Geum.ru

Книга третья: Философия XIX xx в

Вид материалаКнига

Содержание


Исследование и интерпретация
О россии и российской культуре. критика
Подобный материал:
1   ...   47   48   49   50   51   52   53   54   ...   63

несколько часов дискутировал со своим любимым учеником по про-

блемам гегелевской философии права. Несмотря на все то, что буше-

вало за стенами университета, защита получилась блестящей. И хотя

диссертация была представлена на звание магистра, Ивану Александ-

ровичу были присуждены сразу две степени, магистерская и докторс-

кая. Но это не спасло Ильина от дальнейших испытаний и ударов

судьбы. Его неоднократно арестовывали. В 1922 г. состоялось то су-

дилище над Ильиным и другими блестящими умами тогдашней Рос-

сии, о котором уже шла речь в связи с Н. Бердяевым. Ильин в числе

других был арестован за контрреволюционную деятельность. Ему уг-

рожала смертная казнь, однако в конце концов она была заменена

высылкой из России. Он был выслан в Германию на так называемом

философском корабле.


В 1923 г. И. А. Ильин, невольный эмигрант, начал свою деятель-

ность за рубежом. Он стал профессором Русского научного института

в Берлине, в котором работал вплоть до 1934 г., читая курсы лекций,

проводя семинары на русском и немецкой языках. Ильин принадле-

жал к когорте самых выдающихся философов русской эмиграции; он

издавал журнал "Русский колокол", "Журнал волевой идеи". Творче-

ство Ильина в эмигрантские годы оказалось многосторонним и плодо-

творным: появились его крупные работы "Религиозный смысл фило-

софии. Три речи" (1924); "О сопротивлении злу силой" (1925); "Путь

духовного обновления" (в неполном виде - 1935, полное издание -

1962); "Основы христианской культуры" (1937); "Основы художе-

ства", "О совершенном в искусстве" (1937). Ильин немало занимался

и политическими проблемами.


Одной из главных областей деятельности Ильина было исследова-

ние русской литературы и русской философии. Так, он писал полеми-

ческие заметки против Л. Толстого, читал лекции и много писал о

русской литературе начала века. И все-таки главным его делом оста-

вались философские сочинения. Однако вопрос, какого именно типа

были эти философские произведения, требует уточнения. Ильин со-

здал философские сочинения, которые откликались на весьма про-

стые, ясные жизненные цели и ценности. Его темами стали вера, лю-

бовь, совесть, ответственность, обновление духа. Он много занимался


такими социально-нравственными проблемами, как семья, Родина,

национализм, правосознание, государство, частная собственность. Его

занимало построение концепции христианской культуры, исследова-

ние того, как и почему христианская культура стала переживать кри-

зис, возможен ли выход из него.


Все философствование Ильина проникнуто религиозной идеей. Он

был не просто глубоковерующим человеком, а религиозным филосо-

фом до мозга костей. Его философия начиналась и заканчивалась свет-

лым именем Бога, и все, о чем он говорил, имело своей проблемой

трагический отход от христианства, от Бога и поклонения Ему, отход,

ценой которого и стал самый глубокий кризис в истории человечества.


Ильин был постоянно и активно вовлечен в полемику с коммуниз-

мом, с советской властью, со всем тем, что происходило в нашей стра-

не еще до революции и после нее. Считая себя идеологом "белого

движения", он написал немало статей, книг, брошюр, посвященных

борьбе с коммунистической идеологией. Так, в 30-е годы Ильин опуб-

ликовал книгу "Большевистская великодержавная политика. Планы

третьего интернационала по революционизации мира". Из-под его пера

вышли такие, например, брошюры, как "Яд, дух и дело большевиз-

ма", "Коммунизм или частная собственность", "Против безбожия",

"Наступление на восточную церковь".


