С. В. Куликов Государственноправовой дискурс, императорское правительство и думская оппозиция в начале ХХ в

95 В манифесте говорилось, что «избранные доверием всего населения люди» призываются «к совместной законодательной работе с правительством» (Манифест 6 августа 1905 г. «Об учреждении Государственной думы». // Савич Г.Г. Новый государственный строй России. Справочная книга. СПб., 1907. С. 21 – 22). В июле 1905 г., при обсуждении, под председательством императора, проекта «булыгинской» Думы, Н.А. Павлов заявил, что «проект этот – конституционный» (Петергофские совещания о проекте Государственной думы. // Николай II. Материалы для характеристики… С. 224). Подразумевая манифест 6 августа, С.Ю. Витте писал: «В сущности была установлена нижняя палата, и Россия вошла в конституционное устройство» (Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 488). Итальянский государствовед Г. Контуцци также считал, что манифест 6 августа является конституцией (Contuzzi G. Diritto costituzionale. R., 1908. P. 63).

96 Соответствие «булыгинской» Думы германской модели признал Вильгельм II, отметивший, что статуты Думы «должны в главных чертах уподобить ее нашему “Staatsrat”у» (Вильгельм II – Николаю II. 7 августа 1905 г. // Переписка Вильгельма II с Николаем II… С. 110). Если де-факто «булыгинская Дума» соответствовала германской модели, то де-юре, не ограничивая власти царя формально, она соответствовала английской модели. В Англии король царствовал, но не правил согласно прецедентам, а не закону. Вводя дуалистическую систему, царь исходил из того, что «возбуждение Думой законодательных вопросов, - говорил он 21 июля 1905 г. на заседании Особого совещания, обсуждавшего проект ее учреждения, - ни к чему еще не обязывает» (Петергофские совещания о проекте Государственной думы. // Николай II. Материалы для характеристики… С. 166). Действительно, при дуалистической системе монарх не только царствует, но и правит. Об истории «булыгинской» Думы см.: Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 г. Реформы и революция. СПб., 1991. С. 122 – 191.

97 Царь надеялся, что «лояльность и рассудительность» народа «будут значительно способствовать развитию России с помощью этого совещательного органа» (Николай II – Вильгельму II. // Переписка Вильгельма II с Николаем II… С. 111).

98 «Реакция, в сущности, возможна, - записал Л.А. Тихомиров в августе 1905 г., - но не при этом государе. Этот государь ее искренне не хочет» (25 лет назад (Из дневников Л. Тихомирова) [Публикация В.В. Максакова]. // Красный архив. Т. 39. М. – Л., 1930. С. 73).

99 По Б.Н. Чичерину, «самоограничение есть высшее нравственное свойство власти» (Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. В 3-х чч. Ч. 3. Политика. М., 1898. С. 475). «17 октября 1905 г., - отмечал В.М. Грибовский, - в истории России началась новая эра. Российский император, унаследовавший от предков неограниченную власть, уступил часть своих державных прав в пользу народного представительства, и Российская империя вступила в новые условия государственного существования» (Грибовский В.М. Государственное устройство и управление Российской империи. Одесса, 1912. С. 1). Об истории манифеста 17 октября 1905 г. см.: Островский А.В., Сафонов М.М. Манифест 17 октября 1905 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 12. Л., 1981; Ганелин Р.Ш. Указ. соч. С. 192 – 222.

100 «Конституционный строй, - констатировал А.С. Алексеев, - не представляет собой ограничения власти монарха властью другого фактора, а является, согласно немецкой доктрине, самоограничением монарха дарованной им же конституцией. Это самоограничение распространяется лишь на ту сферу, которая определена конституцией, за пределами же этой области монарх также свободно и единодержавно осуществляет верховную власть, как он ее осуществлял при абсолютном строе» (Алексеев А.С. К вопросу о юридической природе власти монарха в конституционном государстве. М., 1910. С. 22).

