Общество риска и человек: онтологический и ценностный аспекты: [Монография] / Под редакцией д ф. н., проф. В. Б. Устьянцева. Саратов: Саратовский источник, 2006

Вид материала

Монография

Содержание 2. Структуры человеческой индивидуальности Свобода как реализация. Свобода в выборе. Свобода как дихотомия выбора и творческого порыва. Фундаментальность свободы.

Подобный материал:

• Монография Под научной редакцией, 2238.64kb.
• Ровье 2006 Материалы 79-ой конференции студенческого научного общества спбгма им., 7915.3kb.
• Учебник под редакцией, 9200.03kb.
• Альной философии: пространственные структуры, порядок общества, динамика глобальных, 4821.57kb.
• Монография Барнаул 2009, 3320.1kb.
• Под общей редакцией проф. Малого В. П., проф. Кратенко И. С. Харьков 2008, 8344.22kb.
• Ежеквартальныйотче т открытое акционерное общество "Саратовский подшипниковый завод", 1708.8kb.
• Учебное пособие. Автор д ю. н., проф. Минин А. Я. Страхование хозяйствующими субъектами, 32kb.
• Оао «Сильвинит» "ахиллес" соль древнего пермского моря пермь Соликамск. 2001 ббк. 65., 502.69kb.
• Под научной редакцией д-ра техн наук, проф., Н. А. Селезневой; д-ра экон наук, д-ра, 370.01kb.

2. Структуры человеческой индивидуальности

в ситуации риска


Ситуация риска является неотъемлемой частью социально-философского знания, поскольку конструируется она социально-антропологически и связана с деятельностью человека. Риск, представляемый в качестве одной из ведущих стратегий жизнедеятельности человека и общества, может быть различным в отношении предполагаемых результатов и целей деятельности. Такое понимание действительности открывает возможности для поиска необходимых ответов, для конструктивного ориентирования в своей жизни и мировой ситуации — в отличие от, ставшей уже сегодня стратегической линией, ситуации общественной нестабильности. Все процессы, происходящие в переходную эпоху, связываются именно с терминологическим полем теории нестабильности, означающей, как правило, одновариантное видение мира, отсутствие какого-либо выбора. В мировой практике «нестабильность» трактуется с негативной точки зрения, исключающей подлинно научное описание реальности, а потому не оставляет массовому восприятию альтернативного варианта. О нестабильности заговорили сначала в естествознании по отношению к физическим законам природы, и там нестабильность означала, прежде всего, возможность многовариантного видения, позволяющего вести разговор о выборе.

Затем нестабильность становится символом, обозначающим определенную стадию или состояние, характеризующее развитие социальных систем, то есть попадает в поле теоретических исследований гуманитарных общественных дисциплин. Особенно актуальными размышления о нестабильности становятся в свете представления современного российского общества как находящегося в «условиях стратегической нестабильности» ³¹², нестабильного мира. Как правило, именно в практике исследования современных общественных процессов, связываемых с категорией нестабильности, последняя расценивается как антитеза устойчивости и порядка, что и придает нестабильности негативное звучание. Все явления, относимые к нестабильности, также рассматриваются отрицательно: обычно они связываются с термином «риск», а современное общество обозначается как «общество риска».

Те же, кто подвергает анализу проблему нестабильности, в том числе и общества, с позиции синергетической парадигмы, представляют данный вопрос в категориях хаоса и порядка, наделяемых принципиально иным содержанием. Хаос и порядок невозможны друг без друга. Хаос — это не только негативная нестабильность, это еще и фундамент для положительной творческой энергии. И здесь риск является той стезей, которая при выборе субъектом из бесконечного хаоса возможностей, оборачивается или полным успехом, или «тотальным поражением», навсегда закрывающим путь в ситуацию³¹³. Ситуация риска не настолько проста, чтобы оценивать ее так однозначно. Возможностей для ее создания может быть множество, поскольку всегда существует вероятность появления внешних факторов или субъектов, которые сконструируют эту ситуацию для нас. Оценка конкретной ситуации по степени ее значимости для субъекта или ее трудности для разрешения будет зависеть как от самого субъекта, его ценностных ориентаций и предпочтений, так и от характера факторов, повлиявших на возникновение или ход ситуации.

Повседневная оценка рисков, основывающаяся на здравом смысле и берущая своим истоком древние представления об опасностях в морских путешествиях, связана с пониманием риска как неотъемлемой части современной действительности, опасности для человека и общества. Поскольку в дальнейшем авторитет филологических словарей, определяющих риск как возможную опасность, действие наудачу, оказался на долгое время непререкаемым, использование и употребление понятия «риск» стало характерным, в основном, для прикладных наук, так как весьма длительный период анализ риска производился исключительно с точки зрения оценивания возможного ущерба при наступлении неблагоприятных событий. В то время как опасность – это, скорее, то обстоятельство, от которого человек пытается застраховаться. От риска же застраховаться невозможно. Какой смысл в финансовых операциях, если единственным желанием человека было, чтобы его жизнь, имущество не попадали под действие случайных обстоятельств, влекущих за собой негативно оцениваемые им явления? К тому же не во всех сферах жизнедеятельности общества можно застраховаться от ущерба. Страхование возмещает количественные потери, но не качественные.

