Geum.ru

Записки полярного летчика

Вид материалаДокументы
Москва. Территориальное управление КГБ.
Крутой В.Л.».
Адмиралу Гарисману.
Командир Пресли».
Генерал - лейтенант Голубков В.И.».
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   16
«Совершенно секретно!

Москва. Территориальное управление КГБ.

Генерал - лейтенанту В.И. Голубкову.

Сегодня в ходе плановых работ экспедиции доктора Губкина в море Лаптевых, в 150 километрах восточнее мыса Арктический острова Комсомолец, архипелага Новая Земля, под льдиной, на которой находились самолет и участники, произошел взрыв большой мощности, раздробивший лед в диаметре полутора километров. Экспедиция чудом уцелела. Предполагаю диверсию, прошу прислать специалистов для расследования.

Крутой В.Л.».

Экипаж посадил самолет на мысе Арктический, все пребывали в подавленном состоянии. Кроме всего прочего, были утеряны две приемные антенны эхолокатора, а запасные требовали небольшой доработки.

– Объявляю сегодняшний день праздником – Днем спасения гибнущих на льду! – объявил Губкин, выставляя на стол флягу со спиртом, каждому по банке тушенки и банке абрикосового компота, величайшего дефицита во все времена в Арктике. В центр стола поставил глубокую чашку, полную ржаных армейских сухарей.

Налив в кружку спирт, разбавив его водой, Губкин встал:

– Дорогие друзья, я хочу выпить за нашего командира Валерия Викторовича, благодаря его умелым действиям мы избежали неминуемой гибели. За твое шестое чувство, командир! – сказал он и чокнулся с кружкой пилота. Все последовали его примеру.

После второго тоста, который с одобрения всех опять пили за здоровье командира, атмосфера тягостного молчания была разрушена. Все забыли, что два часа назад находились на волосок от смерти.


Пресли, принимая доклады из отсеков подводного ракетоносца, составил картину последствий близкого взрыва морской мины. Они были ужасными. Была согнута телескопическая колонна перископа, повреждены сальники и в шахту поступала забортная вода. Аналогичные повреждения имела выдвижная антенна для связи со спутниками, был потерян подводный радиоуправляемый робот-автомат. Но это были мелочи по сравнению с повреждениями одного из двух гребных валов подводного ракетоносца. Он окончательно убедился в том, что один из валов, который передавал усилие от турбины на гребной винт, при работе сильно вибрировал. Здесь могло быть две причины либо повреждены лопасти винта, который при вращении создает вибрацию, либо глыбы льда, брошенные на подводную лодку силой взрыва, погнули сам гребной вал. С одним винтом, не полностью убранными в шахты перископом и антенной, ракетоносец с трудом продолжил выполнять свою основную задачу, нести боевое дежурство передвигаясь вдоль российских берегов на восток в сторону Аляски.

«Господи, слава тебе! Ты надоумил этого сухопутного моряка Зольцмана взять руководство операцией на себя. Об этом имеется запись в бортовом журнале, пусть теперь он и расхлебывает всю эту дурно пахнущую кашу!» – думал капитан. При очередном всплытии он отправил на базу телеграмму:

«Совершенно секретно, единственный экземпляр.

Нью – Йорк. Управление морской разведки

Адмиралу Гарисману.

В ходе операции «Северный олень», проведенной полковником Зольцманом, на траверсе мыса Арктический острова Комсомолец архипелага Новая Земля крейсер подвергся воздействию ударной волны и льда от близкого подводного взрыва морской мины. Повреждены перископ, направленная антенна спутниковой связи, потерян подводный робот. Выведен из строя один гребной вал, в аварийном режиме продолжаю плавание по маршруту. Результат операции не достигнут.

Командир Пресли».

В кабинет адмирала заглянул референт.

– Сэр! Получена телеграмма с борта подводной лодки «Джордж Вашингтон», не желаете ознакомиться?

– Конечно! Давайте скорее ее мне. – Гарисман нетерпеливо разорвал ленту и начал читать. По мере того, как он читал, лицо его становилось мрачным и наливалось густым румянцем.

«Какие-то крупные неприятности! Будет разнос!» – подумал референт, стоя у стола.

