Geum.ru

С. В. Куликов Государственноправовой дискурс, императорское правительство и думская оппозиция в начале ХХ в

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18
130 и политическая нейтральность131. Именно поэтому в конкретной внутриполитической ситуации России начала ХХ в., вплоть до 1917 г., Николай был центристом132. Это отвечало конституционной доктрине133.

Коренные изменения, произведенные в государственном строе Российской империи предшествовавшими реформами, закрепили Основные законы 23 апреля 1906 г.134

Автором проекта Основных законов, легшего в основу их окончательной редакции, был товарищ государственного секретаря П.А. Харитонов, один из опытнейших российских кодификаторов135.

Получив от императора в начале ноября 1905 г., через сенатора Н.П. Гарина, поручение составить новые Основные законы, П.А. Харитонов обратился к проектам конституции, подготовленным оппозиционными государствоведами. Согласно его воспоминаниям, он «добыл» от своего коллеги, статс-секретаря Государственного совета А.Г. Тимрота, привезенный им из-за границы «Проект русской конституции», выработанный членами «Союза Освобождения» под руководством П.Б. Струве136.

П.А. Харитонов распорядился отпечатать в Государственной типографии проект конституции, опубликованный в «Русских Ведомостях» 6 июля 1905 г. и подготовленный С.А. Муромцевым, а также программу Кадетской партии, принятую на ее учредительном съезде 12 – 18 октября 1905 г.137

Перечисленные документы были проникнуты идеей парламентарной монархии. Тем не менее, при подготовке проекта Основных законов именно эти документы, по признанию П.А. Харитонова, служили ему «путеводной нитью»138.

Кроме того, П.А. Харитонов использовал первый том сборника «Современные конституции», изданный в 1905 г. В.М. Гессеном и бароном Б.Э. Нольде139.

В какой же степени проекты оппозиционеров были востребованы П.А. Харитоновым?

Из 65 статей его проекта 52, или 80 %, генетически связаны со статьями проектов «Союза Освобождения» и С.А. Муромцева и пунктами кадетской программы140. Бюрократический проект конституции получился столь же либеральным, как и его источники, поскольку в нем весьма недвусмысленно проводилась идея парламентарной монархии.

В январе 1906 г. царь поручил обсудить подготовленный проект в совещании старших чинов Государственной канцелярии141. По завершении этого этапа разработки проекта из его 65 статей «харитоновскими» оставались 56 (86,2%)142.

Следовательно, так называемый проект Государственной канцелярии являлся лишь модификацией первоначального проекта, составленного П.А. Харитоновым. К этому моменту идея парламентарной монархии присутствовала в проекте по-прежнему143.

В феврале 1906 г. проект Государственной канцелярии оказался у председателя Совета министров графа С.Ю. Витте, а в марте проект обсуждался правительством144. Находя, что он получился излишне либеральным, С.Ю. Витте попросил управляющего делами Комитета министров барона Э.Ю. Нольде переработать проект в духе иностранных конституций, которые базировались на идее конституционно-дуалистической монархии145. Давая такое поручение, С.Ю. Витте учитывал не только собственные взгляды, но и точку зрения царя146.

Э.Ю. Нольде, в свою очередь, обратился к чиновнику Канцелярии Комитета министров и, одновременно, магистранту Петербургского университета по Кафедре государственного права И.И. Тхоржевскому147.

Составляя замечания по проекту, использованные С.Ю. Витте для подготовки своих замечаний, И.И. Тхоржевский руководствовался работами немецких юристов, обосновывавших идею дуализма и лежавший в ее основе монархический принцип. Неудивительно, что переработанный проект Основных законов нес на себе печать именно этого принципа148.

В результате цензуры С.Ю. Витте системообразующим элементом проекта стала идея не парламентаризма, а дуализма. Впрочем, даже к этому моменту из 70 статей переработанного проекта «харитоновскими» по своему происхождению оставались 47 (67,1%)149.

После обсуждения проекта в апреле 1906 г. в Особом совещании под председательством императора150 и утверждения им новых Основных законов из их 82 статей «харитоновскими» были 51 (62,2%)151.

Таким образом, более чем на три пятых Основные законы 1906 г. генетически связаны с либеральным проектом П.А. Харитонова. По крайней мере, настолько же была либеральна и первая действующая отечественная конституция.

Согласно мнению большинства государствоведов, совокупностью актов, изданных в 1905 – 1906 гг., монархия в России превратилась из абсолютной в ограниченную152, точнее – в конституционно-дуалистическую153.

Ограничение царской власти, независимо от его степени, давало основание для признания не только части, но и всей этой власти ограниченной154.