После прихода к власти фашистов в Германии Ильин оказался в

непростом положении. Репутация стойкого и пламенного антикоммунис-

та некоторое время обеспечивали ему благосклонное отношение фашист-

ских идеологов. Во всяком случае, Ильина не трогали, полагая, что

своей пропагандой антикоммунизма он льет воду на мельницу фашиз-

ма. Ильин стал внимательно анализировать доктрину Гитлера. Неко-

торое время ему даже казалось, что фашистское движение в чем-то

оправдано: люди, говорил он, ищут волевого и государственного вы-

хода из тупика безволия. В России таким было, по его мнению, "белое

движение", а в других странах оно приняло другие формы, став дви-

жением "иного цвета". Но вот каков, собственно, цвет фашистского

движения, Ильину стало ясно не сразу. Однако потом он понял опас-

ность фашизма и заговорил о ней. Более всего его отталкивали расизм

и партийно-заговорщический характер фашизма, чреватые мировой

войной. И вскоре оказалось, что Ильину небезопасно жить в Герма-

нии. В 1938 г. семье Ильиных пришлось тайно скрыться в Швейцарии.


Поселившись в Швейцарии и не без труда найдя пристанище при

покровительстве С. Рахманинова, Ильин начинал новый цикл своей

деятельности. Он получил теперь возможность, благодаря патронессе

Шарлотте Брейс, публиковать свои работы и читать циклы лекций.

Он создал целую серию произведений художественно-философской

прозы. Это, например, работа, которая называется так: "Я всматрива-

юсь в жизнь. Книга раздумий", или вторая книга, которая имеет при-

влекательное название "Поющее сердце. Книга тихих созерцаний",

третья книга - "Взгляд вдаль. Книга размышлений и упований".

Ильин работал при этом в совершенно особом жанре - тихой мета-

физической философии, обращенной к личности. Это работы, напи-

санные в стиле художественно-философских размышлений о жизни и

смерти человека. Но цель, как заметил один из исследователей твор-

чества Ильина, "во всем видеть и показать божий луч"'.


ИССЛЕДОВАНИЕ И ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

ФИЛОСОФИИ ГЕГЕЛЯ


Двухтомная работа И. А. Ильина "Философия Гегеля как учение

о конкретности Бога и человека" - фундаментальное и новаторское

историко-философское сочинение. Само ее опубликование в Москве в

1918г. и защита в качестве диссертации - небольшое чудо, победа

человеческого духа в условиях послереволюционного хаоса, полити-

ческих и идейных преследований. Надо было обладать немалым му-

жеством, чтобы открыть книгу словами, как бы ограждающими веч-

ные задачи и устремления философии от превратностей любых соци-

альных переворотов: "В преддверии новых исканий и достижений, в

борьбе за духовную чистоту, за подлинность опыта и предметность

познания, - философии естественно обращаться к своему прошлому,

для того чтобы находить в его лучших созданиях вдохновение и на-

путствие. Истинно великое и значительное всегда остается очагом духа,

способным зажечь новые огни и дающим верный знак о новых, гряду-

щих победах" (С. 1). В чем же усмотрел Ильин "вдохновение и напут-

ствие", исходящие от философии Гегеля?


Прежде всего необходимо отметить, что Ильин смог подвести оп-

ределенные итоги "возрождения" гегельянства в западной мысли и

откликнуться на гегелеведческие исследования соотечественников.

Отметив значение более ранних усилий философов Англии и Италии,

направленных на обновление философии Гегеля, Ильин сосредото-

чился на освоении немецкого неогегельянства. Командировка в Герма-

нию, о которой уже шла речь, позволила Ильину учесть все наиболее

значительное в тогдашней немецкой философской литературе, посвя-

щенной Гегелю. Правда, Ильин отказался от обычных ссылок на соот-

ветствующие сочинения в тексте книги, зато обстоятельно разобрал их

в разделе "Литературные добавления" (оговорив, что обзор литерату-

ры неполон: из-за войны и революции многие рабочие материалы

Ильина так и остались за границей).