Опасности могут быть квалифицированы, в зависимости от способа производства, на естественные и социальные (техногенные и культурные). Естественные опасности возникают в природной среде, социальные — при дисфункционировании технологических систем (техногенные) и в межсубъектных взаимодействиях (культурные). Риск, однако, не входит в число социальных опасностей (как может показаться на первый взгляд). Это объясняется тем, что опасность не имеет отношения к желаниям и воле человека. Н. Луман считает, что разница между двумя этими фактами заключается в позиции субъекта: одно и то же событие может расцениваться как риск для одного наблюдателя, либо как опасность для другого³¹⁴. Однако, подобное утверждение не объясняет в полной мере разницы между риском и опасностью. Субъект может не ориентироваться в теоретических конструкциях определения риска и опасности: по сути, ему все равно как обозначить процесс, который может иметь для него или других негативные последствия. Чаще всего он оценивает подобные процессы именно с точки зрения их вероятных негативных последствий. Конечно, в такой ретроспективе не может идти речь о ценности риска или о риске как о средстве достижения цели.

Таким образом, каждая ситуация требует от нас квалифицированной теоретической оценки с точки зрения ее происхождения и характерных черт. Это позволит более адекватно оценить реальность и разрешить ситуацию с наибольшей пользой или наименьшим вредом для всех ее участников. Тогда многие явления и проблемы, случающиеся в действительности, не будут иметь статус «риска», и их решение будет зависеть уже от других оснований. А риск может расцениваться с позиций своей фундаментальности по отношению к кризисным и катастрофическим явлениям действительности.

Демаркационная линия между риском и катастрофой обусловлена их соотношением с активной субъективной деятельностью. Катастрофа представляет собой ту ситуацию, «где по определению от наших активных действий ничего не зависит», это фатальность, где «деятельностная модель социума не может предложить каких-то выходов» ³¹⁵. Катастрофа требует выхода. Ситуация риска же конституируется активной деятельностью субъекта, не предъявляя при этом жестких санкций к попыткам «избавиться» от нее, и где все последствия имеют логическое обоснование посредством постоянной деятельностной переменной. Деятельность в ситуации риска или посредством риска понимается как социальный риск, поскольку такая деятельность требует от субъекта оценки собственных действий, выработки необходимых социально-значимых качеств, позволяющих производить учет и регулирование воздействия различных факторов, которые могут негативно повлиять на жизнь и здоровье. То есть любой действующий субъект не только обусловлен ситуацией, но участвует в ее производстве. Таким образом, качественным отличием катастрофы от риска является признание за последним его производно-субъективной или социальной природы.

Рискогенное общество возникает вследствие деятельности, основанной на сознании субъекта, производящего риски. Одной из основных идей А.Турена является обоснование нового определения субъекта, которого он называет «действующее лицо» ³¹⁶. Одним из действующих лиц в ситуации риска является личность, которая результаты своей деятельности признает своими творениями, и которая действует в качестве определенного субъекта, от собственного лица. Поэтому рискующая личность верит в индивидуальную свободу, а не в коллективное освобождение, в то, что общество существует не по абстрактным законам, а управляется деятельностью активных субъектов.

Если задаться вопросом о возможности преодоления риска, субъективная активность представится несколько в ином аспекте. Преодоление обычно связано с некоторыми преградами (впрочем, этимология «риска» не позволяет забыть об этом факте и исключить полностью представление о нем как о подводной скале); в идеале риск не может и не должен быть преградой – по крайней мере, в визуализированном смысле. Скорее, риск – это известная сказочная развилка, в основании которой обычно расположен камень с не менее известной надписью и вполне ясным логическим условием. В данном случае требуется, преодолев собственные сомнения, совершить выбор. Риск обоснован сиюминутным решением, осуществляемым как сознательно, так и бессознательно. Столкновение с подобным камнем, где речь идет о моральном выборе и после которого возможны несколько дорог, характеризует риск как искушение. Субъект выбирает между своими жизненными стратегическими ценностями и ценностями, «неожиданно» возникшими в связи с «предложением» камня. Либо такое условие просто требует от него согласия на обладание подобными ценностями.

Сказанное позволяет на основе аксиологического критерия в определенном смысле типологизировать риск. Во-первых, риск может производиться ради самого риска. В таком случае риск является ценностью. Во-вторых, рисковая деятельность осуществляется для достижения установленных целей, обладающих значимостью и постулирующихся в качестве ценностей. В-третьих, возможен и вынужденный риск. Последний выступает в двух своих ипостасях: как искушение и как преодоление. Причем преодолевается не риск, а что-то преодолевается с помощью риска. Риск в данном случае выступает инструментом, снимающим внешнее напряжение. В таком ракурсе рассматриваемый риск очень близок к катастрофическим явлениям. Необходимость в нем может появиться вследствие предполагаемой возможности наступления неблагоприятных событий. А если подобные процессы разворачиваются стремительно, такая необходимость может и не возникнуть.

