Geum.ru

Тезисы выступлений

Вид материалаТезисы
Экономические институты как ильенковское идеальное
Антиномии современного социально-экономического
Подобный материал:
1   ...   52   53   54   55   56   57   58   59   ...   67
РАЗДЕЛ 8.

О.АНАНВИН Москва

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ КАК ИЛЬЕНКОВСКОЕ ИДЕАЛЬНОЕ

Институциональная размеренность экономики попала в поле зрение экономистов еще в середине XIX в. в последней четверти XX в. интерес к этой области заметно усилился, в том числе среди неоклассиков - законодателей моды в современной экономической науке. Если еще не так давно неоклассика просто игнорировала институциональную проблематику, то сегодня "новый институционализм" стал едва ли не самой оживленной областью исследований, выросшей на ее основе. В 90-е годы дополнительным фактором спроса на институционализм стали .печальные уроки трансформации прежних плановых экономик в рыночные.

Однако спрос заметно опережает предложение: уровень научных знзнмй об экономических институтах остается скромным: так, для К.Маркса то что сегодня именуется экономическими институтами, было всего лишь внешними формами производственных отношений, до систематического исследования которых у него так и не дошли руки; идеологи исторической школы и старого институционализма, хотя и сделали институты (как эмпирическую данность) своим непосредственным предметом исследования, но... захлебнулись в бесконечной изменчивости и многообразии матеоиала; наконец, "новые институционаписты" ограничились по существу тем, что включили некоторые институциональные формы (прежде всего, права собственности) в число благ, подлежащих рациональному распределению между индивидуальными агентами в рамках стандартной экономической задачи на распределение ограниченных ресурсов.

Одна из главных причин трудностей - отсутствие ясности в понимании природы экономических институтов, а для многих направлений экономической мысли - отсутствие и всякого желания ее постигать. Разнобой и расплывчатость дефиниций -характерное тому свидетельство между тем речь идет о проблеме, осмысление которой имеет славную историю. Она восходит к

245


творчеству Платона, получает развитие в трудах Гегеля и Маркса, и ведет к Ильенкову, его концепции идеального.

Сразу отмечу поразительный факт: несмотря на активный интерес самого Э.В.Ильенкова к политэкономии, равно как и на интерес многих политэкономов к его идеям - тема ильенковского идеального никогда, похоже, не эксплицировалась как тема собственно экономическая! Впрочем, тексты Э.В.Ильенкова, рассмотренные под углом зрения нашей темы, также оставляют впечатление какой-то недосказанности. С одной стороны:

(а) моделью анализа идеального служит Ильенкову политико-экономический анализ формы стоимости в №Капитале", а само идеальное определяется весьма широко: как "представленная в вещи форма общественно-человеческой деятельности" ("Философия и культура", 1991, с.256);

(б) к сфере идеального Ильенков недвусмысленно относит многое из того, что ныне оказалось в поле зрения институционально-экономического анализа: "нравственно-моральные нормы, регулирующие бытовую жизнедеятельность людей,... правовые установления, формы государственно-политической организации жизни, ритуально узаконенные схемы деятельности во всех ее сферах, обязательные для всех правил жизни, жесткие цеховые регламенты и т.д. и т.п." (там же, с. 247); в другом месте, в связи с этой же темой он сочуственно пишет о плановско-гегелевском понятии государства, включающем "всю... совокупность социальных установлений, регламентирующих жизнедеятельность индивида..." (там же, с.236), и далее, о противостоящих индивиду (по Гегелю) "формах организации общественной (коллективно осуществляемой) жизнедеятельности людей, так или иначе зафиксированных в языке, в ритуально-узаконенных обычаях и правах, и далее - как "организация некоторого государства" со всеми его вещественными атрибутами и органами охраны традиционных форм жизни" (там же, с.250).

С другой стороны:

(а) марксова форма стоимости как модель идеального служит для Ильенкова только отправным пунктом анализа - при последующем развитии темы к экономическим образам, он уже не возвращается, и никаких целенаправленных попыток применить понятие идеального при обсуждении экономических проблем не предпринимает; из контекста анализа можно предположить, что

246


автору ближе примеры научной и художественной культуры их материально-вещественных воплощений в технике и произведениях искусства;

(б) впрямую тема социальных институтов возникает у Ильенкова в другом контексте - в связи с проблемой отчуждения: именно здесь говориться о "всеобщих (коллективно осуществляемых) способах деятельности", которые "организуются в виде особых социальных институтов, конституируются в виде профессий, своего рода каст со своими особыми ритуалами, языком, традициями и прочими "имманентными" структурами, имеющими почти безличный и безликий характер" (Диалектическая логика, 1974, с.167);впрочем, и в этом случае социальные институты обсуждаются вне связи с экономикой.

