Міністерство культури І мистецтв україни національна музична академія україни ім. П. І. Чайковського

Вид материала

Документы

Содержание Про творчість композитора пишуть In memoria Харьковские премьеры Вечір пам’яті у санкт-петербурзі Програма конференції Прослушивание фрагментов сочинений В. Губаренко.

Подобный материал:

• План проведення міжнародних, всеукраїнських науково-практичних конференцій та семінарів, 220.61kb.
• Кабінету Міністрів України від 6 травня 2001 року N433 (433-2001-п), регламент, 215.4kb.
• Української держави, 8520.93kb.
• Міністерство культури І туризму україни інформаційний збірник про умови вступу до Луганського, 600.1kb.
• Міністерство культури І туризму україни інформаційний збірник про умови вступу до Луганського, 164.85kb.
• У студентів музичних училищ, 372.17kb.
• М. В. Костицького, доктора юридичних наук, професора, 4657.11kb.
• Л. В. Багрій-Шахматов доктор юридичних наук, професор, академік, 8626.43kb.
• Міністерство охорони здоров'я україни національна академія медичних наук україни український, 3218.14kb.
• Національна академія наук України Міністерство освіти та науки України бюлетень, 2255.17kb.

ПРО ТВОРЧІСТЬ КОМПОЗИТОРА ПИШУТЬ

Микола Гордійчук

На всій музиці «Загибелі ескадри» лежить відбиток справжньої художньої майстерної і високої творчої культури автора. Це сучасна опера в найкращому розумінні цього визначення. У ній глибоко переосмислені найзначніші досягнення вітчизняної оперної класики, її музика сучасна, свіжа виражальними засобами і повністю відповідає тому мистецькому побутові, який нас оточує.

(Культура і життя. – 1969. – 20 липня)

Моноопера засвідчує яскраву самобутність індивідуального почерку автора, що передусім полягає у стихійній музикальності всього мистецького ладу «Ніжності». Тут, як ніде в інших творах, композитор проявив своє ліричне обдарування. Причому лірика ця вражає багатовимірністю. Вона водночас світла й тужлива, пристрасна й трагедійна. Здається, що гама настроїв невичерпна, що спектр ліричних барв безмежний.

(Культура і життя. – 1972. – 10 грудня)

Опера «Альпійська балада» приваблює передусім мелодійним розливом, напруженими інтонаціями, глибоко експресивною і справді трагедійною музикою. Вона написана для двох дійових осіб і симфонічного оркестру. Особливо вражають ліричні сцени, основані на тонкому перетворенні народної пісенності (української, італійської). Ці пласти виступають у природному сплаві, хоч домінує українська музична стихія.

(Культура і життя. – 1987. – 30 квітня)

Марія Загайкевич

Етапним твором для розвитку жанру психологічної драми в українському хореографічному мистецтві став «Камінний господар» (1969) В. Губаренка. Нові віяння радянської балетної естетики виразно позначилися на музично-драматургічній концепції твору. В. Губаренко належав у 60 х роках до плеяди молодих композиторів, творчість яких ознаменувала новий, стрімкий злет українського музичного мистецтва, і насамперед симфонічного жанру. За своїм стилем музика «Камінного господаря» примикає до зразків сучасного драматичного симфонізму. Її характерна риса – підвищена експресія вислову. Образи, драматичні ситуації, колористично-декоративні елементи позначені високою чуттєвою напругою, соковитістю барв. По-театральному ефектне, разючо-яскраве звучання оркестру поєднується з мелодичною рельєфністю та ритмічною динамікою тем. Показово, що в побудові наскрізних лейтобразів композитор широко використовує не тільки мелодичну, а й темброву виразність. У балеті має місце своєрідне поглиблене застосування драматургії тембрів: прийом зіставлення контрастних оркестрових барв типу «світла» і «тіні» переростає у складне смислове нюансування тембрових відтінків, характеристичних звучань, покликаних відтворити внутрішню сутність психологічних процесів.

У створенні лейтобразів композитор майстерно використовує танцювально-жанрові елементи. Важливим компонентом музичної характеристики Донни Анни, чарівної і гордої грандеси, є її танці – хабанера і сегідилья, засновані на народних іспанських інтонаціях та ритмах. Значення наскрізного образу-символу іспанської знаті набуває павана, що відкриває сцену балу в домі батьків Донни Анни.

При всій драматизації музичного вислову В. Губаренка не залишає почуття специфіки жанру. Партитуру балету наскрізь проймає стихія танцю. Чітка, динамічна пульсація і ритмічна пружність, органічно введені в дію дивертисментні номери розкривають широкі можливості для створення барвистих і водночас емоційно виразних своєю танцювальною образністю хореографічних картин.