101 В декабре 1905 г. Николай заявил депутации правых организаций, что манифест 17 октября «есть полное и убежденное выражение» его «непреклонной и непреложной воли и акт, не подлежащий изменению». В феврале 1906 г. царь объявил черносотенцам, что реформы, возвещенные манифестом 17 октября, «будут осуществлены неизменно», а права, данные «одинаково всему населению, неотъемлемы» (Полное собрание речей императора Николая II… С. 64, 73). В апреле 1906 г., при обсуждении новых Основных законов, Николай говорил: «Акт 17 октября дан мною вполне сознательно, и я твердо решил довести его до конца… Что бы ни было и что бы ни говорили, меня не сдвинуть с акта прошлого года, и от него я не отступлюсь… Самое важное – этот манифест привести в исполнение» (Царскосельские совещания. Протоколы секретного совещания в апреле 1906 г. под председательством бывшего императора по пересмотру Основных законов [Публ. В.В. Водовозова]. // Былое. № 4 (26). Пг., 1917. С. 204, 205). Стремление царя к исполнению своих обещаний засвидетельствовал С.Ю. Витте. В начале 1906 г., при приеме представителей Союза 17 октября, он заявил: «Клянусь вам, что государь желает возможно скорее созвать Думу и осуществить начала, провозглашенные манифестом 17 октября» (Журнал соединенного совещания С.-Петербургского и Московского отделений ЦК «Союза 17 октября», происходившего в Москве 8 и 9 января 1906 г. // Партия «Союз 17 октября»… Т. 1. 1905 – 1907 гг. М., 1996. С. 46). Впоследствии, под влиянием личной обиды на Николая, С.Ю. Витте писал об императоре совершенно иначе.

102 В декабре 1905 г. царь говорил С.Ю. Витте про Думу: «Я отлично понимаю, что создаю не помощника, а врага, но утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу, которая окажется полезной для того, чтобы в будущем обеспечить России путь спокойного развития, без резкого нарушения тех устоев, на которых она жила столько времени» ([Крыжановский С.Е.] Воспоминания. Из бумаг С.Е. Крыжановского, последнего государственного секретаря Российской империи. Берлин, б.г. С. 66).

103 На состоявшемся 7 декабря 1905 г. заседании Особого совещания, обсуждавшего, под председательством императора, проекты закона о выборах в Думу, Николай заявил: «Идти слишком большими шагами нельзя. Сегодня – всеобщее голосование, а затем недалеко и до демократической республики. Это было бы бессмысленно и преступно» (Царскосельские совещания. Протоколы секретного совещания под председательством бывшего императора по вопросу о расширении избирательного права [Публ. В.В. Водовозова]. // Былое. № 3 (25). Пг., 1917. С. 258 – 259). О подготовке нового избирательного закона см.: Ганелин Р.Ш. Внутренняя политика царизма в период наивысшего подъема революции. // [Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш., Дубенцов Б.Б., Дякин В.С., Потолов С.И.] Кризис самодержавия в России. 1895 – 1917. Л., 1984. С. 253 – 263. Симптоматично, что общественные деятели, которые до 1917 г. выступали за всеобщее избирательное право, впоследствии подвергли свои взгляды полной ревизии. Так левый кадет князь В.А. Оболенский в 1905 г. «был сторонником “четыреххвостки” по целому ряду соображений, теперь, - писал он уже в эмиграции, - мне кажущихся легкомысленными и неправильными». В 1905 г., во время обсуждения одним из общеземских съездов резолюции об избирательном праве, земец-конституционалист князь Н.С. Волконский воскликнул: «Господа, как себе хотите, а моя дурья башка постичь не может, как неграмотные мужики будут голосовать за неизвестных и чуждых им партийных кандидатов». «Если бы он дожил до революции 1917 г., - замечал В.А. Оболенский, - то понял бы, как это происходит, но еще больше укрепился бы в правоте своей “дурьей башки”» (Оболенский В.А. Моя жизнь. Мои современники. Paris, 1988. С. 278).