Феномен искушения риском по смыслу близок к рационально предустановленному риску, где субъект, рискуя, то есть формируя своей деятельностью ситуацию риска, исходит из значимых для него посылок, реализует в действительность то, ради чего создается ситуация риска. Это означает, что деятельность совершается ради определенной цели, которая представляет для человека ценность в конкретной ситуации. В принципе любая деятельность направлена на достижение желаемой цели. Но аксиологически осмысленная рисковая деятельность отличается тем, что здесь человек уже ожидает отрицательного результата своей деятельности, когда он осознанно жертвует одной ценностью ради обладания другой, более значимой в данной ситуации.

Когда заманчивые явления и предметы появляются неожиданно (риск как искушение) и спонтанно, согласие на риск означает, что мы виртуально приближаем к себе эти объекты и делаем их своими. А значит – они теперь тоже обладают значимостью и становятся ценностями. Как правило, такие ценности обладают меньшей жизнестойкостью. Хотя иногда способны перерасти и в фундаментальные. Таким образом, рискует всегда ценностный человек, тот, кто оценивает для себя объекты и явления действительности как значимые, а не тот, кто живет «в мире ценностей» ³¹⁷. Как считает В.П. Барышков, «ценностный человек — это человек, производящий оценки не относительно абстрактных идеалов, а относительно конкретной ситуации выбора» ³¹⁸.

Следовательно, важно объективно и правильно понимать природу риска, а также основные компоненты рисковой ситуации, дифференцированно подходя к различным явлениям общественной жизни, постулируемых катастрофическим сознанием – природным катаклизмам, социальным проблемам – всему тому, что имеет отношение к внешним факторам, влияние которых может опосредовать результат риска или явиться непосредственной причиной вынужденной рисковой деятельности, направленной на преодоление (а вернее будет сказать – предотвращение или «отведение») катастрофических явлений.

Попробуем допустить, что риск, если он не направлен на предупреждение предполагаемых отрицательных событий, во всех остальных случаях предстает как искушение. Искушение сопряжено с вмешательством внешнего «субъекта»³¹⁹, которым в случае сознательной рисковой деятельности является сама личность или ее ценности. Подобная гипотеза приводит к выводу о неоднозначном происхождении риска. Понятно, что рисковую деятельность совершает субъект, внутренне уже определивший свои ценности. Но «субъект», явившийся искусителем, пребывает по отношению к первому в некоторой отчужденности и в то же время – приближает пока еще мыслимый образ «предложения». То есть риск действительно представляет собой слепок мгновения, зафиксированного мыслительными операциями. Он – в настоящем. Момент принятия решения – всегда в настоящем; в будущем – только результат, а результат не является риском. Чаще всего в массовом сознании время в ситуации риска характеризуется как время будущего, поэтому происходит деформация в определениях и восприятиях риска. Следует сказать, что риск оправдан будущими событиями, решение о нем принимается исключительно ради этого модуса времени.

Однако, многоаспектным и многогранным процессом является конструирование подобного мгновения и, следовательно, дискурс о ситуации риска, простирающейся с точки зрения ее темпоральной структуры в область причин и следствий. Значительным структурным компонентом ситуации риска оказывается выбор.

Выбор реализуется путем активизации человеческого сознания при определении им [человеком] наиболее и наименее значимых ценностей; выбор поэтому является одним из компонентов алгоритма, или ситуационного процесса — процесса риска. Наличие выбора составляет его субъективную сторону и говорит об антропологичности природы риска. Выбор о конструировании ситуации риска или отказ от нее может быть охарактеризован как социальная деятельность человека в отношении ситуации риска. Поэтому, основываясь на аксиологическом критерии интерпретации риска, можно поставить вопрос об исследовании проблемы социального риска.

Существенной характеристикой личности является ее потребность в деятельности. Человек, рассматриваемый в контексте деятельности, представляется как личность, как деятельное существо. Данный тезис имеет принципиальное значение для понимания сущности личности. Он находит свое философское обоснование в идее персонифицирования личности в социальной деятельности. Личность имеет много измерений: одновременно может быть индивидуальным субъектом и представителем социальных структур, сочетать в себе черты, характеризующие ее как представителя общества, и творческие инноваторские начала. С точки зрения особенности личности, она всегда направлена на какую-либо цель, то есть внешняя активная деятельность осуществляется посредством «внутреннего» момента активности.

Поскольку ценностный человек, рискуя, осуществляет определенную деятельность, то речь идет о социальном риске, реализовываемом личностью как субъектом социального мира. Активная деятельность, каковой риск и является, — это базовая характеристика личности. Поэтому, от выбранной концепции личности зависит социально-философская направленность анализа риска. Субъективный риск ценностного человека, по сути, — активная творческая рисковая деятельность личности.

Исходя из посылок изучения личности в контексте деятельности, мы можем заключить, что социальная деятельность, осуществляемая человеком для формирования ситуации риска, связана с активностью личности. Проблема рискующего ценностного человека, таким образом, связана с его социальностью. В данном ракурсе исследования мы имеем дело с ценностной личностью. Понятие ценностного человека значительно шире, и включает в себя весь спектр его аксиологических ориентаций по отношению к окружающему миру. Ценностная личность не просто находит что-то значимым для себя, но и активной деятельностью старается «заполучить», приблизить значимый объект или значимую действительность, события. Рискующая личность обладает определенным знанием о характере деятельности и ее предполагаемых результатов — оцениваемых положительно или отрицательно. О личности, искушаемой и искушающей себя (в дальнейшем – возможно, рискующей), хотя и приближающей возможный образ желаемой действительности, нельзя с уверенностью сказать, что она уже обладает известной информацией и достаточным количеством знаний. Искушение, как один из предшествующих этапов мгновению риска, привносит в него нечто неизведанное, находящееся за пределами постигаемых разумом ценностей.