(Драматургія балету. – Київ: Наукова думка, 1978)

Леся Олійник

За складом мислення Губаренко – композитор-дра­ма­тург, що втілює складні музичні концепції. Крупний штрих, динамізм, конфліктність, протиборство різних стихій імпонують його активній, схильній до пошуку натурі. Сьогодні Віталій Губаренко – один з провідних українських композиторів. Мабуть, важко назвати жанр, якому він віддає особливу перевагу: симфонія, інструментальний концерт, вокальний цикл, камерний ансамбль… Проте перш за все він здобув визнання роботами у галузі музичного театру. Сценічні партитури композитора втілювалися у всіх оперних театрах України, ставилися у Москві, Ленінграді, Новосибірську, Пермі, за кордоном.

Митець цільний, безкомпромісний, Губаренко відмовляється у своїй творчості від усього випадкового, що не відповідає його уявленням та ідеалам. Композитора обійшло стороною захоплення суто зовнішнім оновленням музичної мови. Професіонал, що відмінно знає сучасне «ремесло», він є вимогливим, суворим, економним у відборі художніх засобів.

(Музыка в СРСР. – 1987. – Январь-март)

Олена Зінькевич

«Шельменко» на оперній сцені… Цей твір відродив для української музики жанр, що досить довго мовчав – комічну оперу. А саме з її блискучої заявки («Запорожець за Дунаєм» С. Гулака-Артемовського) почався свого часу український оперний театр. «Генератором» комізму стала для В. Гу­ба­рен­ка українська літературна класика – твір Г. Квітки-Осно­в’я­нен­ка, персонажі якого на чолі із неугавним Шельменком і заселили світ опери.

Композитор використовує всю можливу палітру комічного – від доброго глузування до гострої сатири. Отже, ще одна інтерпретація знаменитого Шельменка Квітки – оперна версія, яка переконує, хвилює, як хвилює кожна зустріч з талановитою музикою, і тішить тим, що в українській опері знову забило джерело життєрадісного народного гумору.

(Наука і культура: Щорічник. –
Україна. – 1986. – Вип. 20)

Неоніла Очеретовська

«Головне, без чого неможливо писати, – це точка зору», відзначив одного разу Л. Толстой. Так, виробити свою точку зору, набути глибокого й вірного погляду на епоху – дійсно, основне, додамо, найскладніше. І Губаренко не був би Губаренко, якщо б відразу не взявся за вирішення саме такого завдання – створити власну, оригінальну концепцію і втілити її у крупних жанрах.

Два найскладніші жанри – опера і симфонія, початок шляху і – визнання… Що у цьому? Знамення щасливої долі, що нагородила композитора сильним і самобутнім обдаруванням, виключною працездатністю, самовідданою вірністю мистецтву? Все це безумовно, все так. Проте головне, мабуть, те, що виявилося з перших кроків: великий масштаб громадянськості, далеких горизонтів бачення дійсності, а звідси – й відбиток у його творчих задумах.

Коли замислюєшся над дивовижною цілісністю художніх результатів Губаренка (завжди здається, ніби його музика виникає відразу, на одному диханні), приходиш до висновку, що у цьому виявляється не лише інтуїтивна сила сплесків-осявань обдарування, але й величезна творчо будівнича праця його музичного інтелекту. Що не припиняється ні на мить.

(Советская музыка. – 1984. – № 7)

Надія Некрасова

«Згадайте, братія моя…» Так розпочинає вступ до циклу «В казематі» Т. Шевченко, і могутній імпульс від слів поета примушує не тільки згадувати, а й напружено мислити, оцінювати, діяти. Саме цей емоційний заклик-звертання став назвою нової опери-ораторії В. Губаренка і ніби сконцентрував у собі енергію художнього задуму.

В жанрово-драматургічних засадах опери-ораторії бачимо спільне зі структурними принципами античної трагедії, де розвиток «зовнішньої» або «внутрішньої» дії супроводжується коментарем хору, філософськими відступами-уза­галь­нен­нями тощо. Так, у десяти частинній побудові твору В. Гу­ба­рен­ка виділяються Пролог (Парод), чотири драматичні картини (Епісодії), в яких розкриваються історичні події та характери дійових осіб, розвиваються конфліктні лінії. Епісодії чергуються з хоровими розділами (Стасимами), які коментують події або узагальнюють їх філософський зміст. Завершується твір Епілогом (Ексодом).

Головна думка твору: «Чи є що краще, лучче в світі, як укупі жити…», подана у Пролозі як риторичне запитання, звучить ствердно переконливо в першому, третьому та заключному епісодіях опери після зображення найдраматичніших подій. Висловлені в численних поезіях Шевченка ідея братерського єднання народів, протест проти національного розмежування, ворожнечі набувають особливої актуальності сьогодні.

Динамічні, драматично напружені сцени-епісодії розкривають реалії історичної боротьби українського селянства проти польсько-шляхетського гніту. […] Стихійність, одчайдушність повсталих, руйнівна сила народного гніву зображена з граничною достовірністю в масових сценах епісодію «Проти ночі Маковія». На тлі драматичних епізодів історії вирізняються постаті двох персонажів. Це Ярема, колишній наймит, про долю якого, трагічне кохання до дочки титаря Оксани дізнаємося з епізоду «У Вільшаній у титаря». Образ народного ватажка Гонти, його особиста трагедія відтворені в останньому епісодії опери – «Гонта в Умані».

