Geum.ru

Записки полярного летчика

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16

«Из этого курсанта выйдет толк, для первого полета вел себя хорошо!» – подумал инструктор. – Почему сидим? – спросил он притихшего юношу.

– Первым самолет покидает старший по званию! – ответил тот заученной фразой.

– Управление у тебя никто не забирал, так что ты здесь старший по приказу. Могу сказать, что для первого полета вел себя довольно прилично. Над ошибками подумай, все отлетают, проведем разбор полетов, – сказал инструктор.

Сердце от оценки его действий радостно забилось в груди:

– Спасибо, Борис Павлович! Я научусь летать!

– Только на это я и надеюсь, – засмеялся инструктор, – а теперь марш на аэродром, пусть Петров полетает.

Не прошло и секунды, как Валерий исчез из пилотской кабины. Улыбающийся инструктор слышал лязг открываемой двери, стук стремянки и громкий крик:

– Парни я сам летал!

В ответ раздался одобрительный гомон, Дикунов забыл о Петрове, радуясь совершенному им самостоятельному полету.

Пенкин, открыв форточку, высунулся из кабины.

– Курсант Петров, в самолет! – властно крикнул он. Через секунду в кабину заглянул Петров. – Что, мы так и полетим с открытой дверью и неубранной стремянкой?! – с напускной суровостью спросил его инструктор. Петров исчез, послышался лязг брошенной на пол салона стремянки, стук двери. Опять в проеме двери пилотской кабины появилась физиономия курсанта:

– Курсант Петров…, – дальше его доклад оборвался: стараясь принять стойку «смирно», он ударился головой о верхнюю часть дверного проема и смотрел на инструктора шальными глазами.

– Садись в кресло, а то самолет сломаешь, летать не на чем будет! – смеясь сказал тот сконфуженному курсанту.

– Валера, расскажи, как прошел полет, где ты прокололся? – обступили Дикунова товарищи. Он долго молчал, приходя в себя, мысленно анализируя полет от взлета до посадки. Наконец до его сознания стали доходить вопросы друзей, их интересовало, сколько было замечаний инструктора.

– Всего два или три, – отходя в сторону и наблюдая взлет Петрова, ответил он.

Когда полеты подошли к концу и самолет зарулил на стоянку, курсанты гурьбой, весело обмениваясь впечатлениями, прошли в аудиторию. Вошел инструктор, все замолкли, встали.

– Прошу садиться, приступим к разбору полетов, – сказал Пенкин, опускаясь на стул за столом преподавателя. – Ребята, сегодня вы начали летать, я поздравляю вас с этим знаменательным событием! – сказал инструктор.

– Спасибо, товарищ инструктор! – громко и слаженно ответили курсанты.

– Летали вы, надо сказать, не плохо. Я сегодня расскажу только об общих ошибках пилотирования, чтобы не портить вам праздничное настроение. Первая грубая ошибка, которая неминуемо приведет к катастрофе, это сваливание машины в пикирование при начале снижения. Если самолет разовьет при пикировании две-три полетных скорости, вы никакими силами его уже не уведете от удара о землю. На АН-2 отсутствует гидравлика, которая помогает в полете пилотам большой авиации. Там штурвал связан с рулями через систему гидравлики, которая удесятеряет усилие пилота. У нас одна надежда на собственные силы. Вторая грубая ошибка при посадке – это «козел». Каждый из вас знает, что это удар дутиком о полосу, с последующим жестким приземлением на шасси. Каждый из вас не избежал этой ошибки. Вы можете сломать стойки шасси, что приведет к неизбежной катастрофе. Более того, хвост, после удара задним колесом шасси становится практически неуправляемым, подскакивает в воздух, и в это время порыв ветра может изменить направление движения самолета. К чему это ведет? Машина выкатывается за посадочную полосу, одно или оба колеса попадают в мягкий грунт. Самолет, обладая громадной поступательной энергией, переворачивается через капот, и в лучшем случае становится на киль, перо руля высоты. В каждом втором случае это приводит к пожару. Малейшей искры о камень, бетон хватит, чтобы фюзеляж воспламенился. Я не пытаюсь никого запугать, это печальная статистика летных происшествий.