Воздав должное новому повороту западной мысли к гегелевской

философии, Ильин высказал свое недовольство качеством того, что

"говорят и пишут о Гегеле". Множество "курьезных суждений и недо-

разумений" свидетельствует: во-первых, знания о философии Гегеля

неглубоки, а часто и беспомощны, во-вторых, в нее, эту философию,

"утрачен некоторый заповедный вход, который непременно должен

быть вновь отыскан" (С. II). Что касается книги самого Ильина, то

она показывает, сколь глубоко философ проработал все известные

тогда сочинения Гегеля (разумеется, на языке оригинала). При этом

Ильин избегает приводить длинные цитаты, вплетая отдельные фор-

мулировки Гегеля в собственное изложение его главных идей и делая

в подстрочных примечаниях множество ссылок на соответствующие

гегелевские произведения. А теперь о том, к чему привели поиски

Ильиным "заповедного входа" в философию Гегеля.


Отстаивая идею о необходимости внутреннего, имманентного про-

никновения в философию Гегеля (как, впрочем, и всякого иного фи-

лософа прошлого), Ильин подчеркнул, что его многолетняя работа

была посвящена "художественному воспроизведению его (Гегеля. -


Н. М.) философского акта и попытке увидеть тот предмет, который

он видел и которым он жил" (С. VI). Но поскольку, согласно Ильи-

ну, философия, в том числе история философии, "нуждается в само-

стоятельном духовном творчестве" (С. VII), постольку и истолкова-

ние Гегеля должно стать частью "пересмотра духовных основ совре-

менной культуры", обусловленного кризисным состоянием человечес-

кого общества. Общую задачу своего исследования Ильин видит в

том, чтобы "найти доступ к научному знанию о сущности Бога и чело-

века" (С. X), что совпадает, по его мнению, с главной целью совре-

менной философии как таковой.


