Михаил Мухамеджанов

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 32

- Но, я на самом деле дал этому гаду пощечину. Может, падая, он так покалечился? – ответил Ибрагим, удивляясь, как такое могло произойти?

Ведь он и в самом деле ударил только один раз. Да очень сильно, можно сказать, от души, но как могли быть нанесены такие серьезные увечья, его мозг понимать отказывался. Когда следователь зачитывал поврежденья, которые зафиксировали врачи, он не верил своим ушам и упорно твердил, что ударил только один раз. Ну, сотрясение, поврежденный глаз, даже множество синяков как-то можно было еще объяснить, но отбитая селезенка, печень, пах, два сломанных ребра и, самое непонятное, синяки на ногах и ягодицах не поддавались никакой логике. Что-то во всем этом было не так, не складывалось.

Когда его арестовали в тот же день, после встречи с Алексеем, поздно вечером, он не сопротивлялся и тут же признался, что ударил гражданина Кригина, не объясняя причин драки. Не указана была она и в заявлении родителей потерпевшего. Причину драки объяснила его жена, гражданка Кригина Екатерина Егоровна. Из ее объяснений стала понятна и причина таких увечий. Так как она взяла слово у гражданина Сабирова, что он не будет причинять особых неприятностей мужу, вероятнее всего, за него это сделали его «дружки».

- Ну, что мне с вами делать, Сабиров, почему вы упорно отказываетесь помочь следствию, а главное, себе? Все из вас приходится вытаскивать клещами, вернее узнавать от других, как было дело? Почему я от жены потерпевшего узнаю, что вы заступились за честь женщины. Что трудно было сказать это мне? Что вас в камеру к блатным сажать, чтобы вы были ко мне благосклонны? Даже не ко мне, к себе. Ведь это не шутки, так изувечить человека. Мало того, что вам грозит срок, вы же ему всю жизнь будете обязаны помогать. Ну, расскажите все! Как было дело? Здесь каждая мелочь важна, - пытал его малорослый прыщавый следователь.

- Даже не подумаю! – твердо ответил Ибрагим, подумав про себя. – «Да, почему же у нас все следователи такие мерзкие и хлюпинькие. Прямо наказание какое-то. То баба какая-нибудь, вертихвостка, то недоносок вроде этого».

И он вспомнил, как оперативники Лященко часто жаловались на то, что они с таким трудом вылавливали какого-то «зверя или ублюдка», а следователи и «адвокатишки» его «отмазывали», сажая за решетку невиновных, если те не могли откупиться.

«Вот сволочь, - думал Ибрагим, вернувшись в камеру. – У них одна методика, выбивать признания: сажать в камеру с блатными».

Не успел он присесть после допроса, как его снова вызвали, на этот раз с вещами. Вещей у него не было, хотя Валентина Петровна пыталась ему сунуть какой-то узелок. Он уже решил, что его переводят в камеру к блатным, как его повели в кабинет, из которого он вышел минут двадцать назад.

Войдя в кабинет, он увидел снова «Прыщавого» и Лященко, который сидел напротив.

- Ну, что дебошир! – расплылся в улыбке полковник и начал язвить. – Я сам разберусь, сам его накажу,… Куда ты без нас денешься? Посидел два дня, отдохнул и на свободу с чистой совестью. Я правильно говорю? – обратился он к «Прыщавому». Тот с улыбкой кивнул, подписал освобождение, попрощался и попросил не уезжать из города, пока ведется следствие.

Когда они сели в «Волгу», Василий Степанович рассказал ему, как было дело. Оказывается, когда они с Алексеем выясняли свои отношения, их случайно подслушала местная шпана. Их было шестеро, причем двое из них были боксерами, а один – самбистом.