104 «Политическая свобода не везде приносит одинакие плоды, - подчеркивал Б.Н. Чичерин. - Нужно знать, существуют ли в обществе необходимые для нее условия. Чем значительнее государство, чем шире и многосложнее его интересы, тем следует быть осторожнее при водворении нового порядка вещей. Единство власти, особенно упроченной историческими основами, всегда полезнее управления, раздираемого партиями и представляющего бесплодную борьбу разнохарактерных стремлений, односторонних или недодуманных мыслей, неумеренных притязаний и личных интересов. Конституционная монархия, в которой выражается идея гармонического сочетания всех элементов государственной жизни, требует гармонии в самом обществе, из которого она истекает. При разъединении общественных сил сопоставление различных властей может внести в государство только новые причины смут и разлада» (Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1899. С. 255 – 256).

105 По мнению С.Ю. Витте, склонного к преувеличению консервативности царя, он «исполнил бы данные 17 октября обещания, если бы культурные классы населения выказали благоразумие и сразу отрезали бы от себя революционные хвосты. Но этого не случилось; культурные классы населения оказались не на высоте положения» (Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 3. С. 333).

106 О черносотенцах см.: Ганелин Р.Ш. Черносотенные организации, политическая полиция и государственная власть в царской России. // Национальнаяя правая прежде и теперь. Историко-социологические очерки. В 3-х чч. СПб., 1992. Ч. 1; Степанов С.А. Черная сотня в России (1905 – 1914 гг.). М., 1992; Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. М., 1994. Об идеологии российского консерватизма начала ХХ в. см: Лукьянов М.Н. Российский консерватизм и реформа, 1907 – 1914. Пермь, 2001.

107 Мосолов А.А. Указ. соч. С. 51. По мнению В.И. Гурко, упрекать императора в общении с черносотенными депутациями «не было никаких оснований, ибо как мог он иначе отнестись к людям, выражающим ему верноподданнейшие чувства, да притом еще в момент осады олицетворяемого им принципа» (Гурко В.И. Указ. соч. С. 510). Уже в марте 1906 г. Николай распорядился отказывать в приемах депутациям. Это вызвало недовольство черносотенцев. Подразумевая В.А. Грингмута, А.В. Богданович записала 30 марта 1906 г.: «Новое распоряжение о том, чтобы не допускать к царю крестьянские депутации, ему не по сердцу. Хотя, правду сказать, какой толк вышел из всех этих депутаций: царь только дискредитировал себя – говорил им одно, а делалось другое» (Богданович А.В. Указ. соч. С. 379). Таким образом, А.В. Богданович подтвердила явное противоречие между ортодоксально-консервативными ритуалами и консервативно-либеральными практиками царя. Впоследствии «никаких политических партий отдельно» Николай «не принимал» (Теляковский В.А. Воспоминания. 1898 – 1917. [С]Пб., 1924. С. 301).

108 Имея в виду Николая, Н.А. Павлов отмечал в 1924 г.: «Ему ставят в вину принятие значка правого союза, но никто не объяснит, что государю было подносимо множество значков всяких обществ» (Павлов Н.А. Его величество государь Николай II. СПб., 2003. С. 96). Значок СРН для Николая значил так мало, что через семь лет император, несмотря на свою отменную память, о нем уже забыл. Когда в 1912 г. он увидел у депутата Думы А.Н. Хвостова значок СРН, то задал ему вопрос: «Что это за значок?» А.Н. Хвостов ответил: «Это знак принадлежности к СРН». Пожав плечами, Николай заметил: «Странно» (Родзянко М.В. Крушение Империи. // Архив русской революции. Т. 17. Берлин, 1926. С. 58). Реакцию Николая предопределило принципиальное неприятие царем черносотенной символики. При представлении Николаю сановники-черносотенцы значок СРН никогда не надевали (Показания С.П. Белецкого. // Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Под ред. П.Е. Щеголева. В 7-ми тт. М. – Пг. – Л., 1924 – 1927. Т. 4. Л., 1925. С. 260).