Поскольку термин «ограниченная монархия» являлся синонимом термина «конституционная монархия», существование в России с 1906 г. конституции представлялось несомненным даже оппозиционным государствоведам155, хотя и с оговорками156.

Термин «конституционная монархия» был синонимичен, также, термину «правовое государство», а потому юристы признавали и существование в реформированной России правового государства157. Доказательствами этого они считали функционирование народного представительства, которое ограничивает императора в законодательстве158, четкое отличие законов от указов монарха в материальном159 и формальном смыслах160 и подчинение указов законам, т.е. принципу верховенства права161. После установления большевистской диктатуры существование в дореволюционной России правового государства сделалось еще более очевидным162. Однако, хотя в России и существовало народное представительство, вплоть до 1917 г. отсутствовали парламент и парламентаризм163. Сейчас понятия «парламент» и «парламентаризм» имеют более широкое значение. Но это не дает повода для того, чтобы говорить или писать об истории российского парламентаризма, начиная с 1906 г. Впрочем, полномочия народного представительства, закрепленные в Основных законах, создали возможности для влияния Думы и на управление164, а также для эволюции конституционно-дуалистической монархии в сторону парламентаризма165.

Главными критиками Основных законов были кадеты, которые ассоциировали конституцию исключительно с народным суверенитетом и парламентарной системой, что противоречило «старому либерализму»166. Кадетские лидеры, а вслед за ними – и М. Вебер, называли Основные законы «Scheinkonstitution», «лже-конституцией»167. Такая оценка диктовалась не научной, а политической мотивацией168. Даже кадетские государствоведы, не заинтересованные в преувеличении прогрессивности царизма, считали, что участия Думы в законодательстве уже свидетельствовало о существовании в России конституции169. Характер именно конституции имели, по их мнению, новые Основные законы170. Доказательством отсутствия в России конституции оппозиционеры считали то, что Основные законы официально конституцией никогда не назывались. Однако, с точки зрения государственноправовой доктрины, подобная недосказанность не имела никакого принципиального значения171. Тем не менее, лидеры оппозиции, прежде всего П.Н. Милюков, это игнорировали172.

Реликтом абсолютизма оппозиционеры считали, в частности, статью 4 Основных законов. В ней по отношению к царской власти применялось понятие «самодержавная». Оппозиционеры, ссылаясь на старые Основные законы, полагали, что слова «самодержавная» и «неограниченная» – синонимы. Однако подавляющее большинство государствоведов пришли к выводу, что первое слово не синонимично второму173 и в течение предыдущих веков изменяло свое значение174. В терминах «самодержец» и «самодержавный» они видели лишь титулы175, символизирующие верховенство монарха176, полноту его власти177 и ее суверенитет178. Еще более весомым доказательством отсутствия в России конституции оппозиционеры считали противоречие между конституционной теорией и правительственной практикой. Но государствоведы находили это противоречие вполне естественным для страны, только что получившей конституцию, а потому доказательства ее отсутствия в нем не видели179.

В отличие от лидеров оппозиции, с тем, что после манифеста 17 октября и Основных законов самодержавие ограничено в законодательстве, Николай соглашался не только частным образом180, но и вполне официально181. Если он это делал не слишком настойчиво, то, главным образом, из опасения вызвать массовое сопротивление модернизации со стороны народа, большая часть которого, полагал император, несмотря на революцию, по-прежнему привержена неограниченному самодержавию182. Бюрократы, как и глава Империи, признавали ограниченность императорской власти, прежде всего – в законодательстве, не только сразу после манифеста 17 октября183, но и позднее184. Для них Основные законы были настоящей конституцией185 и предпосылкой создания правового государства186.

Сановники трактовали выражение «самодержавная власть» как понятие, не имеющее материального наполнения, т.е. как титул187. Подтверждение тому, что это понятие не связано с неограниченностью царской власти, они находили в российской истории допетровского периода188. Всего лишь титул бюрократы видели и в слове «самодержец»189. Они считали, что, начиная с XV в., значение понятия «самодержавие» неоднократно менялось190. Очередное изменение, по их мнению, произошло в 1905 – 1906 гг. С этого времени бюрократы трактовали понятие «самодержавие» как суверенность, непроизводность и верховество царской власти191, а также как ее неограниченность, но не вообще, а только в управлении192.

Полной неограниченности самодержавия в юридическом смысле сановники не признавали однозначно. Поэтому они не видели противоречия между реформированным самодержавием, конституцией193 и правовым государством194.

