Михаил Мухамеджанов
| Вид материала | Документы |
- Михаил Мухамеджанов, 8773.91kb.
- Автор файла (январь 2009г.): Мухамеджан Мухамеджанов, 250.83kb.
- Источник: приан ру; Дата: 25. 07. 2007, 1194.96kb.
- Симфония №6, фа мажор,, 117.38kb.
- Михаил Зощенко. Сатира и юмор 20-х 30-х годов, 1451.23kb.
- Белоголов Михаил Сергеевич «79 б.» Королёв Сергей Александрович «76 б.» Лущаев Владимир, 13.11kb.
- Михаил кузьмич гребенча, 73.67kb.
- Бюллетень книг на cd поступивших в библиотеку в 2010 году, 544.6kb.
- Алексеев Михаил Николаевич; Рис. О. Гроссе. Москва : Дет лит., 1975. 64с ил. (Слава, 1100.71kb.
- Михаил Илларионович Кутузов великий сын России, величайший полководец, генерал-фельдмаршал, 113.48kb.
Леонид Сергеевич вошел во вкус, и денег уже постоянно не хватало. Их приток позволил подтянуть основное производство, переоснастив, увеличив и обновив оборудование и станочный парк. Чтобы меньше зависеть от поставщиков пластмассовых, особенно резиновых изделий, где завод «Каучук» являлся признанным монополистом, для начала организовали два небольших участка: вакуумной отливки из пластмассы и вулканизации из резины, приобретя и поставив две литьевые машины, а так же три автомата для вулканизации. Дело понравилось, прикупили еще десять литьевых машин, пятнадцать автоматов для вулканизации и организовали новый цех, который обеспечивал уже не только свое, собственное производство, но и приносил ощутимую прибыль за счет буквально хлынувших на завод заказов от сторонних организаций.
Естественно, что все это потребовало увеличение рабочих мест, повышение фонда заработной платы и премиального. Людей нужно было поощрять, учить, повышать квалификацию. Чтобы не заниматься трудоемким ремонтом, оборудование и станочный парк решено было использовать только на время гарантийного срока, поэтому они менялись чуть ли ни через год. Слава Богу, такая возможность теперь появилась, а за беушной техникой стали выстраиваться дружные, длинные очереди.
Одновременно с этим было задумано и уже претворялось в жизнь – активное улучшение социальной сферы. На заводе строились новая столовая, здравпункт, комнаты отдыха для рабочих, ремонтировались и строились клуб, здание заводоуправления. Возросло значение отдела капитального строительства, который стал, чуть ли ни главным на заводе. Строительство велось широким фронтом, уже возводился свой собственный девятиэтажный, шестиподъездный кирпичный дом улучшенной планировки, а за городом началась реконструкция пионерлагеря, выездного детского сада и гордости завода - собственного профилактория.
Ибрагим уже был не рад, что «выпустил джина из бутылки», но отступать было поздно. Заводские проблемы, как трясина, затягивали его все глубже и глубже, не позволяя расслабиться хотя бы на день. Несмотря на то, что его освободили от обязанностей начальника бюро комплектации, и сама должность, да и обязанности все равно оставались за ним. Директор боялся, что с таким трудом налаженная комплектация основного производства развалится без его организатора, поэтому разрешив ему заниматься коммерцией, оставил должность с окладом, пока не подберут другую, и взял с Ибрагима слово, что его бюро не будет брошено на произвол судьбы. Инициатива, как говорят в России, наказуема, и он уже переставал уделять время своим любимым занятиям, даже Сашеньке и Юрке. А что он мог сказать Саше? Что «бяка» - директор, в который раз не отпускает в отпуск? Если бы она только слышала, как тот буквально орал, чтобы он не смел, появляться на заводе, а думал, как «увеличить производство товаров для населения»? Увы, приходилось активно заниматься еще и этим. Сам же убеждал, что висты – чистая прибыль, вот и приходилось запускать в серийное производство одну позицию за другой. Мало того, что внедрялось то, что он задумал сам, проснулась еще и творческая инициатива работников, предлагавших еще более интересные и выгодные изделия. Причем, соблюдались основные требования: минимум затрат, сырье – отходы производства, максимум прибыли.