– Болван, пойдет служить в морской флот, разжаловать до капитана по возвращении из плавания. Направить на службу в подводный флот на секретную базу в Исландии! – сорвался на крик адмирал. – Ты слышал приказ, лейтенант Эдисон?

– Слышал, сэр! Разжаловать до капитана, направить на службу в военный флот США. Но кого?

– Я говорю о своем бывшем заместителе, бывшем полковнике Зольцмане. Немедленно принесите приказ на подпись. Так и укажите: за бездарность и провал операции «Северный олень».


Службе радиоперехвата отдела контрразведки Космических войск удалось засечь радиообмен со спутником, который произошел восточнее острова Комсомолец в море Лаптевых. Но расшифровать его содержание из-за краткости и отсутствия ключа к шифру ЭВМ не смогла. Штаб ВМС сообщил, что российских надводных кораблей, подводных лодок, гражданских судов в этих широтах нет.

Аналитики дали заключение о том, что радиообмен произведен иностранной подводной лодкой, направили информацию в территориальное управление КГБ города Москвы, которое запрашивало информацию о событиях, зафиксированных в Карском море и море Лаптевых.

Полковник Солдатов, ознакомившись с информацией, поступившей из штаба Космических войск, о радиоперехвате, полученном в зоне работы экспедиции доктора Губкина, проанализировав телеграмму, поступившую от генерала Крутого о взрыве большой мощности непосредственно в зоне работы экспедиции, почувствовал, что между этими событиями имеется прямая связь. Через час на дрейфующую станцию улетела телеграмма:

«Совершенно секретно,

Генералу Крутому.

Срочно опросить экипаж и участников экспедиции об обстоятельствах взрыва. Обратить особое внимание на возможное присутствие в месте взрыва плавсредств, подводной лодки, вероятного противника. Об исполнении доложить немедленно.

Генерал - лейтенант Голубков В.И.».

Получив телеграмму, Крутой приказал командиру самолета готовить срочный вылет на мыс Арктический. Полет прошел нормально, но генерала удивило то, что ученые и летчики были пьяны. Отойдя с Губкиным в сторону, он строго спросил:

– По какому поводу личный состав экспедиции не работает, пьянствует?

– Василий Львович! Все пережили сильный эмоциональный стресс. Мы все были на волосок от гибели! Кроме того, спасая аппаратуру, оставили на льдине подводные антенны эхолокации! Вы что, не понимаете, в каком состоянии люди? Только за последнюю неделю нас дважды спасал Дикунов, чудом вырывая из лап смерти! – срываясь на крик, ответил ученый. Удивленно посмотрев на него, генерал подумал: «А ведь он прав, все прошли через ад, психика на грани срыва!».

– Хорошо, хорошо! Я все понял и не осуждаю вас. Но надо закончить программу исследований дна моря Лаптевых в акватории острова Комсомолец. Вы понимаете, что приказать сделать это не могу, сезон исследований окончен, идут частые подвижки льда. Я вас очень прошу! Продержитесь еще десять, максимум пятнадцать дней! Нам нужно нащупать фарватеры подводных лодок в море Лаптевых!

– Мы попробуем, но сегодня берем выходной. Пойдем в избу, отметим наше чудесное спасение, – пригласил Губкин. Войдя, генерал сел за стол, выпил вместе со всеми, закусил и отодвинул кружку.

– Прикройте ставни на окнах, – приказал он. Его ординарец встал и плотно прикрыл окна деревянными ставнями, которые висели на каждом косяке, внутри избы. Они закрывались, чтобы дольше хранить тепло в избе, сегодня их использовали для сохранения государственной тайны.

– Для чего такая секретность? – удивился Губкин.

– Товарищи, вы помните, я вас предупреждал об активизации работы разведслужб США по сбору информации о работе вашей экспедиции. Мне приказано подробно опросить вас о взрыве мины. Необходимо воспроизвести обстановку и восстановить картину по минутам, Сергей Борисович, начинайте.