Поетичний, тихий, просвітлений фінал – хор «І смеркає, і світає..» сприймається як катарсис. Ніби відступають кривава ворожнеча, нелюдські страждання, смерть…

(Музика. – 1992. – № 5)

Майже тридцять років тому серед схвальних відгуків на першу театральну прем’єру В. Губаренка – постановку опери «Загибель ескадри» – прозвучала надзвичайно важлива для молодого автора характеристика-висновок: «Дійсно нове…». Визначенню музикознавця М. Бялика судилося стати своєрідним лейтмотивом творчості композитора, для якого серед різноманітних художніх завдань, здається, ніколи не існувала саме проблема новаторства як самоцілі. Позбавлений зайвого радикалізму, пошук митця найчастіше спрямовувався намаганням знайти органічне, адекватне задуму музично-дра­ма­тур­гічне рішення. Так з’явилася опера-балет «Вій» (відображення двох «світів», двох світосприймань), симфонія-балет «Ассоль», де поетична мрія стає реальністю, опера-ораторія «Згадайте, братія моя» – монументальна історична фреска, де кожна сторінка партитури, здається, написана кров’ю серця.

Саме в цьому особистому сильному почутті, у вистражданості кожного задуму, що зігрітий жаром душі, можливо, й криється те неповторне, чим відмічені кращі опуси майстра.

Моноопера «Самотність» представляє творчість композитора в дійсно новому ракурсі. Якщо пристрасний експресивний монолог героїні у драмі «Ніжність» відкрив глибини лірики і психологізму, а досвід автора «Камінного господаря», «Свата мимоволі», «Вія» збагатив музичний театр оригінальними методами створення портретів –характеристик, то відкриття, зроблені у витончено-вишуканому есе (найбільш відповідне, на мій погляд, визначення жанру цього твору), виводять оперу на новий рівень образності.

«Листи до незнайомки» Проспера Меріме – частина його величезної епістолярної спадщини, що набула значення самостійного і рівнозначного жанру у творчості письменника. Головна музична тема твору – образ кохання, ніжності, згодом – щемливих спогадів про них, – вражає красою, емоційною наповненістю, щирістю висловлювання. Постає справжній Меріме, здатний на палке почуття, приховане під майже постійною маскою холодної показної байдужості. У вокальній та оркестровій партіях репрезентований і самобутній літературний стиль Меріме. Музика фіксує не тільки зміни психологічного стану персонажа – «мікрокосм почуттів», а й притаманну письменникові схильність до «гри», «театралізацію», афектованість мови.

(Музика. – 1994. – № 3)

Олександр Жарков

Тридцять років творить Віталій Губаренко – один з небагатьох композиторів, котрий у бурхливому океані сучасної музики оспівує дивовижно глибокий і чутливий світ людського «я», майстерно застосовуючи найтонші нюанси ліричного звукопису. Три камерні симфонії висвітлили у творчості В. Губаренка нову для української музики тенденцію – ліричну інтерпретацію цього жанру. Написані вони в різні десятиріччя, але їх об’єднує не лише склад (№ 1 і № 2 – для скрипки з оркестром, № 3 – для двох скрипок та оркестру), а й спільна тематика: лірика людських почуттів, втілена у кожній партитурі по-своєму. Конфліктно-драматичний, навіть театральний принцип органічно поєднується з монотематичними прийомами розвитку. З одного боку, цей синтез створює драматичну напругу, а з іншого – ліричну поемність інтонаційного процесу.

(Музика. – 1991. – № 3)

IN MEMORIA

Ирина Драч

ЧТОБ МУЗЫКА ЗВУЧАЛА…

13 июня Виталию Губаренко исполнилось бы 68. Три года назад, когда он готовил свой, как оказалось, последний при жизни авторский концерт, и не всё получалось, как хотелось, коллеги советовали: «Дата не круглая, может, к юбилею подождать?». В ответ прозвучало: «Боюсь не успеть». И действительно, Виталий Губаренко многого не успел – не успел услышать своё последнее сочинение – хореографические сцены «Вий», не успел побывать на премьере своей Пятой камерной симфонии, не успел вернуться на столичную оперную сцену, где дебютировал в 60 х годах. как автор опер и балетов, и которую считал своей родной… Дома на рояле остались эскизы незавершённых сочинений. Но главное в своей жизни он всё же успел: практически всё им созданное прозвучало.

Для композитора важно не только написать музыку – это, как дышать, а быть услышанным. «Вот так, чтобы стать и петь. А людей тысячи, всем мой голос идёт к сердцу», – об этом мечтал один из оперных персонажей Виталия Губаренко. По сути таким же было сокровенное желание и самого композитора. Разумеется, осуществить это возможно лишь при участии музыкантов-исполнителей. Без них, без их таланта, мастерства, доброй воли композитору не найти путь к сердцам слушателей. От того, с кем из исполнителей сведёт судьба, зависит многое в жизни композитора, если не всё.

