Geum.ru

Вимір Матеріали Міжнародної науково-практичної конференції «vii прибузькі юридичні читання» 25-26 листопада 2011 року Миколаїв Іліон 2011

Вид материалаДокументы

Содержание


Щукин Владимир БРАЧНЫЙ ОБЫСК В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   52

Щукин Владимир

БРАЧНЫЙ ОБЫСК В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ


Согласно законодательству Российской империи, вплоть до начала ХХ в. регистрация брака для лиц православного вероисповедания производилась через обряд церковного венчания, который фиксировался в церковных метрических книгах. Вступлению в брак предшествовала процедура брачного обыска. Российские исследователи С.И. Романова и И.И. Глуховская предлагают такое определение упомянутой процедуре «Брачный обыск – письменный акт, совершенный причтом церкви перед венчанием с целью установления отсутствия родства у вступающих в брак. В конце Х1Х – начале ХХ в. у брачного обыска появилось второе название – предбрачное свидетельство» [9, с. 95]. На наш взгляд, это определение следует признать неполным, поскольку, во-первых, составление собственно письменного акта, записывавшегося в церковную брачно-обыскную книгу происходило лишь после того как были собраны все документы, свидетельствовавшие об отсутствии препятствий к вступлению в брак; во-вторых, в числе в ходе брачного обыска устанавливался не только факт отсутствия родства, но и иные обстоятельства (устанавливался факт вдовства или расторжения предыдущего брака для лиц, вступавших во второй брак; подавались документы, доказывавшие что вступающие в брак достигли установленного брачного возраста; для определенных категорий лиц /военнослужащие нижние чины, крепостные, лица с ограниченной дееспособностью и др./ следовало предоставить документы разрешающие им вступать в брак; для лиц, не достигших совершеннолетия, разрешения родителей или опекунов).

Параллельно с производством брачного обыска в праздничные или воскресные дни в храме трижды происходило оглашение, если невеста принадлежала к другому приходу, то в ее оглашение происходило и в ее приходской церкви. Все, кто имел сведения о препятствиях к браку, были обязаны сообщить об этом священнику не позднее последнего из трех оглашений.

Брачный обыск официально был введен в 1765 г. С этого времени при храмах велись специальные обыскные книги. Кроме того, заводились книги брачных документов (или специальные дела, где эти документы накапливались и хранились). Полный набор документов, прилагаемых к обыску включал: прошения о вступлении в брак; разрешение начальства (с подписью и печатью); свидетельства или удостоверения о разрешении на вступление в брак жениху, выданного купеческой или мещанской управой, если он принадлежал к этим сословиям; паспорта, если жених или невеста были из другого прихода; метрического свидетельства о рождении; свидетельства об исповеди и причастии; свидетельства об оглашении с подписями причта и церковной печатью; свидетельства о номере брака после вдовства или развода; указа консистории о разрешении повенчать 3-й брак (с 1840 г.); указа консистории о расторжении брака и разрешении вступить в новый; свидетельства о явке к исполнению воинской повинности от тех, кому исполнился 21 год (с 1871 г.); показания-обязательства для иноверцев при вступлении в брак с православными соблюдать законы Российской империи [1, с. 102-103].

При вступлении в брак крепостных в качестве поручителей выступали их владельцы, дававшие разрешение на брак. Приведем пример такого разрешения: «Даю сие от себя от себя свидетельство очаковскому приходскому священнику Федору Филипповичу в том, что желающие вступить в законный брак подданный мой холостой Никита Лариненко сын Архипенко с девицею моею ж подданной Парасковеею, Кирилла Дубовского дочерью и что они между собою никакого родства, свойства и других возбранительных правилами и законами к тому препятствий не имеют, а что он действительно вышеписанный Никита холост и от роду он женат не был. А ежели на случай после брака что либо открыться могло по всех сих вышеписанных доказательствах, выключаю перевенчавшего священника Федора Филипповича как по светской команде, так и по духовному начальству, где следовать будут. Во всем обязуюсь отвечать и не доводя его священника ни до каких малейших его убытков и волокит, в чем нас свидетельство дано от меня в слободе Кинбурлеевке за подписом моим и с приложением печати 1811 года октября 29 дня.Помещица Агафья Зорина, помещица Ефросиния Потапова» [2, л. 147].