Курсанты сидели не шелохнувшись, слушая старого пилота, который очень многое повидал на своем жизненном пути… за годы, проведенные в воздухе.

«Ну и заливает инструктор о капотировании во время «козла». Зачем ему это надо?» – думал курсант Василий Петров.

– Если все поняли, разбор полетов окончен, до свидания. Завтра полеты с девяти часов, прошу без опозданий.

Сидя в столовой, курсанты обсуждали оценку их полетов инструктором.

– Все это лабуда, что при «козле» самолет может выкатиться за полосу и скапотировать. А для чего тогда в кабине сидят два пилота? Я никогда в это не поверю, – рассуждал Петров. Кто-то соглашался с ним, кто-то – нет. Дикунов подумал: «Зачем инструктору нагонять на нас страху? Его слова нельзя подвергать сомнению, надо принимать за аксиому!».

Быстро пролетели четыре месяца практических полетов, теперь каждый курсант мог обходиться без инструктора от взлета до посадки. В курсантской среде начали циркулировать слухи о скором направлении на летную практику, все гадали, куда пошлет начальство. Наконец этот день наступил, их построили, начальник училища Петр Мурысин поздравил всех с завершением курса практических полетов.

– Сейчас мой заместитель по летной практике огласит списки курсантов, направленных в авиационные отряды для прохождения полетной практики. Слушать внимательно! – Строй застыл, можно было слышать полет мухи. – Вам слово, товарищ Огнев!

– Товарищи курсанты! Командование решило направить вас по регионам в зависимости от успеваемости. Самые подготовленные направляются в Сибирь, в Красноярский край, это курсанты Дикунов… Что дальше говорил Огнев, Валера уже не слышал. Его назвали первым среди самых успевающих, и это было большой победой. «Я сдержал слово, данное родителям, учился только отлично!» – удовлетворенно подумал он.

В Красноярском управлении ГВФ курсантов Петрова, Дикунова, Гаврилова, Золотухина Владимира направили в Ачинский авиаотряд. Там новичков приветливо встретили, Дикунова и Петрова закрепили за шеф-пилотом Аксютенко. Оба курсанта летали в его экипаже стажерами, подменяя второго пилота. Через месяц Геннадий Степанович подал рапорт, из которого следовало, что его подопечные освоили пилотирование самолета и достойны перевода на должность второго пилота. Это был замечательный день, после приказа к курсантской стипендии начислялась половина ставки второго пилота. Оба ликовали, теперь они были полноправными летчикам экипажа Аксютенко.

Валерий сообщил об этом родителям, с первой скромной получки направил небольшую сумму денег. Мать с отцом были удивлены переводом от сына и безмерно гордились, вскоре все родственники знали, что их сын уже летает, зарабатывает деньги и не забывает своих родителей. Валера окреп и возмужал, теперь это был не желторотый юнец, это был мужчина, молодой летчик, выполнявший задания по перевозке грузов в народном хозяйстве. Через два месяца полетов с грузами их аттестовали на грузопассажирские перевозки.

Жаркое весеннее солнце ослепительным диском висело в приветливом голубом небе, сгоняя снег с полей и лесов. Уже отгремели ручьи в окрестностях Красноярска, проклюнулась нежная зелень травы на солнцепеках, радуя жителей, которые всю зиму видели надоевшие им белые и серые краски. Этот нежный зеленый цвет является предвестником тепла, по которому так скучают сибиряки во время длинной, холодной зимы. На кустах черемухи набухли и кое-где лопнули почки, природа просыпалась от зимней спячки и готовилась надеть на себя весенний зеленый наряд.