- Они-то и добавили, как они сказали, твоему мерзавцу, потому что ты, по их мнению, поступил слишком благородно, - рассказывал полковник. - Ну, немного перестарались. Уж больно разозлил их этот хмырь. Он, оказывается, когда-то учился с ними в школе и был весьма неприятной личностью. Вот они ему и припомнили. Когда их разыскали, они тут же во всем сознались. Скажи спасибо Валентину, что он дежурил в субботу и увидел в сводке твою фамилию. Он-то всех нас на ноги и поставил. А еще спасибо скажи своему следователю Павлову. Он, между прочим, этих ребят нашел даже раньше нас, жутко удивлялся твоему упрямству и нежеланию помочь даже самому себе. Говорит, заладил одно: «вмазал один раз и больше ничего не знаю». Слава Богу, докопался сам, все выходные бегал по окрестным дворам, нашел какую-то старуху и сторожа школы, которые видели и вашу драку, и избиение твоего соперника после того, как ты ушел?

Слушая его, Ибрагим, конечно, был рад, что все выяснилось, и ему было очень неловко, что он опять, в который раз ошибся в человеке.

- Ну, куда тебя? – спросил полковник. – Домой? После таких событий лучше всего домой, «принять на грудь» и отлежаться. Или может, к нам. Я сейчас Валентину позвоню, поблагодаришь его, заодно и отметим твое освобождение. Или отвести к зазнобе. Заодно и я бы глянул, за кого это ты готов был угробить человека.

- Спасибо, Василий Степанович! За все огромное спасибо! Но мне нужно в Мытищи. Сами знаете, дело превыше всего. Как-нибудь доберусь сам. А отметить, обязательно отметим, и Валю отблагодарю, и Павлова, и вас. Еще раз огромное спасибо за все!

О ЛЮБВИ НЕМАЛО ПЕСЕН…

-1-

- Слушай, Саня! – быстро говорила возбужденная Марина Саше. – С вами со всеми точно чокнешься. Оказывается, твоего Ибрагима выпустили из тюрьмы. Он не виноват. Конечно же, он Лешке врезал, может быть, даже как следует, но до больницы его довели какие-то ребята, которым он тоже насолил. Катька белугой ревет. Она следователю сказала, что это, мол, он их натравил, потому что клялся ей, что не тронет вашу скотину Лешеньку, чтоб ему пусто было. Оказалось, что Ибрагим к этим парням не имел никакого отношения, они сами на вашего паразита зуб имели. Катька стала искать Ибрагима, чтобы покаяться, а его и след простыл. Пошла к тому большому начальнику, который ее устроил, чтобы спросить, где Ибрагим, а он ее послал, куда подальше, и наорал, что негоже так предавать человека, который ей же помог вылезти из дерьма. И еще добавил, что оторвет голову всякому, кто хоть пальцем тронет Ибрагима. Такие вот дела, подруга. Теперь уж мне, определенно, хочется посмотреть на этого витязя восточного. Ты, знаешь, он, наверное, домой уехал. Как-никак каникулы, но к сентябрю обязательно должен вернуться. У него же последний курс. Странно, правда, что он с тобой не попрощался. Такая любовь, и на тебе. Может он тебе, какую весточку прислал?

Саша еле сдерживала себя от того, чтобы не выразить подруге признательность в виде поцелуев и объятий за такое радостное известие. Она одна чувствовала и верила, что Ибрагим не мог быть таким жестоким. Справедливость, наконец-то, восторжествовала. Огорчало одно. Она знала то, чего не знала Марина, почему Ибрагим исчез. Он не прислал весточку, а два раза появлялся сам. Первый раз с ним сурово поговорила мама, а второй раз ему нагрубила она, объявив, чтобы он никогда не смел, показываться ей на глаза и появляться в их доме.

Увидев слезы на ее глазах, Марина снова стала ее успокаивать, думая, что это очередной нервный срыв. И Саше пришлось рассказать все. Даже то, что Людмила неожиданно изменила свое мнение об Алексее и стала называть его так же, как и Марина, пустым и никчемным.