Первым масштабным музыкантом, кого заинтересовала музыка Виталия Губаренко, стал легендарный дирижёр Натан Рахлин. Это был своего рода уникум. Он был первоклассным тромбонистом, хотя никогда не учился играть на тромбоне. Его импровизациям на саксофоне могли позавидовать джазовые виртуозы. Говорят, во время Великой отечественной войны он, будучи в эвакуации в Пензе, играл партию первой скрипки в квартете, в состав которого входили профессоры Московской консерватории А. Ямпольский (вторая скрипка), К. Мострас (альт), М. Ямпольский (виолончель). Музыкальный слух и память Н. Рахлина были необыкновенные. Дирижёр яркого спонтанно-взрывного темперамента, он во многом руководствовался своей феноменальной интуицией. Не раз растерянные музыканты, не успевшие разобрать до конца на репетиции произведение, слышали его легендарное – «Вечером будет!» На концерте происходило чудо: дирижёр буквально расцветал, вдохновение артиста подсказывало ему новые краски, иногда неожиданные не только для оркестрантов, но и для него самого. Первую симфонию двадцатипятилетнего Виталия Губаренко Натан Рахлин исполнял с Госоркестром в Киеве, Ленинграде «особенно тепло, чисто и выпукло», давая почувствовать слушателям «серьёзность, романтичность и свежесть высказывания о главном: человеческих судьбах, молодости, её раздумьях о своих путях в жизни» («Ленинградская правда»). В письмах к молодому харьковчанину, которого маститый дирижёр называл – «Дорогой мой, полюбившийся композитор», Рахлин обсуждал перспективы будущих премьер, ревниво оценивал иные интерпретации губаренковской симфонии, в частности её трактовку в Москве на Всесоюзном конкурсе-смотре (1962) Игорем Блажковым.

Прямой противоположностью Н. Рахлину был И. Гус­ман. Этот известный дирижёр – инициатор первых фестивалей современной музыки в Горьком, начинал свою карьеру в послевоенном Харькове. Тогда энергичный молодой музыкант вызвал в городе настоящий филармонический бум. Долгое время после своего отъезда И. Гусман оставался для Харькова высшим и непререкаемым авторитетом. В одном из гастрольных выступлений в 1964 году Гусман исполнил симфоническую поэму Губаренко «Памяти Тараса Шевченко». Творческое общение с маститым дирижёром имело большое, так сказать, воспитательное значение для начинающего автора, запомнившего на всю жизнь, как нужно готовить партии для оркестра. В отличие от Рахлина Гусман привык максимально эффективно использовать репетиционное время. Ни одной минуты нельзя потратить зря! От композитора он требовал идеально откорректированного нотного материала. Обнаружив описки в оркестровых партиях, он сделал Губаренко в столь острой форме замечание, что тот на всю жизнь запомнил: лучше самому переписать все ноты для каждого музыканта оркестра (титаническая работа!), чем потом исправлять многочисленные ошибки, допущенные переписчиками.

Особое место в творческой биографии Виталия Губаренко принадлежит Стефану Турчаку. Они были почти ровесники. Дети войны, подростки сороковых, молодые люди шестидесятых. Оба ощущали своё творческое призвание как судьбу. С большим успехом Турчак исполнял с Госоркестром Украины Вторую симфонию Губаренко и не только в Киеве, но и на гастролях в Москве, Ленинграде, других городах России, Грузии, Прибалтики. «Действительно новое», «Харьковчане выходят вперед», «Осуществлённые надежды» – так реагировала пресса на музыку Губаренко, которая воспринималась как яркое свидетельство духовного пробуждения и обновления современной украинской музыки. Феноменальный успех этого сочинения во многом определялся тем, что композитору удалось запечатлеть сам дух времени, моделируя соответствующий ему тип мироощущения. Не все приняли трактовку Стефана Турчака. Некоторые отдавали предпочтение первому исполнителю Второй симфонии Геннадию Проваторову, который впоследствии получил известность своим возобновлением в Москве оперы «Катерина Измайлова» Дмитрия Шостаковича. Больше всего претензий вызывало прочтение Турчаком финала симфонии – фуги, мыслившейся как торжество высшей целесообразности, нравственного долга. «Здесь, – как отмечал один из слушателей, – его “пуповой эмоционализм” был ни к чему». Однако в своей интерпретации Турчаку удалось главное – интуитивно выявить как бы «между строчек» тот общий, понятный «шестидесятникам» подтекст, который, к сожалению остался не раскрытым в современном истолковании Второй симфонии на конкурсе дирижёров имени С. Турчака в 1998 году. Тогда одному из участников конкурса так и не удалось найти необходимый «общий знаменатель» между универсальным смыслом губаренковской музыки и опытом нового времени.