Некоторые из бюрократов, парламентаристы, даже полагали, что новые Основные законы создали предпосылки для парламентаризма, т.е. ограничения самодержавия, помимо законодательства, и в управлении195. Бюрократы, которых можно назвать дуалистами, связывали издание Основных законов исключительно с установлением дуализма196. Характерна, в этом смысле, программа политической организации бюрократической элиты – Отечественного союза197. В 1906 г. на его основе возникли Правая группа Государственного совета и Постоянный совет Объединенного дворянства, в отличие от союза действовавшие вплоть до 1917 г.

Программа союза выражала идеологию «старого», «дворянского», консервативного либерализма. Члены союза выступали против установления «такого парламентского строя, при котором (в противоположность режиму, существующему, например, в Германской империи и Соединенных Штатах) министры обязательно назначаются из среды большинства палаты и ответственны не пред главою государства, а пред палатою». Следовательно, сановники, будучи противниками парламентаризма, заявляли себя сторонниками дуалистической системы. Члены союза отмежевывались не только от кадетов, но и нарождавшегося черносотенного движения. Они полагали, что «народная расправа» со «смутой», революция справа, как и революция слева, «угрожала бы государству неисчислимыми бедствиями, обагрила бы кровью всю Россию и ввергла бы страну во все ужасы анархии»198.

Не только в 1905 – 1906 гг., но и впоследствии, вплоть до 1917 гг., представители бюрократической элиты дистанцировались от черносотенного движения199 и способствовали его свертыванию200. Сановники, поддерживавшие крайне правых, были маргиналами и составляли меньшинство201. Дистанцирование бюрократической элиты от черносотенцев и кадетов обеспечило центральное место правительственного либерализма в общеимперском политическом спектре 1906 – 1917 гг. Это место признавали за ним и его представители202, и лидеры оппозиции203.

Место того сегмента политического спектра, который вплоть до Февральской революции правительственный либерализм занимал как целое, можно определить еще точнее. Граница между правительством и оппозицией проходила в районе правого октябризма204. Неудивительно, что практическая программа Отечественного союза имела консервативно-либеральный характер205 и была близка к программе Партии октябристов206. Поэтому членов союза ортодоксальные консерваторы считали либералами207.

В контексте политического спектра начала ХХ в. бюрократы, входившие в союз, а впоследствии – в Группу правых Государственного совета и Постоянный совет Объединенного дворянства, были правыми, но не крайне правыми, не черносотенцами, т.е. сторонниками свертывания политических реформ 1905 – 1906 г., а умеренно правыми, консервативными либералами, т.е. сторонниками режима конституционно-дуалистической монархии, водворившегося в результате этих реформ. Одним из таких консервативных либералов являлся преемник С.Ю. Витте на посту председателя Совета министров И.Л. Горемыкин208. Хотя даже представители правого крыла высшей бюрократии не были противниками либеральных реформ, кадеты видели в бюрократах своосновных противников, что и предопределило ход работы 1-й Думы209.

Выступая перед депутатами и членами Государственного совета 27 апреля 1906 г., Николай II заявил, что они призваны им «к содействию в законодательной работе». Кроме того, царь отметил, что «для благоденствия государства необходима не одна свобода, необходим порядок на основе права»210. Царские слова были полностью созвучны либеральной идее211. В ответ депутаты под руководством кадетов, ориентировавшихся на трудовиков и социал-демократов, выработали адрес императору с требованиями политической амнистии, введения парламентаризма, упразднения Государственного совета и принудительного отчуждения частной собственности, прежде всего – помещичьих земель. Не только фактически, но и формально адрес призывал к государственному перевороту. Действительно, первые три требования противоречили только что принятой конституции, а последнее из них – фундаментальному принципу классического либерализма, принципу неприкосновенности частной собственности212. Следовательно, нижняя палата вывела саму себя за пределы политического поля думской монархии.

Ввести работу нижней палаты в рамки дуалистической системы попытался И.Л. Горемыкин213. Точку зрения премьера и правительства отразила консервативно-либеральная декларация кабинета, содержание которой одобрил император214. Отрицательную реакцию Думы на декларацию, зачитанную И.Л. Горемыкиным 13 мая, предопределило обозначившееся еще до ее созыва противостояние между правительством и оппозицией. Это противостояние детерминировалось непримиримостью не столько бюрократов, сколько думцев215.

Оппозиционеры в качестве причины конфликта между правительством и Думой выставляли то, что оно не представило ей ни одной либеральной реформы, желая занять нижнюю палату такими мелкими вопросами, как, например, законопроект об отпуске 40.029 рублей 49 копеек на перестройку оранжереи и сооружение прачечной при Юрьевском университете. Но помимо незначительных законопроектов, кабинет И.Л. Горемыкина представил законопроекты, подразумевавшие проведение либеральных реформ216.