– Мы подлетели к льдине пакового льда, на которую ранее совершали посадку, когда она была в другом районе моря Лаптевых. Возле нее была большая полынья, заполненная битым льдом. Валера совершил пробег по льдине, пробуя ее на прочность, развернул самолет и совершил посадку рядом с полыньей. Сразу выгрузили буровой станок, пробурили лунку, опустили заряд, потом я дал команду перегнать самолет на другой конец льдины, там пробурили лунки. Когда прозвонили цепь, не было контакта с первым зарядом. Яшин на самолете отправился к первой лунке, вытащил и вновь подсоединил штекер контакта, помахал нам рукой. Я вновь прозвонил, цепь, увидев, что есть контакт, крутанул ручку взрывной машинки и нажал на кнопку «Взрыв». В это время самолет катился по льдине к нам, возле первой лунки сработало наше технологическое взрывное устройство. Следом, почти сразу, раздался пушечный гул, вырос высокий, метра четыре, купол изо льда, потом в центре его взметнулось пламя, гора воды. От центра взрыва в разные стороны подо льдом побежала волна, ломая льдину, толщина которой была два метра. Самолет успел подкатиться раньше шедшей за ним волны, мы успели забросить станок и запрыгнуть сами. Вновь нас спас Валера Дикунов и то, что самолет катился от места взрыва. Если бы самолет стоял, мы бы утонули, – рассказывал Губкин.

– Кто видел что-либо необычное перед взрывом? – спросил генерал. Все задумались, но никто не мог припомнить. Все было, как всегда. – Неужели никто ничего не заметил? Валерий Викторович, а почему ты погнал самолет к центру льдины? – спросил он.

– Мы так всегда дела… – неожиданно он замолчал на полуслове. – Постойте! Я видел в полынье какое-то движение! Да-да движение! Что-то двигалось по битому льду у края льдины! Мне показалось, что это очередной арктический айсберг, и я решил перегнать самолет к центру льдины! Точно, Яшин залез в самолет, попросил подождать, когда сработает опущенный под лед заряд, но я, увидев движение, решил, что к нам движется айсберг, направил самолет к центру льдины, где были остальные участники экспедиции! Через несколько секунд после того, как я начал движение, сзади раздался взрыв, очень близко от того места, где стоял самолет!

– Вы ничего не путаете? Как выглядело это движение? – заинтересованно спросил Крутой.

– Мне показалось, что по битому льду под водой движется айсберг. Я твердо помню, что было какое-то движение битого льда в одном месте, но шло оно к льдине или от нее, я не успел заметить.

– А с какой скоростью двигался этот айсберг? Вы его видели?

– Я его не видел, я видел, буквально несколько мгновений, что лед в одном месте полыньи пришел в движение. Он начал двигаться, в отличие от стоявших рядом неподвижных кусков льда. Это напомнило мне недавнее происшествие, когда в льдину, на которой мы работали, как нож в масло вошел айсберг, круша все на своем пути. Было такое впечатление, что под битым льдом что-то проплывает и тревожит лед на поверхности полыньи, но только там, где проплывает подводный айсберг!

– А вершину его вы видели? – спросил генерал.

– Нет, я только подумал, что к льдине подплывает подтопленный айсберг, который своей вершиной колышет лед на поверхности.

– Спасибо, командир, еще кто-то хочет сказать?

– Вы знаете, мне показалось, что силой взрыва из воды был выброшен продолговатый предмет серого цвета, похожего на цвет металла. Но я не могу с уверенностью утверждать, так как наблюдал за взрывом с расстояния более двухсот метров, – неуверенно сказал Губкин.

– Мне тоже показалось, что на фоне взметнувшегося столба воды и льда я видел такой же продолговатый предмет серого цвета, – сказал участник экспедиции Петр Бояров. – Я думал, что мне показалось, но раз этот предмет видел Сергей Борисович, двоим не может померещиться.

– Товарищ генерал, когда я делал круг над местом взрыва, видел, что из-под битого льда вырывалось очень много воздушных пузырей. Это были большие воздушные пузыри, – вспомнил Дикунов.

– Я тоже видел эти пузыри в нижний блистер, но не предал этому значения, – подтвердил Яшин.

– Сергей Борисович, а вы обработали результаты последнего полигона?

– Нет, товарищ генерал, руки еще не дошли.

– А там могли сохраниться данные эхолокации?