Турчак поддержал и первые музыкально-театральные замыслы Губаренко. Обнадеженный перспективой постановки первой своей оперы «Гибель эскадры» на киевской сцене, композитор в рекордный срок подготовил партитуру, внес предложенные изменения. «Эта опера, – писал в письме к композитору С. Турчак, – должна быть на самом высоком уровне. Ты не имеешь права на написание посредственных сочинений, потому, что ты хороший композитор и музыкант. От тебя все ожидают больше, может быть, даже больше, чем от кого-нибудь другого». Чтобы непосредственно принимать участие в создании киевского спектакля, Губаренко почти год живет в гостинице в Киеве, тесно общаясь с замечательной постановочной группой: дирижёром С. Турчаком, режиссёром Э. Пасынковым, художником Ф. Ниродом, хормейстером В. Колесником, солистами Г. Туфтиной, Д. Гнатюком, В. Третяком и многими другими.

Вслед за блестящим дебютом на киевской сцене создаются ещё два новых спектакля по произведениям В. Гу­ба­рен­ко с участием С. Турчака: опера «Мамаи» и балет «Каменный властелин». Эти сочинения вызвали энтузиазм критики. Волевая энергия и щедрая эмоциональность дирижёра увлекали слушателей. На репетициях от него можно было услышать: «Характер, где характер?» Он молниеносно включался в новое состояние и требовал того же от актеров и оркестра. Особенно хорошо ему удавались «капризные моменты», внезапные смены настроения, неожиданные переходы, которыми так богата музыка В. Губаренко. Именно в те годы у композитора завязываются тесные дружеские контакты со многими талантливыми музыкантами, искусство которых подсказывало новые творческие идеи и замыслы.

Среди них был выдающийся исполнитель Олег Кудряшов, который сумел принципиально обновить отечественный стиль игры на флейте и первым достигнуть международного эталона звучания. В начале 60 х судьба привела его в «флейтовую Мекку» – Париж. Там он имел возможность овладеть всеми тонкостями новой французской манеры. Его сольные выступления после возвращения имели сенсационный успех. Слушателей восторгала его особенно тёплая, трепетно вибрирующая кантилена. С Олегом Кудряшовым на советскую сцену пришла новая эстетика флейтового звука, феерическая техника. Именно художественная индивидуальность исполнителя вдохновила Губаренко на создание первого в украинской музыке Флейтового концерта (1965). Кудряшов неоднократно исполнял это сочинение с Киевским камерным оркестром под управлением Антона Шароева. Тот же коллектив совместно с великолепными Олегом Крысой и Романом Кофманом в 1973 году дал «путёвку в жизнь» «Украинскому каприччио» В. Губаренко. Это оригинальное виртуозное сочинение заложило фундамент дальнейшего сотрудничества композитора с талантливыми исполнителями. Графическая выразительность, строгий лаконизм исполнительской манеры О. Кры­сы, его способность к воспроизведению разнообразных оттенков настроения особенно импонировали В. Гу­ба­рен­ко в игре ученика прославленного Д. Ойстраха. Его трактовка Первой и Второй камерных симфоний до сих пор считается непревзойдённой. В такой же мере убедительными стало исполнение в Киеве губаренковских опер «Альпийская баллада» и «Монологи Джульетты» под управлением Романа Кофмана, который умеет всё, но делает только то, что соответствует его незаурядной личности. В своё время Кофман также работал со студенческим симфоническим оркестром над одной из самых загадочных партитур украинского репертуара – симфонией-балетом «Ассоль».

Не оставил равнодушным Губаренко и яркий талант Богодара Которовича, которого композитор отблагодарил за годы плодотворного общения посвящением Третьей камерной симфонии и «Canto ricordo» («Подарочной песней») для солирующей скрипки и хора. Исполнение последней оказалось прекрасным поводом для знакомства с замечательным хормейстером Ларисой Бухонской, которая вместе с Виктором Скоромным также принимала участие в подготовке к концертной премьере оперы-оратории Виталия Губаренко «Згадайте, братія моя…». Театральная же версия этой масштабной исторической фрески по произведениям Тараса Шевченко увидела свет на львовской сцене в начале 90 х, благодаря инициативе Игоря Лацанича. Значение этого, безусловно, одного из крупнейших дирижёров украинского оперного театра ещё предстоит оценить в полной мере. Его феноменальная эрудиция, способность постигнуть глубинный психологизм музыки В. Губаренко, присущее ей колористическое богатство позволили ранее вернуть к жизни оперу «Возрождённый май» в новом сокращённом варианте под названием «Помни меня», создать замечательную телеверсию «Писем любви».