Специфика трактовки философии Гегеля в учении Ильина связана

с попыткой акцентирования и органического объединения трех "изме-

рений" гегелевской философии - философского учения о конкретно-

всеобщем, философского осмысления и воплощения Бога (через уче-

ние о сущности Бога и "пути Божием"), философского учения о Чело-

веке - в его единстве в Богом. Среди многочисленных трактовок

учения Гегеля с позиций религиозной философии интерпретация Иль-

ина, во-первых, выделяется текстологической полнотой: ни одна из

сколько-нибудь существенных формулировок Гегеля, где упоминает-

ся о Боге, Абсолюте, божественном и т.д., не ускользает от его внима-

ния. С этой точки зрения книгу Ильина можно считать непревзойден-

ным образцом цельной и последовательной религиозно-философской

трактовки учения Гегеля. Во-вторых, попытки Ильина во всех случа-

ях высветить - с опорой на гегелевские тексты - религиозно-фило-

софскую подпочву понятий, идей, аргументов Гегеля, не мешает ему

дать масштабное, проблемное, содержательное и именно философское

истолкование наследия великого мыслителя. Это относится, в частно-

сти, к важнейшей для Ильина теме "конкретность", которая проходит

сквозь всю гегелевскую философию. Русскому философу удалось рас-

крыть эту тему - "конкретность" - столь полно и содержательно,

что его работа до сих пор остается одной из лучших в гегелеведческой

литературе. Ильин прежде всего ставит проблему конкретно-эмпири-

ческого. Ссылаясь на тексты Гегеля он пишет: "Конкретное эмпири-

ческое есть нечто в своем роде сущее (Sein), некая реальность

(Realitat), действительность (Wirklichkeit), нечто существующее

(Existenz), некоторое бывание (Dasein). В своем целом эта реаль-

ность образует некий мир, целый мир вещей (Dinge, Sachen), суще-

ствований (Existenzen), реальностей, - "объективный" мир, царство

"объективности". Этот реальный объективный мир есть даже кон-

кретный мир, но только эмпирически-конкретный

(С. 4-5). И хотя Гегель показывает: богатство реального, эмпиричес-

ки-конкретного - только мнимое, многообразие его конечно, в про-

цессе анализа и у Гегеля, и у Ильина ярко выступают онтологические,

гносеологические стороны эмпирически-конкретного, высвечиваются

три основные черты человеческого отношения к нему - непосредст-

венность, созерцательность и чувственность. Однако поскольку у Гегеля

конкретное эмпирическое - как гетерогенное, неоднородное мысли -

"гибнет перед лицом философии" (С. 13), Ильин (после великолепного

12 - 2S95


воспроизведения гегелевской критики абстрактно-формального) пере-

ключает свое внимание на "спекулятивную конкретность" Всеобщего.

И опять-таки интересующиеся философией Гегеля могут найти у Иль-

ина превосходное воспроизведение многоразличных аспектов гегелев-

ского учения о конкретности понятия. Правда, для самого Ильина

задачей является скорее не сама эта текстологическая реконструкция,

а доказательство того, что философский анализ Гегеля имеет своей

целью раскрытие Бога, чему служит "прохождение" через множество

оттенков движения мысли к "конкретному", а значит, бесконечному,

завершенному, положительному, внутреннему, живому (всё это тер-

мины Гегеля) и т. д. единству. Вывод Ильина: <И вот эта объективная

мысль, как творческая субъективность; эта "безусловная конкретность",

завершенная и самостоятельная; эта "вполне конкретная истина, во

всей своей величайшей власти и мощи; этот создавший сам себя абсо-

лютный организм смысла - являет собой природу самого Божества>

(С. 170). Смысл учения Гегеля Ильин с полным одобрением усматри-

вает в том, что "понятие, открывающееся спекулятивной мысли, есть

само Божество, и что оно есть единственная реальность" (С. 173).

Однако сколь бы грандиозным ни был замысел Гегеля подчинить всю

действительность логике понятия, этот панлогизм ("панэпистемизм",

в терминологии Ильина) должен был потерпеть крушение. Мир - с

его злом. относительностью, хаосом - не поддался организующей силе

всеобщего, силе понятия (С. 224). Привлекая к доказательству тек-

сты Гегеля, Ильин глубоко и впечатляюще рисует растерянность ве-

ликого мыслителя перед поистине трагической неодолимостью мира

"неистинных, дурных предметов" и перед злоключениями Идеи, ког-

да она погружается в "злосчастную бездну" конкретно-эмпирическо-

го" (С. 232). Все философское учение Гегеля, настаивает Ильин, "дол-

жно быть рассмотрено под знаком этого крушения" (С. 234).


Вопреки широко распространенным оценкам Ильин не считает ди-

алектику Гегеля самым главным и высшим достижением его филосо-

фии. Он возражает против тех эпигонов, которые "эстетизируют" и

даже с восторгом "культивируют" отыскание противоречий (С. 118,

119). <Гегель никогда не испытывал диалектику как "субъективную"

или, тем более, "произвольную" игру понятия. То, что усматривалось

им в мысли как "негативное", поднимало его мыслящий дух на высоту

трагического опыта и давало ему чувство приобщенности к космичес-

кому страданию. Он не раз говорит о "страдании", о "бесконечном

страдании" самого предмета, борющегося с собою в этих "противоре-

чиях"; он настаивает на том "сосредоточенно-серьезным, мучитель-

ном, терпеливом труде, который выполняется Понятием в его разви-

тии и который должен быть адекватно воспроизведен познающей ду-

шою> (С. 119).


Ко времени публикации книги Ильина такая "трагическая" интер-

претация философии Гегеля и его диалектики была опережающей свое

время. Однако в жизненном опыте мыслителя она стала одним из

результатов глубоко прочувственной трагической диалектики россий-

ского бытия. Ее анализу Ильин посвятил большинство своих произве-

дений.