– Могли, если самописец не вышел из строя от мощной ударной волны, вызванной взрывом мины. Давайте проверим, это не трудно. Петр, принеси аппаратуру из самолета, – обратился он к своему заместителю, – идите с Костей, возьмите карабин. К зиме белые медведи становятся более агрессивными.

Механик набросил меховую куртку, взял карабин, оттянув затвор, проверил, есть ли в патроннике патрон, поставил на предохранитель. Вдвоем они вышли из избы. Прошло несколько секунд, как на улице сухо треснули три выстрела. Крутой, не одеваясь, схватил карабин, с которым не расставался в своих перелетах по Арктике, и выскочил за дверь. За ним последовали все, кто находился в избе.

Генерал увидел стоявшего с поднятым к плечу карабином Яшина, который направил ствол в сторону снежного сугроба. Подбежав, генерал спросил:

– Что случилось?

– Медведь устроил засаду, бросился на Петра Макаровича, но я опередил. Стрелял навскидку, он только успел лапой ударить.

– Все в порядке, зверь почти не зацепил меня, только порвал куртку, – вставая на ноги, сказал Бояров.

– Товарищ генерал, наденьте куртку, простудитесь, – подавая меховую куртку и шапку, сказал подбежавший ординарец. Заглянув за сугроб, Крутой увидел огромного тощего белого медведя, вытянувшегося в предсмертной судороге, он лежал, раскинув в стороны лапы с огромными когтями.

«Таким когтем зацепит, мало не покажется!», – подумал генерал.

– Идте с механиком, принесите аппаратуру, всем быстро вернуться в избу, простынете, – приказал Крутой, увидев, что все выскочили на восемнадцатиградусный мороз без верхней одежды. Когда аппаратура была доставлена, генерал сказал: – В кухне остаются Валерий Викторович и Сергей Борисович, остальные идут отдыхать в комнату. Когда они остались одни, понизив голос, генерал сказал: – Товарищи! Сделанное вами открытие секретных фарватеров – это секрет государственной важности, прошу это не забывать. Необходимо прилагать все силы для сохранения их в секрете.

Губкин некоторое время увлеченно изучал ленту самописца последнего эксперимента, который едва не стоил им жизни. Наконец он поднял голову и удивленно посмотрел на присутствующих.

– Это фантастика! Василий Львович, эхолокатор зафиксировал слабый звук, исходящий из точки, где Валера перед взрывом видел подвижки битого льда!

– Что это может быть? – удивленно спросил генерал. – Быстро нарисуйте контуры льдины, сориентируйте ее по частям света и привяжите рисунок к карте, – сказал он, обращаясь к Дикунову.

Валерий нарисовал схему льдины и начал объяснять:

– Это паковая льдина по осям координат, которую мы увидели с воздуха. Самолет прилетел отсюда, я подсел на льдину, совершил по ней пробежку. Яшин доложил, что на следе лыж воды нет. Я развернул самолет и совершил посадку на встречном курсе. – Карандашом он прочертил траекторию полета и посадки. – Самолет стоял вот здесь, пока пробурили первую лунку и опустили под лед заряд взрывчатки. Потом по требованию Сергея Борисовича я перегнал самолет вот сюда, там сгрузили станок, бурили лунки, мотор работал на холостых оборотах, потом в салон залез Яшин и мы покатились к первой лунке, где он вылез и проверил контакт в разъеме. Самолет стоял мотором к краю льдины, за которым была полынья с битым льдом, он плавал в воде и не успел схватиться на морозе. Вот здесь я видел, что какая-то подводная стихия колыхала лед и он менял свое положение на воде.

– А не мог это быть след винтов проплывающего на небольшой глубине подо льдом подводного аппарата? – спросил генерал.

– Товарищ генерал, я готов поспорить, что это запись работающих винтов и электродвигателей подводного аппарата небольшого размера! – сказал Губкин. – Очень похоже, поверьте мне!

– Что скажет Валерий Викторович?

– Вы знаете, я не специалист и не могу судить со стопроцентной уверенностью, но с учетом того, что сказал Сергей Борисович, могу сказать, что след был похож на след винта плывущего на малой глубине аппарата.

– Покажите, где вы видели большое количество пузырей воздуха? – спросил генерал.