Для Губаренко – автора двадцати крупных музыкально-театральных сочинений – взаимоотношения с оперными певцами и режиссёрами – это целая история, которую можно было бы развернуть в захватывающий сериал с роковыми страстями, любовью, враждой, ревностью, досадной амнезией и пр. Только за исполнение его монооперы «Письма любви» («Нежность») брались около сотни «высоких женских голосов». Среди них – блистательная Евгения Мирошниченко, драматически импульсивная Галина Писаренко, трепетная Валентина Соколик. Героиню Губаренко выводили на сцену то как «женщину с полотен импрессионистов», то в стиле Шанель, то как воплощённую романтическую мечту. Так, в харьковском спектакле режиссёр В. Лукашев разделил сцену на две части: одна изображала увядающий, со всеми красками осени сад, другая – чёрные, словно обожжённые деревья, покрытые серебряными листочками, как на погребальных веночках. В Перми режиссёр Л. Куколев нашел для парадоксального сюжета губаренковской монооперы ёмкую сценическую метафору – часы с циферблатом без стрелок. Поразительно, что такие же часы без стрелок каждый мог увидеть на башне находившегося на реконструкции здания пригородных касс Киевского железнодорожного вокзала год назад в день дебюта Оксаны Терещёнко в «Нежности» на сцене Национальной оперы. В самой последней версии «Писем любви» режиссёр Ирина Нестеренко разрушает фатальное одиночество героини, предлагая ей партнёра – драматического актера, читающего в своеобразном прологе свои ответные письма к уже давно несуществующему адресату.

Дирижёрские интерпретации этого, пожалуй, самого известного сочинения В. Губаренко отличались не менее широким спектром реализованных смыслов. Борис Афанасьев, которому также обязана своим существованием прекрасная одесская постановка оперы-балета Виталия Губаренко «Вий», использовал для исполнения монооперы «крупный штрих», стремясь максимально обобщить действие, выявить в музыкальном развитии черты большого симфонического цикла. Владимир Кожухарь в московском спектакле режиссёра Льва Михайлова с Галиной Писаренко, напротив, стремился подчеркнуть неустойчивость внутреннего мира героини, выявляя и рельефно подавая все моменты эмоциональных сломов. Игорь Палкин, чьё прочтение с Александром Востряковым второй монооперы Губаренко «Одиночество» и по сей день остаётся единственным, в концертном исполнении «Писем любви» с солисткой Ириной Семененко продемонстрировал тонкую филигранную работу над деталями, выделив ирреально мистический план этого сочинения. Дирижёр последнего филармонического спектакля Николай Дядюра обратил внимание в этой экспрессивной музыке на её чарующую чувственность и оттенок щемящей элегичности.

В последние годы обнаружился растущий интерес нового поколения украинских музыкантов к творчеству Виталия Губаренко. Владимир Сивохип с львовским хором «Глория», флейтист Владимир Дмитриев, виолончелистка Татьяна Мясковская, фаготист Тарас Осадчий – перечень имён всех тех, кому сегодня музыка Губаренко обязана своим воплощением, можно долго продолжать. Однако невозможно не вспомнить среди них наиболее яркую фигуру современного музыкального Олимпа в Украине – дирижёра Владимира Сиренко. Своим демократизмом, щедрой одарённостью, стихийной эмоциональностью он в чём-то напоминал композитору рано ушедшего из жизни С. Турчака, но только умнее, глубже, решительнее, техничнее, свободнее, то есть был другим ровно настолько, насколько ограничивали художественную личность прежние времена. Губаренко восхищался талантом Сиренко, обижался, ссорился с ним, прощал и вновь доверял самое сокровенное – поэму «In modo romantico», последнюю симфонию «De profundis», симфонии-балеты «Lie­bes­tod» и «Зелёные святки», наконец, балетную версию «Вия», услышать которую композитору так и не удалось.

Один мудрец как-то заметил: от музыки, как и от истины, нельзя получить больше, чем вы в нее вложили. Нынешним, как и прежним музыкантам, пока есть что вкладывать в музыку Виталия Губаренко. Её художественный потенциал далеко ещё не исчерпан.

Марина Черкашина

ХАРЬКОВСКИЕ ПРЕМЬЕРЫ
ВИТАЛИЯ ГУБАРЕНКО

Жалоба и триумф. Голгофа судьбы каждого сколько-нибудь крупного таланта и торжественное погребение, которой сигнализирует о настигающем художника посмертном признании. Таким виделся путь творца автору симфонической поэмы «Тассо» Ференцу Листу, на собственном опыте постигавшему трагическое одиночество подлинного творца даже в тех случаях, когда жизнь его казалась современникам вполне благополучной и как будто бы не давала повода для жалоб. Нелегко складываются взаимоотношения возмужавших птенцов, выпорхнувших из гнёзд в большой мир, широко расправив крылья, с их отчим кровом и домом. «Может ли что хорошее быть из Назарета?» – слышал за своей спиной Христос, и не мог совершать чудес в городе своего детства. В истории остались имена городов, которые изгоняли из своих стен прославленных земляков, а позднее им же ставили монументы. Уезжая в последний раз из России, покинув ненавистный Петербург, Михаил Глинка остановился на границе, чтоб произнести горькие слова обиды и обвинений в адрес столь жестокой к своему гению родины, предпочитавшей восхищаться иноземными знаменитостями и не замечать отечественных талантов. Так было и есть, ибо нет пророка в отечестве своём.