Москвичи обалдевали, когда на прилавках магазинов стали появляться недорогие, удобные, складывающиеся тележки на колесиках с вместительной сумкой; удивительно дешевая, но качественно исполненная инкрустация по дереву и многое, многое другое. Но что покупателей добило окончательно, так это легкая, удобная, складывающаяся, штыковая, титановая лопата по цене обычной, стальной.
Этот феномен объяснялся довольно просто. Завод вместе с конструкторским бюро одного из авиационных объединений соорудил уникальную установку по литью титана. На один цикл отлива требовалось загружать до трех тонн порошка. Как правило, одно изделие весило не больше десяти килограмм, а требовалось их не больше двадцати-тридцати. Приходилось все время ломать голову, куда девать остальной, уже переработанный сплав? Конечно же, можно было всего-навсего сделать литьевые формы для какого-то другого, так же необходимого изделия. Ну, и первыми на ум пришли лопаты. Потом, конечно, мозги пришлось напрягать еще интенсивнее, но чаще всего литейщиков преследовали неудачи. К примеру, возникла идея сделать долговечный инструмент для стоматологов, особенно, наконечник, который, как правило, выходил из строя черед два-три месяца. И что же? Наконечники, буры и еще несколько дефицитных инструментов были изготовлены, прошли самые суровые испытания и доказали, что могут служить не менее сорока лет.
- Вы что с ума сошли? – популярно объяснили Ибрагиму чиновники из Минздрава. – Стоматологи - самые высокооплачиваемые специалисты, а вы еще богаче хотите их сделать? Нет уж, пусть чаше раскошеливаются, а вы свои инструменты засуньте, знаете, куда… Короче, мы вас не видели, а вы - нас. Производители узнают и всем нам «бошки по отрывают».
Инициативным заводчанам часто приходилось выслушивать подобное. Новое, как правило, всегда встречается в штыки, особенно, когда оно впрямую ущемляет интересы сильных мира сего. Поэтому и неудач было немало. Кстати, с лопатами произошло то же самое, скоро прикрыли и их выпуск. Совет министров чуть не сошел с ума в полном составе, когда стало известно, что предприятие наладило широкий выпуск изделий из стратегического сырья. Пришлось прислушаться, не лишаться же из этого головы или партбилета.
Идея с дешевой инкрустации по дереву, как все остальное, появилась неожиданно, но неслучайно, как бы сама, вытекая из производственного процесса.
Для того чтобы изготовить вертолетную лопасть, требовалось выточить основную, небольшую, несущую деталь из твердых, ценных пород дерева. Причем, сама деталь не должна была иметь каких-то изъянов: внутренних сучков, иных природных и механических повреждений, поэтому расходные нормы рассчитывались на кубометры. Скапливающиеся отходы приходилось попросту сжигать. Выносить что-то с оборонного завода не могли даже его работники. Слава Богу, кто-то предложил делать из них тару, но и это не приносило желаемого результата. Прежде всего, потому, что забить гвоздь в твердую древесину было непросто, а потом, тара получалась тяжелой и громоздкой.
Обрабатывать бук, дуб, осину, березу и грушу тоже было сложно и дорого. Неподходящие дощечки все равно оставались проблемой. Вначале Ибрагиму удалось частично решить ее следующим образом. Древесину стала доводить «до ума» и продавать через сеть магазинов «Детский мир», «Умелые руки» и «Сделай сам».