Одно из специфических качеств ценностно-ориентированной личности, постоянно стремящейся к самовыражению, этого постоянно динамически развивающегося субъекта социального мира, обнаруживается в способности через самоактуализацию раскрывать и использовать свои возможности: в принятии решений, выборе поставленных альтернатив.

Человек творит лишь постольку, поскольку он является человеком со своим несовершенством, волнениями, колебаниями и бесконечным выбором. Лишь поэтому он может быть ценностным человеком. Идеальные образы, моделируемые индивидом в воображении, могут воплощаться им в действительность только благодаря способности альтернативного выбора: «Принятие решения — всегда творческий акт, направленный на разрешение противоречия между наличным существованием объекта и должным, призванным удовлетворить постоянно растущие общественные и личные потребности» ³²⁰.

Творческая деятельность является условием и «движущей силой» развития как отдельного человека, так и общества. Решение, принятое в пользу одной из альтернатив, может быть квалифицировано как постоянный переход из одной фазы развития ситуации в другую — поэтому оно является творческим.

Однако нельзя забывать о том, что человек реализует свою деятельность не совсем произвольно, а в соответствии как с условиями данной среды, формирующейся под воздействием внешних обстоятельств или создающейся самим человеком, так и с условиями самой ситуации. Темпы развития современной цивилизации с постоянно наращивающимся объемом знаний создают предпосылки для укоренения этого качества человека. «Постиндустриальное общество создает предпосылки счастливой жизни <…>, создает возможности для полной реализации человеческой личности <…>, обеспечивает достаточное для его развития свободное время и огромный объем знаний. Развитие современного общества находится на пути к homo creator» ³²¹. Но даже такая тенденция развития не сможет и не должна абсолютизировать творческое начало в человеке. Ведь по сравнению со знанием всего человечества знание отдельного индивида чрезвычайно мало по качественным и количественным признакам.

Абсолютизирование творческой деятельности человека лишает человека этой составляющей его жизни, поскольку творческий процесс связан с риском. Если рассматривать человеческую деятельность как творческую, то можно сказать, что и всякая социальная деятельность, сопряженная с риском, является творческой. Риск — это всегда творчество. Риск становится главным элементом социальной деятельности и одновременно гарантом существования индивида в постоянно изменяющейся среде.

Некая избирательность человека по отношению к материальным и духовным ценностям понимается как ценностная ориентация и как система его взглядов и установок. При конструировании ситуации риска для субъекта важно не только его отношение к тем или иным ценностям, но и определение для себя значимых объектов и явлений для совершенно конкретной ситуации. Даже если речь идет об отрицательных ценностях. В ситуации риска личность ориентируется не на устоявшиеся приоритеты общества, а на то, что ему ближе в данный момент.

Можно сказать, что риск всегда субъективен, ситуация риска всегда моделируется человеческой деятельностью. При социально-философском исследовании риска важно подчеркнуть именно данный аспект рисковой деятельности. Субъективный риск укореняется в активном отношении к действительности, в ее творческом инновационном преобразовании и в оценке собственной деятельности через призму полученных результатов. Активная деятельность, определяемая как творческая, связана с понятиями выбора, свободы, ценностных ориентаций. Все эти концепты обнаруживают взаимосвязь с социальным риском, исходя из чего, последний может быть представлен как универсальный, отражающий общие особенности, присущие человеческой деятельности.

Субъективность риска утверждается нами не столько потому, что результат риска может зависеть от сугубо субъективных факторов — желания, воли человека, наличия физических, эмоциональных или умственных возможностей, — сколько потому, что субъективность закрепляется за социальным риском как постоянный неотъемлемый атрибут, как начало всякого дискурса о рисковой деятельности.

Поскольку рисковая деятельность носит субъективный характер, возникает вопрос о ценности самого риска. Желая достичь какой-либо цели, мы находим, что риск имеет смысловую «окраску»; в другой ситуации с изменившимися условиями мы имеем противоположное мнение. Ценность риска в данном случае не теряется, в других условиях просто нет смысла в данной рисковой деятельности. Это не всегда означает, что ценности человека резко изменились; на решение могут повлиять и случайные обстоятельства, сущность которых заключается в независимости их появления от принимающего решение человека.

