А. В. Карпов (отв ред.), Л. Ю. Субботина (зам отв ред.), А. Л. Журавлев, М. М. Кашапов, Н. В. Клюева, Ю. К. Корнилов, В. А. Мазилов, Ю. П. Поваренков, В. Д. Шадриков

Вид материала

Документы

Содержание Методика изменения стимульного материала. Представление данныхи ихобработка Подбор выборки испытуемых.

Подобный материал:

• Выпуск 48 Э. Ф. Шарафутдинова чеченский конфликт: этноконфессиональный аспект отв редактор, 3024.85kb.
• Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк ргу и испи ран, 3282.27kb.
• Книга памяти. Йошкар-Ола: Map кн изд-во, 1995. 528 с, К53 ил.,, 1691.88kb.
• Акаев В. Х., Волков Ю. Г., Добаев И. П. зам отв ред, 1632.77kb.
• М. П. Горчакова-Сибирская (отв ред., Спбгиэу), д-р философ наук, проф, 6853.82kb.
• В. М. Пивоев (отв ред.), М. П. Бархота, А. В. Мазур «Свое», 2224.87kb.
• О. Г. Носкова Раздел работа психолога в системе образования и в социальном обслуживании, 10227.59kb.
• В. М. Пивоев (отв ред.), А. М. Пашков, М. В. Пулькин, 3114.99kb.
• Т. А. Ткачева (отв редактор), Е. В. Кузнецова (зам отв редактора), 4827.93kb.
• Редколлегия: Э. П. Кругляков отв редактор, 161.35kb.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бряник Н. В. Введение в современную теорию познания. М.:
Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2003.

2. Ильенков Э. В. Философия и культура. М.: Политиздат, 1991.

3. Канке В. А. Основные философские направления и концепции науки. М.: Логос, 2004.
   
4. Козлов В. В. Психотехнологии измененных состояний сознания. Лич­ностный рост. Методы и техники. М.: Изд-во Института психотерапии, 2001.
   
5. Трансперсональный проект в культуре: интегративная психология. Ре­волюция сознания: трансперсональные открытия, которые меняют мир. Ма­териалы 17-й Всемирный Трансперсональный Конгресс, 23—27 июня, 2010 г. / Сост. и ред. В. В. Козлов, В. В. Майков, В. Ф. Петренко. М.: МТА, МАПН,
   

2010. C. 365—392.

6. Коул М. Культурно-историческая психология: наука будущего. — М.: Когито-Центр; Изд-во «Институт психологии РАН», 1997.
   
7. Кун Т. Структура научных революций. С вводной статьей и дополне­ниями 1969 г. М.: Прогресс, 1977.
   

8. Мазилов В. А. Методология психологической науки. Ярославль:

МАПН, 2003.

9. ЮревичА. В. Психология и методология. М.: Изд-во «Институт пси-
хологии РАН», 2005.

И. А. Корепанова


Метод репликации в исследованиях памяти в культурно-исторической психологии

Одним из центральных пунктов культурно-исторической психоло­гии или учения о высших психических функциях (ВПФ) высту­пает положение об историчности ВПФ [1]. Л. С. Выготский выстроил доказательную базу этого пункта на примере сравнения операций счета так называемого примитивного человека и ребенка, операций мышления и запоминания [2]. Доказано, что высшие психические функции трансформируются в историогенезе (от примитивной бес­письменной культуры к письменной), изменения в структуре и функ­ционировании связаны с появлением новой системы посредников, психологических средств, прежде всего письменности.

Каким образом проверить, что произошло с тем или иным пси­хическим процессом за 50—100 лет? Наилучший способ — повторение проведенного ранее исследования. По инициативе Л. С. Выготского было проведено широкомасштабное исследование процессов опосре­дованного запоминания его коллегой А. Н. Леонтьевым [4]. Обсужде­ниям репликаций этого исследования и посвящено наше сообщение. Проведение «старого» исследования в новых социокультурных усло­виях преследует как чисто методические цели — выяснение внешней валидности (культуро- и времязависимости) методики, ее устойчивости к историческим событиям, так и наоборот — выявление особенностей изменения и развития различных психологических характеристик в зависимости от измененной исторической ситуации.

