Geum.ru

Книга третья: Философия XIX xx в

Вид материалаКнига

Содержание


Российская интеллигенция - ее судьба и вина
Противоречия нравственного
Подобный материал:
1   ...   39   40   41   42   43   44   45   46   ...   63

жено, во-первых, на примере жизненного пути и духовного развития

двух выдающихся мыслителей России, П. Струве и С. Булгакова, а

во-вторых, в проблемном ракурсе: предметом рассмотрения станут

социально-философские размышления российских мыслителей, сгруп-

пированные вокруг "веховских" тем, которые не устарели и сегод-

ня - судеб русской интеллигенции, ее нравственного и правового со-

знания, ее подверженности революционаристскому соблазну и ее от-

ветственности.


Итак, сначала о двух "веховских" авторах, путь духовного разви-

тия которых типичен для России и вклад которых в отечественную

социальную мысль весьма значителен. Одним из организаторов сбор-

ников "Проблемы идеализма" и "Из глубины" был известный тогда в

России экономист, философ, публицист Петр Бенгардович Струне

(1877-1944). Как и многие другие известные отечественные мысли-

тели, П. Струве в 90-х годах прошел через увлечение марксизмом,

под влиянием которого были написаны его первые работы, посвящен-

ные экономическому и социальному развитию России. В конце 90-х

годов он редактировал журналы "Новое слово" и "Начало", имевшие

четкую марксистскую ориентацию. В начале нового века П. Струве -

снова же вместе с другими представителями российской интеллиген-

ции - пережил глубокий идейный кризис, осуществив поворот от

марксизма к резкой критике его, к утверждению нового либерализма.

Он проделал путь от материализма - к идеализму, от атеизма - к

религиозному мировоззрению. Из произведений П. Струве начала века

в философском отношении наиболее интересны те, в которых разра-

батывались проблемы свободы и необходимости, субъективизма и ин-

дивидуализма в социальной философии. При этом Струве имел в виду

разоблачить - с философской, социологической, этической точек зре-

ния - народническо-популистский идеал, утверждая метафизические

и нравственные принципы плюрализма, высочайшего достоинства от-

дельной личности, ее свобод, прав и ценностей. На обоснование онто-

логических и этических предпосылок индивидуальной свободы в един-

стве с разработкой религиозного идеализма были направлены твор-

ческие усилия П. Струве как незаурядного философствующего соци-

ального мыслителя - начиная со статьи в сборнике "Проблемы идеа-

лизма" (1902) до поздних работ, написанных в эмиграции ("Заметки

о плюрализме", 1923, "Метафизика и социология. Универсализм и

сингуляризм в античной философии", 1935). Знавший марксизм не

понаслышке, рано начавший критиковать его философские ограни-

ченности, Струве "отрицал внутреннее родство марксистского учения

с немецким классическим идеализмом, усматривая его корни в школе


288____________________________________________________________________


Л. Фейербаха, французском материализме XVIII века и в теориях

социалистов-утопистов".


То значительное влияние, которое оказали в России сборники "Про-

блемы идеализма", "Вехи", "Из глубины", и объяснялось, в частно-

сти, высочайшей философской культурой авторов. Их суждения об

общественных событиях, о судьбах России и ее интеллигенции, о рос-

сийских революциях, о злоключениях идей, выросших на российской

почве и захвативших широкие массы населения, были глубоко проду-

манными и выстраданными. Что касается П. Струве, то он вскрыл

именно те ограниченности марксистской и вообще популистской иде-

ологии, которые многим его читателям могли показаться парадоксаль-

ными. Казалось бы, идеал социализма тесно связан с принципом "на-

дындивидуального устроения жизни": ведь он требует от индивида

подчинения его интересов и целей "жизненным отправлениям обще-

ственного целого". Казалось, что социалистическая идея или идея клас-

совой борьбы диктует индивиду самоограничение и даже самоотречение.