Признание за личностью главенствующей рископроизводящей роли в социальной реальности, совершенно не исключает из рисковой деятельности таких субъектов социальной реальности как общественные группы, коллективы, институты. Каждый субъект обладает своей спецификой отношения к действительности и к рисковой деятельности. Поэтому исходные посылки, основанные на ценностных ориентациях, также будут различны. Личность же является единичным субъектом, характеризующим индивида как члена общества и отражающим наиболее устойчивую систему качественных признаков данного общества, и в то же время обнаруживающим индивидуальные особенности его сознания и деятельности. Индивидуальные особенности позволяют личности постоянно находиться в незавершающемся процессе становления, поэтому ее рисковая деятельность имеет изменяющийся характер и требует непрерывного пристального внимания и анализа. Подобные изменения могут быть связаны с меняющейся системой ценностей личности. Причем это не просто количественные и качественные изменения, но и трансформации (что особенно важно для ситуации риска), связанные с отношением к конкретным ситуациям, как существующим, так и формируемым.

Неразрывная связь сущности человека с его творческой природой и способностью изменять мир и себя в соответствии со своими ценностными ориентациями вызывает осознание мира как реальности, явившейся результатом человеческой самореализации, самоактуализации и трансформированная в конструкты его жизнедеятельности. Подобная реальность может творчески конструироваться человеком в течение всей его жизни, поскольку индивидуальные системы ценностей представляют собой иерархию подвижного образования, которое подвергается различным изменениям в зависимости от условий среды, характера временных преобразований в самом человеке и причин, а иногда и случайностей, повлиявших на эти трансформации.

Человек всегда был склонен рисковать. В современном мире изменился лишь характер рисков, их природа вследствие деформаций ценностных ориентаций человека и человечества. Несомненно, научный фактор, в данном случае научно-технический прогресс, влияет на утверждение этого положения: люди стали знать больше, они более информированы, и это причиняет им боль³²². Мы предполагаем вероятности и возможные результаты выбора, несмотря на то, что вполне определенно будущего мы не знаем.

Являясь внутренним побудительным импульсом к рисковой деятельности, ценность характеризует одну из определяющих сторон личностного риска. Но другой стороной личности служит ее характеристика как члена человеческой общности, представляющего собой устойчивую систему социально-значимых черт. В связи с данным обстоятельством возникает необходимость прояснения внешних социальных причин «рискогенности» человека, что адекватно отражается в вопросе о возрастающей потребности рисковать в современном обществе. Что происходит с человеком как социальным существом, что меняет характер некоторых его ценностных устремлений и заставляет изменять повседневным практикам, формируя иной взгляд на мир при доминировании ориентаций на самосохранение и выживание? Для этого необходимо указать на те факторы, которые организуют социальное пространство и стимулируют рисковую деятельность — как на уровне общественных субъектов, так и по отношению к личности.

Одним из тенденционных факторов последнего времени является повышающийся уровень процесса индивидуализации и его различные грани. С одной стороны, индивидуализация составляет суть ценностной личности, осуществляющей рисковую деятельность, с другой стороны, возрастающая субъективная автономия личности порождает проблему ее моральной ответственности за то, как она воспользуется этой свободой. Свобода в таком случае приобретает новое измерение: личность не освобождается от объективных социально-экономических ограничений, но обладает большими возможностями для самореализации.

В современном обществе, человек сам определяет свои ценности — вследствие чего возрастает роль индивидуализации, которая позволяет повысить ответственность личности «за собственную судьбу, роль ее самоопределения, самостоятельного выбора ею моделей поведения, целей, ценностей».³²³ Дело в том, что в современной действительности наблюдается прогрессирующее ослабление связи личности с социальной средой, которая изменяет мотивацию субъективной деятельности в силу распада общезначимых ценностей. Люди действуют, исходя из своих практических потребностей и задач, которые возникают в настоящем моменте. Моральные ценности, передаваемые из поколения в поколение, разрушаются или забываются из-за смены приоритетов. Для российского общества данная проблема особенно актуальна, поскольку с распадом государства исчезли прежние четкие и ясные нормативно-ценностные системы, оставив взамен лишь символическое обозначение новых социальных связей, которые бы соответствовали условиям рыночного хозяйства.

Поскольку субъекты социального мира, прежде всего личности, вынуждены выживать индивидуально, не рассчитывая на институционализированные системы, возможность делать собственный уникальный выбор становится новой формой самоидентификации себя со средой, дающей шанс реализоваться в иных социальных ролях.

В связи с возрастающей ролью знания можно сказать, что идея индивидуализации восходит к исходному разнообразию мира; индивидуальность имеет свое «лицо» и требует единичного подхода — таков ценностный человек. «Я один. Я знаю, свое сердце и знаю людей. Я создан иначе, чем кто-либо из виденных мною; осмеливаюсь думать, что не похож ни на кого на свете», — писал Ж.Ж. Руссо³²⁴. Современный человек, увеличивая роль своей индивидуальности, повышая уровень индивидуализации, выбирая свои ценности и принимая в соответствии с ними решения, имеет возможность утвердить себя в качестве творческой энергии, то есть жить сообразно законам риска, творящего начала, способного создавать и строить, изменять и моделировать как себя, так и окружающий мир.

Ответственность, уровень которой также увеличивается с повышением роли индивидуализации, возникает всвязи с другой гранью индивидуализации. Изменение мотиваций человеческой деятельности, приводящее к кризису основных ценностей мироустройства, провоцирует сдвиги в культурных процессах. Культура несет в себе созидательный импульс для любой цивилизации, и, в конечном итоге, «рождение и гибель цивилизаций <…> обусловлены сдвигами и изменениями в культуре, сменой системы ценностей».³²⁵ Вот почему появление некоторых социально-значимых тенденций современной культуры представляется вполне понятным и обоснованным.