Понятие «репликация» наиболее распространено в работах запад­ных психологов. Так, например, Оксфордский толковый словарь по психологии дает следующее определение репликации: «второй экспе­римент, который воспроизводит или реплицирует более ранние ис­следования; каждая из частей эксперимента, которая содержит все основные параметрические изменения, представляющие интерес» [9]. Р. ван дер Веер [11] обсуждает методологические проблемы реплика-ционных исследований, обозначая так суть процесса повторения классического психологического исследования: именно этот подход к экспериментальной работе позволяет провести сравнительный анализ показателей познавательных (или любых других) психических про­цессов в их генезисе, динамике и выявить наличие или отсутствие каких-либо отличий в развитии сходных качеств, характеристик у представителей разных эпох, поколений. Ван дер Веер рассматривает два вида репликации: строгие, так называемые дублированные репли­кации («strict, precise, (virtually) exact, or carbon-copy replications»), где одно или более экспериментальных условий могут быть изменены лишь с большой осторожностью, и концептуальные, неточные, не­строгие репликации (conceptual, imprecise, or inexact replications), целью которых является пересмотр исходных результатов проведен­ных ранее исследований. Это позволяет проверить внешнюю валид-ность методики и изучить возможности обобщения эксперименталь­ных данных на генеральной совокупности испытуемых. Вместе с тем Р. Ван дер Веер пишет о том, что абсолютно строгого повторения исследования быть не может, так как даже если в репликации используется тот же экспериментальный материал и она проходит в тех же условиях, что и первоначальное исследование, то, при этом, социально-исторический контекст и характеристики субъектов иссле­дования могут отличаться существенно.

В последнее время в России проведен ряд репликационных ис­следований. Мы рассмотрим лишь те, которые касаются методики исследования памяти А. Н. Леонтьева. М. И. Лохов, проведя репли­кацию, пришел к выводу, что «гипотезу о „параллелограмме запоми­нания" следует признать несостоятельной» [5]. Вероятно, это связано, прежде всего, с тем, что были внесены изменения в методику, и тем, что результаты исследования представлены не так, как в классиче­ском исследовании (графическое выражение данных — вместо групп испытуемых анализируется их возраст; показатели запоминания вы­ражены не в величинах средних арифметических, а в процентах; рас­пределение данных построено с применением регрессионного анали­за). Репликация П. А. Мясоеда [7] включает в группы испытуемых воспитанников школы-интерната (сирот). Его данные практически полностью совпали с данными А. Н. Леонтьева, вместе с этим «па­раллелограмма развития памяти» исследователь также не получил.

Исследование Б. Г. Мещерякова и др. также отличалось рядом нововведений [6], связанных как с заменой некоторых стимулов (слов для запоминания), так и с введением новых серий (серии с новым, более сложным средством запоминания — буквами русского алфа­вита). Важным расширением исследования стало включение новых методов математической обработки данных. Исследование показало сходство результатов с данными классического эксперимента, но про­цессы опосредствованного запоминания у современных дошкольни­ков и подростков протекают в более ускоренном темпе.


¹ Мы выражаем благодарность Б. Г. Мещерякову за всестороннюю поддержку на­ших начинаний.

² Эта работа была проведена совместно с Ю. А. Быковой.