Однако противоречие, согласно Струве, в том и состоит, что социа-

лизм как хозяйственная система, как идеология революции развязы-

вает - "в погромном вихре" - эгоистические разрушительные стра-

сти индивидов, сбивающихся в аморфные толпы, мобилизует "враж-

дебные чувства личностей". Струве предрекает, что эта стихия в кон-

це концов должна привести к разгулу антиколлективистских действий,

к самому дикому индивидуализму и социальному атомизму. Это лишь

один из тезисов статьи Струве "Исторический смысл русской револю-

ции и национальные задачи", опубликованной в сборнике "Из глуби-

ны" и подводящей итог русских революций XX в.


Сходные идеи в сборниках "Вехи" и "Из глубины" развивал выда-

ющийся представитель русской интеллигенции - экономист, публи-

цист, философ, богослов Сергей Николаевич Булгаков (1871 -1944).

Сначала о его жизни, сочинениях и идеях, наиболее важных для фи-

лософии. Окончив в 1884 г. Орловскую духовную семинарию, а за-

тем - юридический факультет Московского университета, молодой

Булгаков стал одним из наиболее интересных специалистов по поли-

тической экономии. Проблемы капитализма он тогда исследовал под

влиянием Маркса и с марксистских позиций. И он - вместе с други-

ми, уже упоминавшимися "легальными марксистами" - на рубеже

веков прошел путь от марксизма к идеализму. В 1903 г. вышла его

работа, так и названная "От марксизма к идеализму". В 1911 г. сочи-

нения Булгакова были собраны в двухтомном сборнике "Два града"; в

1912 г. вышла первая книга его выдающейся работы "Философия хо-

зяйства" . Наибольшую известность Булгакову принесло опубликован-

ное в 1917 г. произведение "Свет невечерний. Созерцания и умозре-

ния" , как бы резюмирующая и собственные философско-религиозные

духовные поиски автора, и метафизические предпосылки его религи-

озного философствования, которое становилось все более богословс-

ким. Оригинальным моментом в философии Булгакова явилось то,

что обоснование идеи Бога как Абсолюта (связанное с глубоким ана-

лизом религиозного сознания акта веры, призвания религиозной фи-

лософии) было объединено с пристальным вниманием к "божествен-

ному Ничто" (находящему свое выражение в противоречивости мира,


антиномичности сознания и особо заостренному в так называемом от-

рицательном богословии). Бог и тварный мир, бытие и небытие, абсо-

лютное и относительное, свобода и необходимость, человек и поиск

им Бога, София как посредник между миром и Богом - таковы глав-

ные темы "Света невечернего", с удивительной метафизической тон-

костью, даже изощренностью анализируемые Булгаковым.


В 1918г. Булгаков принял сан священника. С этого же года он

жил в Крыму и работал над философскими произведениями. "Фило-

софия имени", "Трагедия философии", написанные в то время, были

изданы уже после смерти Булгакова. К 1918г. относится и его блестя-

щая религиозно-философская работа "Тихие думы". Но уже станови-

лось ясным, что богослов в нем брал верх над философом. Впрочем,

все творчество Булгакова (после отрезвления от марксизма) носило

ярко выраженный религиозный или богословский характер. Проде-

ланный им на рубеже веков путь духовной эволюции Булгаков глубо-

ко пережил и осмыслил как главный урок и как частное проявление

того, что он назвал "трагедией философии". Булгаков заявил, что

христианская догма обязана стать не только "критерием, но и мерой"

всякой философской конструкции. Вся новоевропейская философия

была обвинена Булгаковым в злонамеренном еретическом богоотступ-

ничестве, каковое объявлялось и основным источником, и главным

проявлением трагического кризиса философии. В европейской фило-

софии нового времени Булгаков особенно решительно критиковал дух

системности. Логическая непрерывность и логический монизм, - не-

обходимые черты всех философских систем, претендующих на роль

абсолютной философии. И хотя саму идею "философии Абсолюта" -

разумеется, в ее религиозной форме - Булгаков не отвергает, ему

претит заносчивое стремление системных философий выдать свой, и

именной свой проект бытия за самое Бытие, систему самого мира.