– Это было после взрыва, раздробившего льдину, но если проецировать на целую льдину, пузыри воздуха лопались не более чем в ста метрах от края льдины, вот здесь, – Дикунов обвел карандашом эллипс на рисунке.

– Вы согласны с рисунком командира?

– Да, согласен, там лопались на поверхности огромные пузыри воздуха.

– Сергей Борисович, если я правильно понял, ваш гидролокатор позволяет вести запись находящихся под водой аппаратов по шуму их винтов и механизмов?

– Этот сигнал записан эхолокатором до взрыва зарядов, опущенных под лед. Вы видите, на эхограмме идет запись непрерывного звука из этой точки, – Губкин указал на карте точку, откуда фиксировался звук.

– Но в этом районе моря Лаптевых нет и не может быть подводных рукотворных источников звука, – озабоченно сказал Крутой.

– Могу с уверенностью в сто процентов сказать, что это не эхограмма от проходящего айсберга либо подвижки льда. Это механический звук, который несколько минут до взрыва записывал сканер.

– Вы хотите сказать, что под водой был подводный плавательный аппарат? – удивленно спросил генерал.

– Я могу с уверенностью сказать, что ни одно животное полярного бассейна не издает таких звуков. Это низкочастотный звук работы какого-то механического средства, исходящий из-под воды, в этой акватории.

– Сергей Борисович! Примите мои поздравления! Я рад, что первый поздравляю вас и ваш коллектив с изобретением удивительного сканера. Его возможности открылись в экстремальной ситуации, он способен фиксировать звуки, издаваемые подводным объектом в других частотах, не в тех, на которых работают гидролокаторы. Это открывает для его использования неограниченные возможности. Я вас поздравляю! – пожимая Губкину руку, сказал Крутой.

– Товарищ генерал, вы полагаете, что взрыв – это дело рук иностранной подводной лодки? – спросил Дикунов.

– Теперь я в этом не сомневаюсь! Это была хорошо организованная диверсия, под льдину доставили морскую мину. Она должна была взорваться от дистанционного взрывателя. Но была установлена подводным аппаратом рядом с технологическим зарядом взрывчатки, который вы опустили в первую лунку. Его взрыв вызвал детонацию взрывателей мины, и она взорвалась раньше времени. Я думаю, что продолговатые металлические предметы – это часть конструкции подводного аппарата, след винтов которого видел Валерий Викторович. Но это только мои умозаключения, каждый пишет в объяснении только то, что он видел, я отправляю их в КГБ, пусть там разбираются. Пишите разборчиво, завтра фототелеграфом перешлем по закрытому каналу через спутник. Я понимаю, что вы пережили вчера, но прошу вас поработать еще столько дней, сколько позволит надвигающаяся зима и полярная ночь. Полагаю, за это время наш вероятный противник не сумеет подготовить следующую операцию по вашему уничтожению. Я не могу вам приказать, но в свете развернувшихся событий необходимо отсканировать участки морского дна, прилегающие к секретным фарватерам.

– Хорошо, мы согласны работать, пока позволят погодные условия, – согласился Губкин, – но это одна, от силы две недели, не больше, потом наступит полярная ночь, работы во льдах придется свернуть.

– Спасибо, друзья, я постараюсь обеспечить вашу экспедицию всем необходимым, от горючего до продуктов и зимнего снаряжения. А пока погрузите в самолет аварийную радиостанцию с сухими батареями, неприкосновенный запас продуктов и спальные мешки. Это все на случай аварийной посадки.

– Василий Львович, все это есть в самолете, мы летали с ночевками на дрейфующем льду, – сказал Дикунов.

– Хорошо, кроме того, утром ежедневно связывайтесь с диспетчером аэропорта поселка Мыс Челюскин, докладывайте о маршруте полета. Это приказ! Если с вами что-то случится, будем знать, где искать! И последнее: Сергей Борисович, у вас, очевидно, имеются схемы и расчеты изменений, которые вы внесли в конструкцию эхолокатора после моего визита.

– Да, конечно, есть, вот они!

– Прошу вас передать мне, работы по вашему изобретению строго засекречены. Кроме того, не дай Бог, с вами что случится, это будет невосполнимая утрата!