Однажды он залюбовался работой одного из работников тарного участка, молодого парня Сережи, который в свободное от работы время инкрустировал доску. Оказалось, тот когда-то работал на мебельном комбинате, приобрел кое-какие навыки, в том числе и краснодеревщика, и теперь тихо отводил душу за любимым занятием. С этого момента судьба Сергея была решена. Немедленно было закуплено несколько пачек всевозможного шпона, а дальше: «Твори, дорогой, на благо себе и людям»!
Творения Сергея Ибрагим показал в мебельном магазине на Ленинском проспекте, в доме, где жил он сам. Они были высоко оценены и мгновенно разошлись. Дирекция магазина слезно умоляла, поставить еще, а мастер, при всем своем старании, не мог сделать больше одного панно в день. Остро стал вопрос, как увеличить выпуск?
Первым делом, Ибрагим попытался, дать в помощь мастеру людей, воспитанников интерната для трудновоспитуемых подростков. Узнав о заработках, ребята с воодушевлением и радостью взялись за дело, но оно, увы, не сдвинулось. Требовалось время для приобретения навыков, к тому же выяснилось, что не все способны им овладеть. Сегменты для панно аккуратно и искусно мог вырезать только Сергей, а молодые, неопытные ребята только портили материал, да еще отвлекали мастера, которого ждали большие дела. Ибрагим с директором замыслили выпускать инкрустированные изделия, включая мебель из массива.
Тогда шпон попробовали вырезать лобзиком, предварительно зажав пачку в триста листов в тиски. Промучившись несколько дней, всем стало понятно, из этой затеи тоже ничего хорошего не выйдет. Края, несмотря на все старания и приспособления, получались зубчатыми и обкромсанными. Не помогло даже привлечение фрезерных станков.
Гениальная идея появилась неожиданно и вовремя. Посещая родной институт, Ибрагим попробовал сделать срез лазером, и все получилось, как надо. Был немедленно закуплен списанный боевой лазер и снова приведен в боевую готовность. Очень скоро администрация магазина перестала удивляться тому, что ей поставлялись совершенно одинаковые панно в довольно больших количествах, но что самое удивительное, со значительно пониженной ценой.
- А вы не могли бы изменить сюжет? – поинтересовался у Ибрагима директор.
- А что, этот уже не пользуется спросом? – отвечал он вопросом на вопрос.
- Да нет, улетает со свистом, даже той тысячи, что вы поставляете, не хватает на половину рабочего дня. Люди уже записываются в очередь. Может, цену поднимем?
- Думаю, не стоит, мы постараемся увеличить выпуск, а вот менять сюжет пока не будем. Люди только руку набили на «Аленке», а главный художник пребывает в творческом застое.
Ибрагим не обманывал, когда говорил о застое художника. Сергей, действительно, обалдел от такого размаха. Деньги, конечно, дело хорошее, но он уже и сам, как дирекция магазина, не мог видеть своего творения, которое размножалось, как тараканы. Его душа художника была ущемлена тем, что теперь приходилось уже не творить самому, а обучать ребят простой, монотонной работе – аккуратно наклеивать сегменты на доску. А народу, который уже составляли не только школьники, но и студенты, домохозяйки, было столько, что времени на новый шедевр просто не оставалось. Слава Богу, что скоро у него стали появляться приемники, и он, наконец, приступил к сотворению новых сюжетов.
Понятно, что благодаря таким темпам, очень скоро выпуск увеличился настолько, что один только «цех сувениров» сравнялся по обороту с основным производством, а, главное, был налажен выпуск прекрасно выполненной, инкрустированной мебели из настоящего, добротного массива. Только сервировочных столиков на колесиках изготавливалось до десяти в смену. Мебельный магазин, на долгое время ставший придатком завода, постепенно менял ориентацию, превращаясь в один из самых престижных салонов Москвы «Интерьер», а Ибрагима, «с легкой руки» начальника цеха Сергея Юрьевича после торжественной оперативки прозвали «Хоттабычем». В честь этого были изготовлены три панно с изображением знаменитого джина, которые стали подарками. Остальные так и не появились, художник категорически отказался их тиражировать.