- Знаешь, все это дело поправимое, - уверенно произнесла Марина. – Все утрясется, а что-то утрясем мы. Найдем Ибрагима, никуда он не денется. Главное, что ты прозрела и стала умницей.

Слова подруги ее немного успокоили, но на деле оказалось совсем не так просто.

Ибрагим исчез всерьез и надолго. Не появился он и в сентябре, в своем институте. И никто ничего о нем не знал и не слышал. Самое удивительное, что его разыскивали и там. Приходил Абовян и интересовался, не слышала ли что-то о нем она? Было принято решение оставить Ибрагима на кафедре с тем, чтобы рекомендовать его в аспирантуру, но ему даже не могли сообщить об этом. Попытки узнать о нем у хозяйки, где он снимал комнату, тоже не принесли никаких результатов.

Он провалился, как «сквозь землю».

-2-

Ибрагим появился неожиданно в начале октября.

За весь сентябрь Саша отчаялась его ждать и искать. Несколько раз она обращалась за помощью к его сокурсникам и даже решилась навестить его хозяйку. У нее она выяснила что-то совсем непонятное. Валентина Петровна сказала, что Ибрагим выполняет какое-то «очень трудное и ответственное задание, государственной важности».

Дома она поделилась этой новостью.

- Да он у тебя чекист, - воскликнула Юлька. – Нам еще только кегебешника в доме не хватало! Бабушка с ума сойдет, если узнает.

- Вообще-то, похоже, - согласилась с ней мама. Смотри, как у него легко все получается. Захотел, устроил Катю в МВД, а как его легко выпустили из тюрьмы? Да, он невиновен, но, сколько невинных сидят месяцами, даже годами, а его даже двух дней не держали. Это, дочка, очень серьезно. Ты же знаешь, как мы относимся к этим людям. Это страшные люди. Они всесильны, все могут, и эта вседозволенность делает из них сверхчеловеков. Ты, конечно, думай сама, но я бы не решилась связать свою жизнь с человеком из органов. А ты говорила ему, что ты еврейка? Это же может его остановить. Им же не рекомендуют такие браки. Короче, может все сразу и прояснится. Жалко, конечно, такой парень хороший, но ты не отчаивайся. Встретишь еще свою любовь.

- Что вы меня хороните? – возразила Саша. – Может, все это еще не так. Прошлый раз мы все тоже ошиблись, поспешив с выводами.

Ей и самой стало не по себе от этих новых подозрений, но все сходилось на том, что он и в самом деле может служить в органах. И все-таки она решила не спешить с выводами, дождаться его и все выяснить сама.

Она увидела его стоящим у проходной ФИАНа с огромным букетом белых роз. Когда он подошел поближе, она чуть не ахнула. За это время он сильно похудел, осунулся, и даже глаза стали уставшими и поблекшими. Было видно, что это «важное дело» его сильно измотало. Он улыбнулся и протянул ей цветы.

- Я хотел бы поздравить тебя с днем рождения! Знаю, что он был месяц назад, но, к сожалению, тогда появиться не мог. Желаю всего самого доброго и светлого!

Она с благодарностью приняла цветы, подумав, что этот букет стоит не меньше трех ее зарплат. Он попросил разрешения проводить ее домой. Она улыбнулась, и они медленно побрели по малой дорожке Ленинского проспекта.

Они довольно долго шли, молча, потом он спросил разрешения закурить.

- Я бы хотел попросить у тебя прощения! – сказал он, затягиваясь табачным дымом.

- За что? – спросила она, любуясь розами и вдыхая их аромат.

- За то, что без твоего ведома, вмешался в твою личную жизнь.

- За это я скорее должна тебя поблагодарить.

- Это правда!? – удивился он и остановился.

- Правда! – повернулась она к нему и тоже остановилась.

Они стояли друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза, не замечая ничего вокруг. Проходившие мимо прохожие внимательно разглядывали эту странную пару, остановившуюся на середине тротуара.