Несмотря на то, что увеличивающаяся индивидуализация санкционирует рост рисковой деятельности, оборотной стороной автономизации индивида выступает его чрезмерное упование на важность собственной деятельности для других субъектов или вообще принижение их субъективной значимости. Поэтому на основании данного факта в истории человечества возникали агрессивные проявления индивидуализации, представленные столкновениями с миром природы, вооруженными конфликтами (столкновения с себе подобными), а на фоне современности – и террористические акты.

Одной из граней индивидуализации является обострение соотношения природы и культуры, что влияет на увеличение количества дискуссий о роли экологии в жизни общества, в частности, в таких составляющих сферах социальной жизни как экономика и политика. Это обусловлено охватившим Землю социально-экологическим кризисом, затрагивающим основу бытия человечества. Проблемы экологического порядка напрямую зависят от социальных и технических преобразований. Многие ученые говорят о появлении экологического риска, который выступает в качестве меры всех возможных негативных или обратимых последствий на природу и социальный мир, и рождающийся под воздействием антропогенных факторов (в том числе и количественной меры, определяемой математической вероятностью происшествий). «Экологический риск можно рассматривать в качестве комплексной характеристики любой экологической системы».³²⁶ Последствия экологического риска связаны с опасностью для жизни и здоровья людей; изменениями, приобретающими характер катастрофы, в природе, в жизни общества. В таком случае говорят о материальных и моральных потерях.

Второй уровень негативной индивидуализации общества, общественных образований и социальных групп проявляет себя в любых социальных конфликтах и столкновениях – особенно вооруженных. В древности полагали, что война не является ни благом, ни злом; войну воспевали, если она велась за справедливые цели — ей находилось оправдание. История человечества на протяжении всей линии своего развития не раз доказывала, что война является неотъемлемой частью человеческой природы. Это лишнее доказательство тому, что общество развивается по законам, которые основываются на человеческой природе. Человеку свойственно подстраивать, изменять мир вокруг себя так, как это кажется ему приемлемым. Так он проявляет свою агрессию — сначала по отношению к природе, а потом — к себе подобным.

Человек всегда пытался выйти за рамки самой природы, поставить себя над миром вещей. Чрезмерная вера в человека и его разум многих философов³²⁷ (пусть даже эта их вера была высокоидеалистичной и кристально чистой) породила его гордыню; человек счел, что ему дозволено все или, по крайней мере, многое. Таким образом, оборотной стороной личностной индивидуализации, и, следовательно, третьим уровнем ее негативного проявления служит доказанный историей факт того, что на вершину цивилизационного развития теперь могут взойти одиночки. Миниатюрную генетическую бомбу, которая может уничтожить целые популяции, по силам изготовить почти каждому.³²⁸ Индивид теперь обладает большей властью; индивидуализация войны, по мнению Бека, может привести к гибели демократии, и человек предстанет перед лицом суда равных, пытаясь доказать, что он не опасен.

Таким образом, некоторые тенденции современности, связанные с повышающейся индивидуализацией, способны перекоординировать и изменить ценностные установки личности, и тем самым повлиять на внутренний механизм риска отдельного субъекта. Конечно, существуют и иные причины модификации ценностного «арсенала», но не все они имеют отношение к социальной действительности.

Несмотря на охарактеризованную таким образом индивидуализацию, различные ее грани, способны послужить базой для творческой рисковой деятельности, а сама индивидуализация – стать центральным звеном современного ценностного человека. Однако ценность самого риска в таком случае утверждается лишь при условии повышения роли ответственности субъектов за производимую деятельность, то есть тогда, когда риск не затрагивает жизнь и интересы других субъектов, или при ситуации согласия этих субъектов на минимальные потери с их стороны.

Поскольку риск имеет отношение к деятельности, он может опосредовать некоторые жизненные планы субъектов и сам являться одной их ведущих жизненных стратегий. И действительно — риск, обозначенный как ценность, особенно если таковая его ценность осознаваема, способен оказать значительное воздействие на трансформацию установки в жизненную практику (впрочем, эти понятия выступают звеньями одной цепи жизненной стратегии). Таким образом, рисковая деятельность «растворяет» в себе цепь жизненных ориентаций, поскольку ориентация здесь нам представляется в качестве выбора; сам выбор выступает как механизм, регламентирующий и наполняющий данный процесс.

Среди исследователей существует одно важное указание на условие, при котором вообще можно говорить о наличии выбора. Свобода выбора присутствует там, где есть альтернативы, «где есть, из чего выбирать» ³²⁹. Наличие единственного пути исключает свободу выбора, свобода вообще потеряла бы смысл, если для нее существовала бы только одна альтернатива. Однако выбор в отношении ситуации риска является неотъемлемым элементом, а, значит, не может не существовать. Ведь здесь подразумевается не только выбор альтернатив, но и выбор самой стратегии действия.