Нами также была проведена репликация. В схеме сбора и анали­за материала мы опирались на работы Б. Г. Мещерякова¹, однако на­ми были введены несколько иные изменения. В отличие от исследо­вания Б. Г. Мещерякова, мы не стали изменять слова в сериях, а из­менили некоторые картинки для опосредования (используя метод экспертных оценок при подборе новых картинок взамен старым, ото­бражающим устаревший внешний вид предметов). Также в нашей ра­боте мы обратились к анализу состава экспериментальных групп². А. Н. Леонтьев представил свои результаты, описывая одновременно паспортный возраст и уровень образования испытуемых. В современ­ных условиях для подбора испытуемых данный пункт оказался доста­точно сложным. Так, А. Н. Леонтьев в группу взрослых включил сту­дентов. Им студенческий возраст определен с 22 до 28 лет (что соот­ветствует реалиям 1920—1930-х гг. — студентами люди становились не сразу после школьной скамьи). Полагая, что простое дублирование выборки по статусу «студент» — не правомочно, мы включили две выборки — «студенты» (возраст 17—21 год) и «взрослые» (имеющие высшее образование) в возрасте 22—30 лет. Статистический анализ (по критерию Манна-Уитни) результатов, полученных в группах сту­дентов и взрослых выявил наличие значимых различий (p<0,05) меж­ду рассматриваемыми выборками в количестве воспроизведений толь­ко при опосредованном запоминании. Это косвенно подтверждает ре­зультаты других исследований, в которых говорится о развитии психических процессов во взрослых возрастах (см., например, [3]). При этом в целом в группе студентов были получены достаточно низ­кие показатели по сравнению с данными, полученными в группе сту­дентов из эксперимента Леонтьева. То же — в выборке взрослых (экви­валентных по возрасту студентам А. Н. Леонтьева). Полученные данные говорят о том, что в некоторых группах (в каждой возрастной группе от 20 до 40 человек, в целом — более 900, все — жители Москвы, то есть мегаполиса) произошло возрастание продуктивности как опосредован­ного, так и непосредственного запоминания, в некоторых — нет.

Очевидно, что все представленные репликации — по Р. Ванн дер Вееру относятся ко второму виду. В анализе представленных выше репликаций мы выделили несколько вопросов для обсуждения.

1. Методика изменения стимульного материала. Нам представляет­ся важным обсуждение того, как и почему был изменен стимульный материал, какие процедуры для этого были использованы.
   
2. Представление данныхи ихобработка (прежде всего — мате­матическая). Изменение процедуры и способа представления данных могут стать эвристичными, откроют новые пути интерпретации данных, или же приведут к искажениям исходного замысла иссле­дования.
   
3. Подбор выборки испытуемых. Выборка может быть представлена через возраст или через социальное положение (в данном случае — образовательный статус), в обоих случаях подбор выборки должен стать предметом особого анализа.
   
4. И главный, на наш взгляд, вопрос — какова цель репликации? Описанные исследования приводят противоречивые данные при отве­те на вопрос: какие изменения произошли в эффективности запоми­нания. Есть данные, как о снижении, так и о повышении эффектив­ности. Нам представляется эвристичным использование репликаци-онных исследований для привлечения материала для анализа тех изменений, которые происходят в обществе, в том числе и в ходе так называемой медиа-революции (см., например, [8, 10]). Не поиск от­вета на вопрос — лучше или хуже запоминают (думают, анализируют, вообще развиты) современные люди по сравнению с людьми 100 лет назад, а привлечение этих данных к ответу на вопрос — какова со­временная культура, какие психологические средства она предлагает современному человеку?
   

Мы надеемся, что представленные соображения послужат пово­дом для дальнейших дискуссий и развития метода репликаций.


ЛИТЕРАТУРА

1. Выготский Л. С. История развития высших психических функций.
М., 1960.

2. Выготский Л. С., Лурия А. Р. Этюды по истории поведения. М., 1993.
   
3. Крайг Г. Психология развития. СПб., 2000.
   
4. Леонтьев А. Н. Становление психологии деятельности. М., 2003.
   

5. Лохов М. И. Динамика формирования произвольной памяти у детей // Психологический журнал. 1993, № 4.
   
6. Мещеряков Б. Г., Моисеенко Е. В., Конторина В. В. Параллелограмм развития памяти: не миф, но требует уточнения // Психологический журнал Университета «Дубна». 2008. № 1.
   