– Хорошо, возьмите, я все помню наизусть, сейчас уже поздно вносить изменения, надо проверить надежность работы самого сканера с теми изменениями, которые внесены во время его полевых испытаний, – сказал ученый, передавая исписанную мелким почерком, испещренную схемами общую тетрадь.

В кабинет полковника Солдатова постучали, вошел секретчик в чине капитана.

– Владимир Алексеевич, получена фототелеграмма от Крутого. Генерал-лейтенант Голубков приказал передать ее вам, распишитесь и примите. – Он подал раскрытую книгу, дождался, когда хозяин кабинета поставит свою подпись в графе «принял», передал склеенную клейкой лентой папку, в которую была вложена фототелеграмма с объяснениями очевидцев диверсии.

Ознакомившись с поступившими материалами, сопоставив их с информацией, накопившейся в папке с названием «Противодействие», Солдатов понял, что спецслужбы Америки задались целью физической ликвидации экспедиции Губкина. Сняв трубку внутренней связи, он позвонил генерал-лейтенанту Голубкову:

– Владимир Иванович прошу вас срочно принять меня по очень важному делу.

– Через двадцать минут жду вас, полковник.

Ровно через двадцать минут референт генерала пригласил его в кабинет.

– Разрешите, товарищ генерал-лейтенант?

– Садись, докладывай, что там срочного случилось?

– Я вам уже докладывал об активизации деятельности американских спецслужб по завладению чертежами и схемами сканера и мерам противодействия, – генерал кивнул головой.

– Полученная информация позволяет сделать вывод о том, что спецслужбы противника начали операцию по физическому уничтожению экспедиции Губкина.

– Что вы говорите? Операцию по уничтожению в море Лаптевых? Доложите подробно!

Полковник подробно доложил имеющуюся у него информацию, положил перед генералом карту и схему льдины с объяснениями участников экспедиции. Тот тщательно изучив документы, поднял вопросительный взгляд на полковника.

– Да, товарищ генерал! Вот сообщение штаба Космических войск о состоявшемся радиообмене в акватории моря Лаптевых недалеко от острова Комсомолец между надводным объектом и спутником, – сказал Солдатов, положив справку на стол. – Кроме того, наличие большого количества воздушных пузырей на месте взрыва свидетельствует, что там производила срочное погружение подводная лодка.

– Но зачем американцам смерть Губкина?

– По информации генерала Крутого, усовершенствованный сканер, позволяющий фиксировать нахождение подводных объектов, в том числе и подводных лодок, существовал в единственном экземпляре!

– Что? Как в единственном экземпляре?! Смерть Губкина повлечет утрату секрета сканера!

– До недавнего времени это было так. Губкин в ходе испытаний в Карском море доработал свое изобретение, расширив диапазон его применения. Нам в рамках операции «Противодействие» удалось слить американцам через их агента по кличке «Малыш» настоящие чертежи сканера Губкина. В том виде он был слеп и не фиксировал по шумам подводные объекты. Его доводку Сергей Борисович завершил во время полевых испытаний. По его схемам одно из наших закрытых предприятий в сибирском городе Железногорске занялось изготовлением сканеров Губкина. Сейчас проходят испытания три сканера. Американцам об этом неизвестно, они всеми силами стараются похоронить Губкина вместе с его детищем в надежде сохранить тайну секретных фарватеров их атомных ударных подводных лодок.

– Постарайтесь не огорчать американцев, необходимо разработать легенду о гибели Губкина в дрейфующих льдах Северного Ледовитого океана вместе с его детищем. Вы меня поняли? Губкину надо сменить фамилию, биографию, перевести жить на некоторое время в закрытый город Железногорск, пусть продолжает заниматься своей деятельностью. О его гибели во льдах вместе с самолетом и оборудованием сообщим на конференции, которая намечена на конец октября.

– А как же экипаж, другие участники экспедиции?

– Они чудесным образом должны быть спасены. Семья, коллеги на работе должны быть уверены в его гибели, этого требуют обстоятельства. Вам необходимо незамедлительно лететь в Арктику, к генералу Крутому, совместно с ним разработать операцию по переводу Губкина на нелегальное положение.

– Слушаюсь, Владимир Иванович, когда вылетать?

– Этот вопрос решите с генералом Крутым.