Отношения между правительством и оппозицией резко ухудшились после того, как Дума приступила к расследованию обстоятельств Белостокского погрома, случившегося в начале июня, хотя нижняя палата, не будучи парламентом, не имела на это права. С точки зрения премьера Дума, стремившаяся к установлению парламентаризма, вышла за «свои законные полномочия», считая «возможным вмешиваться в ход административного управления»217. Поэтому правительство выступило за ее роспуск.

Николай до последнего момента пытался добиться соглашения с оппозицией. В этом императора поддерживал дворцовый комендант Д.Ф. Трепов. Он с одобрения Николая вел переговоры с лидерами Партии народной свободы, в том числе П.Н. Милюковым, по поводу образования кадетского кабинета, т.е. установления парламентаризма218.

Вину за неудачу попытки привлечения кадетов к власти С.Ю. Витте возлагал на них219.

Министр внутренних дел П.А. Столыпин, будучи противником образования парламентарного кабинета, выступал за формирование коалиционного общественно-бюрократического министерства220.

П.А. Столыпин и министр иностранных дел А.П. Извольский, также с одобрения царя, вели переговоры с теми лидерами оппозиции, которые могли бы войти в такое министерство.

Попытки бюрократов добиться соглашения с оппозиционерами на почве конституции разбились об их бескомпромиссность221. Однако даже 25 июня Николай был «расположен к соглашению с Думой»222.

Благоприятное отношение царя к образованию общественно-бюрократического министерства существовало до 5 июля, когда положение изменилось. Поводы для этого дали не бюрократы, а кадеты, причем «на почве самого конфликтного из вопросов, вопроса аграрного»223.

Судьбу нижней палаты решило выдвижение думцами вопроса о принудительном отчуждении земельной собственности. Кадеты выступили за частичное, а трудовики – за полное отчуждение помещичьих земель. Император и премьер были противниками этого. Мнение Николая и кабинета И.Л. Горемыкина относительно разрешения аграрного вопроса выразило правительственное сообщение, опубликованное 20 июня. Оппозиционеры обвиняли правительство в том, что оно, тем самым, оказывает явное предпочтение земельной аристократии. Но даже если бы это было так, политика Николая и И.Л. Горемыкина соответствовала «старому либерализму», согласно которому земельная аристократия – один из краеугольных камней конституционной монархии224, правового государства225 и многопартийной системы226.

В начале июля кадеты поддержали идею обращения Думы к населению с разъяснением по аграрному вопросу. В его проекте снова говорилось о необходимости принудительного отчуждения частной собственности. Разъяснение переполнило чашу терпения царя и правительства. Манифест о роспуске Думы Николай подписал 9 июля. Одновременно с роспуском по совету И.Л. Горемыкина царь назначил председателем Совета министров П.А. Столыпина.

Решившись на роспуск, бюрократы расценивали его не как шаг назад, а как единственное, с их точки зрения, средство для укрепления нового порядка227. Царь и правительство предполагали добиться сближения с Партией народной свободы. С этой целью бывший председатель Думы кадет С.А. Муромцев был вызван к императору. Однако к моменту вызова он уже находился в Выборге, куда прибыли депутаты, недовольные роспуском. Они подписали 9 июля воззвание к населению, призвавшее к пассивному сопротивлению и попиравшее Основные законы228. Мнение авторов воззвания о том, что правительство не имело права без Думы собирать налоги, проводить рекрутские наборы и заключать заграничные займы противоречило конституции. Тем не менее, в июле царь являлся сторонником компромисса с оппозицией путем образования общественно-бюрократического кабинета, но такого компромисса, который бы не противоречил Основным законам229. Будучи противником парламентаризма, Николай не чуждался допущения его элементов в политическую практику дуалистической системы230. Что касается П.А. Столыпина, то премьер открыто признавал существование точек соприкосновения между аграрными программами его кабинета и оппозиции231. П.А. Столыпин по-прежнему надеялся придти к соглашению с Конституционно-демократической партией232.

Жестом правительства, обращенным в сторону кадетов, оказался мягкий приговор депутатам, подписавшим Выборгское воззвание233. Расхождению Николая с оппозиционерами способствовало введение в августе 1906 г. военно-полевых судов234. Однако это соответствовало либеральному идеалу235. Параллельно с их действием П.А. Столыпин, выполняя царскую волю, начал осуществление программы либеральных реформ, опубликованной тогда же. Взгляды Николая делали для него непремлемой реакционную политику, за проведение которой выступали крайне правые. Политические идеалы черносотенцев он воспринимал с иронией236.

Надежды Николая и П.А. Столыпина на сотрудничество правительства и оппозиции подверглись очередному испытанию во время 2-й Думы. Выборы в нее дали победу левым партиям – трудовикам и социал-демократам, отличавшимся политической неискушенностью, а то и малограмотностью