7. Мясоед П. А. «Параллелограмм» А. Н. Леонтьева, «генетический за­кон» Л. С. Выготского и традиция научной школы // Вопросы психологии.
   

2003. № 2.

8. Обухова Л. Ф., Корепанова И. А. Современный ребенок: шаги к по-
ниманию // Психологическая наука и образование. 2010. № 2.

9. Оксфордский толковый словарь по психологии / Под ред. А. Ребера.

2002.

10. Ruckriem G. Digital technology and mediation: A challenge to activity theory// Learning and Expanding with Activity Theory. Cambridge University Press, 2008.
    
11. Van der Veer, R. Reconstructing the mind. Replicability in research on human development Norwood, NJ: Ablex, 1994.
    

А. Ф. Корниенко


Системный подход в определении сущности психики

Как известно [6], идея системности была заложена в трудах Аристотеля и сводилась к утверждению, что целое, образованное из частей, обладает особым (системным) свойством, которое не сво­дится к свойствам отдельных частей и обусловливает характер взаи­модействия этих частей в рамках целого. Системное свойство живого тела соотносилось Аристотелем с понятием о душе. Душа представля­лась им как отличная от тела, но, вместе с тем, и не отделимая от него, поскольку считалась его свойством, обусловливающим взаимо­действие его частей и различные формы его поведения. В своих представлениях о природе и соотношении души и тела Аристотель был одним из первых, кто придерживался взглядов материалистичес­кого монизма.

Впоследствии идея материалистического монизма была воспроиз­ведена Б. Спинозой. Но у него душа рассматривалась не как систем­ное свойство тела, обусловливающее формы его поведения, а как один из его «атрибутов» — «атрибут мышления», под которым пони­малась способность тела к мышлению или мыслящее тело. Причем этот атрибут рассматривался как независимый от другого атрибута тела — «атрибута протяженности», в котором воплощалось представ­ление о теле как материальном биологическом образовании. Вместе взятые, эти два независимых атрибута характеризовали тело как не­кую целостную систему. Но в этой системе отсутствовало самое глав­ное — возможность взаимодействия ее составляющих. Согласно кон­цепции Б. Спинозы, «ни тело не может определять душу к мышле­нию, ни душа не может определять тело ни к движению, ни к покою» (цит. по [6, с. 443]).

Следует отметить, что, по существу, это был шаг, а то и два шага назад по отношению к идее системности Аристотеля. Во-первых, была потеряна идея о том, что душу (или психику) можно рассматри­вать не только как системное свойство тела, но и как форму органи­зации материальных процессов, происходящих в теле, что непосред­ственно выводит нас на механизмы взаимодействия нематериального «психического» и материального «телесного». Во-вторых, не нашла своего развития идея об «энтелехии», как внутреннем факторе (цели), обусловливающем движение тела, которая также указывает на нали­чие взаимодействия психического (души) и физического (тела). В ме­тафорической форме эта идея выражена Аристотелем через описание творчества скульптора, телесные движения которого организуются и осуществляются в соответствии с его замыслом, мысленным образом.

В отечественной психологии и физиологии принцип систем­ности и особенности применения системного подхода в различных психологических и физиологических исследованиях разрабатывались И. М. Сеченовым, И. П. Павловым, Л. С. Выготским, С. Л. Рубин­штейном, А. Н. Леонтьевым, А. Н. Северцевым, К. К. Платоновым, Б. Ф. Ломовым В. Б. Швырковым, Ю. А. Александровым и др.

В качестве одного из важных в плане развития методологических основ системного подхода в исследовании психики хотелось бы отме­тить исследование В. Б. Швыркова [8], в котором отмечается, что в нервной системе отдельные нейроны и нейронные структуры функ­ционируют не «сами по себе», а регламентированы общесистемными процессами, которые обеспечивают их «взаимосодействие» и согласо­ванность в работе. Возникающая при этом организация нервных про­цессов рассматривается В. Б. Швырковым как новое системное ка­чество нейрофизиологического, которое он соотносит с понятием о психике. На аналогичное соотношение психического и нейрофизио­логического прямо указывается Б. Ф. Ломовым, который пишет: «...психическое в отношении к нейрофизиологическому выступает как системное качество» [5, c. 37]. Не трудно заметить, что представле­ния В. Б. Швыркова и Б. Ф. Ломова о психике как системном качестве нейрофизиологического во многом созвучны представлению Аристотеля о душе как системном свойстве живого тела.

