доводить, що ноосферний процес, як процес довготривалий, мав кілька послідовних еволюційних шарів, одним із яких виступила, зокрема, неолітична трансформація, а в новітні часи – технічна революція, ініційована Заходом.

Заслуговують на увагу й розробки сучасних геофізиків. Зокрема, українські вчені О.Слензак, Р.Фурдуй, Ю.Швайдак, Ю.Кононов впевнені, що виникнення центрів культурогенезу на Землі у високій мірі обумовлене явищами цілком матеріального порядку – дією так званої геоплазми в зонах глибинних розломів Землі, з якими й пов’язується виникнення найдавніших потужних цивілізацій.

Таким чином, природничим наукам ХХ століття ми зобов’язані рядом принципово важливих відкриттів, які надають аргументованості прибічникам матеріалістичної точки зору в філософії.

Новиков Г.Б. (г. Киев)

По науке – значит свободно

Способность к активному переустройству в соответствии со своими потребностями, целями и идеалами объективной и субъективной реальности, – в векторе действительности, – является неотъемлемым свойством такой системы как человек. «Мир не удовлетворяет человека, и своим действием он решает изменить его» (В.И.Ленин). А поскольку человек является единственным существом, способным создавать неприродные формы самой природы, – культурные формы, – то он есть то, что он не есть: находится в перманентном режиме трансгрессии, распределения, т.е.: выхода за предел уже узнанного, почувствованного, созданного, потребленного и т.д. Однако эта способность имеет характер потенции. А, значит, нуждается в актуализации. Вместе с тем, адекватная деятельность по адаптации объективной и субъективной реальности является и необходимостью. Залогом выживания, сохранения и развития, – жизни, – самого человека как индивида и человечества как рода.

Эффективность взаимодействия «человек – объективная и субъективная реальность» напрямую зависит от того, насколько знания субъекта деятельности соответствуют объекту. Насколько адекватно отражена им (нами) сущность явления, процесса, предмета. Необходимость, которая заставляет (детерминирует и мотивирует) человека взаимодействовать с объективной и субъективной реальностью, другими людьми – это и наш бич, и наше благо. Бич – потому, что в случае неадекватного взаимодействия (которое основано на неадекватных, неистинных знаниях об объекте (в случае деформированного взаимодействия: воздействия (взаимодействия без обратной связи))) мы вполне можем прекратить свое существование. Как земная цивилизация. Благо же в том, что адекватное взаимодействие (основанное на истинном познании и знании сути (сущности) дела, процесса, явления, предмета, в общем – объективной и субъективной реальности) позволяет не только удовлетворить свои первичные (витальные) потребности, но и осуществить (актуализировать) себя в качестве субъекта исторического процесса, то есть позволить и доставить себе удовольствие, роскошь и комфорт действовать свободно. В режиме творчества. В статусе творца. Осуществление же себя в данном качестве без истинного знания о мире, обществе, их взаимодействии не просто затруднительно – невозможно.

Преградой к актуализации нашей потребности познания, а вслед за ним (вместе с ним) – в практике, может стать что угодно, но, как известно, «страшнее самого человека в природе зверя нет», потому и наиболее непреодолимые преграды в процессе адекватного взаимодействия с объективной и субъективной реальностью и действительностью имеют антропоморфные черты. Особенно опасно, когда речь идет не о вечном спутнике любого процесса познания – заблуждении, а о намеренном, – преднамеренном, умышленном, – искажении уже добытого истинного знания, попросту продуцировании лжи и фальсификации. Для борьбы именно с такой преградой на пути к истинному познанию/знанию и была призвана к жизни работа В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Чем только не прельщали предвестники «современных философий» – эмпириокритики своих, не искушенных в тонкостях уже сущей на тот момент науки о всеобщих законах развития бытия, апологетов. Среди наиболее курьезных попыток «закидать зерна плевелами» я бы отметил принцип «экономии мышления», предложенный Э.Махом и Р.Авенариусом, согласно которому критерий истины всякого познания «состоит в достижении максимума знаний с помощью минимума познавательных средств». При всей курьезности такая попытка поставить с ног на голову теорию чревата серьезными практическими последствиями: ведь исказив добротное основание (в нашем случае – понимание критерия истины) у целостной философской системы (науки о всеобщих законах развития природы, общества и мышления), коей является диалектический материализм, можно с легкостью, пользуясь терминологией В.И.Ленина, «протащить» любую вредную для общества теорию в любую область нашей жизни, в т.ч. и в сферу общественных отношений.

К примеру, было мнение, что труд делает свободным. Чужой труд. В контексте гегелевской диалектики раба и господина, да и в контексте практики – это всего лишь иллюзия свободы. Свободным человека делает познание и знание, и при том познание и знание истинное. И не труд, «отрицательная форма самодеятельности» (К.Маркс), но творчество.

А для чего мы познаем и стремимся знать? Чтобы объективировать, материализовать, овеществить нашу мысль. «Отелесить» (В.Г.Белинский), воплотить ее. И, в случае, если она (мысль) истинна, ее воплощение есть действительность (совпадение сущности и существования). Если нет – социальная реальность («Хотели как лучше, а получилось как всегда» (В.Черномырдин)).

А потому и через 100 лет актуально замечание В. И.Ленина о том, что «...мышление человека тогда «экономно», когда оно правильно отражает объективную истину, и критерием этой правильности служит практика, эксперимент, индустрия». Актуально и истинно оно, данное замечание, еще и потому, что органично вытекает из философски безупречного понимания свободы как познанной необходимости (Б.Спиноза), т.е. лежит в русле 2,5 тысячелетней мировой философской традиции. Классической.