109 Начальник Канцелярии Министерства Двора генерал А.А. Мосолов, контролировавший с 1900 по 1916 г. все денежные расходы венценосцев, категорически утверждал, что никаких сумм черносотенной прессе царем «ни разу выдано не было». После беседы с секретарем Александры Федоровны графом Я.Н. Ростовцевым А.А. Мосолов убедился в «полной вздорности» слухов о том, что она поддерживает черносотенную печать (Мосолов А.А. Указ. соч. С. 50 – 51). Утверждение А.А. Мосолова не опровергается тем, что в декабре 1905 г. царь передал великому князю Николаю Николаевичу 100.000 рублей на издание газет «Голос правды» и «Зорька» (Дневник Г.О. Рауха [Публ. Б.А. Круглякова и А.А. Шилова]. // Красный архив. Т. 19. М. – Л., 1926. С. 91), а в марте 1909 г. такую же сумму Николай пожаловал «Русскому собранию» (Гурко В.И. Указ. соч. С. 509). Обе эти газеты не были черносотенными, а «Русское собрание» посещали правые «разных направлений», т.е. не только черносотенцы, но и консервативные либералы ([Евлогий] Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т. Манухиной. М., 1994. С. 202).

110 Имея в виду погромщиков, Николай заявил черносотенной депутации в декабре 1905 г.: «Большой грех берут на душу те, которые своими действиями и внушениями создают и поддерживают смуту, разжигая страсти и взаимную вражду». «Даю вам наказ не поддаваться наущению врагов порядка, - сказал император в феврале 1906 г. депутации крестьян Тульской губернии. - Но не расправляйтесь с ними сами, а передавайте их властям, которые поступят с ними по всей строгости закона» (Полное собрание речей императора Николая II… С. 64, 73 – 74). Ответная телеграмма Николая А.И. Дубровину, посланная 4 июня 1907 г., после роспуска 2-й Думы, не означала того, что царь одобряет антисемитские акции, поскольку в ней СРН призывался служить «для всех и во всем примером законности и порядка» (Николай II – А.И. Дубровину. 4 июня 1907 г. // Правые партии. Док. и мат. Сост. Ю.И. Кирьянов. В 2-х тт. М., 1998. Т. 1. С. 341). Таким образом, император еще раз указал на недопустимость погромной агитации. Факты помилования Николаем погромщиков нельзя расценивать как его сочувствие погромам. Помилованию могли подвергнуться лица, подававшие на имя монарха соответствующие прошения. Революционеры от этого зачастую отказывались. Именно поэтому, а не по причине антисемитизма Николая, среди помилованных погромщиков было больше, а революционеров – меньше.

111 Подразумевая Николая, Н.А. Павлов писал в 1924 г.: «Он неустанно повелевает не допускать погромных движений народа, и те, кто осмеливаются говорить о каком-то его сочувствии к погромам, - презренные клеветники» (Павлов Н.А. Указ. соч. С. 80). Действительно, уже в октябре 1905 г. Николай говорил киевскому генерал-губернатору В.А. Сухомлинову, что «бездействие власти» следует карать «без пощады», в особенности в тех случаях, когда оно могло бы быть принято «за потворство погромщикам» (Сухомлинов В.А. Воспоминания. Берлин, 1924. С. 129). В конце февраля 1906 г. царь утвердил решение Совета министров, который высказался за «своевременное воспрепятствование» «антиеврейским беспорядкам» путем извещения представителей местной власти «о необходимости для них принятия мер к предупреждению случаев массовых насилий над евреями» (Мемория о мерах по предупреждению еврейских погромов. 24 февраля 1906 г. // Совет министров Российской империи 1905 – 1906 гг. Док. и мат. Отв. ред. Р.Ш. Ганелин, сост. С.С. Атапин и Б.Д. Гальперина. Л., 1990. С. 280). Ради предотвращения погромов Николай запретил распространение «Протоколов сионских мудрецов», наложив резолюцию: «Протоколы изъять, нельзя чистое дело защищать грязными способами» (Кон Н. Благословение на геноцид. Миф о всемирном заговоре евреев и «Протоколах сионских мудрецов». М., 1990. С. 82). Боевые дружины СРН были распущены «именем царя» (Кирьянов Ю.И. Предисловие. // Правые партии… Т. 1. С. 52). Предотвращение погромов было в центре внимания Николая после покушения Д. Богрова на П.А. Столыпина. Уже 2 сентября 1911 г. царь «горячо благодарил» министра финансов В.Н. Коковцова за его мысль о вызове войск для предотвращения погрома. По поводу его возможности царь воскликнул: «Какой ужас за вину одного еврея мстить неповинной массе» (Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903 – 1919 гг. В 2-х тт. М., 1992. Т. 1. С. 411). После смерти П.А. Столыпина, при прощании с киевским генерал-губернатором Ф.Ф. Треповым, Николай наказал ему, чтобы он «ни под каким видом не допускал еврейского погрома» (Волков А.А. Около царской семьи. М., 1993. С. 54). Через год невозможность постановки на публичной сцене драмы «Царь Иудейский» Николай объяснял ее автору тем, что у «простого русского человека» после просмотра драмы возникнет «чувство злобы» по отношению к евреям, а «отсюда до возможности погрома недалеко» (Николай II – Константину Константиновичу. 14 сентября 1912 г. // Российский императорский дом. Дневники. Письма. Фотографии. Сост. А.Н. Боханов и Д.И. Исмаил-Заде. М., 1992. С. 86).