По дороге на аэродром курсанты с наслаждением вдыхали запахи весны.

– Василий! Ты посмотри вокруг, сегодня или завтра лопнут почки на черемухах и они покроются зеленью и забушуют белой кипенью цветов. В эти дни прихода весны так хочется жить! – сказал Валера, полной грудью вдыхая весенний воздух.

– Да ты еще и романтик! – удивленно сказал Аксютенко, с изумлением глядя на второго пилота. Вернувшись из диспетчерской, командир сказал: – Романтики, сегодня будем выполнять пассажирский рейс Ачинск – Новоселово – Балахта – Красноярск. Вы уже летали этим маршрутом вторыми пилотами, сегодня проведете полет самостоятельно, я буду сидеть на откидном кресле. В Красноярск командиром летит Дикунов, обратно он садится на место второго пилота, а место командира занимает Петров. Задача ясна?

– Так точно, товарищ инструктор! – отрапортовали курсанты, – разрешите принимать самолет?

– Разрешаю, – сказал шеф-пилот и пошел за курсантами, которые у бортмеханика принимали самолет. Не найдя неисправностей, доложили, что машина к полетам готова. «Молодцы, действуют как заправские пилоты. Толковые ребята попались!» – глядя на них, думал Аксютенко, расписываясь в журнале приемки.

Приняв на борт пассажиров, благополучно взлетели, попутный весенний ветер, подгоняя самолет, легко покачивал его в воздухе. Валера, сидя на месте командира, глянул в окно кабины. Самолет подлетал к районному центру Новоселово, который стоит на берегу Красноярского водохранилища, рядом с границей солнечной Хакасии.

Неожиданно для себя в логу, на краю поля, он увидел окаймлявшую склон сахарно-белую широкую полосу снега. «Не может быть таким белым прошлогодний снег рядом с полем», – подумал летчик, глядя вниз. Тронув рукой Петрова, он показал пальцем на землю, тот посмотрел в окно кабины и прилип к нему. Теперь и Дикунов рассмотрел, что под крылом проплывают заросли черемухи на южном склоне лога. Ветки кустов кипели белым цветом, с нежным, едва заметным розовым оттенком. Оторвав взгляд, Василий восхищенно посмотрел на Аксютенко и громко сказал: « Красота!»

– Что вас так удивило? – привстав с сиденья и глянув за борт, спросил тот по самолетному переговорному устройству. Больше он ничего не спрашивал, только неотрывно смотрел на уходящие под крыло заросли черемухи в бело-розовом свадебном наряде.

– Весна ребята! Красота неземная! – показывая большой палец правой руки, сказал он. Валера запросил метеоусловия аэропорта Новоселово, ответ был малоутешительный: – дул южный боковой ветер: скоростью десять метров в секунду. Это допустимые условия для посадки, в салоне самолета находились пассажиры, летевшие до этого порта. Наконец пилоты увидели водную гладь Красноярского водохранилища, которое в районе поселка разливалось более чем на шесть километров. На берегу стояли дома районного центра, облепив пологий склон холма. Игрушечные сверху, двухэтажные дома главной улицы были окружены домами частного сектора.

Аэропорт находился в трех километрах от районного центра. Он имел бетонную посадочную полосу, по краям которой, на расстоянии пяти метров от нее, возвышались нестаявшие сугробы убранного зимой с полосы снега. Они были покрыты слоем земли, которую зимой нанесли с полей свирепые ветры, дующие из Хакасии. Жители их называют просто – «хакасы». Они внезапно срывались со склонов гор Кузнецкого Алатау, с бешеной скоростью неслись по степи, поднимая в воздух и унося с распаханных полей сотни тонн плодородного поверхностного слоя. Толстый слой принесенной ветром земли, покрывая остатки зимних сугробов, препятствовал их бурному таянию. Весеннее солнце теплом своих лучей пробивалось до этого снега, он медленно таял. Вытекающая из-под сугробов вода пропитала прилегающую к посадочной полосе почву.