В настоящее время при рассмотрении сущности психики обычно речь идет, во-первых, о системном свойстве (или функции) не всего тела живого организма, а лишь его специализированного органа — мозга. Во-вторых, рассматриваются две функции психики: а) функ­ция отражения объективной действительности (получения знаний об ее особенностях) и б) функция регуляции поведения организма на основе результатов отражения. Анализируя методологические и теоре­тические проблемы психологии, Б. Ф. Ломов писал: «Являясь свойст­вом материи, функцией мозга, психика выступает как особая форма отражения» [5, с. 139]. По его мнению, «логика развития психологи­ческой науки ведет к пониманию психических процессов как процес­сов субъективного отражения объективной действительности, обеспе­чивающих регуляцию поведения соответственно условиям, в которых оно осуществляется» [там же]. Согласно определению Н. И. Чупри-ковой, «психика — это специфическая функция специализированного органа живого существа — нервной системы, — обеспечивающая отражение им мира, в котором оно живет, состояний его собственно­го тела, а также процессов и результатов взаимодействий живого организма с миром и регуляции на этой основе поведения» [7, с. 5].

Однако, как показано в наших работах [3, 4], определение психи­ки как системного свойства мозга, благодаря которому обеспечивает­ся «субъективное отражение объективной действительности», нельзя признать удовлетворительным. С одной стороны, оно тавтологично, поскольку понятие «субъективное отражение» означает, что отраже­ние принадлежит субъекту, в определении которого как носителя психики входит исходное понятие «психика». С другой стороны, оно допускает наличие психики даже у простейших живых организмов в силу того, что присущие им биохимические и физиологические формы отражения являются отражением именно объективной дей­ствительности.

В наших исследованиях определение сущности психики как осо­бого системного свойство мозга начинается с выяснения назначения мозга и психики в системе взаимодействия субъекта (носителя и моз­га, и психики) с окружающей его объективной действительностью. Функции мозга и психики, как системных образований рассматрива­ются в системе более высокого уровня, как это и положено при использовании системного подхода.

При взаимодействии живого организма с окружающей его внеш­ней средой, выступающей как часть объективной действительности, в рецепторной системе организма в результате протекающих там био­химических и физиологических процессов образуются знания об осо­бенностях воздействий, идущих от объектов, находящихся в среде. На основе этих знаний и знаний о состоянии двигательной системы самого организма вырабатываются знания о необходимых формах реакции (поведения) на данные воздействия.

Однако на получение знаний о воздействии и подготовку к соот­ветствующей двигательной реакции (поведению) требуется некоторое время At. За это время исходная ситуация С1, откуда шли воздей­ствия на организм, изменяется на некоторую величину АС, и насту­пает новая ситуация С2 = С1 + АС, в которой, собственно, и осуще­ствляется реакция. При этом очевидно, что в общем случае реакция организма, основанная на знании о воздействиях ситуации С1, кото­рая ушла в прошлое, не соответствует особенностям воздействий но­вой ситуации С2, ставшей ситуацией нового настоящего. Чтобы пове­дение организма, находящегося в ситуации С1 было адекватным но­вой ситуации С2, в которой он окажется через время At, он должен обладать особыми механизмами получения знаний о ситуации, кото­рой еще нет, т. е. о ситуации ближайшего будущего. Мы полагаем, что для обеспечения способности организма к получению знаний о ближайшем будущем ситуации С1 (т. е. знаний о ситуации С2)ипо-строению поведения в соответствии с особенностями будущей ситуа­ции у живых организмов в процессе их эволюционного развития с необходимостью появляются нервная система и мозг. Системное свой­ство мозга, благодаря которому обеспечиваются отражение ближай­шего будущего объективной действительности и регуляция на основе этого отражения поведения организма, это и есть то свойство мозга, которое следует именовать как «психика». Именно при таком опре­делении психики становится понятным биологическое значение ее возникновения и можно действительно утверждать, что психика обеспечивает и отражение, и регуляцию поведения организма соот­ветственно условиям той объективной действительности, в которой это поведение осуществляется.