112 Среди них – князь П.Д. Долгоруков, А.А. Муханов, В.Д. Набоков, граф А.Д. Нессельроде, А.А. Стахович, Н.Н. Тучков (Куликов С.В. Высшая царская бюрократия и Императорский двор накануне падения монархии. // Из глубины времен. Вып. 11. СПб., 1999. С. 75).

113 В должности церемониймейстера граф А.А. Орлов-Давыдов, камергер М.А. Стахович, гофмейстер граф И.И. Толстой, камергер Д.Н. Шипов.

114 Камергер граф Э.П. Беннигсен, в должности егермейстера В.Г. Ветчинин, камергер А.А. Воейков, в должности гофмейстера барон Н.Б. фон Вольф, камергер Г.Н. Глебов, церемониймейстер князь А.Д. Голицын, егермейстер князь П.П. Голицын, в должности шталмейстера граф В.В. Гудович, в должности гофмейстера барон Э.Н. Деллингсгаузен, шталмейстер В.И. Денисов, камергер Н.Н. Евреинов, камер-юнкер Л.А. Зиновьев, гофмейстер А.А. Ильин, камер-юнкеры И.И. Капнист, барон В.А. Каульбарс, В.В. Кочубей и барон А.А. Крюденер-Струве, церемониймейстер князь А.Б. Куракин, в должности шталмейстера князь И.А. Куракин, камергер Г.Г. Лерхе, церемониймейстер граф В.А. Мусин-Пушкин, в должности егермейстера А.Н. Наумов, камер-юнкер князь А.В. Оболенский, камергер Д.А. Олсуфьев, в должности гофмейстера барон А.А. Пилар фон Пильхау, камергеры М.В. Родзянко, М.А. Стахович и граф И.А. Уваров, шталмейстер Р.В. фон Фрейман, гофмейстер Н.И. Шидловский, камергеры барон А.О. Шиллинг и Д.Н. Шипов. К этим октябристам-придворным необходимо присоединить придворных, являвшихся членами Фракции центра Государственной думы (камергеры князь И.С. Васильчиков, Б.И. Кринский и П.Н. Крупенский, камер-юнкер Н.П. Маркович, в должности егермейстера граф В.В. Мусин-Пушкин, камер-юнкер Е.А. Судиенко) и Кружка внепартийного объединения и Группы центра Государственного совета, которые были оплотом октябризма (обер-егермейстер Н.П. Балашев, камергеры Н.Ф. Беляков и граф Андрей А. Бобринский, обер-егермейстер барон А.А. Будберг, камергер барон О.Р. Будберг, гофмейстер Н.И. Булычов, шталмейстер князь Б.А. Васильчиков, в должности шталмейстера граф С.И. Велепольский, гофмейстер Д.К. Гевлич, камергер В.И. Гурко, шталмейстер А.Д. Зиновьев, гофмейстеры А.П. и П.П. Извольские, камергер Д.В. Калачов, обер-гофмейстер П.М. фон Кауфман-Туркестанский, обер-егермейстер К.К. Линдер, камер-юнкер А.Э. Мейштович, шталмейстеры князь А.Д. Оболенский и князь В.С. Оболенский-Нелединский-Мелецкий, камер-юнкер граф Г.Р. Потоцкий, егермейстер граф В.Е. Рейтерн, гофмейстеры барон Р.Р. Розен и С.Д. Сазонов, камергеры С.Б. Скадовский и К.Г. Скирмунт, гофмейстеры А.Х Стевен и Н.Ф. Сухомлинов, камергер барон Г.Ю. Тизенгаузен, егермейстер князь П.Н. Трубецкой, камер-юнкер граф А.И. Тышкевич, шталмейстер Д.А. Философов, камергер Б.И. Ханенко, гофмейстеры князь Н.Н. Чолокаев и О.Р. фон Экеспарре) (Куликов С.В. Политическая дифференциация членов Государственного совета в годы Первой мировой войны (август 1915 – февраль 1917). // Из глубины времен. Вып. 9. СПб., 1997. С. 19 – 22; Бородин А.П. Государственный совет России (1906 – 1917). Вятка, 1999. С. 250 – 308).