О РОССИИ И РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ. КРИТИКА

Л. ТОЛСТОГО И ТОЛСТОВСТВА


В творчестве Ильина раскрываются важнейшие пласты русского

философствования первой половины XX в. Он принадлежал к когор-

те философов, которые были привержены российской идее, российс-

кой почве, много размышляли о ней. И вместе с тем злая социальная

и политическая судьба изгнала их с родной земли, перестала питать

их почва российских умонастроений. Философию Ильина глубоко

полемична, она обращена не только к читателю, с которым он говорит

доверительно, которому раскрывает свою душу и душу которого пы-

тается понять и просветить. Она обращена также ко многим филосо-

фам, мыслителям, с которыми он ведет страстную и серьезную поле-

мику. Пожалуй, актом наибольшей интеллектуальной смелости оказа-

лась одна из самых важных работ Ильина, которую он полемически

противопоставил учению Льва Николаевича Толстого и толстовства.

Она называется "О сопротивление злу силою".


"Грозные судьбоносные события, постигшие нашу чудесную и не-

счастную Родину, - писал Ильин, - опаляющим и очистительным

огнем отозвались в наших душах. В этом огне горят все ложные осно-

вы, заблуждения и предрассудки, на которых строилась идеология

прежней русской интеллигенции. На этих основах нельзя было стро-

ить Россию; эти предрассудки и заблуждения вели ее к разложению и

гибели. В этом огне обновляется наше религиозное государственное

служение, отверзаются наши духовные зеницы, закаляется наша лю-

бовь и воля. И первое, что возродится в нас через это, будет религиоз-

ная государственная мудрость восточного Православия и особенно

русского Православия. Как обновившаяся икона являет царственные

лики древнего письма, утраченные и забытые нами, но незримо при-

сутствующие и не покидавшие нас, так в нашем новом видении и воле-

нии да проглянет древняя мудрость и сила, которая вела наших пред-

ков и страну нашу святую Русь! " Эти слова, которыми открывается

работа Ильина "О сопротивлении злу силою", можно считать эпигра-

фом ко многим другим его сочинениям. Его точка зрения совпадала с

позицией многих тогдашних русских интеллигентов. Но ведь сама ин-

теллигенция распространила в народе различные виды идеологичес-

ких стереотипов и предрассудков, которые обернулись глубочайшим

кризисом России. Одним из таких предрассудков Ильин считал фило-

софию непротивления силе Льва Толстого. Это было вовсе не прос-

то - решиться на нелицеприятную критику самого Толстого и его

последователей с их поистине всероссийским авторитетом и поклоне-

нием. Причем Ильин написал не памфлет, а научное исследование,

где взгляды Толстого разбираются последовательно, где, собственно,

нет ни одного обвинения, которое не было бы подтверждено цитатами.


В общем оценка толстовства такова: проповедовался, говорит Иль-

ин, "наивно-идиллический взгляд на человеческое существо, а черные

бездны истории и души обходились и замалчивались. Производилось

неверное межевание добра и зла: герои относились к злодеям; натуры

безвольные, робкие, ипохондрические, патриотически мертвенные,

противогражданские - превозносились как добродетельные. Искрен-

ние наивности чередовались с нарочитыми парадоксами, возражения


отводились как софизмы; несогласные и непокорные объявлялись

людьми порочными, подкупными, своекорыстными, лицемерами". Так

случилось, продолжает Ильин, что учение графа Льва Толстого и его

последователей привлекало к себе "слабых и простодушных людей и,

придавая себе ложную видимость согласия с духом Христова учения,

отравляло русскую религиозную и политическую культуру".


В чем же конкретно видел Ильин недостатки и коренные пороки

толстовского учения? Ильин оговаривался, что о непротивлении злу в

буквальном смысле этого слова никто не думает; и нет сомнения, что

Толстой и примыкающие к нему моралисты не призывают к полному

непротивлению, потому что это было бы равносильно добровольному

нравственному самоуничтожению. Идея их, разъясняет Ильин, состо-

ит в том, что борьба со злом необходима, но <ее целиком следует

перенести во внутренний мир человека, и притом именно того челове-