А началом производства по изготовлению товаров народного потребления послужили несколько удачных и выгодных дел, одно из которых, первое, можно было бы озаглавить – «Нецке».
-10-
- Сегодня ни на какую работу ты не поедешь! – категорично заявила Саша.
- Понимаешь, милая?.. – попытался возразить Ибрагим.
- Я знаю все, что ты скажешь! – прервала его она. – Но ты обещал, провести выходной со мной, вот и выполняй обещание! Даже не пытайся возражать, я уже все спланировала! Кстати, своим мужикам ты обещал то же самое. Вы уже не виделись, Бог знает сколько, они будут рады тебя лицезреть.
- Слушай, а можно я быстро смотаюсь? Честное слово, только на часик, туда и обратно.
- Нельзя! – категорично заявила она. – Я слишком хорошо знаю твой часик, а потом, мы встречаемся в одиннадцать, так что поторопись, привести себя в порядок!
- Мы снова идем на выставку? Так я приеду сразу туда.
- Я же сказала, что эту субботу мы проведем вместе, так что забудь о своей работе! И давай, не будем ссориться! Если тебе так хочется видеть своего любимого директора, можешь пригласить его вместе с нами.
- Это куда? – спросил он, понимая, что она твердо настоит на своем.
- В музей Народов Востока.
- Куда? – удивился он. – Где он хоть находится?
- Именно туда. Стыдно жить в Москве и не знать такое место, особенно тебе, восточному человеку. Вот и посмотришь, где он находится, заодно и его экспозицию. Уверяю, тебе это будет особенно интересно.
- «Я поведу тебя в музей, сказала мне жена» - пошутил он, перефразировав известное, детское стихотворение. – Значит, работы сегодня не предвидится?
- Сегодня она как-нибудь обойдется без тебя, поэтому расслабься и получи удовольствие! Можешь смело звонить шефу, чтобы тебя не ждал!
- Ладно! Сдаюсь! – улыбнулся он. – На самом деле нужно отдохнуть, иначе совсем сойду с ума от дел, да и с ребятами давно не виделся. Спасибо, родная! И какая будет повестка дня?
- Как обычно, сначала культурная программа, а потом вечеринка с друзьями. Я пригласила почти всех твоих ребят, Марину, конечно же, твоего Амира. Валя обещал быть с какой-то новой подругой. Обещала показать им «нецке».
- А это еще что такое?
- Здрасте, он еще считает себя культурным человеком? Нецке – это древняя миниатюрная японская и китайская скульптура, вырезанная из слоновой кости. Между прочим, все твои друзья уже прочитали «Каникулы Кроша» Рыбакова, один ты не удосужился, хотя книга уже год лежит на твоем столе. Вся Москва только об этом и говорит. Ты на самом деле скоро чокнешься со своей работой.
- Все понял, виноват, исправлюсь! – отшутился он и отправился в ванную.
Через час он обходил залы музея с друзьями. Обещанных фигурок нигде не было. Пожилая научная сотрудница музея объясняла настойчивому посетителю, что данная экспозиция в настоящий момент находится в запасных хранилищах.
- Понимаете, - говорила она. – Здание музея находится в аварийном состоянии, некоторые залы пришлось закрыть. Скоро мы переедем на Гоголевский бульвар, как раз сейчас там ведутся ремонтные работы. Вот тогда, милости просим, посмотреть на чудотворения рук человеческих.
- И когда же произойдет это чудо? – интересовался Ибрагим.
- Думаю, через год-два, - грустно ответила она.
- Понятно, по российским меркам это будет лет через пять, - улыбнулся он. – А сегодня это сделать никак нельзя? Уж больно долго ждать, вон, сколько нас желающих собралось.