Применение системно-эволюционного подхода позволило нам выделить в развитии психики четыре уровня, которые соотносятся с уровнями развития познавательных психических процессов, каждый из которых обеспечивает получение субъектом знаний о специфичес­ких особенностях объектов и явлений ближайшего будущего объек­тивной действительности [2]. К ним относятся процессы ощущения, восприятия, мышления и сознания. Сознание рассматривается нами не только как высший уровень развития психики, но и как наиболее сложный познавательный психический процесс, результатом которого является возникновение в психике субъекта образа самого субъекта как носителя психики, обозначаемого обычно как образ «Я» [1].


ЛИТЕРАТУРА

1. Корниенко А. Ф. Понятие о сознании как высшем уровне развития психики //Сибирский психологический журнал. 2010. № 36. С. 20—26.
   
2. Корниенко А. Ф. Психика и психические процессы: единая система психологических понятий // Российский научный журнал. 2009. № 4 (11).
   

С. 78—89.

3. Корниенко А. Ф. Специфика психической формы отражения действи­тельности // Вестник ЛГУ им. А. С. Пушкина. СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушки­на, 2008. № 2. С. 5—19.
   
4. Корниенко А. Ф. Проблемы определения понятия «психика» // Рос­сийский психологический журнал. 2008. Т. 5. № 1. С. 9—22.
   
5. Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психоло­гии. М.: Наука, 1984. 445 с.
   
6. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Теоретическая психология. М.: Издательский центр «Академия», 2003. 496 с.
   
7. Чуприкова Н. И. Система понятий общей психологии и функцио­нальная система психической регуляции поведения и деятельности // Вопро­сы психологии. 2007. № 3. С. 3—15.
   
8. Швырков В. Б. Основные этапы развития системно-эволюционного подхода в психофизиологии // Психологический журнал. 1993. Т. 14. № 3.
   

С. 15—27.

А. Ф. Корниенко


Проблемы определения базисных категорий психологии

В1971 году М. Г. Ярошевский [9] ввел понятие о «категориальном строе психологической науки», подчеркнув необходимость по­строения психологии или общей психологической теории не на осно­ве какой-то одной «универсальной» категории, а на основе некоторой совокупности категорий, которые могут быть названы «базисными». В качестве таких базисных психологических категорий им были вы­делены: «образ», «мотив», «действие», «личность».

Практически в это же время о необходимости выделения основ­ных, наиболее общих психологических понятий, называемых катего­риями, заявил К. К. Платонов [7], отмечая отсутствие в психологии общепризнанной системы понятий и их определений. Результатом те­оретических изысканий К. К. Платонова явилось выделение в качест­ве базисных таких общепсихологических категорий, как «психическое отражение», «психическое явление», «сознание», «личность», «дея­тельность», «развитие психики».

Очевидно, что предложенные М. Г. Ярошевским и К. К. Плато­новым совокупности базисных категорий психологии значительно от­личаются между собой. Единственной совпадающей категорией явля­ется категория «личность». Наблюдаемое отличие в совокупности базисных категорий психологии позволяет говорить, во-первых, о проявлении субъективизма в выделении психологических понятий в качестве базисных и, во-вторых, о наличии в психологии того време­ни существенного категориального кризиса.