Валера с учетом бокового ветра рассчитал посадку и уверенно направил самолет на снижение, удерживая его на посадочном курсе от налетающих порывов бокового ветра. Самолет немного тряхнуло, но курсант посадил его на три точки, как говорят пилоты. Все три колеса шасси коснулись полосы одновременно, короткий пробег, и самолет по рулежной дорожке подрулил к зданию аэропорта. Посадив пассажиров, Дикунов вывел машину в конец полосы, удерживая ее по центру, носом против ветра, оторвал от бетона. В это время резкий порыв ветра накренил самолет вправо. «Все, сейчас зацепимся концом крыла и разобьемся!» – подумал Петров и закрыл глаза. Валере неимоверным усилием удалось удержать машину от заваливания на крыло. Он крикнул: – Василий, помогай!. Тот, через секунду уцепился за штурвал, вдвоем им удалось вывести самолет в горизонтальный полет.

Аксютенко, увидев минутную слабость второго пилота, которая благодаря активным действиям Дикунова не закончилась катастрофой, сказал по самолетному переговорному устройству, СПУ, как его сокращенно назвали пилоты:

– Еще раз испугаешься, сниму с полетов и напишу рапорт об отчислении из летного состава. Пойдешь самолетам хвосты заносить! Сидишь за штурвалом, мух не лови, помогай командиру!

В отряде все знали, что шеф-пилот слов на ветер не бросает.

– Извините, Геннадий Степанович, больше не повторится, – виновато ответил Петров. «Хотелось бы в это верить, надо же, испугался в самый ответственный момент, недалеко было до аварии. Пусть знает, что у меня в черном списке, собраннее будет!» – подумал Аксютенко. Валера уже забыл об аварийной ситуации, он любовался через боковое окно кабины меняющимся на глазах пейзажем. За полноводной рекой Чулым под крылом поплыли поросшие лесом холмы, на противоположном склоне которых возвышались корпуса санатория «Красноярское Загорье» и многоэтажки жилого поселка. На горизонте показались строения районного центра – поселка Балахта. Ветер, заплутав в холмах, стих, и Валерий с помощью второго пилота благополучно посадил самолет на траву аэродрома. Высадку и посадку пассажиров провели быстро, после взлета машину начало заметно болтать в воздухе, он входил в зону тайги, которая изумрудно-зеленым ковром покрывала один из хребтов Восточного Саяна. Дикунов набрал высоту тысяча метров и продолжил полет.

Самолет АН-2 не был оборудован навигационными приборами, инструкции предписывали, что полеты должны проходить по правилам визуального контроля земли. Это означало, что пилоты должны были проводить визуальную ориентацию, в зависимости от рельефа местности выбирать высоту полета. Восходящие и нисходящие потоки играли с небольшим АН-2, который зеленой стрекозой летел над тайгой, гулом своего мотора пугая ее жителей. В расчетной точке он довернул самолет вправо, пролетев над водохранилищем, по которому даже с такой высоты было видно, как ветер гонит крутой вал, продолжил полет над правобережной тайгой, прилегающей к берегу водохранилища.

Справа под крылом, на самой вершине хребта, проплывали величественные скалы, знаменитые Красноярские Столбы. Валерий никогда не был на Столбах, он с интересом разглядывал их с воздуха, в стекло кабины, продолжая удерживать самолет на курсе. Облетев Красноярск над пригородами, самолет пересек реку Енисей и приземлился на аэродроме малой авиации.

– Хорошо, Валера! С поставленной задачей командира корабля справился. Вам, второй пилот, курсант Петров, персональное замечание. Ваша трусость едва не стала причиной летного происшествия! Вернемся на базу, поговорим подробнее, а теперь час на отдых, – сказал Аксютенко.