Наличие выбора в ситуации риска разворачивает проблему анализа взаимосвязи риска и свободы. Поскольку речь идет о риске в контексте социального, то и представление о свободе должно исходить из ее социального значения; однако, не отождествляясь с ним. Тождество означало бы последовательное изучение данного феномена политической философией, для которой свобода в смысле freedom сливается с понятием свободы – liberty, переплетенным тесным образом с концепцией демократических прав и свобод человека в обществе, где индивидуальная свобода непременно должна иметь социальный характер, и ограничена институтом права и государством.³³⁰ Как правило, в государстве свобода представляется чем-то внешним, хотя исследователи данной проблемы учитывают и внутреннюю свободу человека, свободу духа. Случается это тогда, когда мы с необходимостью понимаем идеализированность всех представлений о тотальной, полной свободе человека, так как абсолютная свобода невозможна в политической или социальной сфере, то есть жизни человека в обществе.

В трактовке свободы содержится много аспектов, среди которых – философский, социальный, политический, экономический, нравственный. Поэтому проблема свободы находится в ряду важнейших в политической и духовной жизни; широко распространено социальное значение «свободы» в юриспруденции, законодательных актах, искусстве и литературе, в молодежной среде, политологии. В этих областях свобода может быть идеалом и символом или средством в искаженном ее понимании: при использовании в безнравственных технологиях в политике, личной игре. В социальном поле понятие «свобода» «превратилось в фетиш, магическую формулу».³³¹ Массовое сознание возводит свободу в ранг своеобразного идола — она привлекательна и желанна, она воспевается и требует преклонения, но в тоже время постоянно искажается и извращается, и не без основания потому считается причиной многих современных социальных катастроф. Что такое свобода в обществе, в социальной действительности – вряд ли кто-то, пребывая под «давлением» массовой культуры, способен дать своевременный ответ.

В отношении свободы в рисковой деятельности для нас, как и в ситуации риска как таковой, рассматривается наличие таких субъектов свободы, как народ, нация, социальная общность, общество в целом, отдельный индивид. Перечисленные субъекты свободы имеют как общие признаки, так и характерные особенности, которые определяются различным образом в зависимости от области исследования свободы. В ситуации риска субъекты свободы имеют одни и те же характеристики, если речь идет об общем механизме риска, и проявляют своеобразные черты при изучении конкретных целей, ценностей, средств осуществления рисковой деятельности, то есть всего того, что составляет внутреннее содержание риска.

Содержание феномена свободы представляется весьма неоднозначным, поскольку экспликация свободы и свободного выбора имеет несколько различных оснований

1. Свобода как реализация.
   

С одной стороны, свобода необходима для реализации энергии, создающей ситуацию риска, с другой стороны, в самой ситуации риска, уже созданной человеком, он (человек) свободен в той же степени, как и несвободен. Поставив себя в ограниченные рамки выбираемых альтернатив, он с необходимостью должен действовать с целью достижения поставленной задачи. Речь идет о возможности свободы для риска, для создания рисковой ситуации и возможности свободы в риске.

2. Свобода в выборе.
   

Свобода заключается как в выборе наличных альтернатив (или между альтернативами), так и в выборе самого пути — рисковать или не рисковать. Здесь действует правило первого основания: осуществление выбора до и для ситуации риска (сознательное ее провоцирование, говорящее о том, что путь риска субъект уже выбрал) и выбор, который следует до различных оснований и альтернатив и сообщающий об отсутствии ситуации риска. Не об отсутствии ее вообще (так, как будто бы ее и не рассматривали вовсе), а об отказе от нее или временном отправлении на периферию из-за возможного несоответствия цели риска и средств, предполагаемых для достижения желаемого результата.

3. Свобода как дихотомия выбора и творческого порыва.
   

По данному основанию свобода, с одной стороны, представляется в качестве свободы выбора, с другой — как творческий энергетический импульс, предоставляющий возможность создавать новое в жизни мира, общества и собственной жизни человека. Свобода заключается не только в выборе стратегического пути или альтернатив, но и в поиске новых путей и решений, в построении таких конструкций, которые бы находили компромисс для любых противоречивых ситуаций. Здесь сходятся первое и второе основания, поскольку под определенную классификацию попадают выбор, как одно из фундаментальных составляющих свободы, и свобода, как творческая энергия, способная не только создавать ситуации риска, но и находить такие жизненные стратегии, которые в некоторых обстоятельствах были бы предпочтительнее риска, несмотря на его несомненную ценность. В данном контексте правомерно указание на творчество вообще как проявление свободы. В акте творчества, кроме умственных и деятельностных усилий, важно обрести внутренне раскрепощение, «очищение» от всего внешнего, чтобы ничто не мешало вдохновенному творению.

4. Фундаментальность свободы.
   