Попытка разрешить этот кризис и привести множество психоло­гических понятий в систему была предпринята в 1998 году А. В. Пет­ровским и М. Г. Ярошевским [5]. Авторами была предложена много­уровневая категориальная система психологии, в которой выделя­лись четыре блока категорий: 1) протопсихологические («организм», «потребность», «реакция», «сигнал», «различение», «аффективность»); 2) базисные психологические («индивид», «мотив», «действие», «образ», «отношение», «переживание»); 3) метапсихологические («Я», «ценность», «деятельность», «сознание», «общение, «чувство»); 4) экстрапсихоло­гические («личность», «идеал», «активность», «логос», «соучаствование», «смысл»).

Как видим, в предложенной системе категория «личность» была выведена из группы базисных и переведена в группу экстрапсихоло­гических категорий. Ее место заняла категория «индивид». Базисные категории «сознание» и «деятельность», выделенные К. К. Платоно­вым, оказались в группе метапсихологических категорий. К числу ба­зисных кроме категории «индивид» были отнесены еще две катего­рии — «отношение» и «переживание».

Однако это был лишь первый вариант категориальной системы, разработанный А. В. Петровским и М. Г. Ярошевским. В 2003 году ими был предложен существенным образом переработанный вариант системы основных категорий психологии [6]. В новом варианте сис­темы стало пять блоков категорий. Добавился блок биоцентрических категорий, куда были включены такие категории, как «организм», «нужда», «метаболизм», «сигнал», «избирательность», «синергия», «сре­да». Вместо блока экстрапсихологических категорий появился блок социоцентрических категорий, куда вошли «человек», «идеал», «сво­бода», «разум», «экзистенция», «соучастие», «эйкумена».

Не трудно убедиться, что совокупности базисных психологиче­ских, равно как и прото-, и метапсихологических категорий, измени­лись. Категория «индивид» из базисных психологических категорий перешла в протопсихологические. Базисным психологическим стала категория «Я», которая раньше относилась к метапсихологическим. Категория «личность», бывшая в группе экстрапсихологических, в новой системе оказалась в группе метапсихологических. Категория «отношение», которая была в группе базисных психологических, во­обще оказалась за бортом категориальной системы. В состав базис­ных были введены две абсолютно новые категории — «интеракция» и «ситуация». Перестановки одних и тех же категорий в разные груп­пы, изъятие одних и включение других категорий в группу базисных психологических наводят на мысль о крайнем субъективизме авторов и умозрительности в построении категориальной системы психоло­гии. Непонятно, например, почему такие категории, как «личность» и «сознание», которые характеризуют явления социально обусловлен­ные, нельзя отнести к группе категорий социоцентрических. Почему категория «Я» и неразрывно связанная с ней категория «сознание» сначала были в одной категориальной группе, а затем оказались в разных? И главный вопрос, который возникает при анализе кате­гориальной системы психологии, предложенной А. В. Петровским и М. Г. Ярошевским, это вопрос о том, почему в этой системе не на­шлось места для категории «психика»?

На отсутствие категории «психика» среди выделенных А. В. Пет­ровским и М. Г. Ярошевским психологических категорий обратил внимание В. А. Мазилов. Признавая важность разработанной автора­ми категориальной системы, он отмечает, что «в перечне категорий психологии не находится места для понятия „психика"» [4, с. 101]. И далее он указывает: «если психическое не является центральным психологическим понятием, конституирующим науку психологию, то эта наука обречена на редукцию, и никакой системный подход не сможет избавить ее от этой участи».

К выделению понятия «психика» в качестве базисной психологи­ческой категории ближе всех, пожалуй, был К. К. Платонов. Выде­ленное им понятие «психическое отражение», по сути, очень близко к понятию «психика», а понятие «развитие психики», хотя и не экви­валентно понятию «психика», но все же включает его в свою структу­ру. Вместе с тем включение К. К. Платоновым в число базисных психологических категорий понятия «развитие психики» является, на наш взгляд, не совсем корректным. С таким же успехом можно было выделить в качестве базисных такие понятия, как «развитие созна­ния» и «развитие личности».

«Развитие» — категория философская и, как показано в тех же работах А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского, может использовать­ся в психологии в качестве одного из объяснительных принципов, наряду с принципом детерминизма и системности.