При вступлении в брак военнослужащего или приравненного к нему казенного мастерового таким поручителем выступал командир, дававший разрешение на вступление в брак: «От Николаевской адмиралтейской кораблестроительной команды В вверенной мне команде кузнец 3-го класса Кузьма Корнилов имеет желание вступить в первый законный брак на изысканной им невесте умершего богоявленского поселянина Герасима Карпова родной дочерью Степанидою, имеющею отроду 14-ть лет, которых благополезно было б обвенчать. По формуляру состоит холост, от начальства ему жениться позволено. Мая 19 дня 1823 года. Корабельный мастер /подпись/». В данном документе нельзя не заметить, что невеста еще не достигла брачного возраста, но фраза о том, что их «благополезно было б обвенчать» свидетельствует о том, что желание жениха ко вступлению в брак могло быть вынужденным в связи с беременностью невесты, в противном случае ему угрожало судебное преследование за совращение несовершеннолетней. Между тем, воинский начальник не имел права принудить подчиненного к вступлению в брак, это особо отмечалось в «Своде военных постановлений» 1859 г., подчеркивая, желание вступить в брак должно быть дано подчиненным добровольно.

Разнообразными были документы, удостоверявшие личность жениха и невесты. При отсутствии единой паспортной системы, к числу таких документов относились свидетельства полиции или городской думы, в которых приводились дополнительные данные, такие, к примеру, как номер записи в ревизской сказке при последней ревизии (переписи населения) или же сведения об отбытии воинской повинности. Приведем пример подобного документа: «Из Николаевской градской думы николаевскому мещанину Федору Девяткину в том, что он холост, от роду имеет 21 год и на вступление в законный брак со стороны городской думы препятствий не имеет, в чем вышепомянутая дума подписом и печатью удостоверяет июня 27 дня 1864 года. Гласный Оберемченко, секретарь Шилин, столоначальник Яковлев» [3, л. 27] Личность невесты удостоверялась ее родителями (при необходимости прилагалась выписка из метрической книги), опекунами, при их отсутствии – органом местного самоуправления: «Умершего Богоявленского поселянина Герасима Карпова родная дочь девица Степанида, записанная в перепись под № 235-м, 14 лет, желает вступить в первый законный брак за матроза кузнечной команды 3-го класса Кузьму Корнилова, которой к бракосочетанию по показанию посторонних людей, никакого препятствия не имеется, о чем Богоявленская зборная изба подписом и с приложением печати свидетельствует июля 17-го дня 1823 года. Староста Максим Лимар, писарь Арсентий Новицкий» [4, л. 99].

Вдова при вступлении в брак обязана предъявить т.н. «вдовий паспорт» (свидетельство о вдовстве с перечислением детей и разрешением на проживание во всех местах империи)

Приведем образец полной записи результатов брачного обыска в церковной брачно-обыскной книге: «1838 года по Указу его Имп. Величества Портового города Николаева Адмиралтейской соборной св. Григория церкви священник церковнослужители производили обыск о желающих вступить в брак, показалось следующее: жених, 15 рабочего экипажа мастеровой Антон Сергеев сын Медведев православного исповедания жительствует города Николаев… Невеста 12 рабочего экипажа умершего матера Ивана Лобанова жена Анна Трофимова дочь исповедания православного жительствовала доныне города Николаева в приходе сей же церкви. Возраст к супружеству имеют совершенный, жених 45 лет, а невеста 40 и оба находятся в здравом уму. Родства между ними духовного или плотского родства или свойства, возбраняющего по установлению святой церкви брак, никакого нет. Жених вдов после первого брака и невеста вдова после первого же брака, к бракосочетанию приступают они по своему взаимному желанию и согласно, а не по принуждению, родителей у обоих лиц в живых нет. По троекратному оглашению, сделанному в означенной соборной церкви 21 и 22 числа сего августа, никакого никем препятствия к сему браку не объявлено. Для удостоверения беспрепятственности сего брака имеются письменные документы. Дозволение ко вступлению в брак отношение командира 15 рабочего экипажа от 20 августа 1838 года за № 1430, а невесты имеются копия с вдовьего ее пачпорта, выданного 12 рабочего экипажа от 20 января 1836 года за № 31. Списаны с подлинника ниже сего. Посему бракосочетание означенных лиц предстоит совершить им в означенной соборной церкви сего 1838 года августа 26 дня. В означенное время при посторонних свидетелях. Что все, показанное здесь о женихе и невесте справедливо, в том удостоверяем своею подписью как мы сами, так и поручаем с тем, что если что и окажется ложным, то подписавшие повинны за то суду по правилам церковным и законам гражданским.