- И ты на меня не сердишься? – спросил он и его глаза вспыхнули, как лампочки.

- Нет! – ответила она, и ее лицо осветила добрая и нежная улыбка.

- И я тебя не раздражаю и не противен? – продолжал выспрашивать он, намекая на последнюю встречу, когда она выпалила ему все обидные слова, какие знала.

- Нет! – сказала она, продолжая улыбаться. – Я тебе на самом деле признательна за все, и за эти цветы, и за такое внимание ко мне.

- А я так боялся подойти к тебе, - оживился он. – Думал, что ты сердишься?

- За что же мне сердится на тебя? За то, что я тебе нравлюсь?

- Так значит, ты согласна стать моей женой? – с надеждой в голосе, осторожно спросил он.

- Ну, об этом еще надо подумать, - кокетливо улыбнувшись, ответила она. - Что ты все торопишься? Ведь мы еще совсем друг друга не знаем.

- Как не знаем? – искренно удивился он. – А что еще нужно знать? Может, мне нужно что-то рассказать тебе о себе? Я готов.

- Неплохо бы для начала.

- Хорошо! – сказал он и кратко пересказал ей свою автобиографию.

- Ну, вот видишь, я, наконец, от тебя услышала все то, что приходилось урывками слышать от других. Кое-что для меня явилось новостью. Например, то, что ты из далекого Среднеазиатского городка. А как твои родители отнесутся ко мне? Ведь я даже не знаю, кто они?

- А какое это имеет значение? – прервав ее, спросил он, пряча взгляд, который неожиданно стал суровым и озадаченным.

Саша поняла, что эта тема ему неприятна, и подумала спросить о чем-нибудь другом, как он вдруг тихо и внятно произнес.

- Они будут против. Отец, еще не знаю, но мама точно. Они должны будут скоро приехать, тогда все выяснится окончательно, но их мнение не является решающим.

Саша подняла на него удивленный взгляд и спросила:

- И ты так спокойно об этом говоришь? А что же для тебя является решающим?

- Наши с тобой отношения, - ответил он, глядя ей прямо в глаза.

- Но мы же не одни с тобой на белом свете? – продолжала спрашивать она, удивленная его решимостью.

- Конечно, мы не одни, и я люблю своих родителей, но с их мнением считаться не буду, - твердо уверил ее он и добавил. – Понимаю, тебя это удивляет, но поверь, у меня есть веские причины так считать. А объяснять все это сейчас не хотелось бы. Так случилось, что все решения по поводу своей жизни принимаю только я, и ни с кем, кроме тебя, советоваться не собираюсь. А, кроме того, я мужчина и должен все ответственные решения принимать сам.

- Слушай, Ибрагим, давай пойдем, а то я подмерзла, да и дома заждались? Договорим дорогой, - попросила она, и они двинулись в сторону дома.

- Неужели у тебя на родине не осталось никого, с кем бы ты хотел посоветоваться? – снова спросила она. – Ведь есть у тебя, братья, сестры, дяди, тети, хотя бы двоюродные?

- Двоюродных братьев и сестер у меня сорок три человека, не считая трех родных. Дядей и тетушек тоже немало, но их мнение меня интересует еще меньше.

- Значит, тебе никто не помогает, тогда откуда все это? – спросила она, показывая на букет. – Ведь он же стоит Бог знает, сколько?

- Ну, во-первых, стипендия, а потом я работаю.

- Интересно, где, если это не секрет?

- Никаких секретов нет. Раньше подрабатывал, где придется, сейчас уже месяцев девять работаю в жилуправлении.

- Где? – ее лицо вытянулось от удивления. – И что же там делаешь?

- Запасными частями машины обеспечиваю.

- Как это? – заинтересовалась она, и он, вкратце, объяснил ей принципы своей работы.

- Так это поэтому у тебя машина. А сколько же у тебя там зарплата, опять же, если это не секрет?

- Зарплата чуть больше ста, а вот машины уже нет. Да и работы, думаю, скоро не будет.