- Что вы, это же невозможно! – воскликнула она. – Это же запасники! Они опечатаны, и никто не решиться их открыть. Эта экспозиция представляет такую художественную ценность, какую себе даже представить трудно! Вот, если бы нам удалось изготовить копии, то тогда еще можно было их как-то экспонировать, но, увы, ни один художник так и не решился повторить то, что делали восточные мастера. Ведь у них на каждую фигурку уходили годы, не считая их непревзойденного мастерства и силы духа. А ведь музей готов был платить немалые деньги. Так что, извините, придется подождать! В крайнем случае, можете посмотреть экспозицию в «Эрмитаже». Там, правда, не такая обширная коллекция, как наша, но все-таки представление получить можно. В Киеве, Одессе, еще нескольких городах тоже есть небольшие экспозиции.
- Значит, вы считаете, что увидеть вашу экспозицию сегодня нам никак не возможно? – озадаченно спросил Ибрагим. – И никто из сотрудников музея нам не поможет?
- Увы, - вздохнула она. – Думаю, что на это не пойдет даже директор. Дело в том, что мы сейчас не в состоянии обеспечить сохранность этих бесценных экспонатов. У нас даже нет их хороших фотографий, только описание. Я же вам говорю, были бы копии, мы бы с радостью.
- А директор сейчас в музее? – поинтересовался Ибрагим.
- Да, он здесь, но очень занят. Как раз у него сейчас важные посетители, договариваются насчет ремонта.
- Ну, что же? Огромное вам спасибо за участие и информацию, но мы все-таки подождем вашего директора. Надеюсь, это не воспрещается?
- Конечно, вы можете его подождать, но думаю, он ответит вам отказом. Я просто уверена в этом.
Чтобы сделал обычный советский, интеллигентный, законопослушный человек, получив такую исчерпывающую информацию от сотрудника такого уважаемого, государственного учреждения? Конечно же, оставалось глубоко вздохнуть и отправиться восвояси. Плеть обухом не перешибешь, но Ибрагим почему-то решил не сдаваться. Почти вся компания во главе с Сашей дружно уговаривали его бросить эту затею. В конце концов, это становилось уже неприлично. Что толку так донимать, отвлекать от дел ответственных работников, когда было сказано довольно ясно, сейчас увидеть нецке не представляется возможным?
Выслушав убедительные доводы друзей, Ибрагим вдруг улыбнулся и предложил пари: покажут фигурки сегодня, - он выигрывает две бутылки армянского коньяка, нет – они. Компания дружно посовещалась и решила поставить на кон, аж, четыре бутылки, чтобы хоть так охладить упрямого спорщика. К их удивлению, тот согласился даже на это.
Седоватый, немного уставший директор музея с интересом выслушал необычного посетителя, немного подумал и неожиданно решил удовлетворить просьбу. Его действительно заинтересовало предложение этого симпатичного, напористого парня, решившего попробовать сделать копии с фигурок. И в правду, чем черт не шутит, может, и в самом деле решится эта сложная проблема? Слишком уж горели глаза этого неожиданного визитера, а такие упрямцы действительно способны осуществить любую, самую несбыточную мечту.
Рассматривая с друзьями удивительные шедевры восточных мастеров, которые в матерчатых перчатках доставала из двух опломбированных ящиков Людмила Сергеевна – та самая старшая научная сотрудница, убеждавшая, что директор никогда на это не пойдет, Ибрагим уже составлял план действий. Он был увлечен и почти уверен, что дело выгорит. Его не пугало даже то, что основная сложность заключалась в отливной форме. Слишком ажурными и чрезмерно многогранными были все эти фигурки с изобилием выступающих, миниатюрных фрагментов. В конце концов, можно было обратиться к ювелирам или тем же зубным техникам, хотя этого не хотелось. Слишком дорого обошлись бы их услуги. Нужно было думать самому.
Обычная, двойная, даже сложная форма типа, «папа – мама», явно не подходила. Жесткость, естественно, повредила бы, как сам оригинал, так и отливку. Вероятно, нужна какая-то особенная, скорее всего резиновая форма, которая снималась бы с оригинала легко и непринужденно. Значит, нужно было обращаться к химикам, которые могли подсказать, какой материал для этого подойдет? У них же можно было проконсультироваться, из чего изготовить искусственную кость? Хотя чего тут думать, делают же янтарь из эпоксидной смолы, почему бы не попробовать сделать кость?