Харьковчанин по рождению и воспитанию, представитель харьковской композиторской школы Виталий Губаренко последние пятнадцать лет своей жизни провёл в Киеве. В течение всех этих лет его музыка очень редко звучала в родном городе. А между тем именно здесь он дебютировал с крупным вокально-симфоническим произведением на концертной эстраде, когда был ещё студентом третьего курса Харьковской консерватории. С той поры симфонический оркестр Харьковской областной филармонии стал родным для него коллективом, игравшим премьеры многих его сочинений, которые затем входили в репертуар оркестров Киева, Донецка, Симферополя, Одессы, звучали во многих городах бывшего Советского Союза. На долгие годы сохранялась дружба и творческое общение с возглавлявшими в разные периоды харьковский оркестр дирижёрами. Не однажды за долгую творческую жизнь именно с этим оркестром проводились монографические авторские концерты Виталия Губаренко. Последний по времени состоялся шесть лет назад. За пультом тогда стоял бывший харьковчанин, талантливый молодой дирижёр Игорь Палкин, сотрудничеством с которым композитор очень дорожил, доверив именно ему первое исполнение в Киеве, а затем в Харькове монооперы «Одиночество» для тенора с оркестром на тексты писем Проспера Мериме.

Несмотря на отличный состав солистов и достаточно высокий уровень исполнения, последняя прижизненная встре­ча композитора с Харьковом принесла ему ещё одно горькое разочарование, как бывало во взаимоотношениях с городом не раз и в прежние времена. Губаренко всегда отличался независимым нравом и прямотой суждений, начальству угождать не умел и не стремился, да и сам никогда не числился в композиторах-начальниках. Ради творчества рано оставил удачно начатую педагогическую деятельность. Слишком многое в его судьбе шло помимо Харькова. Так, родной город с большим опозданием и только на короткое время признал в своём земляке крупного оперного композитора, да и признал ли всерьёз? В то время как успешный оперный дебют Губаренко одновременно состоялся в Киеве, Одессе и Новосибирске, только три из тринадцати его опер впоследствии прозвучали на сцене Харьковского театра оперы и балета им. М. В. Лысенко, ещё две были поставлены студенческим коллективом оперной студии, не имевшей ни своего помещёния, ни постоянного репертуара. А после того, как Харьков обрёл, наконец, долго строившееся новое здание оперного театра, произведения Губаренко вовсе исчезли из афиши. У композитора сложилось впечатление – и не без оснований, что родной город слишком быстро и охотно вычеркнул его из своей памяти. Ведь всё, создававшееся с 1986 года, обходилось здесь стороной, и даже юбилейный авторский концерт в связи с 60 летием со дня рождения, в котором были предложены неизвестные харьковчанам произведения, не собрал достаточного количества публики.

И вот теперь, через 44 года после дебюта студента-третье­курс­ни­ка, – концерт памяти композитора, творчество которого как бы открыва­лось в этот вечер заново. В исполнении симфонического оркестра Харь­ков­ской областной филармонии под управлением Игоря Палкина про­зву­ча­ла неизвестная харьковчанам симфония-балет «Зелёные святки» – масштабное симфоническое полотно с яркими сочными образами, пронизанное динамикой, сочетающее поэзию и юмор, написанные широким мазком жанровые картины и тонкую звукопись фантастических эпизодов. Оркестр сыграл симфонию с истинной увлечённостью. Дирижёр четко выстроил многоплановую форму, рельефно выделил контрасты, ни на миг не ослабив присущую музыке энергию и волевой напор.

Иные стороны дарования композитора раскрылись в двух миниатюрах для солирующих духовых инструментов в сопровождении струнного оркестра. Адажио для гобоя прозвучало в исполнении Виктории Кареловой и оркестра под управлением Игоря Палкина как светлая лирическая зарисовка, пронизанная настроением томной неги, столь соответствующим особенностям тембра солирующего инструмента. Большой успех выпал на долю другого молодого музыканта Сергея Третякова, с блеском и подлинным артистизмом исполнившего Арию для кларнета в сопровождении струнных. Так как главное слово принадлежало в концерте молодым исполнителям, в нём как бы передавалась эстафета от поколения шестидесятников, к которому относился Виталий Губаренко, к новой генерации. Важным связующим звеном в этой перекличке поколений безусловно был талантливый молодой дирижёр Игорь Палкин, который непосредственно общался с композитором и в процессе этого общения вырабатывал собственный подход к исполнению его музыки.

Продолжением той же темы стало второе отделение концерта, в котором юная, но уже хорошо известная своими конкурсными победами пианистка из Симферополя Мария Ким с зажигательным темпераментом и какой-то бурлящей, всёсокрушающей энергией исполнила в сопровождении харьковского оркестра под управлением Игоря Палкина Рапсодию на тему Паганини Сергея Рахманинова. Безмерно широкие границы музыки сопрягают прошлое и современность, искусство бессмертного итальянского виртуоза Паганини, творчество русского гения Рахманинова, музыкальный мир украинского творца Виталия Губаренко, талант и мастерство молодых музыкантов, перед которыми распахнул двери новый ХХІ век.