Перед обратным полетом курсанты поменялись местами, – Петров сел в кресло командира. Полет проходил нормально, но после взлета с Балахтинского аэродрома диспетчер аэропорта Новоселово вновь дал неутешительный прогноз – южный ветер усилился, порывы достигали пятнадцати метров в секунду. «Может, мне самому сесть в пилотское кресло, посадить самолет? – засомневался Аксютенко, подумав, решил: Не буду мешать курсантам, пусть сами учатся, пятнадцать метров в секунду ветер допустимый для полетов».

«Пятнадцать метров, поперек полосы, как буду приземлять самолет?! Ведь нас сдует! Обязательно сдует!» – панически думал Петров, выводя машину на посадочную прямую. Резкие порывы ветра пытались снести ее с посадочной полосы. «Только бы повезло, только бы удача не отвернулась от нас!» – думал он, снижая самолет, холод страха парализовал его волю.

«Как-то неуверенно заходит на посадку», – подумал Дикунов, страхуя товарища. Когда до земли остался один метр, налетел сильный порыв ветра, и самолет начал крениться. Валерий дернул штурвал влево, в сторону, откуда дует ветер, пытаясь удержать машину на посадочном курсе. В это время, совершенно неожиданно для него, Петров резко дернул штурвал на себя. Валера успел в самый последний момент блокировать действия товарища, но этого оказалось недостаточно. Самолет задрал нос, хвост его провалился, и заднее колесо, дутик, ударилось о бетон. Хвост от удара полетел вверх, самолет колесами шасси ударился о полосу и подпрыгнул, дал «козла», оказавшись на секунду неуправляемым.

Следующий порыв ветра отнес в сторону хвост, который за счет киля и руля поворота имел большую парусность. Петров сидел в своем кресле, совершенно подавленный событиями, и не знал, что делать. Дикунов, вынужденно приняв управление на себя, один пытался выровнять самолет, направить его вдоль полосы. Он прижал, после «козла», колеса шасси к бетону и до отказа вытянул сектор газа. Двигатель затих, работая на малых оборотах, скорость стала заметно падать.

Петров сидел в кресле, парализованный страхом, ожидая неминуемой катастрофы. Валера, не прекращая борьбы с аварийной ситуацией, пытался изменить направление движения, но самолет, обладая большой инерцией, по законам физики, катился к краю посадочной полосы. Как в немом кино, в мозгу Валерия начали прокручиваться отрывочные картины детства, юности, он увидел лица своих родителей, близких. Это не мешало ему бороться за жизнь машины и пассажиров, но было уже поздно, сидящий рядом Петров, деморализованный аварийной ситуацией, не помогал ему.

«Все, конец, отлетался! Зачем мне эта летная романтика, на земле проще и дольше проживешь. Если выживу, сам подам рапорт о переводе в группу механиков!» – думал он. Аксютенко был не в состоянии помочь Дикунову, он сидел на откидном сиденье, между курсантами, а события разворачивались с катастрофической быстротой. Самолет, значительно потеряв скорость, выкатился правым колесом шасси на поле аэродрома, которое сверх всякой меры было пропитано водой таявшего сугроба. Колесо под тяжестью машины начало увязать, хвост потянуло влево и с этим уже ничего нельзя было сделать. Колесо левого шасси, скатившись с бетона, так же утонуло в мокром грунте, самолет начал задирать хвост. В голове Валерия мелькали кадры прожитого! К жизни его вернул голос инструктора.

– Магнето, выключай магнето! – кричал Аксютенко, которого от резкой остановки сбросило с кресла. Валерий, услышав его крик, ужаснулся. «У нас шестьсот литров бензина, малейшая искра – все сгорим!» – подумал он, а его рука тянулась к выключателю. Обесточенный мотор стал, все слышали свист винта, в полной тишине рассекавшего воздух. Самолет, заваливаясь носом вперед, коснулся еще вращающимся винтом мокрой земли, она кусками полетела в воздух, забрызгивая стекла кабины, капот двигателя, выхлопные трубы. Винт, уткнувшись в землю, остановился, задирая хвост все выше, самолет уперся капотом мотора в землю, заваливаемый ветром на правую нижнюю плоскость.