Историю философии он толкует как череду взлетов, которые неиз-

бежно оборачиваются стремительными падениями и поистине судьбо-

носными неудачами великих умов, общей трагедией философии.


Булгаков тоже испытал все горести эмиграции. В 1922 г. он был

выслан в Турцию. С 1923 по 1925 г. Булгаков преподавал церковное

право и богословие в Праге, а затем переселился в Париж, где также

вел преподавательскую деятельность и где окончательно кристаллизи-

ровались его богословские идеи. В Праге были написаны и опублико-

ваны его богословские сочинения ("Купина неопалимая", "Правосла-

вие", "Апокалипсис Иоанна" и др.).


Судьбы России, ее культуры и интеллигенции всегда глубоко вол-

новали Булгакова. Зная теперь главные этапы творчества о. Сергия

Булгакова, вернемся к его статье в "Вехах", весьма важной для ха-

рактеристики ранней булгаковской социальной философии.


РОССИЙСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ - ЕЕ СУДЬБА И ВИНА


Тематика и тревоги, о которых заявили авторы "Вех", актуальны

и сегодня. Вдумаемся, сколь современно звучат слова Сергея Булга-

кова в сборнике "Вехи": "...Для патриота, любящего свой народ и

болеющего нуждами русской государственности, нет сейчас более зах-

10 - 2895


ватывающей темы для размышлений, как о природе русской интелли-

генции, и вместе с тем нет заботы более томительной и тревожной как

о том, поднимется ли на высоту своей задачи русская интеллигенция,

получит ли Россия столь нужный ей образованный класс с русской

душой, просвещенным разумом, твердой волей. Ибо, в противном слу-

чае, интеллигенция в союзе с татарщиной, которой еще так много в

нашей государственности и общественности, погубит Россию".


Суть вопроса о судьбе, вине и трагедии российской интеллиген-

ции, как он поставлен в сборнике "Вехи" и в процессе полемики вок-

руг него, связан с непоколебимой уверенностью веховцев, выражен-

ной следующими словами С. Булгакова: "русская революция была

интеллигентской. Духовное руководительство в ней принадлежало

нашей интеллигенции, с ее мировоззрением, навыками, вкусами, со-

циальными замашками. Сами интеллигенты этого, конечно, не призна-

ют - на то они и интеллигенты - и будут каждый в соответствии

своему катехизису называть тот или другой общественный класс в

качестве единственного двигателя революции". Вряд ли можно согла-

ситься с мнением Булгакова об "исключительно "интеллигентском"

характере революции 1917 г. Но никак нельзя отрицать того, что ин-

теллигенция сыграла немалую роль в русской революции и в ее подго-

товке, что и сегодня "революционаристски" настроенная интеллиген-

ция влияет на развитие России и ее судьбу.


В чем же сказалась и сказывается эта связь между русской рево-

люцией и деятельностью интеллигенции? Сергей Булгаков в своей

статье "Героизм и подвижничество" пытается проследить генезис той,

по его мнению, "неестественной" приверженности революции, кото-

рая появилась у русской интеллигенции уже давно, на более ранних

этапах русской истории. <Русской интеллигенции", - рассуждает

Булгаков, - ...всегда было свойственно чувство виновности перед

народом, своего рода "социальное покаяние", конечно, не перед Бо-

гом, но перед "народом" или "пролетариатом>*.