Последнее основание объясняет положение самой свободы: является ли свобода социокультурным образованием, а, следовательно, и свойством, характеризующим человеческую природу, или свобода — это изначальное онтологическое состояние для всего материального мира (соответственно, представляется таковым и для человека)? То есть речь идет о фундаментальности самой свободы и о фундаменте для свободы; при этом указываются и выяснятся причины возникновения такого явления как свобода по отношению к человеческой реальности. Вопрос заключается, следовательно, в том рожден ли человек свободным в силу своей принадлежности к миру природы или он сам создал мифы о свободе, видимо, почувствовав, ограниченность своих возможностей. Но в то же время, когда утверждается социокультурное происхождение свободы, несомненным признается факт, что свобода, будучи социальной категорией, невозможна вне общества, «поскольку она может быть реализована только в системе отношений между людьми».³³²

Свобода очень часто связывается гносеологическими аспектами социального бытия. Считается, что человек обладает большей свободой, если он знает законы окружающего мира, социальной действительности. Такой человек свободен больше того, кто лишен подобных знаний. Он может принимать те решения, которые будут наиболее оптимальны в конкретных условиях каждого случая. В риске знание об исходных и возможных условиях дальнейшей деятельности служит неотъемлемым элементом ситуации риска, но неполное знание является гарантом того, что данная ситуация – это действительно ситуация риска, поскольку не каждая ситуация представляется субъекту в качестве рисковой. Появление ситуации риска связано с моментом принятия решения о ней. Поэтому ситуация риска считается трудной, так как само решение о риске – трудно, поскольку наличие неполного знания и те посылки, которые субъект имеет в своем распоряжении сообщают о возможных негативных последствиях для субъекта риска. Иначе не было бы риска. В социологическом знании трудная ситуация связывается с той, которая нарушает привычный ритм жизни человека и которую он не может разрешить самостоятельно, нуждаясь в социальной помощи.³³³ В ситуации риска – иная интерпретация.

Проблема знания и незнания в исследовательском поле теории риска сквозь призму понятия «свободы» из области «негативной» (чем меньше человек знает, тем меньшей свободой он обладает) трансформируется в «позитивное» понимание, так как неполное знание или незнание каких-либо оснований дает возможность для активизации рисковой деятельности и появления такого феномена как риск в области зрения мыслителей различных направлений вообще.

В силу ограниченности физических возможностей и подчиненности телесной оболочки человека физическим законам, он не может совершать многих действий. Но в данном случае имеется ввиду то действие, которое совершается ради разрешения ситуации риска — не из-за сильнейшего желания человека покинуть «неуютную» ситуацию, но дабы получить задуманный результат. Метью Крамер, доказывая, что свобода — непременный атрибут только мира людей, указывает на элементы характеристики свободы, которые включают в себя способность стать кем-то и способность сделать что-то; а такими способностями обладает лишь человек, поскольку его деятельность является осмысленной и целенаправленной³³⁴.

Индивид всегда стремится к тому, чтобы все, что он делает, было проникнуто смыслом; особым экзистенциальным актом он производит полагание смысла, устанавливает значимость чего-либо в своей жизни. Чтобы понять о каком смысле может идти речь в ситуации риска, обратимся к смыслу самого смысла. Смысл соотносится с мыслью о некотором предмете, явлении³³⁵; а мысль о предмете подразумевает его значение, ценность для субъекта в конкретной ситуации. Вообще в мировой практике к проблеме смысла замечается повышенный интерес не только в философии, но и в других гуманитарных науках, о чем свидетельствует и богатый исследовательский материал³³⁶.

Реальные смыслы призваны быть регуляторами человеческой жизни, чему способствует их стратегическая направленность на оценку первой и отнесенность на субъективные ориентации.

Важным моментом в понимании смыслов служит тот факт, что не только субъект выражает определенные ориентации в отношении к ценностям, имеющим для него смысл, но и потенциально сами ценности, так или иначе, «относятся» к тем или иным субъектам, что закрепляется устойчивыми речевыми оборотами³³⁷. Например, личность может задать вопрос о смысле каких-либо ее действий, представлений, рассуждений, размышлений, то есть о смысле своего выбора, решающего проблему: почему я выбираю именно это, а не то, почему я хочу или должен поступать так, а не иначе? Такая обратная «векторная» направленность смысла применительно к ситуации риска означает (как и поиск ответа на вышеуказанный вопрос) ее внутренне содержание, поскольку объяснение конкретных составляющих ситуации риска, обоснование того или иного выбора относится к сфере субъективных ее элементов. Данный факт зависит от наличной среды, детерминированной как субъективными, так и объективными условиями; иначе говоря – у каждого субъекта своя ситуация риска.

Из всего спектра значений понятия «смысл»³³⁸ для социальной философии на передний план выходит его объяснение как цели, назначения; а для ситуации риска – также ценности. Хотя и здесь у каждого субъекта социального мира «смысл» обретает свои очертания – даже тогда, когда подразумевается один и тот же предмет или явление. В этом заключается одна из сторон объяснения сущности ценностей, выбираемых субъектом для создания ситуации риска: выбор той или иной ценности отдельным субъектом зависит от того, каким именно смыслом наделяется предмет или явление, что, в свою очередь, может быть детерминировано внешними наличными условиями ситуации. В любых действиях, если человек опирается на смысл, он «поднимется над ситуацией» ³³⁹, так как он делает что-то исходя из значимости и важности этого действия. По крайней мере, осмысленное поведение у многих исследователей признается как таковое. Однако для ситуации риска осмысленная деятельность субъектов лишь инициирует ситуацию к ее появлению.