- Это из-за учебы?

- Да нет, но это уже неинтересно. Уверен, что найду не хуже, - ответил он серьезным тоном и, посерьезнев еще больше, добавил. – Ты как-то спрашивала, не женюсь ли я на тебе из-за прописки в Москве? Так вот, я скоро стану москвичом и попробую прописаться в твоем доме.

- Ради Бога, только не обижайся! Мне же на самом деле интересно, что-то узнать о тебе. Вот только с пропиской ты, наверное, хватил лишнего? Это же просто невозможно, да еще в нашем доме.

- Ладно, посмотрим, - сказал он таким же серьезным тоном. Было видно, что он немного обиделся.

- А ты обо мне что-нибудь хочешь узнать? – спросила она, стараясь развеять его обиду.

- Конечно же, я все хочу знать о тебе, - сказал он, немного убрав обиженный тон. – Но это нисколько не повлияет на мое решение просить у тебя твоей руки.

- Какой же ты настырный? – улыбнулась она. – А тебя не устроит просто так повстречаться со мной? Может, я тебе разонравлюсь, или ты мне?

- Насчет себя я уверен, потому что решил давно, а ты думай! Дней пять хватит?

- Ах, какой же ты быстрый? Значит, встречаться просто так, ты не хочешь?

- Почему же, очень даже хочу, но только с условием, стать моей женой, или, по крайней мере, дать слово, что станешь ею.

- А я не испорчу твою карьеру? – вдруг спросила она и внимательно посмотрела ему в глаза.

- Интересно, чем это? – улыбнулся он.

- Ты хоть знаешь, что я еврейка? – гордо спросила она.

Ибрагим внимательно и удивленно посмотрел на нее, и отвел взгляд. Было видно, что это его озадачило.

- Ну, вот видишь, а ты говоришь, давай скорее поженимся. Ведь ты даже не понимаешь, как это серьезно? И для тебя, и для меня. У меня ведь мама есть, сестренка, бабушка. Мой отец похоронен на еврейском кладбище. И я никогда не откажусь от них.

- Извини, пожалуйста! - прервал он ее и улыбнулся. – Я просто подумал, как у моей родни вытянутся лица и что они скажут? Они меня теперь точно со свету сживут, но все равно мое предложение остается в силе, как и пять дней, что я дал тебе на обдумывание. Я еще раз повторяю, что свое слово держу. Мне совершенно безразлично, какая у тебя национальность, что скажут твои родные. Важно одно, что скажешь ты. Я лично все обдумал давно, и поверь, серьезно. Могу сказать твердо, я не обещаю тебе золотых гор и райских кущ, но постараюсь сделать так, чтобы ты и наши дети были счастливы. Свое счастье вижу в том, чтобы быть рядом с тобой.

- И тебе безразлично, как я к тебе отношусь? – тихо спросила она немного обиженным тоном. – Ведь мы с тобой даже ни разу ни целовались.

Он остановился, повернулся к ней и обнял. Почувствовав его крепкие объятия, она затихла, закрыла глаза и потянулась к нему губами. Он сжал ее еще крепче и осторожно поцеловал в щеку. Она открыла удивленные глаза.

- Извини, я просто еще не верю своему счастью, - прошептал он, и она увидела, как в его нежных и восторженных глазах заблестели маленькие слезинки.

- Молодые люди! – услышали они голос и одновременно на него оглянулись. Огромный букет роз мешал им видеть говорившего. Когда Саша его убрала, они увидели перед собой маленького, сухонького старичка с бородкой, который смотрел на них с укоризной. – Вам не стыдно, вот так обниматься на виду у всей Москвы?

- Дедушка! – с улыбкой ответил Ибрагим, продолжая обнимать Сашу. – Поздравьте нас! Мы, наконец, нашли друг друга, и я боюсь разжать руки, чтобы не потерять свое счастье.