Жених, 15 рабочего экипажа мастеровой Антон Сергеев сын Медведев. Невеста 12 рабочего экипажа умершего матера Ивана Лобанова жена Анна Трофимова, в вместо их неграмотных по их прошению и личной просьбе расписался писарь кораблестроительной экспедиции Афанасий петров сын Федоров

По женихе 15 рабочего экипажа строевой унтер-офицер Филипп Осипов сын Субботин, того же экипажа мастеровой Матвей Ларионович Худяков. По невесте 12 рабочего экипажа мастеровой Петр Андреевич Андреев и 10 ластового экипажа рядовой Аника Николаев сын Кисилев. А вместо их неграмотных подписал писарь кораблестроительной экспедиции Афанасий Федоров. Обыск проводили протоиерей Антоний Волошинский, диакон Василий Иванов и пономарь Павел Черняховский» [5, л. 195-196].

Во ІІ половине ХІХ в. устанавливался сокращенный текст записи обыска, а к концу ХІХ в. запись приобретала все более формальный характер, листы брачно-обыскных книг оформлялись в виде стандартного бланка, в который оставалось внести минимальное количество данных.

Поручители несли ответственность за подлинность данных, внесенных в брачно-обыскную книгу. В случаях, если сведения оказывались недостоверными, они могли быть наказаны в судебном порядке. Как правило, наказание заключалось в наложении разных видов церковной епитимии. Если же после завершения брачного обыска возникало какое-либо сомнение или непредвиденное препятствие, даже после того как уже была сделана запись в брачно-обыскной книге, священник сохранял право отказать в заключении брака. С подобным случаем сталкиваемся в брачно-обыскной книге Николаевского Адмиралтейского собора за 1836-1837 гг., в которой одна из записей перечеркнута и рукой священника дописано «Брак сей не чинить» [5, л.172-173]. За ошибки и ненадлежащее ведение обыскных книг для священно- и церковнослужителей вводились наказания вплоть до судебной ответственности «дабы каждый из них знал всю силу сего предписания, и не отговаривался бы неведением о том» [6, с. 118].

Таким образом, процедура брачного обыска имела целью сбор сведений о лицах, изъявивших желание вступить в брак, также выявить обстоятельства, которые могли послужить препятствием к заключению брака.

Литература:
  1. Романова, С.Н., Глуховская И.И. Указатель видов документов, содержащих генеалогическую информацию (ХУ1 в. – 1917 г.) /С.И. Романова, И.И. Глуховская // Вестник архивиста. – 1998. – № 4 (46). – С. 91-103.
  2. Государственный архив Николаевской области (ГАНО). Ф. 169, оп. 1. д. 40.
  3. ГАНО. Ф. 168, оп. 1, д. 361.
  4. ГАНО. Ф. 168, оп. 1. д. 266.
  5. ГАНО. Ф. 168, оп. 1, д. 254.
  6. Статина Н.В Обыскная церковная книга как документ, регулирующий брачные отношения /Н.В. Статина // Духовно-нравственная культура России: православное наследие: материалы Всерос. науч.-практ. конф. – Челябинск, 2011.