Но зато отсюда вытекают, по мысли Булгакова, особые, во многом

опасные черты интеллигентского мировоззрения и идеала, психологии

интеллигенции. Согласно Булгакову, российский интеллигент-револю-

ционарист постоянно ставит себя в положение мученика, приводит

себя в состояние героического экстаза, а за эти неизбывные мучения

требует и ожидает к себе какого-то благоговейного отношения. И хотя

в словах Булгакова явно чувствуется и некоторая ирония, он воздает

должное судьбе и страданиям интеллигентов России: "...нельзя не

преклониться перед святыней страдания русской интеллигенции". Но

преклонение перед этим страданием не позволяет Булгакову умолчать

о том, что российский интеллигент, мнящий себя героем, никогда не

довольствуется ролью скромного работника, никогда не удовлетворя-

ется реальным делом, которой приводит к малому эффекту. Для ин-

теллигентского сознания характерны неуважение к личностному сми-

рению, личностному покаянию, к скромности, творчеству, труду и

т. д. Идеал личности вообще, повторяет Булгаков распространенную

среди философов, часто воспроизводимую и в "Вехах" мысль, мало

что говорит русскому интеллигенту. "Для него необходим (конечно, в

мечтаниях) не обеспеченный минимум, но героический максимум. Мак-


симализм есть неотъемлемая черта интеллигентского героизма, с та-

кой поразительной ясностью обнаружившаяся в годину русской рево-

люции". Булгаков при этом обнажает глубокое противоречие в пове-

дении и мышлении русской интеллигенции. Дело в том, что "герои-

ческий интеллигент" как будто бы готовится к жертвам, к мучениям,

готов быть не менее чем спасителем отечества. Но еще более он взыва-

ет к коллективизму, к массовым подвигам и жертвам. Коллективизм,

соборность, жертвы со стороны народа во имя идеи - это тоже ее

лозунги. У Булгакова в его статье есть немало других метких, ясных

и ярких замечаний, не потерявших свою силу и до сего времени. Со-

знательно или бессознательно интеллигенция живет в ожидании либо

социального чуда, либо всеобщего катаклизма. Она все время уповает

на что-то иррациональное и утопическое. С максимализмом, что очень

важно для Булгакова, тесно связан аморализм. Когда во главу угла

ставят максимализм целей, то весьма часто забывают о чистоте средств.

Главное же для Булгакова: интеллигент употребил всю силу своей

образованности на разложение народной веры. Окончание статьи Бул-

гакова возвращает нас к проблеме противоречивой роли русской ин-

теллигенции. Интеллигенции настоятельно нужны критика и само-

критика, смирение, покаяние. Но нужны и деловитость, труд, компе-

тентность. Однако никак нельзя принижать то духовное значение,

которое она имеет и еще будет иметь для истории России.


После революции, в статье "На пиру богов" (1918) С. Булгаков

продолжил и углубил свой веховский анализ. Он построил статью в

виде диалогов, участниками которого стали такие персонажи: обще-

ственный деятель, боевой генерал, дипломат, известный писатель, свет-

ский богослов, беженец. Основная тема - та же, что и в "Вехах":

революция и российская интеллигенция. Но теперь уже можно было

подвести поистине трагические, по мнению Булгакова, итоги. "На пиру

богов" - блестящее философское, а одновременно публицистическое

произведение. Каждый из участников диалога - особый характер и

социальный тип. В их споре речь идет об анализе связи между войной

1914 г. и большевистской революцией, об "агонии старого режима", о

"рахитизме власти" и опять-таки о роли интеллигенции, об "опасном

кризисе", который переживает народ, свершивший революцию, о со-

циализме как "бредовой, навязчивой идее" русской интеллигенции.

Но когда Генерал в раздражении восклицает: "Нет, интеллигенция

это - болезнь России, ее несчастье!" - Писатель отвечает: "Я реши-

тельно против этого вешания всех собак на одну интеллигенцию. Все

мы виноваты в происшедшем, и каждый должен осознать и свою лич-

ную, и общественную вину... Большевизм есть, конечно, самое после-

днее слово нигилизма и народобожия"". Одна из самых важных тем

диалога - роль веры, церкви в преодолении безбожия, явившегося,

как об этом не раз говорилось и в сборнике "Вехи", существенной

причиной революционного нигилизма. Но заканчивается диалог зна-

менательными словами, которые Писатель (а вернее, сам С. Булга-

ков) обратил к своим собеседникам: "Зачем маловерствуете? Жива

наша Россия, и ходит по ней, как и древле, русский Христос в рабьем,

поруганном виде, не имея зрака и доброты... Кроме этой веры, кроме


этой надежды, ничего у нас более нет. Но русская земля это знает, и

она спасет русский народ, по ней стопочки Богородицины ступали..."".