- Это, конечно, другое дело, - сказал старичок, лукаво улыбаясь. - Поздравляю, конечно, но все-таки советую обниматься где-нибудь в другом месте, а то, не ровен час, вас просто задавят!

Они оглянулись и рассмеялись. Объяснение в любви их застало на перекрестке, прямо на середине улицы.

-3-

Мама, Юлька и бабушка досматривали какой-то кинофильм по телевизору, когда в кухню вошла Саша и объявила:

– Мы с Ибрагимом подали заявление в ЗАГС.

Все повернули головы в ее сторону и онемели. Первой нарушила тишину бабушка.

- Поздравляю, внученька! Вот что значит настоящий коммунист. Дал слово и сдержал.

- Подожди, мама! – прервала ее Надежда Петровна и строго посмотрела на Сашу. – Саша, ты же обещала подумать, еще раз посоветоваться с нами. Ты уверена, что он сказал тебе всю правду? Что-то не очень верится, что он работает простым электриком. Он просто забросал тебя подарками, как какой-нибудь шахиншах.

- Мама, он получил премию.

- Интересно, какую? Нобелевскую что ли? На нормальную советскую премию такой золотой гарнитур не купишь. А он еще и цветами одаривает так, что у нас уже цветочный магазин открыть можно. А книги. Я знаю, сколько на черном рынке стоит Цветаева, Ахматова, Северянин и Булгаков. А он ведь подарил каждой из нас по книге. Я, конечно, ему очень признательна, но все-таки стоит об этом задуматься. Я все-таки математик и считать умею, хотя и без математики видно, что деньги у него просто не иссякают. Это ведь очень странно. Студент, дома не помогают, комнату снимает, машина. Откуда это все? Я кандидат наук не могу себе позволить купить даже лишние чулки. Что-то здесь не так, или он тебе что-то не договаривает?

- Ты, конечно, в чем-то права, - задумчиво произнесла Саша, - И все-таки я хочу выйти за него замуж. Я ему верю. И люблю. Мне многое и самой кажется странным, но за ним, как за каменной стеной. Он же самой тебе нравится. А о премии он говорить не хочет. Я спрашивала, а он говорит, что эти деньги за благое дело. Кстати, машины у него больше нет. Она была государственной. Мне ребята объяснили, государственные и частные номера отличаются. Мы этого не знали, вот и считали, что она его. Я видела его хозяйку. Очень славная женщина. Она, оказывается, давно предлагала ему не платить, но он не только исправно платит, но и еще ее содержит полностью.

- Ладно, дочка, я погорячилась, может тебе и виднее. Просто это так неожиданно. Для родителей это всегда неожиданно. А я за тебя рада. Мне так хочется, чтобы ты была счастлива. И все-таки у меня будет просьба. Ты пока не прописывай его! Знаю, что ему это необходимо, и все-таки повремени!

- Знаешь, мама, этого не потребуется.

- Как это?

- Я говорила вам, что он слово свое держит? – спросила Саша, и лицо ее стало радостным с хитринкой. – Я говорила, что он обещал прописаться в Москве?

- Да! – дружно согласились женщины, и на их лицах появилось удивление.

- Так вот, Ибрагим нас всех приглашает к себе на новоселье в субботу.

- Вот это да! – воскликнула Юлька. Мама уронила чашку с чаем, а бабушка переспросила:

- Еще раз, повтори, пожалуйста! Я ничего не поняла.

- Повторяю еще раз, - сказала Саша. – Ибрагим получил комнату и приглашает всех нас на новоселье. Там он обещает познакомить нас со своими родителями.

- А комната большая и на каком этаже? – полюбопытствовала Юля.

- Не знаю, - ответила Саша. – Он сказал, что это сюрприз.

- Да, Ибрагим мастер делать сюрпризы, - наконец, выйдя из оцепенения, сказала мама. – Но он хоть объяснил тебе, каким образом, получил комнату в Москве?

Blog

Михаил Мухамеджанов

Содержание