Деформируя балку крыла, машина встала на двигатель, ускоряя падение, начала падать на киль хвостового оперения. Раздался скрип нерастаявшего снега в сугробе, в который погружался киль, после чего последовал удар о землю.

В салоне стояла гробовая тишина, девять пассажиров висели вниз головой на привязных ремнях, так же висели курсанты. Только шеф-пилот Аксютенко, у которого не было привязного ремня, оказался на ногах в перевернутом самолете. Он моментально отстегнул курсантов от привязных ремней, крикнул:

– Петров, открывай дверь! Валера, помогай снимать пассажиров! Быстро, самолет может загореться в любую секунду, сгорим!

Петров бросился к двери. «Только бы дверь не заклинило! Только бы не заклинило дверь! Сгорим вместе с пассажирами!» – одна мысль билась в его мозгу.

Падение киля в снежный сугроб смягчило удар, не повлекло перекоса дверного проема, и дверь открылась. Петров, не раздумывая, выпрыгнул наружу. Высота от среза двери до земли была более полутора метров, но для него это показалось сущим пустяком. Он приготовился бежать от самолета, но его остановил властный голос инструктора: «Стой, трус! Принимай пассажиров, вылезу, морду набью!». Этот окрик отрезвил, Василий подбежал к двери и стал принимать пассажиров, которых отстегивали от привязных ремней и направляли к двери Дикунов и Аксютенко. Эвакуация прошла быстро, когда из самолета выпрыгнул Валерий, Петров пытался поймать его, но тот брезгливо отверг его помощь, оттолкнув от себя бывшего товарища.

Еще вчера он был готов пожертвовать жизнью ради этой дружбы, сейчас за трусость ненавидел Петрова. Его взгляд, полный призрения, сказал об этом. Василий, уныло опустив голову, побрел к зданию вокзала, от которого к потерпевшему аварию самолету бежали работники аэрофлота и пассажиры. Валера помог Аксютенко спуститься на землю.

– Всем пассажирам отойти от самолета, следуйте в здание порта, там вам будет оказана медицинская помощь! – приказал шеф-пилот, оценивающим взглядом осматривая пассажиров, которые были лишь немного взволнованы, они так и не поняли, что с ними произошло. «Хорошо, что никто серьезно не пострадал! А еще ругают привязные ремни, они спасли всех от увечий!» – с удовлетворением подумал он.

– К самолету не подходить! Вызовите пожарную машину, возможно возгорание, у нас много бензина! – крикнул Аксютенко бежавшим служащим порта. Но возгорания не произошло, винт, вращаясь на последних оборотах, облепил мокрой грязью капот и выхлопные трубы, которые торчали из-под него. Самолет лежал вверх колесами, от мотора валили клубы пара. «Счастливо отделались, бензобаки выдержали удар, не дали течи», – принюхиваясь и тщательно осматривая поверхность крыльев, с ужасом ожидая увидеть потеки авиационного бензина, думал Аксютенко.

В это время в Новоселовском районном комитете партии шло заседание бюро райкома, посвященное проведению сельскохозяйственных работ. Прокурор и начальник милиции, являясь членами райкома, сидели в зале и слушали первого секретаря Мигунова. Он распекал директоров совхозов за отсутствие порядка на машинных дворах, низкий процент отремонтированной техники, готовой работать на полевых работах. Неожиданно открылась дверь, все присутствующие невольно повернули головы в ее сторону. В проеме показалась фигура заведующего общим отделом, который, зная крутой характер Мигунова, не терпевшего, когда его перебивают, смиренно склонив голову и ссутулившись, всем своим видом показывая почтение, приблизился к трибуне и положил листок бумаги.