Для создания категориального строя и категориальной системы психологии важно выделить собственно психологические категории, определяющие специфику психологической науки. К таким категори­ям, безусловно, следует отнести не только «сознание» и «личность», но и «психику». Более того, понятие «психика», как никакое другое понятие, претендует на то, чтобы быть самой базисной и системооб­разующей психологической категорией.

К базисным психологическим категориям, безусловно, можно от­нести и такие понятия, как «психическое отражение», «психическое явление», «психический процесс» на том основании, что они явля­ются производными от центрального понятия психологии — «психи­ка» — и базисных категорий философии — «отражение», «явление», «процесс».

Следует отметить, что понятие «психический», будучи производ­ным от понятия «психика», неэквивалентно ему. Очевидно, что «психи­ческий процесс», который может протекать в «психике», не есть «психика», как и «психика» не есть «психический процесс». В связи с этим понятия «психика», «психический процесс», а также такие по­нятия, как «психическое отражение», «психическое явление», «психи­ческое состояние» должны иметь в психологии разные определения.

Среди базисных категорий психологии более всего нуждается в четком научном определении понятие «психика». Как это ни пара­доксально, но в психологии, которая является наукой о психике и психических явлениях, определение сущности психики вызывает наи­большие затруднения. Как отмечает Н. И. Чуприкова, в психологии «все трудности начинаются тогда, когда поднимается вопрос о том, что же такое „психика"» [8, с. 104].

Проблемным оказывается и определение понятия «сознание», ко­торое признается высшим уровнем развития психики. «К сожалению, философия и наука не могут похвастаться тем, что они за тысячу лет своего существования и развития пришли к сколь-нибудь однознач­ному определению сознания», — пишет В. П. Зинченко [2, с. 11]. По мнению В. М. Аллахвердова, «о чем, собственно, идет речь, ког­да мы говорим о сознании, на самом деле никому не известно» [1, с. 52], и он называет сознание «глубочайшей тайной психологи­ческой науки».

Вместе с тем, положение с определением понятий «психика» и «сознание» и построением непротиворечивой категориальной систе­мы психологии не так уж безнадежно, о чем свидетельствуют наши разработки указанной проблемы (см. [3]).

ЛИТЕРАТУРА

1. Аллахвердов В. М. Методологическое путешествие по океану бессо­знательного к таинственному острову сознания. СПб.: Изд-во «Речь», 2003.
   
2. Зинченко В. П. Предисловие // Хант Г. Т. О природе сознания: С когнитивной, феноменологической и трансперсональной точек зрения. — М.: ООО «Издательство АСТ и др.», 2004. С. 11—15.
   
3. Корниенко А. Ф. Психика и сознание: возникновение и развитие. — Казань: Изд-во «Печать-Сервис-XXI век», 2010.
   
4. Мазилов В. А. История психологии: необходимость нового историко-методологического подхода // История отечественной и мировой психологи­ческой мысли: Постигая прошлое, понимать настоящее, предвидеть будущее: Материалы международной конференции по истории психологии «IV мос­ковские встречи», 26—29 июня 2006 г. / Отв. ред. А. Л. Журавлев, В. А. Коль­цова, Ю. Н. Олейник. М.: Издательство «Институт психологии РАН», 2006. С. 98—106.
   
5. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Основы теоретической психоло­гии. М.: ИНФРА-М, 1998.
   
6. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Теоретическая психология. М.: Издательский центр «Академия», 2003.
   
7. Платонов К. К. О системе психологии. М.: Мысль, 1972.
   
8. Чуприкова Н. И. Психика и предмет психологии в свете достижений современной нейронауки // Вопросы психологии. 2004. № 2. С. 104—118.
   
9. Ярошевский М. Г. Психология в XX столетии: Теоретические пробле­мы развития психологической науки. М.: Изд-во политической литературы,
   

1971.

Н. С. Куделькина, А. Ю. Агафонов, Я. С. Вовченко