В целом ситуацию можно резюмировать следующим образом: идеальное, по Ильенкову - это понятие,

относящееся к широкому классу объектов, включающему,

в частности, то, что сегодня принято именовать

экономическими институтами;
  • выявляя сложную природу этого явления,
    ильенковская концепция идеального дает возможность
    объяснить разнобой и расплывчатость существенных
    определений экономических институтов. Как формы
    деятельности людей (инварианты их поведения), они
    закодированы одновременно и в общественном
    (коллективном) сознании (обычаи, правовые нормы и т.д.),
    в индивидуальном сознании (ср. институт, как образ
    мысли, по Веблену), и в предметных данностях, будь-то
    действующая организация ("дотд сопсегп), по Коммонсу),
    или такие символы общественных отношений, как деньги
    или права собственности;
  • в работах самого Э.В.Ильенкова понятие идеального
    разработано далеко не во всех своих существенных
    воплощениях, в частности его приложение к экономике
    сводится к интерпретации анализа формы стоимости в
    "Капитале" К.Маркса; возможно, что такой пробел - не
    случайность, но дань рикардианской политэкономической
    онтологии ("продуктовой", материально-вещественной),
    равно как и собственно марксисткой (истматовской)
    дихотомии базиса (производственных отношений, они же

247


- предмет политэкономии) и надстройки (в частности, социальных институтов);
  • незавершенность социально-философской
    онтологии Ильенкова проявляется также в том, что две
    ключевые ее темы - идеальное и отчуждение, родственные
    по своим идейным корням и по содержанию - остались в
    этой онтологии отдельными темами, логическая связь
    между которыми так и не была проработана;
  • особую задачу составляет применение
    ильенковского понятия идеального в конкретно научном
    познании, в частности при изучении экономических
    институтов; ядром такой исследовательской программы
    должна стать диалектика экономической субстанции
    (социально-экономических структур) и ее
    институциональной формы; институциональная экономика
    по-ильенковски призвана раскрыть:

(а) укорененность экономических институтов в структурах
материальной деятельности;

(б) их потенциал активности и способности к саморазвитию,
основанный на творческой инициативе экономических
субъектов;

(в) их собственную ("институциональную") инерционность,
связанную, в частности, с тенденцией к их "овнешнению" и
отчуждению;

(г) их типологическое разнообразие как опредмеченное
выражение предшествующей истории актов организационно-
социального творчества и отчуждения.

СОРВИН К.В. Москва

АНТИНОМИИ СОВРЕМЕННОГО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО

ЗНАНИЯ

Наверное, самой парадоксальной особенностью современной социальной науки является ее фундаментальная антиномичность, наличие в ее рамках двух самостоятельных дисциплин, исповедующих прямо противоположные методологические

248


принципы - экономической науки с одной стороны и социологии с другой. Для первой характерно отношение к индивидам как первичной реальности («погтю есопотюиз»), из взаимодействия которых и возникают, в конечном итоге, все надындивидуальные социальной жизни; вторая, напротив, в качестве основания индивидуального поведения рассматривает различные социально-культурные нормативы, формирующиеся совершенно независимо от отдельных людей, которым, в итоге, достается весьма незавидная роль их бездумных носителей («Ногтю зосю1од!сиз»). Негативные аспекты обоих моделей, полагающих в основу теоретических построений весьма карикатурное представление о человеке и лишающих его самого главного атрибута - свободы - открыто признаются самими представителями западной науки. И, в то же время, уже стало чем-то вроде традиции рассматривать эти слабости как методологическую неизбежность, преодоление которой возможно лишь через построение взаимодополняющих, но при этом всецело 'эклектических моделей.

Невозможность теоретически адекватно представить поведение свободного субъекта с одной стороны, и взаимоисключающий характер экономической и социологической аксиоматик - с другой, явно указывают на то, что в данном случае мы имеем дело с описанной еще Кантом ситуацией антиномий. Как известно, причина возникновения антиномий кроется не в случайной исследовательской ошибке, а в некорректной универсализации принципов классической науки, в распространении их на область сверхчувственных реалий бытия. В послекантовской немецкой философии было строго показано, что выход за пределы антиномий возможен лишь через их снятие в некоем диалектическом единстве - единстве, полаганием сайге эй! преодолевающим характерное для всей классической традиции абсолютное противопоставление субъекта и объекта, мышления и бытия.

Предметность сознания - не чуждая ему объективность, лишь случайно воспринимаемая им в некоем акте отражения, она имманентна сознанию и составляет его фундаментальное, сущностное определение. Именно по такому пути шли Фихте, Шеллинг, Гегель, и, конечно же, Маркс, в нашем же веке данная традиция получила новый импульс благодаря психологическим

249


новаторствам Л. Выготского. Многие из этих мыслителей расходились в определении основания, в определении природы сайга зш, стягивающей в некий единой континуум материю и дух, однако в том, что отношения между этими фундаментальными реалиями бытия нельзя рассматривать по простой схеме каузального взаимодействия, их взгляды совпадали безусловно.

Нетрудно заметить, что в случае с располюсованием экономической науки и социологии мы имеем дело с воспроизводством все той же противопоставленности мышления бытию, духа материи. Ведь вопрос, расколовший единое социально-экономических знание на две антиномических дисциплины и есть в конечном счете вопрос о том, какая из сторон человека - духовная или телесная - является первопричиной, порождающей все остальные реалии его бытия. Изначальная ли материальная ориентация субъекта на внешний мир оказывается основанием формирования надиндивидуальных реалий культуры, или же, напротив, возникающая еще