115 В должности егермейстера П.Н. Балашев, в должности шталмейстера Ф.Н. Безак, в должности егермейстера В.Г. Ветчинин и князь В.М. Волконский, камергер А.С. Гижицкий, камер-юнкер В.А. Кадыгробов, камергер П.Н. Крупенский, камер-юнкер Н.Н. Ладомирский, камергер Н.Н. Можайский, камер-юнкер А.А. Ознобишин, камергер И.А. Папа-Афанасопуло, камер-юнкер Л.И. Пущин, камергер И.Е. Ракович, в должности шталмейстера Д.Н. Чихачев, камер-юнкер Н.Н. Чихачев. К ним примыкали придворные, являвшиеся членами Группы правого центра Государственного совета, в том числе гофмейстер С.Е. Бразоль, камергер М.С. фон Брин, гофмейстеры А.В. Кривошеин, А.Б. Нейдгарт и В.Н. Поливанов, в должности шталмейстера Н.А. Ребиндер, камергер барон А.Ф. Розен, в должности егермейстера граф И.В. Стенбок-Фермор, гофмейстер Е.Ф. Турау, в должности шталмейстера граф Ф.А. Уваров, камергер князь Н.Б. Щербатов (Куликов С.В. Указ. соч. С. 19 – 22; Бородин А.П. Указ. соч. С. 250 – 308).

116 Камергеры князь Н.Ф. Касаткин-Ростовский и В.Н. Ознобишин, гофмейстер А.А. Римский-Корсаков и камергер А.Н. Хвостов.

117 Характерное для воспоминаний С.Ю. Витте маниакальное преувеличение консервативности Николая дает основания для риторического вопроса: «А судьи кто?» По свидетельству И.И. Петрункевича, репутация С.Ю. Витте «в общественных кругах прочно установилась еще в царствование Александра III, как поклонника самодержавия, всегда считавшегося непримиримым врагом всякого либерализма» (Петрункевич И.И. Из записок общественного деятеля. Воспоминания. // Архив русской революции. Т. 21. Берлин, 1934. С. 423).

118 Уже в декабре 1906 г. граф И.И. Толстой понимал, что «страхи» относительно влияния черносотенцев на царя «совершенно неосновательны и существуют в воображении только увлекающихся “освободительным” движением публицистов» (Толстой И.И. Указ. соч. С. 54).

119 Коковцов В.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 291.

120 Полное собрание речей императора Николая II… С. 73.