Через три недели в кабинете директора музея состоялся показ копий. Потрясенные хозяин кабинета и Людмила Сергеевна, затаив дыхание, наблюдали, как два эксперта покрылись обливным потом, пытаясь отделить два оригинала, которые были выданы Ибрагиму, от двадцати абсолютно одинаковых копий. Изготовитель пошутил, что оригиналы могут остаться у него, если экспертиза их не выявит. Шутка оказалась удачной, их отличили только с помощью спектрального анализа, да и, то относительного. До этого он не требовался и не делался. Слава Богу, что в музее еще остались подобные изделия из слоновой кости, которая, конечно же, отличается от эпоксидной композиции. Других отличий так и не нашли. Это было полной и сокрушительной победой.
Принимая поздравления от сотрудников музея, Ибрагим и его компаньоны были счастливы, вспоминая, какие приключения пришлось пережить за эти три сумасшедшие недели?
Этот кошмар начался с того момента, когда он привез на завод эти две маленькие фигурки, в сопроводительной документации которых значилась их стоимость, определенная государственной, оценочной экспертизой. Как-никак они являлись национальным достоянием страны и мировой культуры.
Увидев сумму двух этих шедевров, привезенных в кармане и завернутых в обычный носовой платок, главный бухгалтер завода Анастасия Николаевна Божко с тихим стоном сползла под стол. В накладной, скрепленной гербовой печатью музея, прописью было проставлено полтора миллиона рублей. На самом деле, было от чего прийти в ужас? Стоимость основных фондов целого завода составляла немногим больше двадцати шести миллионов. Хорошо еще, что Ибрагиму выдали именно эти две фигурки, как оказалось, не такие ценные, как остальные, которые уже потом возили на завод в бронированных машинах с военизированной охраной. Дирекция решила рискнуть пока только этими, сделанными в середине нашего тысячелетия, где-то в XII –XIII веках. Трудно себе представить, чтобы было с бухгалтерским сердцем Анастасии Николаевны, если бы эти сувениры оказались, к примеру, из V века до нашей эры.
Можно понять, что после этого началось. Леонид Федорович тоже спал с лица, спрятал фигурки в сейф, поставил круглосуточную охрану и разрешил работать с ними только в его присутствии. Увы, пришлось мириться еще и с этим, хотя оригиналы понадобились всего раза три. Одновременно с этим пришлось в буквальном смысле поднять «на уши» химиков трех институтов, чтобы они подобрали и подсказали, где найти нужный для форм герметик на основе полусинтетического, трехкомпонентного каучука. Эпоксидную композицию для имитации слоновой кости, позволяющую добавлять различные компоненты, разыскали в закрытом институте Минавиапрома.
Путем беспрерывного, недельного экспериментального смешивания каолина, мела, костной муки и зубного порошка с эпоксидной смолой, нужный состав был найден. К этому времени были, наконец, изготовлены и отливные формы. В результате всех этих экспериментов в доме не осталось ни одной свободной посуды, включая значительную часть кухонной утвари. Несмотря на то, что Саша героически отвоевывала каждую последнюю банку или кастрюлю, остальные свободные емкости тоже были бесповоротно испорчены. Примерно такая же картина наблюдалась и в заводской лаборатории. Еще неделя ушла на борьбу с раковинами, образующимися в результате отливки в сложных формах. Пузырьки воздуха с огромным трудом вылавливались и удалялись из вязкой, напичканной разнообразными компонентами эпоксидной массы, пока кто-то догадался применить вибратор. Какое-то время ушло еще на доделку самих блеклых отливок, пока их учились подкрашивать и старить, подгоняя под цвет оригиналов.