ВЕЧІР ПАМ’ЯТІ У САНКТ-ПЕТЕРБУРЗІ

ЛИСТ ДО М. Р. ЧЕРКАШИНОЇ-ГУБАРЕНКО

МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯГОСУДАРСТВЕННАЯ КОНСЕРВАТОРИЯ

имени Н. А. Римского–Корсакова

Россия, 190000, Санкт-Петербург,

Театральная площадь, 3

Тел. (812) 312 21 29

Факс (812) 311 62 78

Факс (812) 311 82 88

Многоуважаемая Марина Романовна!

19 апреля студенты историко-теоретического факультета Санкт-Петер­бургской консерватории собрались, чтобы почтить память замечательного украинского композитора Виталия Сергеевича Губаренко в преддверии дня печальной годовщины.

Высылаем Вам программу, из которой Вы узнаете об участниках нашего заседания, темы выступлений и о том, какая музыка звучала.

Мне хотелось бы только добавить, что при подготовке этого научно-творческого собрания мы были буквально потрясены тем, как ярко талант композитора проявился в самых разных по тематике и эмоционально-образному строю жанрах музыки, сколь широк их диапазон.

Выступления были разные: и проблемные, с попытками самостоятельных анализов, и обобщающие результаты известных нам статей, но всегда подготовленные с любовью к украинской музыке, её истории и современности. Конечно, у нас были трудности, связанные с отсутствием клавиров и записей. Отчасти мы эти проблемы решили благодаря помощи нашего проректора Ларисы Георгиевны Данько, передавшей нам ноты и звукозаписи.

В заключении встречи ученики класса доцента Н. А. Ар­зу­ма­но­вой исполнили камерно-инструментальные сочинения В. С. Губаренко. Присутствующие буквально испытали эмоциональный шок от потрясающего исполнения камерной симфонии для скрипки с оркестром (фп.) – прекрасной музыки!

Мы благодарим Вас, Марина Романовна, за то, что Вы внесли свой заметный вклад в изучение, а также творческий процесс Виталия Сергеевича, о котором было сказано немало теплых и значительных слов и теми, кто знал его лично. Лариса Георгиевна рассказала о встречах с Виталием Сергеевичем, о Вашей музыкальной семье. А Артур Евгеньевич просто прочёл нам интереснейшую лекцию, которую трудно пересказать, ибо его размышления о жизни и о режиссёрской работе перемежались с воспоминаниями о том, каким тонким, ранимым человеком был композитор, о совместной работе над постановкой оперы-балета «Вий», о возможном возобновлении на сцене этого сочинения, чего мы от души желаем.

С глубоким уважением

зав. лабораторией истории национальных

музыкальных культур Т. В. Брославская

Проректор по научной работе,

доктор искусствоведения, профессор Л. Г. Данько

ПРОГРАМА КОНФЕРЕНЦІЇ

Историко-теоретический факультет

Кафедра музыкальной фольклористики
и древнерусского певческого искусства

Лаборатория национальных музыкальных культур

19 апреля 2001 г.

Четверг 11.00

Студия кабинета звукозаписи

Научно-творческое заседание

Памяти Украинского композитора

Виталия Губаренко

(1934 – май 2000)

В программе:

I.

1. Вступительное слово о творчестве Виталия Губаренко
   Г. В. Брославская, кандидат искусствоведения, доцент, заведующая лабораторией истории национальных музыкальных культур
   
2. Воспоминания о композиторе
   Л. Г. Данько, доктор искусствоведения, проректор по научной работе СПбГК
   
3. О премьере оперы-балета «Вий» в Одесском театре оперы и балета
   А. Е. Почиковский, заслуженный деятель искусств России, профессор
   
4. «Искусство и народная песня как стилистические доминанты в операх В. Губаренко» – по материалам статьи М. Черкашиной в переводе с английского языка А. Грибановой.
   Анастасия Грибанова, студентка I курса РМК
   
5. Губаренковские интерпретации образов ВЕЛИКОГО УКРАИНСКОГО КОБЗАРЯ
   Ирина Базылева, студентка III курса ДПИ
   
6. Опера-балет «Вий» по Гоголю
   Анна Глазко, студентка III курса РМК
   
7. «Зелёные святки» – образы народного празднества в симфонии-балете В. Губаренко
   Диана Лескай-Меренсио, студентка III курса МЭО
   
8. Камерно-инструментальные сочинения композитора.
   Елена Наумова, студентка ІІІ курса ДПИ
   
9. «Письма любви» («Нежность») В. Губаренко по одноименной новелле Анри Барбюса как жанр монооперы.
   Екатерина Алексеева, студентка IV курса РМК
   
10. Заключительное слово
    В. А. Блажчук, председатель Фонда украинской культуры в Санкт-Петербурге, заслуженный артист России
    

II.

Прослушивание фрагментов сочинений В. Губаренко.

1. Камерная симфония для скрипки с оркестром
   Лиза Шнайдер, студентка III курса – скрипка