ПРОТИВОРЕЧИЯ НРАВСТВЕННОГО

МИРОВОЗЗРЕНИЯ РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ.

ОТНОШЕНИЕ К БОГАТСТВУ И БЕДНОСТИ


Этой теме так или иначе посвящены многие рассуждения в сборни-

ках "Вехи" и "Из глубины". Но, пожалуй, наиболее основательно она

разбирается в статье "Этика нигилизма (характеристики нравственно-

го сознания русской интеллигенции)". Она принадлежит перу превос-

ходного российского философа Семена Людвиговича Франка.


Франк исходит из того, что революция, ее последствия, развал

нравственных традиций обнажают дотоле скрытую картину бессилия,

непроизводительности и несостоятельности традиционного морально-

го и культурно-философского мировоззрения русской интеллигенции.

Пожалуй, это обвинение было одним из самых сильных и острых.


Дело в том, что русские интеллигенты всегда гордились своим

высоким моральным сознанием, своей бескорыстностью, тем, что в

отличие, скажем, от западной интеллигенции, подчас зараженной ути-

литаризмом, они, т. е. интеллигенты России, всегда бескомпромиссно

выбирали сторону самого высокого нравственного идеала. Согласно

Франку, именно эта гордость русской интеллигенции требует беспри-

страстного анализа. Франк согласен, что "нравственность, нравствен-

ные оценки, нравственные мотивы занимают в душе русского интел-

лигента совершенно исключительное место"". Но какой характер при-

сущ его моральному сознанию? В связи с этим С. Франк употребляет

слово "морализм". "У нас нужны особые настойчивые указания, ис-

ключительно громкие призывы, которые для большинства звучат все-

гда несколько неестественно и аффектировано, чтобы вообще дать по-

чувствовать, что в жизни еще существуют или, по крайней мере, мыс-

лимы еще иные ценности и мерила, кроме нравственности; что наряду

с добром душе доступны еще идеалы истины, красоты, Божества, ко-

торые тоже могут волновать сердце и вести их на подвиги"".


Морализм русской интеллигенции - одна из черт, в которые сле-

дует вглядеться, чтобы увидеть некоторую ущербность русского духа.

Согласно Франку, "морализм русской интеллигенции есть лишь вы-

ражение и отражение ее нигилизма". "Под нигилизмом, - продол-

жает он, - я разумею отрицание или непризнание абсолютных объек-

тивных ценностей"". Правда, Франк вовсе не упрощает дело до такой

степени, чтобы утверждать, будто русской интеллигенции были чуж-

ды научные, эстетические и религиозные интересы и переживания. Но

весь вопрос был в том, какие стороны жизни духа считались важны-

ми, а какие - второстепенными. В морализме русской интеллигенции

самым главным было служение народу.


"Русскому интеллигенту, - писал Франк, - чуждо и отчасти даже

враждебно понятие культуры в точном и строгом смысле слова" .

Франк видит суть проблемы в том, что культура в совокупном и глу-

бочайшем смысле этого слова почти не привлекала внимания русской

интеллигенции, а потому не была ею растолкована народу.


Отсутствие должной связи с культурой на Руси более всего про-

явилось в Требованиях, чтобы народу было все отдано, чтобы было

осуществлено перераспределение того богатства, которое у народа было

несправедливо отнято. Такова главная из тех мыслей, которые интел-

лигенция самыми разными способами внедряла в сознание народа. И

народ проникся идеей "великого передела", отождествив ее с высшей